Но это так, к слову. Можно классно на учениях выглядеть, бойцов своих выдрессировать и отшлифовать, чтобы все на «раз-два» и был блеск в казарме. Но когда до дела доходит… Чечня, как лакмусовая бумажка, проявила все и вся. Впрочем, балтийские морпехи себя в «кавказской кампании» прилично зарекомендовали. На что «чехи» скупы на похвалу, про «черных дьяволов» отзывались с лютой ненавистью, что равно признанию их умения воевать.
Бывает и по-другому Человек может проявить себя на войне, быть грамотным боевиком или технарем, но иметь при этом гнилой характер. Такие уходят в криминал, в киллеры, туда, где благоприобретенные за годы службы навыки можно конвертировать в «зелень». Уходят в наемники, становятся «псами войны»…
Так вот, Володя Мокрушин, у которого, казалось бы, имеются в наличии все задатки, чтобы войти в элиту «псов войны» и «диких гусей» или стать, к примеру, высокооплачиваемым «ликвидатором», всех этих соблазнов сумел избежать, хотя предложения такого рода ему делались, и не раз.
О чем это говорит? Правильный он мужик, этим, пожалуй, все сказано.
: — Впереди и справа, пара километров до него осталась, трети участок «Водоканала», — напомнил Бушмин, хотя его товарищ вряд ли забыл о наличии в этих краях спецобъекта. — Если Селу вестров свернет направо, разворачиваемся, дуем до хаты. На туда сейчас соваться без надобности. Согласен?
— А если свернет налево? — задался очевидным вопросе Мокрушин. — Ты не забыл, случаем, Андрюша, что здесь с Мое ковского можно свернуть и налево?
— У меня хорошая память, Рейндж, — угрюмо сказал Буи. мин. — Тогда нас ждет поход по местам былой боевой славы. Черт, не ожидал, что вернусь сюда так скоро.
По мере приближения к развилке дорог идущий впереди транс порт стал притормаживать. Мокрушин, дабы не вызвать подозрений, не стал сбавлять ход, вот они уже практически поравнялись.
Бушмину в этот момент наконец удалось поймать ускользающую мысль. В голове у него все сложилось в более-менее стройную картинку: темно-синий фургон, наряду с еще несколькими маши нами карауливший в переулках в районе улицы Грига, внезапно появление спецназа и поспешная эвакуация убэповского объекта интерес к судьбе некоей Матильды со стороны его прежних рабе тодателей, «пробивших» некий адресок в Дачном, и нежелание Be ниамина Карсакова беседовать с Бушминым на эту тему.
Черт, как же он раньше не дотумкал до столь очевидных вещей? А еще выставил себя перед дружбаном эдаким мыслителем, меня, мол, котелок варит дай бог, я, как Каспаров, могу любую партию вплоть до эндшпиля просчитать, шах и мат!
Правильный он себе диагноз в общаге поставил, когда его за малым на цугундер не взяли. И ежели он и дальше со столь плачевными результатами будет шевелить мозгой, то тут ему, слабоумному, и наступят кранты…
— Ну я и бар-ран!
— О, я смотрю, ты уже что-то придумал? — обрадовался Мокрушин.
Бушмин пожал плечами. Ни черта он не придумал! Зато он точно знал, куда сейчас свернет эта публика.
Желтые снопы фар на короткое мгновение высветили массивную тушу высокого грузового микроавтобуса и надпись на борту «ЗАО „ВОДОКАНАЛ“. Мигнув поворотником, джип свернул з фургоном, набирая ход, нагнал его и покатил по узкой глянцево) ленте пригородного шоссе в сторону редких мерцающих огоньков
Обе машины свернули налево. В направлении поселка Дачный
Глава 12
Водитель грузового микроавтобуса, следуя полученным ЦУ, не стал сворачивать на центральную улицу поселка, хотя и она, кажется, была темна и пустынна, избрав на пути к известной ему цели кружной маршрут. Какое-то время они ехали вдоль глубокой мелиоративной траншеи, параллельно невысокой, заросшей ивами насыпи, ползли едва не на ощупь, с черепашьей скоростью. Остановились напротив хлипкого дощатого мостика, переброшенного в этом месте через водную преграду, заглушили движок и потушили фары.
Бруно Вальден выбрался наружу. Прочно укоренился подошвами на поросшей густой сочной травой насыпи, потянулся всем своим мощным, с безупречным рельефом мышц, телом, чутко втянул широкими ноздрями прохладный вечерний воздух. Что-то его в эти мгновения беспокоило, он был раздражен, поскольку не мог определить источник исподволь охватившей его тревоги — Бруно обладал воистину звериным нюхом…
Напрасно доктор Ланге пошел на поводу у девчонки, та наверняка сочиняет, возможно, на что-то еще надеется и потому затягивает время. Эта поездка в Дачный, по мнению Вальдена, бесполезное предприятие: следовало колоть ее в «бункере» на Вагнера, там имеется под рукой все необходимое для подобных занятий…
Вальден зорко осмотрелся по сторонам. Они сейчас находятся с тыльной стороны участка. Чтоб попасть к дому, следует, миновав разросшийся малинник, пройти через фруктовый сад, за деревьями которого угадывалась высокая остроконечная крыша.
