Оставался вопрос с замком, но расстаться с ним не хватало духа, это прямое наследство обожаемого Ларсом деда. Дом стоял закрытым, даже киношники перестали туда ездить, а ведь раньше не давали покоя.
Перебравшись с острова в Норрмальм, они поселились в квартире на Библиотексгатан, принадлежавшей Осе и Линн, места хватало и им, и Мари, и Осе со Свеном. А для занятий БДСМ уединялись на Эстермальмсгатан.
Теперь, когда той квартиры больше не было, Линн иногда ловила себя на том, что ей не хватает остроты отношений. Зато у Бритт их было с избытком, но убийство Густава прямо на распятии надолго выбило из состояния равновесия и подругу. Вряд ли она скоро решится встать к распятию или позволит кому-то взять в руки флоггер (если это вообще случится).
Обращение Ларса «дорогая» живо всколыхнуло прежние ощущения, тем более Линн только пристроилась с тетрадью в кресле перед камином.
– Линн, что у тебя происходит?
– Ничего, Ларс, все в порядке. Просто я сегодня разбирала вещи Бритт и Густава в их доме, а сейчас одна.
– А Бритт где? – В голосе мужа беспокойство.
– Она уже улетела в Осло.
– А Осе?
– Бабушки заняты друг дружкой, им не до меня.
– Линн, мне вернуться? Хочешь, я немедленно отправлюсь обратно? Утром буду дома.
– Вот еще! У меня все в порядке. А ты завтра куда?
– Хотел дальше в Галливаре, но теперь сомневаюсь.
– Нет-нет! Ларс, делай, что задумал. Я, правда, в порядке.
Они еще поговорили о том, как там их малышка, о Швейцарии, о дороге, о ближайших планах. Собственно, Ларс планы строить не мог, все зависело от результатов поисков. Линн объявила:
– Ложись спать, тебе завтра рано выезжать!
– Что я слышу в твоем голосе? Дорогая, а что ты намерена делать?
– Я?.. Возьму в руки скрипку…
– Линн, я хочу быть рядом!
– Очень хочешь? – замурлыкала девушка.
– Ты даже не представляешь как.
Беседу прервал звонок по второй линии у Ларса и появление в его номере отеля администратора. Договорившись не скучать и созвониться завтра, Линн и Ларс распрощались.
Линн действительно взяла скрипку. Много лет скрипка была настоящей отдушиной, но в последние месяцы она практически не играла. Человек, научившийся плавать, ездить на велосипеде или играть на музыкальном инструменте, никогда этого умения не забудет. Тем более, если играл хорошо.
Скрипка пела, выводя забытую мелодию (сегодня почему-то не хотелось играть «Шторм» Вивальди, а ведь это одно из любимых произведений у них с Ларсом), Линн была настроена на лирический лад, потому выбрала арию Каварадосси из «Тоски». Пела и плакала скрипка, плакала вместе с ней и Линн.
Почему? Потому, что уже не вернуть того, что было. Не вернуть сумасшедших дней в замке, когда Ларс поил ее замечательным вином и соблазнял, как мог. Было страшно и волнующе, она словно стояла на самом краю пропасти, а его стальные глаза так и манили сделать решающий шаг.
Она этот шаг сделала и уже много месяцев жила в состоянии свободного падения, испытывая одновременно восторг от парения и ужас от ожидания приближающейся встречи с землей. Иногда казалось, что Ларс подарил ей крылья, потому гибели не будет, но потом вдруг выяснялось, что крыльев за спиной нет. В последний миг он словно протягивал руку и вытаскивал ее из пропасти, но с каждым разом пропасть становилась все глубже и подниматься наверх для нового полета все трудней.
Линн могла бы играть всю ночь, но подумала о соседях и отложила скрипку после нескольких мелодий.
Когда-то в замке они устроили с Ларсом настоящий музыкальный поединок, играя «Шторм» на двух скрипках и буквально упершись лбами. Ларс еще только завоевывал Линн, ее доверие и делал это своеобразно.
Но сколько бы ни играла, ее манила тетрадь. Не потому, что хотелось узнать секреты Фриды, наоборот, хотелось понять, как сам Густав воспринимал их отношения, какой видел Фриду и почему сменил ее на Бритт.
Что испытывает человек, впервые взявший в руки плеть?
Не знаю, кто что, а я почувствовал страстное желание исполосовать девушку так, чтобы на ее спине не осталось кожи, одна кровоточащая рана.
