При всем уважении к французам, искусство разговора в XVIII веке процветало и в Англии, а также в ее американских колониях. Без этого искусства возникновение республики США было бы просто невозможно. Искусство красноречия начало увядать лишь к концу XIX века. Этот процесс достиг своей низшей точки в наше время. Упадок идет параллельно упадку качества образования в общественных школах, а этот последний усиливается одновременно с увеличением численности учащихся от немногих избранных до всех детей, будущих граждан своей страны.
— 5-Отвлечемся теперь от национальной и местной политики и обратим взор на международную арену. Здесь важность умения разговаривать достигает апогея. Войны начинаются, когда оказываются безуспешны дипломатические переговоры между государствами. Первыми предвестниками войны становятся газетные заголовки: «переговоры зашли в тупик», «переговоры были прерваны». После этого, если конфликт интересов был достаточно острым, сторонам ничего не остается, как защищать свои национальные интересы силой оружия.
Этот взгляд был красноречиво высказан Цицероном в I веке до нашей эры. Он писал:
«Есть два способа урегулировать спорные вопросы; один — обсуждением, другой — силой. Первый способ присущ людям, второй — животным. Мы же должны прибегать ко второму только в случае неудачи первого».
Столетия спустя та же фундаментальная идея была почти дословно повторена итальянцем Макиавелли и англичанином Джоном Локком. Макиавелли писал:
«…есть два способа борьбы, один — помощью закона, второй — с помощью силы. Так как первый способ не всегда оказывается достаточным, часто приходится прибегать ко второму».
А вот что сказал Локк:
«Существует две формы борьбы. При первой конфликты улаживаются по закону, при второй решаются силой. Природа этих методов такова, что там, где один оказывается недостаточным, переходят ко второму».
Борьба с помощью закона или улаживание конфликта по закону в формулировках Макиавелли и Локка — то же самое, что имел в виду Цицерон, писавший, что первый способ улаживания споров опирается на обсуждение, а не на силу. Законное, юридическое улаживание спора или конфликта интересов всегда предусматривает обсуждение. Если к выполнению юридического решения приходится принуждать силой, то это может быть только сила, на применение которой уполномочено исключительно государство, опирающееся на закон. Применение силы без таких полномочий является насилием. Применение насилия может принимать форму уголовного преступления, терроризма или войны.
Война есть не что иное, как поле противоборствующих сил. То, что мы называем «холодной войной», не проявляется посредством применения силы или насильственных действий. Но хотя военные действия не начались, это все равно состояние войны, а не мира, потому что это ситуация, в которой конфликты или споры не могут быть урегулированы обсуждением или юридическим решением, подкрепленным силой специально уполномоченных на это законных органов.
Мир, полноценный гражданский мир, а не холодная война, которая есть не что иное, как просто отсутствие военных действий, возможен только тогда, когда есть узаконенный аппарат улаживания споров и конфликтов с помощью обсуждения, а принятые решения обеспечиваются силой законно уполномоченных судебных органов.
Гражданское правление обеспечивает функционирование аппарата, необходимого для осуществления переговоров и дискуссий как способа улаживания споров. Если государственная машина работает как отлаженный механизм, то она не допустит, чтобы переговоры выродились в склоку, оставившую индивидам или целым странам только одну возможность — силовое решение конфликта. Но это метод зверей в джунглях, а не людей, живущих в цивилизованном обществе.
Урок, который следует извлечь из понимания сути войны и мира, заключается в следующем: мир во всем мире может поддержать только всемирное правительство, точно так же, как для поддержания гражданского мира на местах требуются местные или национальные правительства.
Я полностью отдаю себе отчет, что большинству людей это покажется безнадежной фантазией или жестом отчаяния. Первой реакцией станет утверждение, будто мировое гражданское правительство, похожее на федеральное правительство Соединенных Штатов, — это нереализуемая утопическая мечта. Люди, закосневшие в местном национализме, пойдут еще дальше и отбросят эту идею как негодную, так как она призывает к отказу от национального суверенитета.