В домах поселка, а это сплошь частные домовладения, горят огни, но они не способны развеять чернильную темноту надвигающейся ночи. Уличное освещение в Дачном отсутствует напрочь, и это, в общем-то, не новость, даже центр полумиллионного К. дурно освещен, что уж там говорить о пригородах… И двух недель еще не прошло, как он вернулся на землю своих предков (его прадед по материнской линии, выходец из Инстербурга, военный инженер-фортификатор, возводил в Восточной Пруссии мощные крепостные сооружения, это было еще до Первой мировой войны; а дедушка, оберштурмбаннфюрер «черных» СС, командовавший «заградительным отрядом», вешал и расстреливал дезертиров и паникеров, отказывавшихся защищать эти первоклассные укрепления до последней капли арийской крови, это было уже ранней весной 45-го года). Ему и ранее доводилось бывать в К., но то были краткие «ознакомительные» командировки. И только теперь, когда он прибыл в К. «всерьез и надолго» и стал тщательно знакомиться с положением дел в регионе, он четко и ясно осознал, что на русских вскоре можно будет поставить крест. И дело здесь не в каких-то мифических «кризисах», а в том состоянии безволия и болезненной апатии, в котором пребывают деградировавшие вконец славяне…
Из темного сада навстречу ему показался человеческий силуэт.
— Ворота заперты, — вполголоса сказал Селивестров. — Окна закрыты ставнями, на дверях тоже замок… В соседнем доме, слева от нас, пожилая пара…
Он показал рукой на теплившийся в полусотне метров от них огонек, который, как по заказу, тут же погас.
—Вот… кажется, спать укладываются…На участке справа перестраивают дом, завезены стройматериалы, но сейчас там никого нет. Напротив, через улицу…
— Достаточно, — оборвал его Вальден. — Где ты оставил машину?
С противоположной окраины поселка доносился собачий перебрех, псы огрызались коротко и экономно, словно обменивались скупыми автоматными очередями.
— В переулке, здесь недалеко, — сказал обладатель внешности Стивена Сигала. — Еще такой момент, Бруно… Ты же в курсе, какая тут была заварушка? Обрати внимание, дом как бы чуток на возвышении находится, так вот ежели забраться на чердак, то вся округа будет как на ладони…
— Возвращайся к джипу, — сухо сказал блондин. — Если заметишь что-то подозрительное, дашь нам знать по рации.
Он полоснул острым взглядом спину удалявшегося от него Селивестрова. Доктор Ланге прав: этот слишком многое знает, к тому же сообразителен, а значит, опасен.
Бруно Вальден сделал знак водителю:
— Выгружайтесь, ведите ее в дом!
…Пришлось морпехам возвращаться назад, с полкилометра примерно, где они свернули на худую проселочную дорогу. Местность для них эта была хорошо знакомой, знали здесь все тропки, каждый кустик и бугорок сосчитан, «сфотографирован» и заложен в память, так что им не составило труда добраться до водонапорной башни, а это уже была западная окраина поселка Дачный.
Машину загнали в лесопосадку, а сами, убыстряя ход, двинулись в сторону поселка, мимо кучно сгрудившихся коробок недостроенных коттеджей.
— Видал, что творят? — полушепотом произнес Мокрушин. — Быстренько же они, однако, прибрались…
— М-да, — озадаченно протянул Бушмин. — Аккуратный народец…
Еще каких-то пару недель назад здесь, в полусотне метров от водонапорной башни, можно было лицезреть скромный с виду коттедж. «Точка» — так называл сей объект Андрей Бушмин. Непосредственно под коттеджем был оборудован бетонный бункер. Помимо электронной начинки там имелся и небольшой арсенал оружия. Бункер был связан коротким наклонным ходом с протяженным подземным коллектором, построенным еще в начале двадцатого века Управлением гидротехнических сооружений Кенигсберга.
