Дом, обычно ярко освещенный (ни Густав, ни тем более Бритт не любили экономию), теперь стоял темный, впечатление усиливали низко висящие с самого утра дождевые тучи. Линн поспешила включить освещение хотя бы на крыльце.
– Все в порядке… – внушала она себе, – там все вымыли, вычистили… а приведений вообще не бывает…
Открыв дверь, на мгновение замерла, собираясь с духом. Да что за нелепица! Взрослая современная женщина боится войти в дом, где несколько дней назад было совершено убийство. А как же Фрида, она ведь и не такое видела?
Линн сделала глубокий вход, но, взявшись за ручку двери, буквально подскочила от голоса сзади.
– Хозяев нет дома.
Это соседка слева, вечно сующая нос не в свои дела и подглядывающая.
– Здравствуйте. Я знаю о хозяевах. – У Линн не было ни малейшего желания обсуждать с не в меру любопытной дамой трагедию Сьебергов.
Но та не успокоилась:
– А вы кто?
– А вы? – задала Линн встречный вопрос, хотя прекрасно знала кто перед ней. Впрочем, как и соседка.
– Я тут живу! – В голосе дамы зазвучали требовательные нотки.
– Тут? – удивилась Линн, кивая на вход в дом.
– Нет, по соседству.
Линн очень хотелось посоветовать туда и отправиться, но подумала, что женщина наверняка сообщит в полицию и тогда придется объясняться уже со стражами порядка. Пришлось удовлетворить любопытство так и стрелявшей глазами дамы, которая как могла заглядывала в приоткрытую дверь.
– Хозяйка дома моя подруга, она попросила забрать вещи.
И вдруг подумала, что присутствие этой курицы в доме снимет напряжение. В конце концов, она даже поможет собрать вещи.
– Вы мне не поможете?
– Я?! – ужаснулась соседка, готовая ретироваться, но почти сразу сообразила, что другой возможности сунуть нос в дом у нее может и не появиться. – Не знаю, нужно спросить мужа.
Видимо, осознав, насколько нелепо звучит такое оправдание, тут же уточнила:
– Спрошу, нет ли у нас мешков или коробок, вам же понадобятся?
Линн только подивилась практичности любопытной дамы, особенно на фоне ее собственной забывчивости – о коробках и мешках даже не подумала.
– Да, хорошо бы сразу уложить все. Я-то думала лишь собрать, чтобы потом увезти. Спасибо, что подсказали.
Дама вошла в дом вместе с Линн, напрочь забыв о том, что намеревалась о чем-то спрашивать супруга. Она оглядывалась так, словно за каждой дверью, каждым диваном или креслом ее мог поджидать убийца, чтобы искромсать, залив все кровью, и была немало разочарована, не увидев этих самых потеков на полу, брызг на стенах, следов пуль или топора на мебели. Все чисто, запах свежий, беспорядка нет, трупов тоже.
– Здесь поработала клининговая компания, все вычистили, – объяснила Линн, сразу умерив пыл соседки. – Так вы найдете коробки и мешки? Я оплачу их стоимость.
– Да, поищу, – без особого энтузиазма пообещала соседка. Линн поняла, что за коробками нужно ехать самой.
Но она решила сначала снести вниз все вещи, рассортировать их, а потом съездить за тарой.
Через полчаса, когда внизу в холле образовалась уже приличная гора всякой всячины (и когда Бритт успела натащить столько всего?), снова появилась соседка.
– Я принесла три мешка и коробку. Больше не нашлось.
Линн уже собрала почти все, что было в гостиной, сложила вещи холла. Оставались кухня и второй этаж, подниматься куда было трудно, но и пускать соседку не хотелось, ведь там комната с распятием, разболтает вокруг, что увидела. Выход нашелся быстро:
– Если вы хотите помочь, то не могли бы разобрать вещи в кухне? Кстати, Бритт просила пристроить их куда-нибудь. Вам не нужно, здесь много всякой всячины?
Соседка заметно оживилась. Одно дело разглядывать дом, где произошло убийство, совсем иное сунуть нос в кухонные принадлежности с возможностью что-то забрать себе. Она уже присмотрела кое-что, у этой Бритт был неплохой вкус и немало денег.
– Ну, не знаю… хорошо, посмотрю…
– Вы нас с Бритт выручите, если заберете из кухни все к себе. Если вам не пригодится, то может понадобится кому-то еще? Если у вас мало времени, складывайте все в коробки, а потом дома разберете.
Это был просто бальзам на растревоженное сердце соседки. Просто забрать все – это же замечательно. Она вышла на крыльцо и позвала мужа, делавшего вид, что расчищает свежий снежок перед домом:
– Вэл! Вэ-эл… поди сюда, соседям нужно помочь!
