Место для встреч было ими выбрано уже давно. Это был незаметный ресторан «Плакучая ива» недалеко от станции метро «Баррикадная», где было уютно и спокойно, и можно было вкусно поесть и поговорить по душам. Этот ресторан – как, впрочем, и многие другие – принадлежал самому Ивану Ивановичу, и там у него для конфиденциальных переговоров был оборудован отдельный кабинет, доверху напичканный шпионской аппаратурой, одновременно блокирующей прослушку извне и записывающей все, происходящее внутри.
Когда Иван Иванович подъехал к ресторану, Евгений уже ждал его там. В знак особого уважения к гостю Иван Иванович не стал вести его в свой кабинет (Евгений абсолютно точно знал об установленной там аппаратуре, поскольку это именно его люди занимались ее монтажом), а предложил ему самому выбрать столик на свой вкус. Они сели в дальнем углу у большого окна, в ожидании напитков и сигар негромко переговариваясь и любуясь чудным видом на подсвеченную высотку, освещенную множеством ярких огней. Когда же им подали заказ (в ресторане никто, кроме директора, и понятия не имел, что за люди сегодня их навестили – Иван Иванович старался не афишировать свое участие в бизнесе, по крайней мере, перед обычными малозаметными согражданами), Иван Иванович на правах хозяина дал время собеседнику насладиться изысканным кофе и чудесным гаванским табаком и неторопливо перешел к делу:
– Ну, как твой бизнес, Женя? Развиваешься?
– Все хорошо, Иван Иванович (Евгений всегда – даже после того как вошел в реальную силу – обращался к Ивану Ивановичу только по имени-отчеству).
– Ну, вот и славненько! Но если что, ты знаешь – я всегда рад тебе посодействовать, как старому другу.
– Спасибо, Иван Иванович!
– Я вот о чем хотел с тобой поговорить. У меня есть к тебе очень необычная просьба. И она достаточно щекотлива, и я бы хотел, чтобы ничего из нашего разговора ни в коем случае не выплыло наружу, – Евгений кивнул головой с таким видом, что мол: «Это даже и не обсуждается!».
– Так вот, десять лет назад у меня в семье случилась размолвка, и мы с моей супругой (ее зовут Мария Аркадьевна Капитонова, в девичестве Олейникова) расстались. И с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. Но я все еще формально ее муж. И мне сейчас необходимо узнать, что с ней, где она проживает – в общем, все, что можно. Здесь могут быть несколько вариантов – от самого печального до вполне приемлемого. Ну, ты меня понимаешь! И все должно быть сделано так, чтобы никто ни о чем не догадался. Вполне возможно, что ее уже нет в живых, – при этих словах Иван Иванович помрачнел лицом и ненадолго задумался о чем-то своем, – а, может, она живет поблизости и просто не хочет ворошить прошлое. Все может быть – но мне нужна точная информация, и я знаю, что твои люди могут раздобыть ее для меня. Сделаешь?
– Конечно, Иван Иванович, в чем вопрос! Я думаю, что и времени много не понадобится!
– Отлично, Женя, отлично! Теперь по поводу расходов – ты знаешь номер Рабочева, пускай кто-нибудь из твоих людей с ним свяжется, и он компенсирует все твои затраты. Договорились?
– Иван Иванович! Вы же знаете, что для Вас эта услуга вообще ничего не стоит! О каких деньгах Вы говорите?
– Постой, Женя! Деньги – это всего лишь еще одно подтверждение нашей с тобой дружбы. И если мы с тобой можем помогать друг другу, как близкие друзья, то твои люди должны кормить свои семьи, и вознаграждение им совсем не помешает. Так что, обозначай цифру, и я жду от тебя информацию. А пока давай я расскажу тебе анекдот про Ельцина Бориску, которого срочно нужно возвести на царство!..
Прошло восемь дней. Иван Иванович сидел у себя в кабинете на диване и рассеянно смотрел на календарь, висящий на стене. Ровно через две недели наступит Миллениум, и народ снаружи подлинно сошел с ума, готовясь к грандиозному празднику встречи нового тысячелетия. Да – народ он такой, а ведь есть и события поважнее! Сегодня было 17 декабря – пятница. А 19 декабря – в воскресенье должны были состояться очередные выборы в Государственную Думу.
Иван Иванович шел третьим в списке партии большевиков (которые, конечно, еще всех победят, но пока что остаются в оппозиции к правящему антинародному режиму олигархов и прочего ворья). По сравнению с предыдущими выборами его личный прогресс был налицо – тогда он был только пятым (его опережала даже любимая любовница красного миллиардера), а сейчас уже находился в тройке лидеров – непосредственно за БЛиБ-ВпчвН и главным партийным идеологом и по совместительству инквизитором.