Именно здесь, в непосредственной близости от «точки», и состоялась разборка, называя по-другому, «акция возмездия». Поначалу коттедж брали приступом «зондеры» — небольшой гарнизон «точки» яростно сопротивлялся, но в считанные минуты был целиком уничтожен. Практически без паузы начался еще один штурм;
Именно здесь, в непосредственной близости от «точки», и состоялась разборка, называя по-другому, «акция возмездия». Поначалу коттедж брали приступом «зондеры» — небольшой гарнизон «точки» яростно сопротивлялся, но в считанные минуты был целиком уничтожен. Практически без паузы начался еще один штурм;
теперь уже боевикам «Балтии» пришлось отбиваться от висевшего, как выяснилось, у них на хвосте гэбистского спецподразделения. А этих, находящихся под предводительством Долматова-Скорцени, тут же взяли в клещи подоспевшие к финальной фазе боевики «крутого блонда»…
Двое уцелевших участников недавних зубодробительных событий озадаченно переглянулись. От коттеджа не осталось даже обгоревшего каменного остова, от водонапорной башни до квартала недостроенных коттеджей — клин запаханной земли, и даже какие-то всходы уже наружу пробились…
…Перед ними лежал сонный переулок. Они сбавили ход, затем и вовсе остановились. Мокрушин достал из-за пояса «глок» и тут же стал навинчивать глушитель. Бушмину глушак без надобности, у него малошумный пистолет «вул» калибра 7,62 мм, апробированный им уже в деле. Всем хороша игрушка, в тех случаях, естественно, когда речь идет о ближнем бое, да вот только емкость магазина маловата, всего шесть патронов «СП-5» в полностью снаряженной обойме.
Ну да ладно, у него при себе две запасные обоймы, тот самый случай, когда запас карман не тянет.
Мокрушин сунулся в переулок, но тут же вернулся.
—Там кто-то бродит… Полагаю, одну тачку они оставили здесь, на въезде…
Они присели на корточки у чьего-то забора, метрах в десяти от темного прогала, за которым начинался тот самый переулок.
У Бушмина некстати защипало в носу, едва удержался, чтобы не чихнуть.
— Ежели нос чешется, это к чему?
— Напьешься… Или фейс начистят… Какие будут наши дальнейшие действия?
Андрей не удержался и почесал кончик носа дулом пистолета.
— Значит, так, Рейндж… Мы сейчас разделимся, ты займешься тачкой… Кого надыбаешь там, все твои!
— Пленных брать? — деловито осведомился Мокрушин. — Или валить всех в одну кучу?
— Сам смотри… Особо не чикайся, не до «гуманизьма»… А я пока к дому прошвырнусь, посмотрю, что там и как… Огородами пойду, так сподручнее. Когда управишься на своем фронте, дуй ко мне на усиление… Короче, действуй по ситуации!
— Ясненько, — прошептал Мокрушин. — Ну я пошел… Бушмин на мгновение задержал его за локоть.
— Ты классный напарник, Рейндж! Если с тобой что-нибудь случится… я тебе тогда башку откручу!
Глава 13
Кто-то бесцеремонно толкнул ее в грудь. Розанова сдавленно ойкнула, теряя равновесие, но не свалилась, ей успели подставить стул.
До ее ушей долетали какие-то неясные шумы: скрип половиц и звуки приглушенных шагов, чье-то покашливание и неразличимые обрывки фраз, сказанных свистящим шепотом…
— Можете снять повязку.
Она едва смогла выполнить команду, настолько ее парализовал страх. Стащила повязку, не зная, что с ней делать, зажала в мелко подрагивающих пальцах… Темень, хоть глаз выколи… Может, она ослепла?
Некто невидимый в темноте включил фонарик. Узкий голубоватый луч на миг припал к ее ногам, прочертил по полу, приподнялся, переполз на древний бабушкин сервант. Затем застыл на прикрепленном к стеклу глянцевом квадрате бумаги.
Если смотреть глазами постороннего, то на черно-белом снимке была запечатлена молодая девушка лет двадцати с небольшим под руку с высоким худощавым мужчиной лет пятидесяти, одетым в светлый плащ и шляпу. Сфотографированы они были на фоне Башни Дона, у входа в Музей янтаря. Между этими двумя прослеживалось внешнее сходство, поэтому можно было безошибочно предположить их близкое родство.
— На фотографии рядом с вами ваш отец, Владимир Розанов, — донеслось до нее из темноты. Голос ей был незнаком, в нем чудились какие-то странные интонации, может, прибалт? — А это дача вашего отца, не так ли?
Узкий луч света, мазнув по стенам, вкруговую обошел довольно просторную, метров в двадцать, комнату, обходя при этом закрытые ставни окон, — почему они не включат свет? не хотят обнаружить себя? боятся, что соседи заметят пробивающийся сквозь щели в ставнях свет? и поэтому пользуются маскировочным фонарем? — так вот, совершив замысловатую фигуру и дав возможность ей «узнать» обиталище отца, бледно-голубой луч уперся ей в переносицу.
— Теперь, Елена Владимировна, осталось лишь найти тайник вашего отца… И вы обещали нам в этом деле помочь.
