- Лер, а почему ты мне все это рассказала? Кажется, я действительно начинаю тебе верить. Твои враки слишком убедительны. Ты ведь могла никогда не раскрывать свою тайну и жить обычной жизнью.
- Я и сейчас надеюсь жить обычной жизнью, просто хранить в одиночку свои секреты слишком тяжело. Мы с тобой дружим уже много лет, поэтому я и решила тебе довериться. Не могу же я рассказать все маме с папой? Они, конечно же, не поверят, да и вообще, родителям не стоит особо доверять. Они взрослые, озабоченные своими делами, а мы дети, и для них мы всегда будем не такими, как они. У меня было много детей, и если бы кто-то из них однажды сказал мне, что после жизни бывает новая жизнь - я бы не поверила. Дети легче понимают и принимают странные вещи, и ты должен мне поверить.
- А ты скучаешь по своим бывшим родным, друзьям? У тебя ведь их было, наверное, так много?
- Иногда. Но сейчас у меня новая жизнь, новые родители, новые друзья, и моя любовь и все остальные чувства завязаны только с этим временем. Все остальные эмоции притупились.
Андрюша посмотрел на меня очень внимательно, затем перевел взгляд на небо, и уставился в безоблачную гладь.
- Там кто-то есть? - сказал он, глядя на небо.
- Ангелы. Это они помогают нам сделать выбор и следят за нашими земными жизнями.
- А они сейчас нас видят? - спросил Андрюша шепотом.
- Видят. Они наши ангелы-хранители. Здесь на земле они нас предостерегают от опасности, дают надежду и силы в трудный момент. В нужное время в нужном месте они бывают, конечно, не всегда, но все-таки помогают по мере возможности.
Внезапно у Андрюши зазвонил сотовый телефон. Это была его мама: она проснулась после ночной смены, и звала сына домой.
- Пора идти? - спросила я.
- Ага. Завтра в школу. Ты математику сделала?
- Да.
- Дашь списать!
Глава шестая
После нашей ночной прогулки на таинственный пустырь прошла неделя. Все это время в школу я ходила одна, Андрюша заболел и лечился дома. Каждый день после школы я приходила к нему в гости с новым домашним заданием и помогала делать уроки. Я была лучшей ученицей в своем классе, а может быть и во всей школе, поэтому всегда старалась помочь тем, кому это было необходимо.
С тем, что я необычная, Андрюша, потихоньку свыкался. Каждый день, когда я приходила к нему, меня ждал новый вопрос о внеземном бытии, но я старалась отвечать уклончиво, ведь неизвестно, что может стать с психикой ребенка, от переизбытка не укладывающейся в его сознание информации.
- Сколько всего у нас есть жизней? - спрашивал он меня.
- Много.
- А сколько точно, ты же знаешь?
- Ты можешь жить бесконечно на земле, а можешь остаться жить на небе и стать ангелом-хранителем. Но для этого твоя душа должна быть готова к этому.
- И что для этого нужно? Чтобы жить на небе?
- Нужно быть хорошим человеком, и проживать свои жизни достойно. Вообще, жизнь на небе считается привилегией. Там ты не испытываешь ни горя, ни боли, ни страданий, которые встречаются тебе на земле. Но мне кажется, что там скучно.
- А если ты все-таки становишься ангелом-хранителем, и остаешься жить на небе, что с тобой случается?
- Ничего не случается. Тебе дают людей, которым ты будешь помогать в течение всей жизни.
- А как?
- Андрюш, может, уже математикой займемся? - устало произнесла я.
- Нет, расскажи еще немножко. Сама виновата, что посвятила меня в свои тайные знания.
На это возразить мне было нечего, и я лишь вздохнула.
- А у тебя есть какие-нибудь суперспособности?
- Нет.
- Вредная ты.
- Ты же знаешь, что я тебя все равно переспорю.
На этом наш разговор закончился, и мы принялись, наконец, делать уроки. Андрюша был очень умным мальчиком, и для своих десяти лет знал даже больше, чем обычный ребенок в его возрасте, поэтому в моей помощи практически не нуждался. Он много читал, в основном энциклопедии, которые дарил ему папа. Любимыми темами у Андрюши, кроме супергероев, были инопланетяне, персонажи из Гарри Поттера и бескрайний космос.
