Потом послышалось бяя-бяя-бяя! — и появились белоснежные овцы под предводительством черного барана. Одна из них принесла скатерть с вышитыми по краям звериными фигурками, другие принесли на широких спинах подносы с чашами, тарелками, ножами и деревянными ложками, которые собаки быстро разложили на маленьких столиках. Они были слишком низкими даже для хоббита и казались неудобными. Пони поставили перед гостями две низкие скамьи с широкими сиденьями и короткими толстыми ножками для Гэндальфа и Торина, а в дальнем конце стола, сделанный точно так же, как и скамьи, большой стул для Беорна (когда он сел, его ноги протянулись далеко под столом). Все стулья, которые находились в доме, были низкими, наверное, для удобства чудесных животных, которые ждали Беорна. Только на чем сидеть гостям? Про них не забыли. Пони прикатили отполированные и отшлифованные круглые колоды, низкие даже для Бильбо. Вскоре все расселись вокруг стола Беорна, в жилище которого так давно не было гостей.
Там гости отобедали, или отужинали, потому что они толком ничего не ели с тех пор, как покинули Последнюю Светлую Обитель на Западе и распрощались с Элрондом. Вокруг мигали отсветы факелов и очага, а на столе горели две восковые свечи. Пока путники ели, Беорн глубоким раскатистым голосом рассказывал о землях Глуши по эту сторону гор и, особенно, про дремучий и опасный бор, простирающийся на расстояние целого дня пути, как на север, так и на юг, про дебри, которые преграждали путь далеко на Восток — про ужасную Черную Пущу.
Карлики слушали и качали головами: им-то было хорошо известно, что рано или поздно придется войти в лес, и что он — самое опасное препятствие после гор, которое преграждало им путь к логову дракона. Когда обед закончился, они стали говорить о своем, но хозяина это не интересовало и, казалось, его разморило. Карлики говорили в основном о золоте, серебре, драгоценных камнях и кузнечном деле, но Беорну было все равно: в его доме не было ни золота, ни серебра, кроме нескольких ножей.
Карлики долго еще сидели за столом, попивая мед из деревянных чаш. Снаружи наступила ночь. В очаг подбросили несколько поленьев, факелы погасли, и карлики уселись вокруг пляшущего огня, который будто бы окутывал стропила, темные верхушки которых казались деревьями в ночном лесу. Было ли это колдовством или нет, но Бильбо почудилось, будто меж ветвями проносился ветер, а сверху, издалека, слышится крик совы. Вскоре он стал клевать носом. Голоса казались хоббиту далекими… Вдруг он проснулся.
Огромная дверь скрипнула и захлопнулась. Карлики сидели на полу вокруг огня, скрестивши ноги. Они пели, пели долго, но Бильбо удалось кое-что запомнить.
Бильбо опять сморило. Внезапно поднялся Гэндальф.
— Нам надо спать, — сказал он. — Нам, но, думаю, не Беорну. В этом покое мы можем чувствовать себя в полной безопасности, но еще раз напоминаю вам всем предупреждение хозяина: не смейте и носу высовывать наружу, пока не взойдет солнце.
Только сейчас хоббит заметил, что на небольшом возвышении у противоположной стены, между стропилами, были разостланы постели. Для Бильбо приготовили набитый соломой тюфяк и шерстяное одеяло. Огонь едва горел, хоббит уснул. Проснулся Бильбо среди ночи. Пламя в очаге почти угасло, если не считать нескольких догоравших угольков. Гэндальф и карлики, судя по храпу, крепко спали: по полу протянулась тонкая полоса лунного света, проскользнувшего сквозь дымовое отверстие в потолке. Снаружи слышались рычание и шум, будто у двери топтались огромные звери. Бильбо никак не мог понять, что происходит, и испугался, что Беорн, приняв медвежий облик, решил их съесть. Хоббит закутался в одеяло с головы до ног и, несмотря на свой страх, крепко заснул.
Проснулся он поздно: один из карликов споткнулся о хоббита и с шумом полетел с помоста на пол. Это был Бофур. Он заворчал, когда Бильбо открыл глаза.
— Поднимайся, соня! — пробубнил карлик. — А то завтрак проворонишь.
Бильбо вскочил.
— Завтрак! — воскликнул он. — Где завтрак?
— Большей частью в наших желудках, — ответили прогуливающиеся по комнате карлики. — Но кое-что осталось на веранде. Мы ищем Беорна: следов хозяина нигде нет, а на веранде мы обнаружили приготовленный завтрак.
— А где Гэндальф? — спросил Бильбо, торопясь на веранду, только скорее бы чего-нибудь да съесть.
