Среди прочего, реформа должна предусматривать восстановление тренировки навыков в наших школах. Система практического усвоения навыков почти исчезла из курса средней школы. Кроме того, реформа должна предусматривать введение сократовской формы обучения — семинаров. Семинары, в ходе которых обучение протекает в форме вопросов и обсуждений, вообще, за редчайшим исключением, не практикуются в двенадцати классах средней школы. Преподаватели проводят семинары лишь в считаном количестве колледжей.
Отсутствие семинаров создает невосполнимый пробел в развитии юных растущих умов. На своем многолетнем опыте могу сказать, что форма преподавания в виде семинаров — залог дальнейшего интеллектуального развития зрелого ума.
— 2-Прошло шестьдесят лет с тех пор, как я начал проводить семинары среди учеников старших классов средней школы, студентов колледжей и взрослых людей, желавших обсудить прочитанные ими великие книги, или участников аспенских семинаров[36].
Длительный опыт убедил меня: не немецкая, а греческая сократовская модель подходит для обучения не только в колледжах, но и в средних школах, ученики которых проявляют не меньшие, а, пожалуй, даже большие способности к семинарской форме обучения, чем студенты колледжей.
Мало того, я убедился, что метод семинаров хорошо подходит для длительного обучения взрослых, особенно, если это касается восприятия основополагающих идей, законов и предметов. Но начинаться такое образование может и должно в юном возрасте.
В течение последних нескольких лет, когда «Учебно-воспитательная группа»[37] разрабатывала свои предложения по реформе базового школьного образования в США, я проводил аспенские семинары для молодых людей в возрасте от десяти до восемнадцати лет. По приглашению руководства школ самых различных направлений и систем обучения я ездил по стране и демонстрировал сократовский метод преподавания, проводя семинары среди школьников в присутствии учителей. Из этих недавних поездок я вынес твердое убеждение в необходимости внедрения этого метода обучения в систему базового школьного образования.
Ученики — участники этих семинаров сообщали мне — подчас в очень трогательных выражениях, — что впервые в жизни их просили подумать об идеях и предметах и впервые в жизни они испытали, что значит выражать и отстаивать свои взгляды на важные предметы.
От случая к случаю я все больше и больше укреплялся в мысли о том, что начальное обучение не обеспечивает учащимся такой подготовки к дальнейшему образованию, которую дает семинарская форма обучения. Рутинное школьное образование не готовит людей к самостоятельному мышлению, не заставляет мучительно искать ответы на важнейшие вопросы, не учит отчетливо и связно выражать свои мысли, не учит слушать.
Идеи, взгляды, ценности — все это превосходный материал для семинаров. Чтение великих книг или отрывков из них дает нам пищу для дискуссий, хотя, как показывают аспенские семинары, многие другие тщательно подобранные печатные материалы также могут оказаться полезными в этом отношении.
Мало того, существует возможность проводить семинары методом опроса, не прибегая при этом ни к каким материалам для чтения. Вместо этого участникам семинара можно предложить ответить, как они понимают и представляют себе такие фундаментальные ценности, как прогресс, свобода или справедливость. Ознакомившись с письменными ответами, учитель продолжает опрос, начиная обсуждение, в ходе которого идею рассматривают под самыми разнообразными углами зрения, а затем обсуждают спорные вопросы, возникшие благодаря разнообразию мнений.
Чтобы описать мой тридцатилетний опыт работы в аспенских семинарах, потребовалось бы много сотен страниц. На этом опыте я узнал об обсуждавшихся идеях намного больше, чем даже сами участники этих семинаров.
В Приложении 2 я поместил речь, произнесенную мною в Аспенском институте в 1972 году. В этой речи не только перечислена в определенной последовательности литература, использованная на семинарах, но и подведен итог того, чему научились я и другие участники в результате обсуждений идей, почерпнутых из литературы.
В оставшейся части этой главы я попытаюсь изложить предложения и рекомендации, составленные мною на основании опыта преподавательской работы в самых разнообразных условиях и с самыми разнообразными по составу группами. Только этот опыт дал мне возможность сформулировать мои мысли относительно способов проведения семинаров.