Да и материальное положение Ивана Ивановича было настолько на высоте, что мало кто в России мог похвастаться таким богатством. Конечно, оставалось еще (оставалось!), над чем работать, многие задумки пока что были только лишь задумками, некоторые планы пришлось пересмотреть или подкорректировать, а от некоторых проектов отказаться или даже вовсе – отдать их конкурентам (пускай подавятся!).
Но в общем и целом, конечно, все шло просто прекрасно, а из неприятностей – одолевала только хандра и какие-то тягучие липкие мысли, как у тухлого водяного. С которыми приходилось постоянно бороться с помощью подручный средств и прятаться от них, прикрываясь делами и вовлеченностью в процесс. А дел было, действительно, много, и у Ивана Ивановичу нечасто выпадала минутка вот так спокойно посидеть на диване и рассеянно посмотреть на календарь.
Его размышления прервал мобильный телефон, еще секунду назад спокойно лежавший на столе, а теперь издающий громкое жужжание и весело подпрыгивающий по заваленной бумагами поверхности, как отяжелевший от переедания немолодой уже кузнечик. Иван Иванович со вздохом поднялся с дивана и, про себя проклиная все эти опостылевшие и осточертевшие обязанности, медленно пошел к столу, втайне надеясь, что абонент отключится, так и не дождавшись ответа. Но абонент был настойчив, и Ивану Ивановичу все же пришлось разодрать мобильному телефону его двойную складывающуюся пасть и сердито буркнуть в трубку:
– Да!
– Иван Иванович, здравствуйте, это Женя!
– О, Женя! – хандру Ивана Ивановича как рукой сняло, и он нетерпеливо зашипел, – ну, нашел что-нибудь?
– Обижаете, конечно, нашел! Готов все отдать при первой же встрече!
– Молодец! Тогда давай сегодня в семь, как в прошлый раз!
– Принято! – и Женя отключился.
Не прошло и получаса, как Иван Иванович подкатил к уже знакомому нам ресторану, где его уже поджидал Евгений, потихоньку потягивая вкуснейший кофе с водой по-турецки.
– Молодец! Ты все-таки молодец! Ну, рассказывай, что там у тебя! – Иван Иванович бухнулся на кресло напротив Жени – было видно, что от нетерпения он чуть ли не подпрыгивает и еле-еле держит себя в руках.
– Вот документы, – Евгений протянул Ивану Ивановичу небольшую картонную папку, в которую было вложено два десятков листов и несколько фотографий, – а вкратце дело обстоит таким образом: в поисках Вашей супруги мы перешерстили почти весь земной шар! Да, да, не удивляйтесь – все именно так! Наш человек отыскал ее в Австралии в Мельбурне, и вот что интересно – там она местная светская львица и серьезная бизнес-леди, у нее несколько фабрик, производящих отличные ткани из шерсти австралийских мериносов, которые потом почти все экспортируются в США и Англию. О, ваша официальная супруга – очень обеспеченная дама, но вот с личной жизнью у нее, точно, никак. Мужа нет, детей, похоже, нет тоже. Наш человек так и не смог до конца выяснить, что же с ней произошло (хотя определенные наработки в этом вопросе имеются), и каким образом она попала в Австралию, но, впрочем, Вы нам такой задачи и не ставили.
Евгений быстро достал из кармана модного френча военного покроя пачку сигарет, закурил и продолжил:
– Вот адрес ее постоянного проживания – здесь на последней странице, вот фотографии ее дома (Иван Иванович с интересом уставился на фото 15 на 20, на котором был запечатлен прекрасный двухэтажный особняк в южноколониальном стиле с фонтанами, бассейнами и чудесным огромным садом), вот несколько фотографий ее фабрик (все здания были огромных размеров – и видно, что очень современные), вот она выходит из дома (с фотографии на Ивана Ивановича, без всякого сомнения, смотрела его Маша – уже немолодая, но еще очень привлекательная, державшая шикарную завитую болонку на руках, в сопровождении двух охранников), вот она же в ресторане (Маша задумчиво сидела за столом и с рассеянным видом читала какие-то бумаги), и вот последняя – Ваша супруга садится в личный (совершенно точно, это ее!) самолет. Так что, – Женя уважительно взглянул на Ивана Ивановича, – Мария Аркадьевна очень, очень уважаемый человек в тамошнем обществе! Кстати, сейчас она носит фамилию Робертс, а имя – Мэри. Т. е. Мэри Робертс.
Иван Иванович медленно откинулся на спинку кресла. Сказать, что известия о Маше его огорошили, означало просто промолчать. Он ожидал всего, что угодно, но только не такого! Его Маша, оказывается, ворочает деньгами, совершенно сопоставимыми с его – Ивана Ивановича – личным состоянием, и, судя по всему, заработала все это сама (ну, или, почти сама)! Вот только почему рядом с ней никого нет, и почему в таком случае она не вспоминает о существовании собственного сына?
