Красная гвардия. Из этих разрозненных частей Троцкий создаст ту самую легендарную Красную армию
Еще раз повторяю: на дворе – осень 1924 года. Механизм, который мы привыкли целиком и полностью отождествлять с репрессиями следующего десятилетия, уже полностью отлажен. Просто не все тогда понимали, что вслед за моральной ликвидацией неугодных скоро начнется и физическое их устранение. Партийная бюрократия привычно все единодушно одобрит, и обыватель на многочисленных митингах и собраниях подтвердит свою преданность общей идее. Тем более что она проста и понятна любой аудитории: все и всегда делал один Ленин. Иногда ему, конечно, немного помогал Сталин. Например, Деникина и Колчака титаны громили вдвоем. Но в целом Ильич бы и один управился.
Чтобы никто не смел сомневаться в такой единственно верной исторической правде, был немедленно мобилизован на важнейшую государственную работу бывший член Реввоенсовета Первой конной армии Бубнов. К Троцкому он относился понятно как. Возглавив политическое управление РККА, он проявил себя во всей красе. Трудился не покладая рук. Начал, разумеется, с главного. Молниеносно Бубновым был составлен и одобрен на самом верху сборник «Ленин и Красная армия». Поступили с подлинно большевистской смекалкой. Сначала отстранили от работы всех, кто позволял себе помнить о вкладе Троцкого в создание армии. Потом изыскали ленинские выписки из богатого теоретического наследия Клаузевица, снабдили их многочисленными записками товарищам по партии и директивами губернским комиссарам, и результат вышел превосходный – не придерешься. Никто больше не смел спорить о решающем вкладе Ленина в защиту республики от белогвардейских полчищ.
Но это было только начало большого и долгого пути. Бубнов пришел всерьез и надолго. Он в значительной степени обогатил скудный лексикон красноармейцев пока еще непривычными для них лозунгами «Помнить, любить и изучать Ильича» и «Партия не позволит извращать великое учение». Каждый должен был быть одухотворен подлинной большевистской правдой, если не хотел оказаться в позорном ряду отщепенцев от генеральной линии партии. За это пока еще не расстреливали, но неприятные последствия гарантировались.
Троцкий в борьбу за свою роль в русской революции не вступил. Напротив, попросил освободить его от должности наркома, что коварный Сталин с нескрываемым удовольствием и исполнил. На место Троцкого торжественно заступил Фрунзе. А дальше будущий великий учитель всего советского народа делает гениальный ход: он увеличивает финансирование армии. Дело в том, что по итогам Гражданской войны и военного коммунизма РККА была в шаге от нищеты. Иосиф Виссарионович, хитро прищурившись, выделил дополнительные ассигнования, чтобы повысить жалованье всему комсоставу. Нужно ли объяснять, что после этого большинство красных командиров воспылало поистине сыновней любовью к вождю родной коммунистической партии?
Не забывали и о борьбе с товарищем Троцким. Войска получили циркуляр политуправления РККА с призывом внимательно отнестись к искоренению и разоблачению опасных для пролетарского государства тенденций. Снимаемых с постов сторонников Льва Давидовича в расстрельный подвал пока не волокли – социалистическая законность не позволяла. Их массово отправляли на хозяйственную или дипломатическую работу. С глаз долой, но и из сердца не вон. Придет время, и о них вспомнят. У будущего генералиссимуса Сталина память была – дай Бог каждому. Никого и никогда не забывал.
Вообще, передвижение сторонников Троцкого по различным должностям в те годы – тема интереснейшая. Куда только не заносило рыцарей революции!
Они все могли, на любом поприще они находили применение своим разносторонним дарованиям. Взять, например, бывшего заместителя председателя Реввоенсовета республики товарища Склянского. Вы ни за что не догадаетесь, чем он занялся! Ладно, не буду мучить понапрасну. Эфраим Маркович стал председателем треста «Моссукно». Прочувствовали всю мощь? Но это еще не все. Арестовывавший Временное правительство Антонов-Овсеенко отправился полпредом в Чехословакию, хотя не имел ни малейшего представления об этой непростой сфере деятельности. А вождь червонного казачества товарищ Примаков поехал в Китай – передавать свой богатый опыт борьбы с контрреволюцией местным карбонариям.