Все правила и рекомендации, изложенные в двух предыдущих главах и имеющие целью сделать полезным и приятным любой разговор, можно, естественно, применить и к тем разговорам и беседам, которые происходят во время проведения семинара. Семинарское обсуждение — это просто особая разновидность диалога, которым в какой-то мере управляет преподаватель, а иногда два преподавателя, с начала и до конца придающие беседе определенное направление и контролирующие ее ход.
Дополнительные полезные правила и рекомендации касаются, главным образом, того, что должны делать преподаватели и как должны отвечать участники дискуссии, чтобы сделать семинар как можно более плодотворным.
— 3-Я позволю себе для начала сказать, чем не является семинарское преподавание в форме вопросов и ответов.
Это не экзаменационный опрос, в ходе которого преподаватель задает вопросы, требующие ответа «да» или «нет», а затем объявляет ответ правильным или неверным.
Это не замаскированная лекция, когда преподаватель задает вопрос, делает короткую паузу, может быть, вполуха выслушивает пару-тройку невразумительных ответов, а затем сам начинает обстоятельно отвечать. В результате получается лекция, прерываемая время от времени вопросами.
Это и не пресловутые «разговоры за жизнь», когда каждый чувствует полную свободу выражать мнения на уровне личных пристрастий и предубеждений или рассказывать о чужом опыте, который кому-то представляется весьма важным и значимым.
Ни одна из этих подделок под семинары не обеспечивает того обучения, для которого семинар, собственно, и предназначен: обучения, основанного на чередовании вопросов и ответов с последующим обсуждением. Вести семинар — особое искусство. В таком виде обучения надо подбирать подходящие для обсуждения темы — в идеале базовые, основополагающие идеи, спорные темы или ценности, которые преподаватель предлагает обсудить на основании прочитанного материала или без такового.
Есть и другие предварительные условия. Одно из них — длительность. Для проведения хорошего семинара требуется время, по меньшей мере, полтора часа, но лучше два или немного больше. Традиционный академический час — слишком короткое время для качественного обсуждения.
Второе необходимое предварительное условие — оборудование помещения. В центре его должен стоять пустой квадратный стол. Еще лучше, если стол шестиугольный, как это принято на аспеновских семинарах. Участники семинара рассаживаются вокруг стола и во время беседы могут видеть друг друга. Семинарская аудитория должна быть полной противоположностью обычной классной комнаты, где учитель или лектор стоит лицом к сидящей в несколько рядов аудитории, молча внимающей его словам. Такое помещение идеально подходит для непрерывной речи и молчаливого слушания, но не для живых диалогов, когда каждый участник является одновременно и слушателем, и выступающим.
Третье необходимое условие — психологический настрой участников. Они должны быть откровенны и готовы слушать и воспринимать.
Все участники семинара, включая преподавателя, должны быть готовы изменить свое первоначальное мнение в результате дискуссии. Они должны быть открыты для новых для себя взглядов и мнений. Все участники должны разумно воспринимать новые для себя взгляды, не отталкивая их без размышлений, но и не поддаваясь им пассивно.
Искусство «обучаемости» — главное достоинство учащегося при любой форме обучения — побуждает участников семинара вначале исследовать новый для себя взгляд, а потом, по размышлении, принять или отвергнуть его. То есть, участники должны быть восприимчивы к новым взглядам ради того, чтобы внимательно их исследовать. Дара обучаемости лишены как упрямые спорщики, которые готовы из духа противоречия возражать против чего угодно, так и пассивные участники, готовые без рассуждения согласиться с любыми взглядами и мнениями.
— 4-Перед преподавателем, ведущим семинар, стоит задача троякого рода:
задавать последовательные вопросы, определяющие тон и направление дискуссии;
исследовать ответы, стараясь выявить их основания или смысл;
вовлекать участников в диалоги, особенно, если участники высказывают противоречащие друг другу взгляды и мнения. Разговоры между участниками, иногда и с участием преподавателя, — то, что составляет суть и смысл хорошего семинара.