Теперь вторым этажом можно заниматься без помех.
Линн оставила внизу супругов за работой и отправилась забирать вещи из спальни и ванной.
В комнату с распятием она едва заглянула. Даже забирать оттуда всякую всячину вроде наручников или флоггеров не будет, вернется Ларс, пусть он и уничтожает это роскошество. Конечно, работники клиннинговой компании все отмыли, никаких следов крови не было, но находиться там, где убили твоего приятеля, все равно не очень приятно.
Линн зашла в ванную, где находилась во время трагедии Бритт. Постояла, закрыла дверь, пытаясь представить, можно ли не услышать, что происходит в доме. Ничего не поняла, а потому решила заняться делом. Если Бритт твердит, что не слышала, значит, не слышала.
Она уже сложила в найденную в спальне Бритт большую коробку уйму всякой всячины, закупленной подругой (создавалось впечатление, что Бритт намеревалась провести в ванной по меньшей мере ближайшие полгода, не вылезая), сняла полотенца, свернула халаты и скручивала шнур того самого фена, как вдруг заметила, что боковая стенка большущего гидробокса не совсем прилегает к передней.
Гидробокс – гибрид ванны, душа, джакузи, парилки, массажа и всего, чего угодно, – был уступкой Густава Бритт. Она обожала принимать ванну с пеной, в то время как Густав предпочитал нормальную сауну и душ.
Щелочка в месте стыка боковой и передней стенок едва заметна, она не играла никакой роли. Ванная осталась единственным помещением, в котором преступники не перевернули все вверх дном, потому и наводившие порядок работники ее тоже не коснулись. Вероятно, щель образовалась, когда еще раньше чистили забившийся слив. Бритт мастерица ронять в сливное отверстие все подряд, когда они жили вместе на Седре, Линн не раз приходилось вызывать сантехника, чтобы вытащили то сережку, то кольцо.
На щель можно бы не обратить внимания, Бритт наверняка не обратила бы, но Линн хорошо помнила аккуратиста Густава, для него несимметрично свернутое полотенце уже трагедия. Как же он не заметил, что мастера, устанавливавшие гидробокс, недоглядели?
Линн вынесла коробку в коридор, но почему-то снова вернулась в ванную. Здесь во время трагедии была Бритт, значит, преступники не заглядывали, напротив, закрыли дверь снаружи.
Сама не зная зачем Линн спустилась вниз, взяла кухонный нож, объяснив соседям, которые упаковывали уже третью коробку (еще две стояли наготове, а ведь твердили, что нашлась всего одна?), что нужно достать завалившийся тюбик пасты, и вернулась обратно. Одну коробку с мелочью она уже присоединила к трофеям соседей, которые сделали вид, что так и нужно.
Стенка ванны отошла довольно легко, слегка щелкнув, видно не была приклеена. Заглянув внутрь, Линн сначала не увидела ничего, но когда в ход пошел включенный телефон, его экран высветил небольшую тетрадь. Вот ради чего открывали боковую стенку гидробокса.
Бритт явно не подозревала о тайнике, иначе обязательно предупредила бы подругу. Значит, прятали от самой Бритт? Делать это мог только Густав.
Линн почувствовала, что по спине потек холодный пот, не это ли искали убийцы?! Но едва она успела открыть тетрадь, чтобы хоть одним глазом заглянуть в то, за что, возможно, поплатился жизнью Густав, как с лестницы раздался голос соседки:
– Мы собрали все в кухне, кое-что унесли. Теперь нужно помочь здесь?
Вот уж «здесь» помогать не нужно! Линн метнулась навстречу любопытной даме со второй коробкой разных моющих средств:
– Возьмите вот это, пожалуйста. И еще коробки из спальни.
Но дама уже успела сунуть нос в ванную комнату.
– Ух, ты! Это что за ванна такая?
Пришлось объяснять назначение всех форсунок и насадок. Вывод был один: богачи с жиру бесятся. Линн хотелось сказать, что Густав никаким богачом не был, хотя состоятельным, конечно, был. А Бритт… нет, лучше не упоминать, что подруга американка.
Отвлечь соседку можно только одним способом.
– Посмотрите еще в кладовой под лестницей, там тоже есть немало полезного. Вдруг пригодится в хозяйстве?
– Да уж, мы люди небогатые, нам все пригодится.
Помогая снести вниз последние коробки, Линн поинтересовалась просто, чтобы отвлечь от темы имущественного неравенства:
– Вы откуда-то приехали?
– Да, мы из Питео. Почти из Питео. А что?
– Вы откуда-то приехали?
– Да, мы из Питео. Почти из Питео. А что?