— Куда-то запропал, — ответили ему. Хоббит стал ждать кудесника, но тот появился только под вечер. Как раз перед заходом солнца он вошел в зал, где хоббит ужинал с карликами, которым на протяжении дня прислуживали удивительные животные Беорна. Карлики ничего не слышали о Беорне с тех пор, как прошла ночь.
— Где наш хозяин и где ты сам бродил весь день? — воскликнули все.
— Задавайте ваши вопросы по одному, но только после ужина. У меня после завтрака и маковой росинки во рту не было.
Отодвинув тарелку и кувшин, — а съедено было два каравая (с медом, маслом и со взбитыми сливками) и выпита добрая кварта медового настоя, — Гэндальф закурил трубку.
— Сперва я отвечу на второй вопрос, — сказал он. — Чудо! Прекрасное место, чтобы пускать дым кольцами!
Карлики долго еще не могли услышать от Гэндальфа ни слова — так он был занят: приказывал кольцам кружить вокруг балок, придавал им разные величины и цвета, отправлял одно за другим в дымовое отверстие. Должно быть, снаружи было красивое зрелище, когда зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие в виде восьмерок кольца устремлялись в небо, словно птицы.
— Я шел по медвежьим следам, — сказал, наконец, Гэндальф. — Этой ночью, наверное, было целое сборище медведей: вскоре я понял, что одному Беорну было бы не под силу натоптать столько разных следов. Должно быть, сюда приходили медвежата и взрослые медведи, — маленькие, обычные и даже великаны, — и все плясали тут до утра. Они приходили отовсюду, только не с запада, не от реки, стекающей с гор. Туда вели следы только одного медведя. Я следил за ним вплоть до Каррока. Река там слишком быстрая и глубокая — мне не перейти. А следы обрывались как раз в том самом месте. Вы, должно быть, помните, что с этого берега реку можно перейти вброд и оказаться на карроке, но с другой стороны над стремниной нависают скалы. Пришлось пройти несколько лиг, прежде чем я отыскал довольно мелкое место, чтобы вплавь перебраться на другой берег. И столько же лиг мне пришлось пройти обратно, чтобы отыскать следы медведя, но было слишком поздно. А следы-то вели в тот самый сосняк, где позапрошлой ночью мы так мило повеселились вместе с варгами. Думаю, что ответил и на первый вопрос, — закончил Гэндальф, после чего надолго воцарилась тишина.
Бильбо показалось, что он догадался, о чем подумал кудесник.
— Что же нам делать, — воскликнул он, — если Беорн приведет сюда варгов и гоблинов? Нас же схватят и убьют! Ты же говорил, Гэндальф, что Беорн с ними во вражде!
— Да, говорил. И прекрати выдумывать то, чего нет. Иди-ка ты спать, а то уже совсем ничего понять не можешь.
Хоббит обиделся, и ему ничего не оставалось, как пойти спать; и, пока карлики пели, он, нисколько не задумываясь о Беорне, быстро уснул. Бильбо снились сотни горных медведей, которые медленно и неуклюже отплясывали на подворье, залитом лунным светом. Хоббит проснулся. Все спали. Снаружи слышалось все то же рычание, ворчание, урчание и шум, как и вчера ночью.
Утром всех разбудил Беорн.
— А, вы все еще здесь? — спросил хозяин. Он встряхнул хоббита и расхохотался. — Вижу, тебя не съели гоблины, варги или свирепые медведи, — и тут же самым бесцеремонным образом ткнул пальцем Бильбо в живот. — Крольчонок располнел и отъелся на хлебе и меду, — Беорн снова рассмеялся: — Так иди и поешь еще!
Все пошли завтракать. На этот раз Беорн был приветливее: казалось, он был в прекрасном расположении духа, и ему даже удалось развеселить гостей. Путешественникам не пришлось долго гадать, где был Беорн и почему сегодня он был так весел, тем более, что хозяин сам все рассказал. Он был за рекой, куда он, благодаря, во всяком случае, медвежьему облику, добрался довольно быстро. Увидев на поляне следы пожара, он понял, что часть рассказа Гэндальфа была правдой, но Беорну удалось узнать еще больше: он поймал рыскавших по лесу варга и гоблина. От них он узнал, что волчьи стаи и гоблины все еще охотятся за карликами и хотят отомстить за своих вожаков — за убитого гоблина и волка, у которого обуглился нос, а также за смерть зверей из его охраны, которые погибли в колдовском пламени. Беорн заставил их признаться не только в этом. Он также узнал, точнее, догадался, что гоблины вкупе с волками решили устроить большой набег на земли, лежащие под сенью гор, чтобы отомстить людям, которые, по их мнению, укрывали карликов, или, в лучшем случае, найти последних и расправиться с ними.