исследовать ответы, стараясь выявить их основания или смысл;
вовлекать участников в диалоги, особенно, если участники высказывают противоречащие друг другу взгляды и мнения. Разговоры между участниками, иногда и с участием преподавателя, — то, что составляет суть и смысл хорошего семинара.
Чтобы хорошо справиться со второй и третьей задачей, преподаватель должен уметь активно слушать и задавать вопросы. По собственному опыту я знаю, что это самая важная и одновременно самая трудная обязанность преподавателя.
Необходимость внимательно слушать все, что говорит каждый из двадцати — двадцати пяти участников семинара, страшно утомляет и отнимает массу сил и энергии, но преподаватель обязан, забыв об усталости, продолжать активно слушать всех, без исключения, участников. Прочитать в течение рабочего дня две или три лекции очень легко, но я сомневаюсь, что найдется преподаватель, способный полноценно провести в течение дня больше одного семинара.
Огромных усилий стоит также постановка вопросов. Преподаватель не выполняет свои обязанности, если просто сидит на стуле, как председательствующий на собрании, предоставляющий слово каждому желающему по очереди. Такой подход позволяет сохранить порядок, не допуская, чтобы все говорили одновременно, но он не способствует тому виду обучения, который призван стимулировать семинар. Стимулировать тягу к познанию и исследованию способен только сократовский метод задавания вопросов.
В конечном счете, все обучение строится на тех вопросах, которые ставит преподаватель. Они должны затрагивать спорные темы; эти вопросы — после того как на них даны первые ответы, — порождают следующие. На них невозможно ответить «да» или «нет». Это гипотезы, содержащие предположения, смысл или следствия которых требуют вдумчивого исследования. Это сложные, многосоставные вопросы, которые надо разложить на части, сопоставить друг с другом, а затем сформулировать ответы.
Кроме того, преподаватель должен быть уверен, что его слушают и правильно понимают.
Участники не должны воспринимать вопрос просто как сигнал начать говорить все, что у них на уме, независимо от того, имеет ли это отношение к обсуждаемой теме.
Преподаватель обязан настойчиво добиваться понимания, быть готовым снова и снова задавать один и тот же вопрос, по-разному его формулируя и поясняя различными примерами. Участников семинара надо предупредить, что они не должны отвечать на вопрос, если у них нет хотя бы относительной уверенности в том, что они правильно его поняли. Если же они не понимают вопроса — пусть потребуют от преподавателя какой-то иной формулировки.
Все это требует большой отдачи сил как от преподавателя, так и от участников семинара. Нет нужды еще раз повторять: как от преподавателя, так и от участников семинар требует готовности и умения внимательно слушать и говорить, внятно и связно излагая свои мысли. Нельзя правильно построить семинар на слушании вполуха или на замусоренной бессвязной речи. Нельзя удовлетворяться бессодержательными общими ответами, нельзя просто регистрировать ответы, не вникая в их смысл и подоплеку и игнорируя вытекающие из их истинности следствия.
— 5-Я только что просто описал, что нужно для проведения семинара сократовским методом вопрошания, но не стал заострять внимание на том, что это за семинар. Есть семинары, где все участники — взрослые люди, как на аспенских семинарах, где в роли преподавателей или ведущих выступают не только профессиональные преподаватели. Совсем иное дело — семинары в школах и колледжах. Их ведут профессиональные педагоги, и между преподавателем и участниками существует большая разница в возрасте и жизненном опыте.
В первом случае семинар необходим взрослым людям, давно закончившим школу, чтобы продолжать образование. Во втором случае семинар — существенно важная часть школьного обучения. Тогда семинар представляет собой подготовку к продолжению обучения в зрелом возрасте. Без такого обучения никто не может надеяться стать по-настоящему образованным человеком, как бы хороша ни была школа.
Когда профессиональные педагоги сталкиваются с необходимостью проводить семинары в средней школе, они тут же начинают понимать: сократовский метод обучения в корне отличается от дидактического, к которому они привыкли и которое было для них единственным методом. Дидактическая форма обучения ставит педагога в положение человека, который априори знает больше, чем его ученики. Собственно, ни они сами, ни окружающие не будут считать их учителями, если это не так. Учителя обладают знаниями, каковые передают ученикам во время лекций.
