Хозяйский дом был о трех этажах над поверхностью земли и о двух под землей. Начнем с подвала. Самый нижний этаж был разделен на две части – техническую и санитарную. Названия, конечно, условны, но вкратце их можно описать так: на технической половине было размещено все необходимое оборудование – водонагревательные котлы, вентиляционные установки, резервные электрогенераторы, система абсорбирования канализационных сбросов, система подачи воды в бассейн, ее обмена и подогрева, ионизирующие и озонирующие установки для очистки этой самой воды, генераторы охранной сигнализации и т. д. Здесь же располагалось изолированное от воздействия токов помещение, в котором постоянно находился один дежурный из технического персонала. Оборудование было сложным и требовало соответствующего к себе отношения и постоянного присмотра.
Во второй половине подвального этажа была оборудована мини-прачечная, гладильная комната и сушка, здесь же хранились многочисленные пылесосы и моющие средства, лежали развалы тряпок, ветошей, веников, щеток, швабр и т. д., – в общем, всего, что используется для наведения чистоты и лоска в доме. Это была зона ответственности гувернанток, среди которых тоже существовало разделение на подклассы и уровни. Здесь служили прачки и поломойки (по две), три девушки отвечали за сухую приборку и мебель, а одна была помощницей самого мажордома. Конечно, не ой какая градация (видали и повнушительнее!), но все же логика повествования требует от нас конкретики.
Теперь двинемся дальше наверх. Второй подвальный этаж (вернее, первый) выполнял функции погреба для продуктов и одновременно погребка для вина и других дивных напитков. Первая его половина была заставлена холодильными и морозильными шкафами, в которых хранился запас еды, способный, наверное, удовлетворить нужды роты голодных спецназовцев, причем, одновременно. В свое время – когда Иван Иванович ставил дом – он задавал себе вопрос: а зачем ему одному столько? Ну, пусть даже его будет двое – он и еще кто-то: все равно, даже пятерым за год не съесть все это. Но потом знающие люди его убедили, что продукты и холодильники в данном конкретном случае с Иваном Ивановичем вовсе и не продукты, и не холодильники, как таковые, а элемент статуса – как, впрочем, и все остальное. И он не может позволить себе оставаться в стороне от новорусской жизни и ее законов (один из них – иметь холодильники с продуктами) – потому что его не поймут и даже, может, будут перешептываться на его счет. А этого, конечно, позволить себе было нельзя.
Кроме того – принимая во внимание штат подсобных рабочих и служащих по дому и число охранников, его стерегущих – набиралось внушительное количество едоков, которых тоже требовалось постоянно кормить. Провизия для них закупалась централизованно – по субботам кухарка и один из помощников садились в фургон типа «Газели» (но, конечно, не «Газель», а «Фольксваген») и разъезжали по рынкам и магазинам, набивая кузов необходимой снедью. Одновременно закупались продукты и для хозяина и его возможных гостей (об их приезде следовало уточнять дополнительно у мажордома), Хозяйский заказ формировался лично поварами, которые требовали неукоснительного выполнения своих пожеланий. А найти необходимые продукты было очень нелегко – особенно, когда этого требовал француз! Он постоянно находился в возбужденном состоянии и вечно жаловался кому-то вслух, что в этой далекой от цивилизации стране невозможно найти нормальных королевских лангустов или, например, экзотические южноамериканские приправы, не говоря уж о майонезах его любимой далекой родины!
В конце концов, пришлось вмешаться самому Ивану Ивановичу, который как можно вежливее и доходчивее постарался ему объяснить, что тут, так сказать, не до жиру, и нужно научиться работать с тем, что есть под рукой. И именно за это французу деньги и платят – и немалые! А деньги эти, между прочим, могли бы сослужить хорошую службу голодающим детям Африки!
Когда Иван Иванович вспомнил о голодающих детях Африки, он погрустнел и впал в задумчивость. На его лице словно было написано желание вернуть старые добрые времена – рабочий гудок, призывающий к станку, красавицу мастера цеха с руками и лицом в машинном масле и охлаждающей жидкости и в «кирзачах» на босу ногу, первомайские демонстрации с двигающимися в воздухе лицами Суслова и Брежнева, с криками «Ура» и без всяких тебе задних мыслей о сутяге-французе, которому – видите ли! – не хватает крабов и жирных средиземноморских устриц в собственном соку!