Детскую энциклопедию о звездном небе и истории его изучения в разные века Андрюша рассказывал мне наизусть, как стихотворение. Он был впечатлен Галилео Галилеем, Джордано Бруно и планетой Сатурн. Часто, когда мы вместе сидели у него дома, Андрюша доставал свою любимую большую белую книгу, с изображением нашей звездной системы, открывал на первой попавшейся странице, и начинал читать вслух. Обычно, это действовало на меня как снотворное, и я засыпала, или делала вид, что сплю, чтобы позлить его. Тогда Андрюша, услышав мое сонное сопение и возмутившись моим поведением, кидал в меня всем, что подворачивалось под руку. Иногда это были его носки, иногда тетрадки, иногда книги, а иногда даже стаканы. К моему счастью, пластиковые. Однажды он облил меня холодной водой, потому что я "заснула" в тот момент, когда он читал мне про звезды. В общем-то, все его выходки были безобидными, и когда я просыпалась от притворного сна, и начинала возмущенно визжать, он укутывался пледом, защищаясь от меня, и долго смеялся. Тогда я брала его любимую белую книгу о космосе, и убегала с ней домой. Когда я возвращалась к себе, мой телефон уже разрывался от его звонков с гневными посланиями, и требованиями вернуть энциклопедию. Нам всегда было весело вдвоем.
- Хочешь книгу? - спросила я в очередной раз, утащив ее домой. - Тогда обещай, что завтра будешь целый день носить мой портфель, и напишешь за меня сочинение.
- Лерка, ты такая вредина.
- Согласен?
- Нет.
- Тогда пока.
Я вешала трубку, но от телефона не отходила, поскольку знала, что он перезвонит. Эта шутка повторялась много раз, и именно она больше всего злила моего друга. Поэтому, собственно, и повторялась. Каждый раз я придумывала Андрюше новые задания, и каждый раз он пытался стойко мне отказать.
- Алло. Портфель понесу, а писать сама будешь, - снова раздавалось в трубке.
- Нет, - я упорно стояла на своем, хотя и знала, что сочинение для меня не проблема. Мне просто нравилось его злить. Возмущенный Андрюша мне нравился гораздо больше того умного, который читал мне книжки.
- Ну, Лер. Ну что ты ведешь себя как маленькая? - он попытался выбрать новую тактику поведения и притвориться взрослым, но я знала все его хитрости, и на меня они не действовали. - Отдай книгу. Тебе же она не нужна.
- Отдам, ты же меня знаешь. Но только за услугу.
- Ладно, уговорила. Напишу я твое сочинение.
В тот момент я расплывалась в гордой улыбке, а Андрюша, наверное, краснел от злости, и мелкой ненависти ко мне. Наутро мы встречались, как обычно, у моего подъезда в семь сорок пять, и шли в школу. Я отдавала ему книгу, а он, как настоящий джентльмен, нес мой портфель. Андрюша всегда выполнял все свои обещания. Сочинения за меня он тоже писал, как и обещал. Не смотря на мои шутливые, иногда обидные для него выходки, Андрюша считал меня своим другом. Мы друг друга уважали и по-детски очень любили. Наша дружба была крепкой, ведь мы росли вместе практически с пеленок. Нам завидовали многие одноклассники, а мы собой гордились.
В классе у меня друзей, кроме Андрюши, особо не было. Я не любила общаться с теми, кто мне не нравится, а не нравились мне многие. Класс наш был самым обычным пятым классом в самой обычной средней образовательной школе. Все мы жили рядом со школой, в соседних дворах. Наши родители были примерно одного материального достатка, и никто на фоне других сильно не выделялся. Кроме, пожалуй, Люды Петренко.
Ее мама была домохозяйкой, а папа бизнесменом. Одевалась Люда в модных бутиках, и вокруг нее всегда вились две наши глупые одноклассницы - Оля и Наташа. Они были довольно лицемерными особами, а их королевой-предводительницей, конечно же, была Люда. Эта "святая троица" любила распускать сплетни про всех наших одноклассников, и их за это мало кто любил. Я была отличницей, и все, что мы проходили на уроках, уже давно знала наизусть, поэтому всегда все понимала с первого раза. Люда Петренко мне завидовала, поскольку сама училась средне. Сама подойти ко мне и попросить помощи она не могла, наверное, ей не позволяла гордость. Но две ее подружки-прихвостни ежедневно послушно клянчили у меня задание, чтобы Люда могла списать правильные ответы. Иногда у меня было хорошее настроение, и я давала им свои тетрадки.
Люда Петренко была тайно влюблена в Андрюшу, и я об этом знала: ее подружка Оля случайно проболталась мне на перемене, пока списывала решение задачи по математике из моей тетради. А поскольку я была Андрюшиным лучшим другом, мы сидели за одной партой, вместе ходили в школу и жили в одном доме, Люда меня тихо ненавидела. Андрюша о симпатии к нему нашей одноклассницы даже и не подозревал, а я не спешила рассказывать. Я знала, что когда-нибудь это знание может мне пригодиться, поэтому молчала.