Иван Иванович медленно откинулся на спинку кресла. Сказать, что известия о Маше его огорошили, означало просто промолчать. Он ожидал всего, что угодно, но только не такого! Его Маша, оказывается, ворочает деньгами, совершенно сопоставимыми с его – Ивана Ивановича – личным состоянием, и, судя по всему, заработала все это сама (ну, или, почти сама)! Вот только почему рядом с ней никого нет, и почему в таком случае она не вспоминает о существовании собственного сына?
Иван Иванович медленно зажмурил глаза, чтобы чуть-чуть расслабиться. Его собеседник тактично молчал, неспешно все так же потягивая свой кофе и заинтересованно оглядывая через окно припарковавшихся и выходивших из «Джипа» братков на той стороне улицы.
Иван Иванович мотнул головой, словно слон, выбивающий воду из ушей после купания, и вновь обратился к собеседнику:
– Да, Женя, большое тебе спасибо! А я-то все думал, где она, да что? И почему не объявляется – ведь я мог бы ей помочь, в случае чего! А оно вон оказывается, как! Тогда у меня к тебе еще одна просьба – постарайся покопаться в ее прошлом! Меня интересует, как она там оказалась, и что с ней произошло! И собирается ли она приехать в Россию? Да, денег можно не жалеть – сколько нужно, столько и получишь! А человеку, который раздобыл все это, – Иван Иванович ткнул пальцем в папку с документами, – выпиши от моего имени отдельную премию! Договорились?
– Спасибо, Иван Иванович! Все будет сделано в наилучшем виде. Правда, – тут Женя немного замялся, – у меня уже есть некоторые предположения на этот счет! Но нужно все как следует проверить. Я думаю, что через пару дней я Вам позвоню!
– Ну, все, давай действуй! И удачи! – и они пожали друг другу руки и разошлись…
В воскресенье состоялись очередные долгожданные выборы. Вокруг, как обычно, царила несусветная беготня, штабы всех без исключения ведущих политических сил работали в авральном режиме, телевизионщики, как ошпаренные, метались от одного медийного лица к другому в тщетной попытке взять интервью, а люди по всей стране в ночь с воскресенья на понедельник уткнулась в телевизоры, с замиранием сердца следя за циферками, бегущими внизу огромного табло, отображающими, каков процент избирателей проголосовал за тех или других.
Иван Иванович бегал вместе со всеми, так же громко кричал, размахивал руками, в гневе вскидывал голову вверх, а кулаки – еще выше головы, беспрестанно пил чай, иногда закусывая его сладким печеньем, ненадолго куда-то уезжал, потом снова возвращался – словом, горел в ожидании триумфа. И триумф состоялся! По итогам голосования партия коммунистов набрала почти двадцать пять процентов голосов и сформировала самую большую фракцию в Государственной Думе.
Уже в понедельник двадцатого декабря БЛиБ-ВпчвН было не узнать. Он раздулся, как рыба-шар в период наибольшего возбуждения, и уже форменно чувствовал себя следующим президентом всея Руси с дальнейшим переходом в ранг Генерального Секретаря, и его лицо стало еще более красным, чем прежде. А коммунисты всей страны отмечали победу движения радостными хороводами, всенародным раскрашиванием матрешек под «хохлому» и естественно, массовыми возлияниями беленькой под простенькую, но сытную закуску.
И жить бы нам с вами, товарищи, во вновь возрожденной красной России, если бы не одно «но». Старый президент аккурат на Новый год (т. е. меньше чем через две недели после победы коммунистов) объявил, что устал, больше так жить не хочет и не может и готов отдать свое, вдруг ставшее таким неуютным кресло более молодому и более прогрессивному выходцу из народа. И он даже знает – кому! И отдал, а товарищ Зарганов так и остался еще одним неудачливым паломником за неограниченной властью, коих сколько уже было в истории – всех и не упомнишь!
Однако пока что до назначения нового преемника оставалось еще время, и Иван Иванович и сам уже строил планы, какое место в новой красной России он будет занимать при дворе. Особенно ему нравилось место министра обороны – статно, красиво, и звезды горят на могучих плечах! А почему нет? А запросто! И народ бы проголосовал – ведь на фоне прежнего царя Бориски, который единственно, чем прославился за время своего правления – так это публичным мочеиспусканием на шасси собственного президентского лайнера во время официального визита в одну из европейских стран и приказом расстрелять собственный парламент из танков – даже товарищ Зарганов смотрелся эдаким мускулистым и даже немного умным мачо, а его свита (включая Ивана Ивановича) – сплошь интеллектуалами и опытными хозяйственниками.