Все пошли завтракать. На этот раз Беорн был приветливее: казалось, он был в прекрасном расположении духа, и ему даже удалось развеселить гостей. Путешественникам не пришлось долго гадать, где был Беорн и почему сегодня он был так весел, тем более, что хозяин сам все рассказал. Он был за рекой, куда он, благодаря, во всяком случае, медвежьему облику, добрался довольно быстро. Увидев на поляне следы пожара, он понял, что часть рассказа Гэндальфа была правдой, но Беорну удалось узнать еще больше: он поймал рыскавших по лесу варга и гоблина. От них он узнал, что волчьи стаи и гоблины все еще охотятся за карликами и хотят отомстить за своих вожаков — за убитого гоблина и волка, у которого обуглился нос, а также за смерть зверей из его охраны, которые погибли в колдовском пламени. Беорн заставил их признаться не только в этом. Он также узнал, точнее, догадался, что гоблины вкупе с волками решили устроить большой набег на земли, лежащие под сенью гор, чтобы отомстить людям, которые, по их мнению, укрывали карликов, или, в лучшем случае, найти последних и расправиться с ними.
— Отменные у вас россказни, да, — закончил Беорн. — Но когда я убедился, что вы ничего не выдумали, они мне понравились еще больше. Простите, что не поверил на слово. Живи вы как я, возле самого Черной Пущи, тоже никому бы не верили, если бы не знали некоторых своих знакомых, как родных братьев, если не лучше. Как только я все выяснил, опрометью кинулся домой, чтобы убедиться, что с вами ничего не случилось и чтоб помочь вам, чем смогу. Впредь буду лучше думать про карликское племя. Ха! Убить вожака гоблинов! Самого вожака гоблинов! — и он тихо и злобно засмеялся.
— А что вы сделали с… гоблином и варгом? — неожиданно задал вопрос Бильбо.
— Идем, покажу! — ответил Беорн, и все вышли из дому. Один из столбов калитки украшала голова гоблина, а на ближайшем дереве красовалась прибитая гвоздями волчья шкура. Страшным врагом мог оказаться Беорн! Но сейчас он был другом, и Гэндальф предпочел рассказать ему все о целях путешествия, чтобы прочно заручиться поддержкой Беорна.
Вот что пообещал хозяин. Для поездки к лесу он дает всем пони, а Гэндальфу — коня; такое количество провизии, что при скудном расходовании ее хватило бы на несколько недель, и упаковать ее так, что тюки не покажутся тяжелыми — орехи, муку, горшки с сушеными фруктами, мед в крынках из красной глины и нескоропортящиеся лепешки. Никто, кроме Беорна, не знал секрета их приготовления, но то, что все его кушанья обильно сдабривались медом, было очевидно: от них всегда хотелось пить. Как сказал Беорн, воду с собой брать было не нужно, потому что на пути к лесу попадалось множество источников.
— Но путь через Черную Пущу труден, темен и опасен, — предупредил он. — Воду и пищу там найти очень трудно. Орехи еще не созрели (или успеют сгнить, пока вы доберетесь до восточного края леса), а только они и пригодны для еды. Звери в лесу дикие, свирепые и страшные. Я дам мехи для воды, луки и стрелы. Но, боюсь, во всей Черной Пуще вы не отыщите ничего съедобного или более-менее пригодного для питья. А еще я слыхал о потоке, — черном и быстром, — что пересекает главную тропу. Ни в коем случае не окунайтесь в него и тем более не пейте: поговаривают, дескать, он навевает чары сна и забвения. Не думаю, что в сумерках тамошних краев вы сможете что-нибудь или кого-нибудь подстрелить и при этом не сойти с тропы. Поэтому вы просто ДОЛЖНЫ держаться тропы несмотря ни на что.
Это все, что я могу вам посоветовать. В пределах Черной Пущи я буду бессилен помочь вам, поэтому рассчитывайте на удачу, вашу храбрость и снедь, которую вы получите. Но прошу вас вот о чем: подъедете к лесу — оставьте моих коней неподалеку от его окраин. Желаю вам поскорее добраться до дома ваших предков, а если придется возвращаться — двери моего дома всегда открыты для вас.
Карлики выразили свою благодарность Беорну многочисленными поклонами, едва не подметали при этом своими капюшонами пол, и то и дело говорили: «К вашим услугам, хозяин бревенчатых хором!». Но его безрадостные слова окончательно испортили всем настроение: только сейчас они поняли всю опасность своего похода, а ведь они совсем об этом раньше не задумывались, забыв при этом, что в конце пути их поджидает дракон.
Утром все занялись сборами. Прошел полдень, а вместе с ним и последний обед в доме Беорна. Путники сели на коней и, прощаясь с хозяином, выехали в хорошем расположении духа.