Это, кстати, было вполне обычной практикой для той эпохи. Куда только не забрасывал верную ленинскую гвардию рабоче-крестьянский долг! Бригадный комиссар Фрумин был начальником Государственного центрального института физической культуры, а дивизионный комиссар Кальпус трудился заместителем председателя Комитета по делам физкультуры и спорта при Совнаркоме СССР. Дивизионный интендант Берзин работал директором треста «Дальстрой», а известный чекист Фриновский был отправлен развивать Военно-морской флот. За любую работу готовы были взяться. Правда, зачастую это приводило к плачевным результатам.
Но мало просто изгнать из армии всех сторонников Троцкого, отправить на новые участки борьбы за пролетарское счастье и подобрать им достойную замену. Нужно возвеличить и нового руководителя, чтобы его престиж смотрелся не совсем уж бледно на фоне Ленина. Согласимся, задача не самая простая. Рядом с почившим вождем товарищ Сталин в то время смотрелся довольно бледно. Но нет такой задачи, которую не способен решить пытливый ум. Фрунзе с этой точки зрения подходил идеально. До революции в активе этого старого большевика имелось два смертных приговора. За каждый из них он расплатился сполна с ненавистным ему режимом, последовательно сокрушив войска Колчака и Врангеля. Боевой путь Михаила Васильевича стал обязательным к изучению в молодой Рабоче-крестьянской красной армии.
Фрунзе прочно занял заслуженное место среди большевистских вождей. Ему посвящали множество статей, в которых называли не иначе как виднейшим красным командиром и даже великим теоретиком военного строительства. Немного переусердствовали в похвалах, но так и задача стояла непростая. Ведь помимо восхваления Фрунзе непременно следовало постоянно подчеркивать, что его взгляды были прогрессивнее позиций Троцкого. Доля истины в этом, безусловно, присутствовала.
Фрунзе мечтал подарить человечеству новую теорию военного искусства. И не простую теорию, а настоящую пролетарскую, без посторонних примесей. Чтобы у буржуев кровь холодела от одного только взгляда на этот трактат. Чтобы просыпался недобитый помещик в холодном поту и понимал – дни его сочтены. Так, собственно, и вышло. Во всем мире вздрогнули, когда получил известность следующий пассаж: «Между нашим пролетарским государством и всем остальным буржуазным миром может быть только одно состояние долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть. Ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда сложится благоприятная обстановка».
Что мы видим? Все та же мечта о мировой революции, только в иной, нежели у Троцкого, трактовке. Если создатель Рабоче-крестьянской красной армии считал, что подъем производства в России может начаться только после полной победы пролетариата во всех странах, то его сменщик, напротив, призывал сначала создать в СССР военно-промышленную базу, и только потом переходить к экспансии. Сталин, разумеется, был целиком и полностью за второй вариант. Ему, в отличие от Троцкого, спалось пока относительно спокойно без лицезрения рейдов Первой конной армии по Парагваю или Аравийскому полуострову.
Доктрина Фрунзе, разумеется, получила полное и всеобщее одобрение политического руководства молодой советской страны. Но воплощать ее в жизнь пришлось уже совершенно другим людям. Победитель Колчака и Врангеля странным образом погибнет на операционном столе. Причем сразу же после получения записки от Сталина: «Дружок! Был сегодня в 5 часов вечера (я и Микоян). Хотели к тебе зайти – не пустили, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Не скучай, голубчик мой. Привет. Мы еще придем. Коба».
И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов.
После смерти Ленина они станут официальными создателями Красной армии
Разумеется, тут же поползли слухи. Гуляют они и сегодня. Дурь за почти 100 лет никак не выветрится. Простой вопрос: а зачем Сталину ликвидировать Фрунзе, который и так был более чем лоялен и активно продвигал в Рабоче-крестьянской красной армии позицию именно Иосифа Виссарионовича? А за тем, ответит мне иной либеральный ум, чтобы поставить на место наркома еще более преданного Ворошилова. Согласимся, это плодотворная дебютная идея, как сказал бы Остап Бендер. Тем более что тот самый 1925 год ознаменовался чередой странных смертей видных партийных функционеров.