Мой ответ на эти возражения заключается в том, что такое мировое правительство является не только желательным во имя сохранения всеобщего мира, без которого род человеческий просто не выживет, но и необходимым и возможным. Оно так же возможно, как создание федеративной республики Соединенных Штатов за счет отказа от суверенитета тринадцати бывших американских колоний, завоевавших независимость и оказавшихся в состоянии вражды друг с другом в составе конфедерации, столь же рыхлой и неопределенной, как нынешняя Организация Объединенных Наций.
В первых девяти «Записках федералиста»[39], написанных Гамильтоном, Мэдисоном и Джеем в поддержку принятия Конституции Соединенных Штатов взамен «Статей Конфедерации»[40], авторы без обиняков выдвигали аргументы в пользу создания федерации — более совершенного союза, как об этом сказано в преамбуле конституции.
Авторы утверждали: положения «Статей Конфедерации» буквально подталкивают новообразованные независимые государства к военным столкновениям друг с другом по тем же причинам, которые постоянно приводят к войнам между странами Старого Света. Если бы Гамильтон, Мэдисон и Джей жили сегодня, они бы сказали, что для предотвращения войн Хартия Объединенных Наций — такой же негодный инструмент, как и «Статьи Конфедерации».
Хочу сделать еще одно добавление. В 1946 году, после того как была сброшена первая атомная бомба, созданная на принципе расщепления атомного ядра, впервые осуществленного в Чикагском университете, президент университета Роберт Хатчинс учредил комитет по составлению проекта конституции мирового правительства. Через два года комитет представил результат длительных раздумий и обсуждений, опубликовав в издательстве университета документ, озаглавленный: «Предварительный проект всемирной конституции».
По моему мнению, этот документ дает все основания полагать, что мировое правительство не только необходимо для поддержания всеобщего мира, но и возможно. Единственное, что вызывает сомнение, — вероятность того, что его не удастся создать до того, когда станет слишком поздно предотвращать войну, способную испепелить планету и уничтожить на ней цивилизованную жизнь.
В заключение позвольте мне привлечь ваше внимание к той роли, какую разговоры играют в частной жизни индивидов, располагающих достаточным свободным временем, чтобы заняться на досуге чем-то полезным — не игрой, не отдыхом, предназначенным лишь для того, чтобы сбросить напряжение, но деятельностью, направленной на обучение, на умственный, нравственный и духовный рост личности.
Такая деятельность может быть сугубо индивидуальной, если, например, человек читает и пишет книги или создает художественные произведения. Человек может заняться, помимо этого, общественно полезной деятельностью, требующей умения вести диалоги, то есть разговаривать с другими людьми. Если интеллектуальный труд любого рода, будь то в искусстве или науке, требует сотрудничества множества людей, то он одновременно требует разговоров и дискуссий.
Занятия на досуге такими видами деятельности в зрелые годы абсолютно незаменимы для завершения образования, которое начинается в школе и лишь готовит человека к искусству самообразования. Если человек не учится всю свою сознательную жизнь, он никогда не сможет стать по-настоящему образованным, какую бы великолепную подготовку он ни получил в школе.
Каковы главные и универсальные формы, которые может принимать это непрерывное обучение? На этот вопрос я могу дать троякий ответ.
Первая форма обучения — это открытия, которые человек делает в течение жизни на собственном опыте. Вторая форма заключается в расширении познания и способности к суждению в результате чтения книг, помогающих получать знания и расширять кругозор. Третья форма основана на тех благах, которые индивид получает в результате полезных и приятных разговоров с другими людьми о познавательных путешествиях, прочитанных книгах и понятых, наконец, вещах.
Первые две формы без третьей не позволяют достигнуть высшей цели продолжения обучения в зрелые годы. Эта высшая цель заключается в том, чтобы стать полноценно образованным человеком. Именно поэтому для всех нас так важно обучение искусству слушать и говорить.