Вскоре, обойдя с востока высокую терновую изгородь, отряд свернул на север, и направился к северо-западу. По совету Беорна путники решили не идти по главной тропе, которая была южнее его владений. Пойди они так, вышли бы по ущельям к ручью, который впадал в Великую Реку южнее Каррока и набрели бы на брод, который можно было бы пересечь верхом на пони и тут же выйти прямо на Старый Лесной Тракт. Но Беорн предупредил, что трактом часто пользуются гоблины, а сама дорога заросла и уперлась в непролазную трясину. К тому же ответвление от тракта вело далеко на юг от Одинокой горы, и карликам пришлось бы преодолевать тяготы пути на север. А вот к северо-востоку от Каррока границы Черной Пущи подходили ближе к Великой Реке, да и горы были неподалеку. Как раз где-то там начиналась мало кому известная тропа, которая вела через всю Черную Пущу прямо к Одинокой горе, всего лишь в нескольких днях пути к северу от места ночлега карликов.
— Гоблины, — говорил Беорн, — не посмеют перейти Великую Реку даже за сотню миль севернее Каррока и, те более, объявляться возле моего дома: ночью он надежно охраняется. Но на вашем месте я бы поторопился: если гоблины захотят вскоре устроить набег, то реку они пересекут на юге и отрежут вас от леса, а варги бегают быстрее, чем пони. Поэтому, отправляясь на север и приблизившись к гоблинским норам, вы будете в большей безопасности. Этого гоблины никак не ждут, поэтому они продлят сроки набега, чтобы поймать вас. Уезжайте сейчас и поскорее!
Вот почему странники ехали молча, галопом проносясь по травянистым равнинам, оставляя слева темные горные вершины, а справа — поросшие редкими рощами берега реки. Когда отряд выехал, солнце обратилось к западу и до вечера озаряло окрестные земли золотистым светом. Трудно было представить, что гоблины гнались именно за ними. Отъехав на много лиг от дома Беорна, путники снова начали петь и разговаривать, чтобы на время забыть о темной тропе, которая поджидала их впереди. А вечером, когда сгустились сумерки и темные горные пики врезались в закат, карлики разбили лагерь и выставили часовых; многие уснули, но спалось плохо: снился волчий вой и гиканье гоблинов.
Утро выдалось погожим и свежим. Было прохладно, по земле стелился осенний туман, который рассеялся, едва на востоке взошло красное солнце. Тени все еще были долгими. Путники отправились дальше. Они ехали еще около двух дней и ничего не видели на своем пути, кроме трав и цветов, птиц, одиноких деревьев или стад благородных оленей, пощипывавших молодые побеги. Даже во время отдыха в тени деревьев карлики не замечали ничего нового. Иногда взгляд хоббита случайно падал на торчавшие из высоких трав оленьи рога, которые Бильбо поначалу принял за сухие ветки. На третий вечер было решено продвигаться как можно дальше, ибо Беорн сказал, что утром четвертого дня они достигнут лесной опушки, поэтому отряд ехал вечером и поздней ночью, когда из-за туч вышла луна. А когда она снова скрылась, Бильбо показалось что-то то ли слева, то ли справа — колыхнулась огромная черная медвежья тень. Но едва хоббит сказал об этом Гэндальфу, кудесник только отмахнулся, дескать, ты никого и ничего не видел.
Еще до рассвета карлики покинули свой последний привал, несмотря на короткий отдых. Как только показались первые лучи солнца, им почудилось, будто впереди встал черной угрюмою степною лес, который только и поджидал странников. Начались возвышенности, и хоббит решил, что путь подходит к концу. Оленей больше нигде не было, даже кролики исчезли. К полудню отряд подъехал к пределам Черной Пущи и остановился под раскидистыми деревьями с толстыми искореженными стволами и кривыми ветвями с длинными темными листьями, задушенными ковром изо мха и плюща, который стелился и по земле.
— Ну, вот и Черная Пуща! — воскликнул Гэндальф. — Это самый огромный лес северного мира. Надеюсь, он вам еще приглянется. Теперь отпустите пони.
Карлики стали возмущаться, но Гэндальф грубо прервал их:
— Глупцы! Беорн не так уж и далеко, как вам кажется, и советую сдержать данное ему слово, если не хотите, чтобы он отомстил. У Бильбо Бэггинса глаза поострее ваших, коли вы до сих пор не заметили огромного черного медведя, который сидел вдали от наших стоянок и глядел на луну. Он охранял не вас, а своих коней. Беорн наш друг, но животные дороги ему как дети родные. Да представляете ли вы, какую доброту проявил Беорн, отпуская с карликами так далеко своих коней, тем более что вы гнали их во весь опор?! Понимаете ли вы теперь, что он сделает с вами при первой же попытке увести пони в лес?