Список имен поражает воображение: один из председателей ЦИК СССР Нариманов, уполномоченный наркомата почт и телеграфов Атарбеков, председатель правления акционерного общества «Амторг» Хургин, председатель Авиатреста Павлов. Наконец, венчает этот своеобразный синодик неоднократно упоминавшийся на страницах этой книги Склянский. Все они погибли при разных обстоятельствах, но тенденция просматривается. Но это с одной стороны. А с другой – совпадения в жизни случаются значительно чаще закономерностей. И даже построение первого в мире государства рабочих и крестьян эту тенденцию изменить не смогло.
Процесс реформирования победоносной Красной армии между тем продолжался стахановскими темпами, хотя до появления этого феномена оставались еще годы.
В руководстве вооруженных сил закрепились Климент Ворошилов и Иосиф Уншлихт. Последний, одна из будущих жертв кровавого сталинского беззакония, был вполне себе человеком Иосифа Виссарионовича. Конечно, не таким преданным, как первый красный офицер, но все же. Компанию им составит еще одна жертва последующей в 30-х годах волны репрессий – уже упоминавшийся мною Бубнов. Ему повезло особенно. Перемены коснулись и возглавляемого им Политуправления Реввоенсовета СССР.
Прежде всего Бубнов стал секретарем ЦК. Согласимся, заслужил своим ежедневным трудом по очищению армии от всяческого наследия Троцкого. Кроме этого, Политуправление выводилось из Реввоенсовета и теперь подчинялось непосредственно ЦК ВКП(б). Для тех, кто еще не догадался, для чего понадобилась такая перестановка, объясню. Отныне все политические органы РККА напрямую замыкались на руководство страны. То есть, фактически на товарища Сталина лично. Оценили изящество комбинации?
А теперь посмотрим внимательно на фигуры командиров Рабоче-крестьянской красной армии. Рожденные в СССР или выросшие на творениях своеобразных публицистов уже в XXI веке приняли за догму знаменитые слова маршала Буденного: «Самым слабым местом в организации Врангеля были генералы. Я хорошо знал и Покровского, и Шатилова, и Улагая, и других: нам приходилось их бить. Это были не очень храбрые вояки, с узким военным кругозором, с ограниченным оперативным мышлением». Мысль ценная. Очень она ласкает слух любителям теории классовой борьбы. Однако в реальности все было иначе. Нет, разумеется, Буденный знатно умел махать шашкой и мог спокойно разрубить противника напополам. Только перед этим кто-то должен был спланировать операции. И тут выяснится, что это делали совсем другие люди. Возьмем для примера Фрунзе – великого военного практика, если верить советской пропаганде. Так вот, заместителем у него был генерал Новицкий, а начальником штаба служил генерал Махров. И это вовсе не исключение из правил.
Генерал русской императорской армии Сытин командовал Южным фронтом красных. Его коллега генерал Ольдерогге занимался ровно тем же самым на Восточном фронте. А указания им отдавали полковники Генерального штаба Вацетис и Каменев. Это они имели полное право рассуждать об узости чьего-то военного кругозора, а вовсе не Семен Михайлович Буденный.
Но еще дальше в проявлениях вопиющего хамства зашел Тухачевский. Этот деятель в 1921 году изволил написать: «Мы не получили в наследство от царской армии хороших приемов общевойскового обучения, и нам самим надо настойчиво их разрабатывать применительно к условиям Красной армии». Если Михаил Николаевич что-то и не получил, то исключительно по своей вине. Николаевская академия Генерального штаба работала без сбоев. И именно благодаря ее выпускникам тот же Тухачевский не закончил свои дни на виселице лет на двадцать раньше.
Но они в силу своего социального происхождения не могли быть в героях Гражданской. А свято место пусто не бывает. Слава сокрушителей мировой буржуазии досталась другим. Например, бывшему студенту лесного института Роберту Эйдеману. Свою службу в рядах Красной армии он начал со скромной должности начальника дивизии. Невероятной природной застенчивости был человек. Именно ею и объясняется его культовая фраза «Оперативная мысль Деникина была слишком дряхлой, отражавшей вырождение отживающего строя».
Все всякого сомнения, Эйдеман имел полное право на такую точку зрения. Но точно так же любой разбирающийся в теме может считать сего былинного воина лжецом, потому что при нем начальником штаба 13-й армии состоял не кто-нибудь, а лично генштабовский генерал от инфантерии Андрей Медардович Зайончковский. Он, и только он имел моральное право рассуждать о дряхлости чьей-либо оперативной мысли. Поскольку разбирался досконально в этом вопросе, чего невозможно сказать про недоучившегося студента лесного института.