Первые две формы без третьей не позволяют достигнуть высшей цели продолжения обучения в зрелые годы. Эта высшая цель заключается в том, чтобы стать полноценно образованным человеком. Именно поэтому для всех нас так важно обучение искусству слушать и говорить.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Речь памяти Харви Кушинга, произнесенная на ежегодном собрании Американской ассоциации нейрохирургов в апреле 1982 года
Введение
Вы оказали мне большую честь, пригласив выступить с памятным обращением, или, как вы его называете, речью памяти Харви Кушинга. Это действительно будет обращение, а не традиционная речь.
Я не только польщен оказанной мне честью, но и испытываю трепет, так как представляю здесь нежную науку психологию и еще более нежную науку — философию и стою перед вами, представителями очень жесткой по самой своей сути науки.
a. Когда доктор Кемп Кларк обратился ко мне с предложением выступить на вашем собрании, я поначалу заколебался. Не знаю почему. Может быть, меня смутила необходимость проявить красноречие — ведь этим даром я не обладаю, а может, недо сягаемое величие Харви Кушинга.
b. Я отбросил сомнения после того, как на меня нахлынули многочисленные воспоминания — не только о моем восхищении доктором Кушингом, но и о том, как давно и как глубоко запечатлелся в моей памяти интерес к изучению нейрофизиологии.
c. В одном из первых телефонных разговоров с доктором Кларком я сказал, что в начале 1920-х годов, став преподавателем психологии в Колумбийском университете, я был направлен в медико-хирургический колледж, который в те времена располагался на пересечении 59-й стрит и 10-й авеню, чтобы пройти курс нейроанатомии у профессоров Тилни и Элвина.
Профессор Элвин — анатом, читавший большую часть лекций и проводивший с нами практические занятия по микроскопическому исследованию срезов спинного мозга.
Доктор Тилни был крупнейшим неврологом того времени. Я очень живо помню, как он пришел на лекцию в вечернем костюме, чтобы рассказать, как он поставил диагноз опухоли мозга, и описал ход операции по ее удалению.
3. Меня как психолога не могли не интересовать механизмы работы головного мозга и центральной нервной системы.
a. Первые главы двухтомных «Принципов психологии» Вильяма Джеймса[41] были посвящены пространным рассуждениям о связи сознания и мозга, так же как книга Лэдда и Вудворта «Элементы физиологической психологии»[42]. Если бы сегодня вы прочитали обе книги, то поразились бы, какое невежество в то время считалось серьезной наукой.
b. Но после них я прочел много других книг на эту же тему. Позвольте привести здесь названия некоторых.
К. С. Шеррингтон «Интегративная функция нервной системы»;
Херрик К. Джадсон «Мозг крысы и мозг человека»;
Дж. Экклс «Нейрофизиологические основы сознания»;
Уорд Холстед «Мозг и интеллект»;
Уоррен МакКаллок «Воплощение разума»;
К. Лэшли «Механизмы работы мозга и интеллект»;
эссе Уайлдера Пенфилда «Физиологические основы сознания» в сборнике «Контроль сознания»[43].
c. Шло время, были выполнены новые экспериментальные исследования в биологии, а технический прогресс в области создания искусственного интеллекта способствовал возрождению интереса к физическим основам разума, и я обратился к совершенно другим книгам:
Джон фон Нейман «Компьютер и мозг. Сознание и машины»,
сборник статей под редакцией А. Р. Андерсона;
А. М. Тьюринг «Вычислительные машины и интеллект»;
Дж. 3. Янг «Программы головного мозга»;
Дэниел К. Деннет «Мозговые бури»[44].
d. Прошу простить меня за то, что может показаться претензией на некоторую эрудицию в области, в которой все вы являетесь первоклассными специалистами. Я упоминаю здесь о моих литературных экскурсах в нейрофизиологию и искусственный разум только для того, чтобы рассеять подозрения, что я сейчас начну рассуждать о взаимоотношениях сознания и мозга с точки зрения философии или, не дай бог, метафизики.
1) Вы имеете полное право подозревать, что мои философские спекуляции отражают почтенные, но давно устаревшие теории, не выдержавшие испытания временем в свете фактов, открытых в результате новейших исследований.