Однажды Люда Петренко попыталась нас поссорить. На перемене, пока Андрюши не было в классе, она стащила у него из портфеля тетрадку по русскому языку. На уроке у нас как раз спрашивали домашнее задание, и Андрюша своей тетради не нашел. Учительница была не в духе, и всем, кто не сдал задание, поставила двойки. Андрюша очень расстроился, поскольку в классном журнале у него не было даже троек.
- Я помню, что приносил тетрадку в школу, - расстроено сказал он мне.
- Давай еще поищем? Может, найдем, - предложила я.
Следующим уроком у нас был английский. Перед ним нас всех выгнали из кабинета в коридор, чтобы проветрить помещение. Была большая перемена, и мы с Андрюшей решили сходить в столовую. Как назло, я забыла в классе деньги, и мне снова пришлось подниматься на третий этаж. Открыв кабинет, я увидела у нашей парты Люду Петренко, которая наклонилась к моему портфелю и что-то с ним делала.
- Ты что-то потеряла в моей сумке? - мой вопрос застал ее врасплох.
- Ой, - от неожиданности Люда закашлялась. - Я... я ручку уронила под твой сутул, когда мимо шла.
- Нашла?
- Да, вот она.
Подлости от Люды я не ждала, поэтому я улыбнулась ей в ответ на ее гримасу, взяла из портфеля деньги, и мы вместе вышли из класса. Когда перемена закончилась и мы вернулись в класс, Андрюша обнаружил в своем пенале записку, в которой буквами, вырезанными из журнала, было написано: "Твою тетрадь взяла Лера. Из-за нее тебе поставили двойку". Андрюша удивленно посмотрел на меня, затем окинул взглядом класс и передал мне записку.
- Покажи портфель, - недоверчиво попросил он меня.
- Зачем?
- Я проверю его, а вдруг моя тетрадка там.
- Ты мне не доверяешь? Пожалуйста, смотри, - я обиженно достала свою сумку, и вытряхнула ее содержимое на парту. Каким-то чудом Андрюшина тетрадь по русскому языку, за отсутствие которой двумя часами ранее он получил двойку, лежала в моем портфеле.
- Как она у тебя оказалась? Лер, зачем ты ее взяла? Мне из-за тебя дома влетит.
Я даже не знала, что ответить, поскольку не понимала, как его тетрадь могла попасть ко мне в сумку.
- Я не брала, честно. Мне ее кто-то подбросил.
- Конечно, - обиженно сказал Андрюша. - Ты любишь прятать мои любимые книги, а теперь вот еще и тетрадки. Что ты себе позволяешь? Я двойку по твоей вине получил. Сейчас же иди к учительнице русского языка и все объясняй, пусть стирает двойку из журнала.
- Успокойся, это действительно не я, - почему-то мой голос звучал виновато.
Но Андрюша не хотел ничего слушать. Он был обижен на меня, а я не понимала, как такое могло произойти. Весь оставшийся день он со мной не разговаривал, как я ни старалась ему доказать свою правоту, и даже пересел от меня за другую парту. Вечером дома я не могла найти себе места. Из-за какой-то непонятной глупости мой лучший друг на меня обиделся, и не разговаривает. Я несколько раз звонила ему на сотовый, но он не брал трубку. Звонок на домашний тоже не дал результатов. Трубку взяла Андрюшина мама и начала меня расспрашивать, что между нами произошло. Я рассказала все, как было, объяснила, что ничего не делала, и она мне вроде бы поверила.
- Я поговорю с Андреем, не переживай, - сказала она.
Но утром в привычные семь сорок пять Андрюша не подошел к моему подъезду, и в школу я пошла одна. Я очень надеялась, что утро вечера мудренее, и он проснется и поймет, что я ни в чем не виновата. Это из-за моих дурацких шуток с его энциклопедиями он теперь мне не доверяет. Ну что я за человек? Нужно придумать, как нам помириться.
Когда я пришла в класс, Андрюша уже был там. За нашей партой было пусто, он пересел на "камчатку", и сидел теперь там один.
- Привет! - я подошла к нему, чтобы поздороваться, но Андрюша отвернулся. - Ты так и будешь меня игнорировать? Андрей, я ничего плохого тебе не делала, пойми ты это, наконец.
Но мои усилия завязать разговор были напрасными.
- Отойди, - сказал он, бросив на меня обиженный и одновременно очень серьезный взгляд, после которого у меня побежали мурашки по телу. С тех пор я решила больше никогда над ним не шутить.
- Ладно, как хочешь, - я отступила.