– Нет, ничего. Заберете все, да? Если что-то не понадобится, сложите в отдельные мешки, позвоните, я увезу, чтобы вам не платить за вывоз мусора. Я вас не слишком обременяю, ведь здесь все вперемешку?
Дама почувствовала, что ее персону начинают ценить по достоинству. Вытащила из кармана маленький ключик, подала на ладони:
– Вот, нашелся среди вещей, но шкатулки, чтобы открыть, я не видела. Может, вы знаете?
Линн решила поддержать игру в значимость:
– Нет, не припомню. Но может Бритт знает? Я ей передам. Благодарю вас, чтобы я без вас делала? Вы так помогли.
– Да ладно, чего уж там… – даже чуть смутилась дама. – Мы всегда готовы прийти на помощь. Только вот эти соседи были странными. – Она поджала губы, явно демонстрируя недовольство. Неужели Бритт не оценила такую дружественную душу по соседству?
– Извините мою подругу, она не всегда внимательна, но всегда добра.
– Я не про подругу, хотя она действительно невнимательна. А про Густава Сьеберга могу такое порассказать!..
Линн решила, что не желает слышать о Густаве Сьеберге.
– Простите, как вас зовут? Я Линн, извините, не представилась.
– А я Грете. Это мой муж Вэл.
– Грете, я приеду специально, мы с вами сядем за чашкой чая или кофе, и вы мне все расскажете, договорились? Просто у меня дома маленькая дочка, нельзя надолго оставлять ребенка даже с нянями, не так ли?
– Да, вы правы! Знаете, однажды я оставила своего сына с такой няней. Так потом едва привела все в порядок!
Линн поняла, что откровения грозят вылиться в получасовую лекцию о несовершенстве мира, и снова напомнила:
– Обязательно расскажете, договорились? Я должна выслушать советы опытной женщины. Вы уже все унесли или мне что-то забирать?
– Все! Разберем сами, что не нужно – выбросим, полезное найдем кому отдать.
– Спасибо вам. Подождите здесь минутку, я только проверю, не остался ли где-то включен свет, и вернусь.
Линн поднялась на второй этаж, действительно пробежалась, проверяя, и вернулась вниз. Соседка, уже отправившая мужа с коробками из ванной домой второй раз, щедро предложила:
– Вы можете оставить ключ от дома нам. Вдруг что-то понадобится выключить или, наоборот, включить, мы всегда сможем это сделать. И приезжать не надо, просто позвоните и все.
Вот уж чего делать не хотелось совсем, эта любопытная все уголки перевернет, куда пока не добралась. Протягивая даме свою визитку, Линн судорожно пыталась придумать повод не отдавать ключ. Нашелся:
– Я обязана вернуть ключ в полицию.
– Зачем?!
– Не знаю. Они хотели еще что-то посмотреть.
– А мы забрали вещи. Вы скажете в полиции, что это ваша подруга разрешила взять?!
– Конечно, конечно, – успокоила бедолагу Линн. – Следователь разрешил нам перебрать вещи и унести все, что посчитаем нужным. Нет, они просто хотели поставить какой-то следственный эксперимент. Но я скажу, чтобы потом отдали ключ вам. Договорились?
Грете такой вариант понравился очень.
– Да, и я им все расскажу. Все, что знаю! – Прозвучало это так, словно Грете будет рассказывать, приковав следователя к тому самому распятию в доме Густава.
– А вас разве не расспрашивали?
Линн уже закрыла дом и была готова уехать. Странно, Лайф наверняка должен был задать вопросы фрау Грете.
– Спрашивал совершенно не о том! – Грета приблизила лицо почти вплотную к Линн. – И совершенно не умел слушать!
Понятно, рассказывала всякую ерунду. Но общение с соседкой грозило перерасти в многочасовую лекцию прямо сейчас, Линн снова заторопилась:
– Простите, я уже превысила все лимиты выделенного мне времени. Позвоните, хорошо? Я уеду на неделю, а потом мы с вами встретимся.
С трудом отделавшись от помощницы, Линн действительно поспешила домой. Тетрадка так и осталась непрочитанной, она и ключик лишь перекочевали в сумку Линн.
Еще из машины Линн позвонила Бритт, сказала, что все вещи отдала соседке, та сама выбросит, а скорее просто приберет к рукам. Подруга вздохнула:
– Мне все равно.
Линн очень не нравилось настроение Бритт, она явно впала в черную депрессию и, исходя из предыдущего опыта общения, можно предположить, что депрессия эта будет затяжной. Верный способ избавиться поскорей – поехать к морю и на солнышко. В Стокгольме море рядом, а вот солнце… Конец октября в Швеции не лучшее время, чтобы бороться с депрессией. Наверное, Бритт права в своем желании лететь в Лос-Анджелес, там солнечно и даже жарко.