Наверное, будь моя власть, запорол бы до смерти. Что это, психическое расстройство? Сара утверждала, что нет, сказываются детские воспоминания, когда отчим бил меня именно так – до кровавого месива на спине, а я из гордости даже никому не жаловался. Чем дольше я терпел, тем больше зверел отчим, он словно пытался выжать из меня хотя бы стон, но я знал одно: он скорее убьет меня, чем услышит этот стон.
Йен позволял себя использовать, Сара тоже занималась с отчимом сексом, пока… Только я сопротивлялся, вот и бывал бит.
Наверное, дело в этом, но все равно обнаружить в себе зверя страшно. Одно дело отчим, окажись он жив, с удовольствием убил бы еще раз, но совсем иное женские тела, я люблю их и готов любоваться бесконечно, например, на красивые ягодицы.
Линн проскальзывала взглядом имена, абсолютное большинство которых незнакомо. Какая разница, кто такая Сара, вероятно, это сестра Густава, именно ее и Йена пытался разыскать где-то в Галливаре Ларс. Тогда и Ане Гриммер тоже из этой компании. Тоже сестра? Сестры ведь меняют фамилии, когда выходят замуж. Нет, имя Ане вовсе не встречалось в тетради, во всяком случае, в первой ее части. И в самом конце, который Линн просмотрела еще в машине, тоже.
Обнаженное женское тело – лучшее, что существует на свете. Конечно, если это не бесформенная стокилограммовая туша, а стройная молодая фигурка.
Обожаю женские попки. Руки сами тянутся к каждой – стиснуть, раздвинуть или выпороть. Хорошо бы все подряд в той же последовательности.
Мужчина, который не умеет погладить эту часть тела так, чтобы женщина растаяла, не достоин обладать ею. Запустив руку в джинсы и добравшись до попки, можно сэкономить часы ухаживаний. Если девушка не против, она сразу поймет твои намерения и откликнется.
Нижняя не должна видеть твоего лица не потому, что может узнать, просто блеск глаз в прорези маски завораживает, особенно если от тебя зависит причинить ей боль или наслаждение через боль.
Л. умеет работать флоггером и плетью как никто другой. По коже пробегают только кончики, наверное, это обжигает. Сколько нужно тренировать руку, чтобы так владеть?
Линн понимала, что Л. – это ее Ларс. Он действительно владеет флоггером и плетью виртуозно, и кожаные хвостики в его руках становятся носителями жидкого огня, испытано на себе. И Густав прав – сколько же нужно тренировать руку, чтобы получалось, как надо? Где и с кем Ларс набивал руку? На ком тренируется сейчас, чтобы не потерять умение?
Вопросы появлялись не очень приятные, искать ответы на них не хотелось.
Линн ревновала мужа и ничего не могла с собой поделать. Что скрывать, красавец с глазами цвета стали всегда привлекал противоположный пол и, наверное, любил женские тела и попки не меньше Густава. Иначе откуда у него такая страсть к шибари и вообще БДСМ?
Ларс много раз твердил, что БДСМ – это не любовная связь, не роман, не занятие сексом. Сексуальные позы с точки зрения мастера ценны не своей сексуальностью, а возможностью применить то или иное умение или просто красотой. Там, где начинается секс, БДСМ обычно заканчивается.
И наоборот.
Поэтому Ларс порол жену, ставил на распятие, заковывал в наручники, занимался с ней сексом с применением чего угодно – колодок, распорок, самых разных ремней, платов, шариков… Но никогда не капал на кожу воском, не бил током, не портил соски слишком тяжелыми грузиками, не унижал и не оставлял шрамов.
Это другое, это не с любимой, а с рабыней, а Линн хоть и нижняя, но не просто модель, которая видится только как тело.
Она сама это понимала, иногда желала большего – боль сильней, удары порезче, мучений побольше, но Ларс умел остановиться, ведь увлеченная нижняя не всегда видит разумные границы и свои собственные тоже. Линн эта предусмотрительность почему-то немного обижала, словно он не доверял ее ощущениям, словно она все еще хрупкая игрушка, а не взрослая женщина.
Читая записи Густава, она начинала понимать Бритт, которая всегда хотела большего и получала это от партнера. Густав не берег – порол так до крови, зажимы прикреплял от души, связывал так, что у бедолаги искры из глаз сыпались. Бритт по несколько дней сидела на стуле боком, но терпела, прятала под воротником след от ошейника или даже сам ошейник, прикрывала рукавами потертости от наручников, иногда просто не встречалась с друзьями, чтобы не заметили очередных следов… И все-таки ей это нравилось.