Ладно, скажут мне, Эйдеман – исключение из правил. Затесался наглец в славные ряды. Но остальные-то ведущие красные командиры были силищи богатырской и нравственны донельзя. Вот и давайте посмотрим пристально на персоналии. Даже не станем все их биографии подробно изучать. Достаточно отдельных эпизодов. Поверьте, общая картина станет предельно ясной. Она, безусловно, будет сильно отличаться от привычного взгляда на комиссаров в пыльных шлемах, но автор этих строк здесь не виноват. Не я составлял им рафинированные биографии для многолетнего бездумного тиражирования.
Начнем с народного комиссара, первого красного офицера Климента Ефремовича Ворошилова. Ему по статусу положено быть первым. С этим спорить не буду. Но вот с чем категорически не соглашусь – уникальные военные дарования. Огромный опыт подпольной работы у Ворошилова, безусловно, был. Это глупо отрицать. Организационный талант присутствовал. Харизма, без которой революционными массами не завладеть, имелась. А вот с военными дарованиями у Ворошилова как-то не срослось.
К. Е. Ворошилов.
Тот самый «первый красный офицер»
Лето 1919 года. Климент Ефремович исполняет обязанности командующего 14-й армией. Действует решительно, с подлинным большевистским задором. Только вот результаты не радуют. Нет, они, конечно, были, но вовсе не те, которыми стоит гордиться. Антонов-Овсеенко докладывал в Реввоенсовет республики: «Приписывать себе успех борьбы с Григорьевым он может лишь по большому недоразумению. Утверждения Ворошилова в области его собственных успехов постыдно преувеличены».
Но то, что не получилось на фронте, сполна удалось в тылу. За подавление Кронштадтского мятежа Климент Ефремович был награжден уже вторым орденом Красного Знамени. Завидная карьера, даже по меркам революционного времени. Многие прославленные красные командиры и одного ордена от советской республики не получили. Но при этом никто из современников не зачислял Ворошилова в классики военной теории. Все разговоры об этом – уже позднесоветский миф. В интересующий нас промежуток времени Большая советская энциклопедия откровенно сообщала гражданам страны: «Ворошилов не получил систематической военной подготовки. Впервые с военным делом он познакомился в ожесточенной революционной борьбе того класса, из недр которого он вышел. Высоко развитое классовое чутье, глубокая принципиальность – вот основные черты его политического профиля».
То есть, считать Климента Ефремовича советским Мольтке или Шлиффеном пролетарским массам не рекомендовалось. И сам он себя в величайшие полководцы не записывал.
Потому что искренне считал, что полученной им практики революционной борьбы в подполье и опыта Гражданской войны сполна хватит, чтобы разгромить любое буржуазное войско. А значит, не нужно тратить столь нужное для развития пролетарской республики время на изучение какой-то там военной теории. Классовое чутье обязательно подскажет нужное стратегическое решение.
Не берусь судить, как часто оно указывало Ворошилову гениальные планы по разгрому Деникина и Врангеля, но вот культ его личности выстроить помогло. Страна была в буквальном смысле переполнена Климентом Ефремовичем – от «ворошиловской пшеницы» до «ворошиловского стрелка». Любимому наркому посвящали песни и стихи, статьи, книги и скульптуры. Сам герой всенародного поклонения в долгу не оставался и неустанно благодарил своего благодетеля: «Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи, – там не было видно Сталина. Но там, где трещали красные армии, где контрреволюционные силы грозили самому существованию Советской власти – там появлялся товарищ Сталин». В иных жанрах товарищ Ворошилов не творил в принципе. Если, конечно, не считать творчеством любовь к балету.
Первая конная армия. Главная ударная сила Рабоче-крестьянской красной армии
Следующим в иерархии красных командиров гордо шел будущий маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров. Начало его карьеры было исключительно неблагоприятным с точки зрения новой рабоче-крестьянской религии. В годы Первой мировой войны был ранен пять раз, награжден орденами и Георгиевским оружием за храбрость. Вполне заслуженно стал командиром полка. Но на Дон к Корнилову не спешил, а напротив – вступил в партию большевиков.