Но все, и она сама в том числе, понимали, что если Бритт улетит домой в Калифорнию, то обратно может не вернуться. Видно это сдерживало и саму Бритт, она делала все, чтобы как-то застрять в Скандинавии, даже согласилась поехать в Осло.
Бритт вдова… это ужасно и нереально, но это так.
Припарковав машину, Линн все же достала тетрадь. Мало ли что там.
Несколько минут судорожно листала, еще пару минут сидела, закусив губу. Нет, она не будет показывать тетрадь Бритт, никому не будет. В другом случае могла бы дать прочитать Фриде, но сейчас именно Фриде нельзя. Никому не покажет!
Дело в том, что в эту тетрадь Густав записывал впечатления от занятий БДСМ и особенно подробно с Фридой.
Линн открыла последние записи. Нет, о Бритт не было ничего, почти ничего. Он только написал об уик-энде в доме на каком-то острове. В записи явное предпочтение отдано Бритт, мельком упоминаются Фрида, Магнус и еще двое – Ханна и Курт, о которых Линн ничего не слышала.
Да, это ни одной из подруг видеть не стоило, недаром Густав так старательно прятал свои откровения.
Зазвонил телефон, Бритт интересовалась, как скоро она придет домой. Самой Бритт пора ехать в аэропорт.
– Да, сейчас, я уже паркуюсь.
Повертела в руках ключик, но выбросить не решилась, просто положила в кармашек сумки, ключик маленький, не обременит. Он был необычен, у ключей одна, реже две бородки, у этого были четыре. Словно два ключа совместили в одном. Он открывает какую-то маленькую старинную шкатулочку, замочная скважина которой представляет собой крест.
Дома Бритт в ответ на рассказ о вездесущей соседке только отмахнулась:
– Линн, там не было документов, остальное ерунда. Важное я забрала сразу, разрешили.
– Надеюсь, никакие коробочки или шкатулки не остались?
– Нет, у меня их не было, ты же знаешь, драгоценности в сейфе, а Густав и вовсе такого не любил.
– Посмотри, соседка нашла это на дорожке, – зачем-то соврала Линн, – не от вашей шкатулки?
Бритт повертела ключик в руках, помотала головой:
– Я у Густава такого не видела. Если вы, перебирая вещи, ничего не нашли, то это не наш, кто-то обронил. А, может, это убийцы? Шкатулку забрали, а ключик выронили.
Линн подумала, что это вполне возможно, но сказала иное:
– Его нашли на дорожке, ведущей к крыльцу, а машина стояла с другой стороны.
– Да ну его! Если даже забрали, какая теперь разница?
– Никакой.
Разница, конечно, была, но сообщать об этом подруге Линн вовсе не хотелось.
Проводив подругу, Линн осталась в Стокгольме одна. Конечно, была еще мама, но она жила со своим вторым мужем в Эстермальме, совершенно забыв, что у нее есть дочь. Мама сама по себе, Линн с бабушкой – так повелось с детства, и Линн это вовсе не напрягало, так лучше.
Она понимала, чем займет вечер – будет читать и размышлять. Конечно, не Кафку или современный роман, а записи Густава. Их немного, пробежать глазами можно быстро, но поток мыслей, которые вызвала даже одна просмотренная страничка, был слишком сильным. Линн даже порадовалась, что осталась в одиночестве, так легче думать, не выдавая своих мыслей.
Словно что-то почувствовав, позвонил Ларс. Он уже был в Лулео, намереваясь рано утром отправиться дальше. Услышав ее чуть хриплый голос, забеспокоился:
– Что с тобой, дорогая?
В последний год Ларс чаще звал жену по имени или говорил «малыш», потому обращение «дорогая» всколыхнуло воспоминания об их знакомстве, замке на острове, игре на рояле в четыре руки, скрипках и, конечно, БДСМ.
На почве БДСМ они и познакомились. Теперь, когда у пары была маленькая Мари, прежняя свобода, конечно, исчезла. Ларс и Линн очень состоятельны, у Ларса кроме большого дома на острове, который все называли замком, были две квартиры – на Кунгсхольмене и в Квартале жаворонков, еще одна этажом ниже на Эстермальмсгатан досталась по наследству от его двоюродного брата Мартина, это все, не считая дома и шале в Швейцарии.
Раньше Ларс и Линн уединялись в его квартире на Эстермальмсгатан, где существовала целая «комната боли», напичканная приспособлениями для БДСМ, но трагичное соседство с Мартином и его гибель прямо на глазах у супругов подтолкнуло к продаже этих квартир. Кунгсхольменскую Ларс тоже продал, она ни к чему.