Хотела ли Линн такого? И да, и нет. Просто хотелось, чтобы Ларс поднял планку, чтобы все было на градус выше, больней, жестче.
Как сказать мужу об этом?
Когда-то, когда они только начинали, Ларс убеждал ее не просто подчиниться своим запретным желаниям, но и признаваться в них, в том числе ему. Вот через это Линн переступить трудней всего, легче вытерпеть порку, чем попросить о ней мужа. Она и сама себе не желала признаваться, что имеет мазохистские наклонности, что ей приятна боль. Конечно, не всякая, но куда более сильная, чем та, которую доставляет Ларс.
Не нужно ее беречь, ее нужно использовать, она согласна, но только с Ларсом, и чтобы он не жалел. Пусть то, чем они занимались, не БДСМ, потому что всегда присутствовал секс и Ларс старательно ограничивал ее и себя, ей все равно, как называется, лишь бы возобновилось.
Женщина получает удовольствие от боли…
Сначала я не мог поверить, но потом понял, что это так. Беспомощность, ожидание боли, следующего удара, следующего действия… это их возбуждает, приводит к какому-то душевному оргазму. Конечно, не всех, но тех, кто позволил не впервые заковать себя в наручники, встал к распятию или к козлам под плеть, возбуждает несомненно.
Это проверка – если девушка повторяет, уже получив какой-то опыт, если она ищет что-то новое, значит, может пойти далеко. Как далеко – зависит только от Верхнего. Те, для кого боль неприемлема, уходят сразу, иногда после первых ударов по попке. Достаточно от души шлепнуть ее даже рукой, чтобы понять, стоит ли продолжать. Если девушка взвилась, но не сбежала – смело бери в руки паддл или флоггер, она твоя.
Порка не самоцель. Разукрасить попку или даже спину не так уж сложно и привлекательно, кстати. Не очень люблю вид красных, как вареный рак, ягодиц. Это только разогрев, чтобы она понимала, что может получить боль гораздо сильнее, если, конечно, захочет.
И настоящая победа самца над самкой – если она захочет от тебя очень сильную боль.
Не люблю стоп-слово. Это словно прерванный оргазм, все удовольствие смазывается. К счастью, мне практически не встречались женщины, которые вопят что-то вроде «баста» после первого же удара.
Кстати, Л прав – нужно начинать легко, а заканчивать в полную руку. От шлепков до плети – вот идеальный прогресс.
Женщина на коленях с плеткой в руках и обнаженным задом – чем ни картина для победителя?
Не люблю паддл, глупый девайс. Может он и доставляет удовольствие нижним, но мне никогда. Шлепать по красивой попке, словно выбивая запылившуюся мебель, нелепо. Самый изящный девайс – флоггер, он способен и разогреть, и кожу содрать, если нужно. И работать флоггером можно почти по всему телу.
Люблю вибраторы, они позволяют не только возбуждать, но и наблюдать за женщиной, когда та кончает. Умопомрачительное зрелище для знатока. Когда она в таком состоянии, можно делать что угодно. Выключай вибратор в самый важный момент и не включай, пока не выполнит самые немыслимые требования.
А что делать некрасивым женщинам? Накачивать попку и оголять ее перед мужчиной. Если у женщины красивая грудь, это привлекает мужчин для флирта, но если попка, то для секса. Думаю, второе для них важней.
Тому, кто не видел беспомощное обнаженное женское тело, никогда не понять, как можно одновременно чувствовать и нежность к этой женщине, и зверское желание растерзать ее тело. Хоть антизверин какой-нибудь принимай.
В попытке понять самого себя и действительно найти какое-нибудь средство разыскал сексолога. Забавная история…
Психолог оказался сморчком, от которого еще за дверью тянуло плесенью. Что такой может посоветовать? Но я сам попросил о встрече, потому отказываться не стал, наоборот, решил посмеяться над старичком.
В результате он посмеялся, но не надо мной, а вместе со мной.
Толстая стопка журналов. Что там, «Playboy»? Комиксы? Камасутра в картинках и вопросах-ответах?
Ни то, ни другое и ни третье, в стопке прекрасно иллюстрированный журнальный вариант книги по технике БДСМ – девайсы, обездвиживание, владение плетью и прочим, множество поз с применением приспособлений…
– Какие эмоции у вас вызывают женские попки?