Сократовский метод обучения в форме семинаров — совершенно иной стиль преподавания. Здесь учитель является самым компетентным из учеников, он лучше, чем его ученики, знает, как добиться понимания обсуждаемого материала, и делает это с помощью разумной, поучительной беседы или дискуссии.
Учитель, ведущий дискуссию, не должен рассматривать свою компетентность как знание всех правильных ответов на поставленные и подлежащие исследованию вопросы. На многие звучащие на семинарах вопросы существует не один правильный ответ, но много, и они достойны внимания, понимания и оценки. Достоинство и компетенция ведущего семинар учителя заключаются в умении отобрать важные вопросы, на которые можно дать несколько правильных ответов, заслуживающих внимания и требующих разумной оценки.
Когда перед публикацией этой книги прошел слух о деятельности «Учебно-воспитательной группы», меня попросили написать в «The American School Board Journal» статью о моем опыте проведения семинаров среди учеников средних школ. Кроме того, меня попросили высказать соображения о том, как внедрить эту форму обучения во все американские школы, по крайней мере, начиная с седьмого класса.
В Приложении 3 вы найдете выдержки из статьи, которую я тогда написал, — из той ее части, где содержатся рекомендации по организации и проведению семинаров.
ЧАСТЬ V. Эпилог
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Роль разговора в жизни человека
— 1-Из всего, чем занимаются в своей жизни люди, общение с Другим — наиважнейшая характеристика человека. Может быть, когда-нибудь это останется единственным видом деятельности, который сохранит коренное отличие человека от животного и человека от машины.
В XX веке люди научили шимпанзе использовать язык жестов с очень ограниченным «словарным запасом». Тем, для кого фантастическая интерпретация феномена остается превыше всякой критики, кажется, будто обезьяны высказывают некоторые утверждения и отвечают на заданные людьми вопросы. Пусть даже так, но шимпанзе не разговаривают друг с другом, а живущие на воле обезьяны не разговаривают вообще. Их общение в природе, как и вообще общение всех высших млекопитающих, включая дельфинов-афалин, ограничивается сигналами, а не знаками, соотнесенными либо с предметами окружающего мира, либо с мыслимыми объектами.
Речь идет не о том, что человек — единственное животное, которое общается с представителями своего вида. В В той или иной степени общение характерно для всех социальных животных. Речь идет, скорее, о точной характеристике общения. Человеческим общением в форме двустороннего диалога можно достичь встречи сознаний, обмена мыслями, взаимопонимания; можно разделить чувства и желания.
Разделенные мысли и чувства, осознанное согласие или несогласие делают людей единственными животными, способными действительно общаться друг с другом. Да, остальные животные способны сигнализировать друг другу о своих эмоциях или побуждениях; но эти животные, тем не менее, остаются наглухо закрытыми друг для друга. Они не объединяются мыслями и чувствами с другими особями в процессе своего «общения». Человеческое общество не могло бы существовать без таких контактов, каковые, в свою очередь, невозможны без разговоров и бесед.
В XX веке мы стали свидетелями восторженных славословий в отношении появившихся машин, якобы обладающих искусственным разумом. Изобретатели и поборники этих аппаратов утверждают: скоро будут созданы машины, способные делать все, на что способен человек благодаря своему разуму. Эти утверждения — не просто предсказание того, что машины когда-нибудь станут имитировать такие виды человеческой деятельности, как чтение и письмо, слушание и говорение, а также счет, решение задач и принятие решений. Говорят, что выполнение этих операций машинами будет неотличимо от их выполнения человеком.
Три столетия назад знаменитый французский философ Рене Декарт уже возразил на это предсказание, заявив, что всегда останется пропасть, отделяющая работу машин от работы человеческих существ. Существует одна вещь, которую машины не смогут имитировать так успешно, что их будет невозможно отличить от человека. Эта вещь, по мнению Декарта, — разговор. Способность к беседе — это пробный камень, благодаря которому мы всегда сможем отличить человека от животного или от машины.