– Попробовал бы он достать колбасы за два-двадцать, гнида! – вдруг зло подумал Иван Иванович и вызвал мажордома, которому велел объяснить непонятливому французу, что если он будет все так же недоволен, то его отправят назад во Францию служить в каком-нибудь захудалом ресторанчике за жалкие европейские гроши. А взамен возьмут еще одного русского, который легко из топора может приготовить обед из пяти блюд. И ему – французу – предоставляется уникальный шанс научиться настоящему поварскому искусству, когда треску можно приготовить так, чтобы она не отличалась от макрели, а камбала – от угря. А вместо крабов использовать «крабовые палочки», а вместо омаров – «крабовое мясо» – и это несмотря на то, что они изготовлены из одной и той же костной муки.
Конечно, француз еще долго не мог смириться – а нам кажется, что не смирился и до сих пор – но приутих и принялся, скрипя зубами, готовить обеды из того, что есть. Он обложился кулинарными книгами, выписанными из Франции, Англии и даже из США – хотя, какая там кухня в США? – и начал их усиленно штудировать, стараясь понять, как ему выйти из столь непростой ситуации. Но вскоре поднаторел, набрался опыта и стал настоящим волшебником, способным не только использовать «крабовые палочки и мясо», но даже и отечественные майонезы, уксус и кинзу с петрушкой в качестве высокогорных новозеландских трав. А вскоре – забегая вперед, потому что скрывать нам совершенно нечего – выпустил во Франции кулинарную книгу-трехтомник под названием: «Алхимия в России. Или как приготовить обед из того что есть, и при этом не сойти с ума». Книга разошлась по Европе совершенно сумасшедшими тиражом, и француз моментально стал знаменит и покинул Ивана Ивановича – который был только рад его отпустить восвояси – уж больно он достал всех своим ежеминутным нытьем и пафосными вскидываниями рук вверх к небу.
Но, впрочем, пока он служит при Иване Ивановиче и набирается опыта. А мы продолжим экскурсию по дому. Вернее, не только по дому, а вообще – посмотрим быт. Закупленные на неделю продукты сгружались в огромные холодильники, установленные в подвале, и доставались оттуда по мере необходимости. К холодильникам хозяина имели доступ только повара, а сами холодильники отличались от остальных по цвету. Интересно, читатель сильно удивится, если мы скажем ему, что они были красными? Особый заказ, эксклюзив и гордость хозяина, который еще не забыл о детстве, отрочестве, юности и службе на народ. В остальном же здесь все было, как и у других – резервные морозильные шкафы с мясными тушами и всевозможной рыбой, холодильные камеры для охлажденных фруктов и овощей, в общем – ничего интересного.
Зато в винном погребке было на что посмотреть! И Иван Иванович любил бывать здесь и приводить сюда своих гостей. Многочисленные бутылочки в пыли и паутине лежали в горизонтальном положении в дубовых стеллажах, украшенных замысловатой резьбой и цветной лаковой росписью (дедушка старался для сына, как мог, и, кроме того, заработал на этом заказе внушительную сумму), а сама атмосфера вокруг навевала покой и философское отношение к жизни.
Иван Иванович любил брать в руки какую-нибудь особенно ценную бутылочку, поворачивать ее влево-вправо, долго рассматривать, как будто впервые ее видит, поглаживать, словно любимое дитя, и произносить в честь вина помпезные вычурные тосты громким, хорошо поставленным голосом. В этот момент он чувствовал себя живым воплощением античного Бахуса, а невидимая аудитория, внимавшая ему, была, конечно, неразумным плебсом, чуждым мудрости винопития:
– Восхваляйте вино, и не останется оно равнодушным к вам, дети мои, и воздаст вам радостью и увеселением в душе!
– Знайте же, несведущие, что только двумя вещами мы превосходим животных в их зверином обличии: умением говорить и пить вино! И первое выходит из нас, а второе – входит!
– Внемлите истине – что есть слова мои, сейчас обращенные к вам, чтобы дать вам мудрость и просвещение! Вино – сие есть чудный дар богов, несущий нам счастливое время и утеху в горестях и несчастьях. Вино – вот настоящий царь, вот настоящий император, что вселяет храбрость и силу духа преодолеть все те испытания, что были посланы нам небесами!
– Трепещите перед властью и могуществом вина, что способно из немощных сделать нас сильными, из робких – смелыми, а из немых – красноречивыми!