Более того, вы можете также подозревать, что коль скоро я собираюсь говорить с вами как философ, то могу возомнить себя вправе говорить с вами с позиций высокомерного невежды, ничего не понимающего в той науке, о которой пойдет речь.
Спешу уверить вас, что ни одно из этих подозрений не имеет под собой никакой почвы. Возможно, я не так хорошо осведомлен о последних достижениях нейрофизиологии, как мне хотелось бы, но, надеюсь, мне не придется краснеть за философское толкование научных фактов, которые я должен принять во внимание.
4. Два основных вопроса, которые мне хотелось бы с вами обсудить, можно сформулировать следующим образом.
a. Станут ли — сейчас или в будущем — наши знания о мозге и нервной системе (как центральной, так и вегетативной) достаточными для того, чтобы объяснить все аспекты поведения животных?
b. Предполагая, что мы можем положительно ответить на первый вопрос, попробуем ответить и на второй: означает ли это, что нам удастся объяснить и человеческое поведение, а в особенности мышление, в свете того, что мы узнаем о человеческом мозге и нервной системе — сейчас или в будущем?
c. Я уверен, что вы сразу заметите: если ответ на первый вопрос — утвердительный, то ответ на второй зависит от одного очень важного пункта: является ли разница между людьми и дикими животными качественной или количественной.
5. Для исследования возможных ответов я предлагаю следующую процедуру.
a. Во-первых, кратко объяснить отличие качественной и количественной разницы, в частности разъяснить два типа качественных различий — коренных и поверхностных.
b. Во-вторых, проиллюстрировать радикальные качественные отличия, сравнив людей с ангелами, и исключить то, что, как я надеюсь, вы тоже считаете ошибочным взглядом на отношение разума и мозга.
c. В-третьих, я хочу рассмотреть людей в сравнении с дикими животными, а также в сравнении с машинами, сконструированными для создания искусственного интеллекта.
d. И, наконец, предложить взгляд на отношение человеческого разума и человеческого мозга, представляющийся мне корректным — корректным до тех пор, пока будущие экспериментальные нейрофизиологические исследования и усилия по созданию искусственного интеллекта его не опровергнут.
Качественные и количественные различия
1. Между двумя предметами существует количественная разница, если один из них больше или меньше другого в выбранном масштабе измерения.
a. Так, например, две линии, одна из которых короче другой, различаются между собой в чисто количественном отношении.
b. Аналогично между двумя экземплярами мозга, отличающимися друг от друга весом или сложностью, существует лишь количественная разница.
2. Между двумя предметами существует качественное различие, если один из них обладает свойствами, которых лишен другой предмет.
a. Например, прямоугольник и круг отличаются качественно, ибо у прямоугольника есть внутренние углы, которых лишен круг.
b. Точно так же организм позвоночного животного, обладающего мозгом и центральной нервной системой, качественно отличается от организмов, полностью лишенных этих органов.
3. Качественная разница является поверхностной, если она основана на количественной разнице и может быть объяснена ею.
a. Так, например, очевидная разница между водой и льдом (вы можете ходить по льду, но не можете ходить по воде) обусловлена скоростью движения составляющих воду и лед молекул, а различие в скоростях является количественным.
b. Точно так же очевидные качественные отличия людей от животных (люди могут делать то, что недоступно другим животным) можно объяснить в понятиях сложности устройства головного мозга человека и животных. Если это так, то качественная разница является чисто поверхностной.
4. Качественная разница является коренной, если ее невозможно объяснить лежащей в ее основе разницей количественной, но можно объяснить присутствием в одной вещи какого-то фактора, который отсутствует в другой.
a. Обратимся к разнице между растениями и высшими животными. Это качественное отличие, так как животные способны на действия, совершенно недоступные для растений.
b. Если эту качественную разницу можно объяснить присутствием у животных мозга и нервной системы и отсутствием этих органов у растений, то, следовательно, мы имеем здесь коренное, а не поверхностное качественное отличие.