Самое то!
Перечисляю: стиснуть, раздвинуть, воспользоваться (пару раз, чтобы ни одно отверстие не было обижено), выпороть.
– Прекрасно, нормальная реакция здорового организма. Попки для того и предназначены. К сожалению, женщины не всегда готовы предоставлять их для перечисленных вами действий, предпочитая на них сидеть. А справиться с вашими проблемами просто – почаще делайте то, о чем вы говорили.
Когда я, поблагодарив, собрался уходить, доктор добавил:
– Журнальчики возьмите. И если заинтересуют – позвоните. Это называется БДСМ, там позволительно стиснуть, раздвинуть, воспользоваться и, главное, выпороть.
Конечно, я позвонил. И начал заниматься БДСМ.
А сморчок так владел плетью, что женщины к нему в очередь выстраивались, чтобы выпорол. Кстати, он учил не жалеть нижнюю, если не произносит стоп-слово, то пусть терпит. Они терпели. Обливались слезами, по несколько дней не могли сидеть прямо, но снова и снова подставляли попки под его жесткую руку.
Что и говорить, своеобразное чтение, особенно для той, что сама побывала в положении нижней.
Линн добралась до описания Густавом выходных, проведенных на острове, когда Фрида ушла от него к Магнусу, а он сам соблазнил Бритт. Читала и понимала, чего не хватало Густаву у Фриды, и чем его взяла Бритт. Взгляд на отношения с точки зрения мужчины подсказывал, что женщина, активно идущая навстречу и сама требующая чего-то сверх обычного, для таких мужчин как Густав куда интересней, чем та, которую нужно уговаривать или вынуждать.
Зачем ему была нужна Фрида? Ведь Густав столько сил приложил, чтобы заполучить ее?
И это стало понятно – встретил красивую женщину, которую нужно расшевелить, развратить, что и сделал. Но она не пошла дальше, осталась в положении пассивной участницы, порет – хорошо, приказывает что-то сделать – выполню…
Тогда он стал унижать и требовать полного подчинения, рабской зависимости. Читая тетрадь, Линн поняла, что Густав делал это не ради самого унижения или своего положения Хозяина, а непроизвольно пытаясь нащупать тот край, у которого она проснется и станет равной партнершей.
Не получилось, Фрида просто ушла. Зато появилась Бритт, которая оказалась равной сразу.
Густав явно попробовал в БДСМ многое, не только порку.
Например, капал воском. Этого Линн не понимала совсем, более неприятными были только удушение и удары электрическим током. Еще она не желала ни слышать, ни видеть разные «золотые» или «коричневые» дожди.
Но в записях Густава воск выглядел не так уж ужасно.
Есть те, кто капает на руки, это нелепо, ведь ожоги, даже несильные, заметны долго. Одно дело, если они будут скрыты свитером, трусами или еще чем-то, но под рукавами не всегда спрянешь пятна от воска.
Первое, что я услышал:
– Только не воск!
Капать воском без воска? Оказалось, что капают все же парафином, у него температура ниже, переносимей, если не переусердствовать, ожогов не будет. Лучше, если парафин чистый, потому что добавки могут поднять температуру плавления и увеличить сцепление расплавленного парафина с кожей или волосками на ней. Единственная возможная добавка – масла, но не больше трети от объема.
И все равно я сомневался. Наставница посоветовала:
– Покапай на свою руку. Только свечу подними выше, чтобы парафин успел чуть остыть.
Она оказалась права, ожога не получилось, хотя снимать с руки застывший воск пришлось вместе с волосками.
Вывод: капай туда, где волос мало либо нет вообще. Лучше все той же попки не придумать. Стоит этакая красуля с шеей и запястьями в колодках, закрепленных чуть выше уровня ее талии, на ногах высоченные каблуки, попа соответственно выпячена назад и вверх. Условия идеальные – хочешь стискивай, хочешь – раздвигай и используй, хочешь – пори, а хочешь, можешь покапать воском или им же разрисовать.
Моя наставница придумала для своей партнерши такой трюк: два презерватива один в другой (для надежности), внутрь до самого конца шарик, все это в отверстие (все равно какое), а следом из большого шприца без иглы парафин. Температура должна быть терпимой, делать быстро. Остывает все это медленно, нижняя долго лежала, не шевелясь, и твердила, что внутри словно грелка. Зато когда вытащили, получился слепок «норки».