Но, опять же, скажем – не судьба! Вместо красномордого пролетарского Генерального Секретаря Россия получила молодого энергичного президента, который своим видом, делами и мыслями выгодно контрастировал по сравнению со всеми этими коммунистами, либералами и прочими политиканами, так щедро расплодившимися на нашей земле. Что, конечно же, никак не могло успокоить мятущуюся душу Ивана Ивановича. Ведь когда удача буквально прыгает тебе в карман, как же горько и противно ощущать себя оступившимся в самый последний момент и лишенным возможности припасть к огромному щедрому корыту власти и пить из него взахлеб, повизгивая от удовольствия и яростно прядя ушами! Но – это судьба, и Иван Иванович, в конце концов, смирился и просто заказал себе через Рабочева и его хорошую знакомую из Иваново Снежанну Вениаминовну фельдмаршальский китель и брюки с тремя красными широченными лампасами, погоны с шитыми золотой нитью звездами, фуражку с огромным полированным козырьком и семейные трусы, и носки военного покроя цвета хаки.
Рабочев, как всегда, проявил недюженную расторопность, с удовольствием откомандировался в Иваново, где снова по-настоящему душевно и с огоньком провел время со Снежанной Вениаминовной и привез оттуда полный комплект фельдмаршальской формы, плюс еще несколько сорочек для разных торжественных случаев, четыре полутораметровые портянки (цвета хаки) и огромный ящик одноразовых подворотничков на липучках – чтобы Иван Иванович не тратил свое драгоценное время на их подшивание.
Теперь, чтобы стать полноценным фельдмаршалом, оставались сущие пустяки. Нужно было приобрести несколько пар форменных ботинок и кирзовых сапог (можно, конечно, было и из тонкой крокодиловой кожи – но ведь настоящий полководец должен быть ближе к простому солдату, поэтому Иван Иванович решил носить сапоги только кирзовые), постричься по уставу, выработать громкий командный голос (уже был), заказать себе бриллиантовую фельдмаршальскую звезду (плюс положенный по уставу галстук) и такой же бриллиантовый отделанный жемчугами и червонным золотом жезл – ну и, пожалуй, все.
Впрочем, конечно же, нет. Всего вышеперечисленного было недостаточно, поскольку к форме и бриллиантовому жезлу требовались еще настоящее удостоверение, личное дело и боевые награды, подтверждающие статус и аутентичность фельдмаршала. А вот здесь, как раз, было, над чем поработать. Иван Иванович взялся за решение этой проблемы лично – благо у него, как у одного из лидеров коммунистического движения, были теснейшие связи с высшим генералитетом – и таки решил.
Здесь небольшая ремарка: военные тогда, вообще, чувствовали себя обделенными, оболганными и преданными и поэтому тяготели к коммунистам, которые их же и продали десять лет назад. Парадокс? Нет! Просто коммунисты, как всегда, перевалили с себя всю ответственность на так называемых «демократов» и всем (в том числе и военным) рассказывали, что вот они – чистенькие, ако младенцы, а «демократы» – фи, это такая грязь! И все слушали и хлопали ушами. Что, конечно же, было великим подспорьем большевистскому движению – и в политическом, и в материальном плане.
Все, ремарка кончилась, и можно двигаться дальше.
Через начальника генерального штаба и его многочисленных заместителей Ивану Ивановичу удалось в короткие сроки сделать головокружительную карьеру. Он был принят на службу в понедельник в звании рядового, во вторник получил звание ефрейтора, в среду – младшего сержанта, в четверг – сержанта, в пятницу – старшего сержанта, в субботу – старшины, в воскресенье – младшего прапорщика, в следующий понедельник – прапорщика, во вторник – старшего прапорщика, в среду – младшего лейтенанта, в четверг – лейтенанта, в пятницу – старшего лейтенанта, в субботу – капитана, в воскресенье – майора, в следующий за следующим понедельник – подполковника, во вторник – полковника, в среду – генерал-майора, в четверг – генерал-лейтенанта, в пятницу – генерал-полковника, в субботу – генерала армии, ну, а в воскресенье – заветный чин фельдмаршала.
По случаю присвоения ему очередного воинского звания фельдмаршала в особняке Ивана Ивановича собрался весь военный бомонд – отпраздновать завершение его многодневной упорной карьеры. Генералы и адмиралы всех родов войск дружно пели «Катюшу» и «Врагу не сдается наш гордый Варяг!», закусывали камчатскими трепангами и обваленными в соусе древесными бразильскими лягушками, яд которых (абсолютно смертельный для всего живого на планете Земля) только прочищал генералам мозги – настолько они были закалены долгими годами полевой службы. Закусочка душевно шла под разноцветные шаманские настойки, полученные Иваном Ивановичем в дар от представителей малых северных народов за организацию у них на местах красно-пролетарских ячеек самоопределения, ну, и водочку, само собой.