– Внемлите истине – что есть слова мои, сейчас обращенные к вам, чтобы дать вам мудрость и просвещение! Вино – сие есть чудный дар богов, несущий нам счастливое время и утеху в горестях и несчастьях. Вино – вот настоящий царь, вот настоящий император, что вселяет храбрость и силу духа преодолеть все те испытания, что были посланы нам небесами!
– Трепещите перед властью и могуществом вина, что способно из немощных сделать нас сильными, из робких – смелыми, а из немых – красноречивыми!
– Знайте же, недостойные, что только сок сей научил нас, как голос возвысить до песни, и дал размеренный лад неискушенным ногам!
И так далее. Обычно произношение хвалебных речей вину не длилось долго – минут пять-десять – не более. Получив от собственной грамотности и умения общаться с залом удовольствие, Иван Иванович бережно клал бутылочку на место и переходил к следующей. Он мог при желании легко пробыть в погребке пару-тройку часов, и время там всегда текло незаметно и наполняло его благостью и душевным комфортом.
Чтобы читатель мог по достоинству оценить содержимое погребка, мы приведем здесь несколько наименований вин, хранившихся там (вместе с примерной ценой на то время). В первой половине нашего списка будут перечислены сравнительно обиходные вина, которые иногда могут позволить себе покупать все (ну или, почти все) сравнительно обеспеченные дамы и господа.
– Screaming Eagle Cab урожая 1992 года (примерное, двести долларов США за бутылку);
– Chateau Gilette, Sauternes AOC урожая 1992 года (примерное, двести долларов США за бутылку);
– Chateau Palmer Margaux AOC урожая 1996 года (примерное, триста долларов США за бутылку);
– La Mondotte урожая 1997 года (примерное, триста долларов США за бутылку);
– Marc Bredif Vouvray AOC урожая 1945 (примерное, четыреста долларов США за бутылку). Это вино, хоть и было совсем недорогое, но всегда удостаивалось от Ивана Ивановича особенного внимания. Ему импонировал год сбора урожая и производитель, который с первого взгляда был то ли англичанином, то ли шотландцем, ирландцем или американцем – не поймешь (но, в любом случае, не французом). А, принимая во внимание, что вино было произведено именно во Франции, да еще и в долине Луары – славящейся своими первоклассными виноградниками – Иван Иванович даже заинтересовался историей его производства.
Конечно, уважаемый читатель хорошо помнит, что в то время (а наше повествование сейчас сфокусировано на 1999 году от рождества Христова) отыскать необходимую информацию было значительно труднее, чем сейчас – когда можно просто зайти в интернет на свой любимый поисковик и набрать то, что хочешь узнать. И услужливая железная машина с проводами моментально подыщет необходимые для вас сведения, и даже не затратит на поиски много усилий. Но тогда все было по-другому, хотя сейчас юным гражданами нашего обширного отечества это может показаться странным. Тогда люди ходили в библиотеки, в читальные залы, покупали книги и справочники в магазинах – словом, тратили на поиски необходимой информации массу времени, которое могли потратить на что-нибудь другое, гораздо более полезное. Например – на просмотр сериалов, где мачеха убивает невестку своего бывшего деверя затупленным окровавленным топором на протяжении двухсот двадцати двух серий, но та все не умирает, а только истошным голосом зовет всех на помощь и молит о справедливости. Но мачеха не слышит: а потому что она именно мачеха, и что с нее возьмешь?
Но мы отвлеклись. Когда Ивану Ивановичу стало интересно – что же из себя представляет Marc Bredif, он обратился к экспертам. Однако ж – опять без небольшого отступления не обойтись.
Вы думаете, кто на свете всех умнее? Ученые, профессионалы, специалисты? Нет, самые умные на свете, безусловно, эксперты. Потому что они лучше всех умеют раздувать щеки, авторитетно пучить глаза, хлопать в ладоши (если вдруг что-то такое угадали) и говорить: «Вау!», когда радуются. А это, как известно, самое главное, чтобы прослыть докой почти в любом вопросе. И можно даже особо ничего и не знать – но вот шум и создание имиджа, безусловно, необходимы. И еще – тисненые золотом/серебром визитки с вензелями и надписью на двух языках: «Эксперт Александр Безмозглый», и: «Expert Alexander Brainless». Тогда успех обеспечен, и вход в высшее общество открыт.