На следующем уроке к Андрюше подсела Люда Петренко. Она хитро стрельнула глазами, когда увидела, что я смотрю на них. Андрюша и Люда о чем-то мило беседовали, а когда учительница прервала их разговор, сделав замечание, они громко захихикали, косо посмотрев на меня. Кажется, я была предметом их разговора, и Люда рассказывала Андрюше про меня какую-то очередную небылицу. Вот гадина! Теперь я уверена, что эту подлянку с тетрадкой сделала именно она. Это она ее стащила и засунула в мой портфель, ведь как раз перед тем, как Андрей обнаружил записку, она стола у моей парты. Она и сделала эту записку из журнальных букв, наверное, еще дома. У этой дамочки был целый план, как поссорить нас с Андрюшей, и заполучить его внимание. Как же я раньше до этого не догадалась?
Поскольку разговаривать со мной Андрей не собирался, да и вообще был явно настроен против меня, я решила написать ему записку. Может, конечно, она ничего не изменит, но прочитает он ее точно - все-таки Андрюша очень любознательный. Во время большой перемены я написала крошечное письмо, в котором рассказала ему все свои догадки по поводу Люды Петренко, о том, что только она могла меня подставить, подложив в ой портфель его тетрадку. Честно говоря, я уже устала от этих глупых разборок с какими-то книжками-тетрадками, но дружба была все же дороже, и я не могла все взять и просто бросить. Внизу записки под самой подписью я нарисовала улыбающийся смайлик. Выждав время, когда Андрюша с Людой ушли в столовую (вот изменник!), я положила записку в его пенал на парту. Как отомстить Люде я тоже придумала, но пока Андрюша со мной не помирится, делать ничего я не буду. Придуманная мной месть, конечно, такая глупая и условная, но для пятого класса вполне сойдет.
- Лер, держи, - в спину воткнулся карандаш Вовы Круглова, Андрюшиного друга. Он сидел как раз за мной, и что-то мне протягивал.
Я взяла скомканную бумажку из его рук, и поняла, что это моя записка, адресованная Андрюше. Неужели он прочитал и не поверил, а сейчас возвращает мне ее назад в знак протеста. Развернув записку, под своим текстом я увидела его почерк: "Прости, что не поверил. Сама виновата".
На перемене Андрюша подошел ко мне и, опустив глаза, попросил прощения.
- Пойми, ведь ты любишь надо мной шутить подобным образом, вот я и подумал, что это твоя очередная выходка, - сказал он.
- А что насчет записки с журнальными буквами? Ты ведь мог догадаться, что это спланированная подстава. Кто-то, а, скорее всего Люда Петренко, заранее дома сделала эту кляузу на меня, чтобы подставить. Ты ей нравишься, а она ревнует тебя ко мне, вот и все. Она очень коварная девочка, а ты ей поверил.
- Не обижайся на меня, ладно? - еще раз повторил он, сделав вид, что не заметил моих слов про то, что он нравится Люде.
- Не знаю, ты ведь меня обидел, - я решила немного покривляться. - Я два дня подряд за тобой ходила, а ты на меня не обращал внимания.
- Лер, что мне сделать для тебя, чтобы ты не обижалась?
- Не знаю, придумай сам, - улыбнулась я.
Следующим уроком было изобразительное искусство - рисование, проще говоря. Поскольку с Андрюшей мы все выяснили, я решила все-таки проучить Люду. На перемене я незаметно достала тюбик супер клея из технического шкафа в кабинете труда, открыла его, и выдавила несколько капель на стул моей сопернице. Если уж она ведет себя так подло, то пусть попробует, как говорится, свой яд на себе. Сейчас, конечно, я поступаю не лучше, чем она, но я не собираюсь тихо позволять своим врагам злорадствовать. Пусть знает, что такое хорошо, а что такое Лера Голубева.
На рисовании у нас была новая учительница, которая дала нам задание - нарисовать рисунок на свободную тему, чтобы проверить, кто на что способен. Все взялись за кисти, а я долго не могла придумать, что бы изобразить. Просидев половину урока и прохлопав глазами, я поняла, что мыслить, как художник не могу. Из последнего яркого, что случилось со мной недавно, была ночная прогулка с Андрюшей на пустырь. Картина одинокого сухого дерева, отдельно стоящего в полумраке и едва освещаемого дальними фонарями засела в моей голове довольно отчетливо. Вдохновение не заставило себя долго ждать, и буквально за пятнадцать минут, оставшихся до конца урока, я нарисовала ночной пустырь с ветвистым зеленым деревом, и трех маленьких девочек, играющих возле него.
Когда прозвенел звонок, и учительница стала собирать наши альбомы для проверки, то остановилась около Андрюшиного произведения. Она взяла его альбом в руки, внимательно посмотрела на рисунок, а затем на меня.
- Ты хорошо рисуешь, - сказала Дарья Сергеевна Андрюше. - Ты ходишь
заниматься в кружок рисования?