Она отвернулась, луч слепил ей глаза. Лена испытывала крайнюю степень отчаяния. Только сейчас до нее д о ш л о: у нее нет ни единого шанса. Все ее надежды на то, что ее ищут, что сотрудникам УБЭП известно о существовании домовладения в Дачном, на то, что здесь ее будут поджидать «наши» и что они помогут, выручат, спасут, — разом безжалостно растаяли, как тает мираж в пустыне перед молящим взором подыхающего от жажды путника.
Кто знал о тайнике, а следовательно, знал и о существовании тайной «лаборатории Розанова»?
Белицкий прежде всего. Но он, насколько ей известно, выехал в Москву — он сам ей об этом сказал.
Сотник? Он ранен. Не исключено, что тяжело ранен. Если это так, то коллеги, дабы не беспокоить и не тревожить, вообще могли не сообщить ему о пропаже Розановой. Но даже если и сообщили, то что тогда? Он же сам сказал: «Никому ни слова!»
Леонид Тягачев, третий, кто был с ними? Да бог его знает, где он сейчас и чем занят в данную минуту.
Вот и все. Так что напрасно она тешила себя иллюзиями. Нет у нее шансов. И даже той пресловутой соломинки нет, за которую хватается утопающий…
И еще кое-что другое до нее дошло. В речи незнакомца присутствовал легкий акцент. Он родом отнюдь не из Прибалтики, не литовец, не латыш и уж тем более не эстонец. Ей доводилось и прежде общаться с людьми, которые прекрасно владеют русским языком, их выдает лишь специфическое произношение некоторых звуков, отсутствующих в их родном наречии. Ей приходилось бывать и в стране этих людей, в студенческие годы, по обмену, и позже, в турпоездках, и еще по обмену, но на этот раз по линии музейных учреждений и культурно-просветительских организаций.
И эта страна называется — Германия.
Розанова всхлипнула.
— Это… какое-то недоразумение. Вы… Я… ничего не знаю. Вы меня с кем-то спутали…
— Где тайник? — голос незнакомца налился враждебными нотками. — В последний раз спрашиваю.
Откуда-то сбоку выплыл темный силуэт; из-под нее вышибли стул, затем, ухватив пятерней за волосы, подняли с пола.
— М-м-м… Больно же!! Тайник — в подполе!
Тонкий луч света, словно указка, переместился от двери в коридор. Включился еще один фонарь, краем глаза она заметила, как крепкий мужчина, видимый ей со спины, отодвинул ногой половик, затем, склонившись, дернул за кольцо, открывая люк в подпол. Он постоял так еще несколько секунд, подсвечивая себе фонарем, затем с головой исчез в проеме.
Обладатель пугающего ее акцента вернулся.
— Это тайник, содержимое которого вы передали Белицкому?
—Д-да.
— А где тот, о котором вы нам говорили? Тайник, где упрятаны микрофильмы?
Она изобразила из себя соляной столб. Какие могут быть вопросы к соляному столбу? Но ей не поверили. Так дернули за волосы, что аж скальп затрещал и слезы брызнули из глаз.
— Отвечайте!
— Н-нет.
— Что «нет»?
— Ой, ну больно же… Нет здесь другого тайника. Тайника с микрофильмами нет.
— Так вы нас обманули?
— Н-нет… То есть да. Но это не специально вышло, ну… не сознательно. Я просто не поняла, что вам нужно. И вот… ошиблась.
В комнате на время повисла зловещая тишина. Розанову колотил жуткий озноб, к тому же в затылок ей дышал какой-то тип, судя по всему, большой, сильный и жестокий.
— Ошибка будет вам дорого стоить. — Луч фонаря, став нестерпимо ярким, вновь уткнулся ей в лицо. — Раздеть ее! Догола! Сейчас мы с ней по-другому поговорим!
Бушмин шевелил мозгой. Но не так, чтобы уселся на пенек или прямо на зеленую шелковистую травку и застыл в позе роденовского «Мыслителя» — нет. Он шел, вернее сказать, крался вдоль насыпи, надеясь таким образом зайти к врагу с тыла; а в том, что перед ним сейчас враги, он уже нисколько не сомневался. Так же как и в том, что доведется ему таки с ними схлестнуться.
Гибкий, предельно внимательный и концентрированный, он сейчас своими повадками походил на дикую кошку. На хищника, который вышел поохотиться, но понимает, насколько опасной может оказаться эта затея, так как объект охоты — тоже матерый хищник.
Большой плюс был хотя бы уже в том, что Бушмин знал данную местность как свои пять пальцев. Он надеялся скрытно подобраться к самому дому, а там… Там будет видно.
Вполнакала, словно на небесах тоже настал кризис, горит ночное светило. Хорошо, что хоть так, потому что бледно-серебристые лучи отразились на глянцевых боках затаившегося по ту сторону траншеи микроавтобуса — Бушмин его еще издали заприметил. Но и плохо, потому как приходится таиться, перетекать из тени в тень, дабы не быть обнаруженным раньше срока.