Так вот – именно эксперты сейчас самые умные, в наше время это знают все. А тогда их еще было мало, поэтому население с различными вопросами чаще всего обращалось к профессионалам и знатокам. Но так это – население! А вот в среде продвинутого класса эксперты уже тогда занимали соответствующую, заслуженно причитающуюся им по рангу нишу. И Иван Иванович, конечно же, не мог позволить себе считаться просто населением и поэтому для оказания консультационных услуг заключил контракт с одной экспертной организацией, которая обещала предоставлять ему нужную информацию – быстро, конфиденциально, надежно и гарантированно.
Первым шагом в сотрудничестве с этой компанией со стороны Ивана Ивановича был запрос, в котором содержалась просьба разъяснить историю создания вина Marc Bredif Vouvray AOC урожая 1945. Буквально через пару дней от экспертов пришел ответ. Мы приводим его дословно:
Уважаемый Иван Иванович!
В соответствии с Вашим запросом мы провели базисный анализ по десяти необходимым параметрам и теперь рады сообщить Вам результат.
История создания вина Marc Bredif и аналогичной торговой марки не совсем обычна. Она берет свое начало в поражении Французской республики в 1940 г., в результате которого большая часть ее территории была оккупирована Германией. Освобождение пришло только в 1944 г. со стороны американских и британских войск, которые потеряли в битве за Францию несколько десятков тысяч своих солдат. Тогда же Британия и Соединенные Штаты Америки потребовали от Франции компенсацию за помощь, оказанную ей в войне, которая, в частности, предусматривала допуск в винодельческую промышленность (бывшую всегда монополией исключительно французских семей) британских и американских компании, чему подтверждением и является вино торговой марки с типично англосаксонским названием «Марк Бредиф» с ударением на первый слог.
Но вскоре пришедший к власти во Франции диктатор Де Голль восстановил изначальный status qou, существовавший до войны, и компании Британии и США были вновь изгнаны с территории Франции. Они оставили после себя дурное наследство: разоренные виноградники, развращенные высокими окладами труда работники и профсоюзы, которые постоянно призывали к забастовкам – так что новым/старым французским хозяевам еще долго потом не удавалось привести опозоренную винодельческую отрасль в приемлемое состояние. Но зато теперь Вы, уважаемый Иван Иванович, обладаете уникальной бутылкой вина, очень редкой, которая стоит по примерным подсчетам не менее пятнадцати тысяч долларов США – но в свободном доступе его нет, и весь выпуск либо уже выпит, либо хранится в частных коллекциях настоящих ценителей вина.
С уважением
Ведущий эксперт ООО «ДВА СОЛЬДО ПЛЮС ПЯТЬ СОЛЬДО БУДЕТ СТО СОЛЬДО»
Голованов Антон Осипович
Получив письмо, Иван Иванович весьма обрадовался. Оказывается, ему подарили бутылочку (а ее, зная страсть хозяина особняка к вину, привезла одна милая дама, имеющая с Иваном Ивановичем общие интересы в аграрном бизнесе), которая стоит целое состояние – учитывая, что на дворе стоял постдефолтный 1999 год, и за пятнадцать тысяч долларов США можно было спокойно купить трехкомнатную квартиру где-нибудь в Марьино. И Иван Иванович поместил «Марка Бредифа» отдельно от всех остальных и каждый день ходил на него любоваться.
А когда к нему приезжали гости, они все вместе обязательно спускались в погребок, где хозяин брал в руки заветное вино и ждал, какой фурор оно произведет. Гости (которые, в основном, мало что понимали в вине) все как один спрашивали, что в нем такого особенного, и, получив ответ, что видят перед собой абсолютную редкость и полнейший эксклюзив стоимостью в пятнадцать тысяч долларов США, еще потом долго не могли отвести взгляд от именитой бутылочки, и на их лицах вовсю играли отблески скрытых эмоций. А Иван Иванович очень радовался и предлагал гостям выпить вина – но не этого, а чего-нибудь попроще.
Но, как говорится, верь эксперту, дары приносящему – но не во всем и не всегда, и, уж точно, не до конца.
Один раз Ивана Ивановича навестил хозяина винного бутика – первого, открывшегося в Москве – который специализировался на продаже элитных дорогих вин специально для состоятельных господ. Они были уже давно знакомы, и Ивану Ивановичу представился отличный шанс похвастаться своей коллекцией.