И что характерно — Бушмин все еще продолжал думать. Например, о том, на хрена ему все это сдалось? Зачем он так рискует? Да еще и напарника втянул в эту опасную затею.
«Ненавижу, когда обижают женщин и детей», — процедил он про себя. И решил этим удовлетвориться, потому как другого более или менее логичного объяснения своим поступкам не находил.
Внутри микроавтобуса никого не было. В непосредственной близости от него — тоже ни души. Бушмин не ходил туда — недосуг. Просто он так решил, что там никого нет. Решил — и баста!
Бойца, поставленного стоять на стреме, он обнаружил не сразу. Но все же обнаружил, потому что знал, что кого-то они должны . оставить и снаружи — бдеть со стороны фруктового сада.
Ну а сделав такое умозаключение, стал соображать дальше, где бы он, к примеру, сам встал, гели бы ему столь ответственное задание поручили? Например, у сараюшки, в глубокой тени, оттуда, должно быть, видны не только ворота и застекленная веранда, но просматривается и сад, а через просвет в кустарнике мостки и фургон.
Бушмин гадал, как ему сподручнее убедиться в верности своих умозаключений, но тут ему неожиданно подфартило. Аккурат оттуда, где он заподозрил наличие наблюдателя, донеслись тихие шипящие звуки — поскольку слух Бушмина был напряжен до предела, он эти звуки уловил.
Андрей зло ухмыльнулся. Он догадывался, с кем ему вскорости доведется схлестнуться, неплохо успел их уже изучить. Публика, надо сказать, серьезная и муштрованная. Чтобы надело отправиться нетрезвым или по-тихому на посту в кулак курить — подобные вещи не практикуются. Даже в голову такое не взбредет, у них сплошной «орднунг».
Но, наверное, не все они учли в своих служебных инструкциях. К примеру, не вписали такой пункт: «При исполнении служебных обязанностей не мочиться!» Или что-то в таком роде.
Пока караульщик безответственно справлял малую нужду, Андрей просквозил к самому дому. Обогнул угол и прижался спиной к кирпичной кладке. Нужно что-то решать с этим дозорным. Ножом? А как к нему незаметно подобраться? Ждать, когда он по-большому усядется? Завалить из «вула»? Но, во-первых, щелчки все же могут услышать, а во-вторых если не расслышат, то подстреленный боец может или предсмертно пасть свою разинуть, или свалиться замертво, но наделав при этом грохота.
Что же ему предпринять? Определенно этого бойца, приныкавшегося в тени у сараюшки, он у себя в тылу оставлять не должен.
С Розановой сорвали плащ. Затем рванули за рубаху, раз и другой, пока не посыпались на пол пуговицы. Затем свалили на пол, сдернули кроссовки, стащили джинсы. Она почувствовала кожей холодное прикосновение стали, кто-то просунул лезвие ножа под резинку трусиков, ловко разрезал, не оцарапав кожи, затем таким же манером освободил молодую женщину от бюстгальтера.
Она пыталась сопротивляться, но что может сделать слабая женщина в такой ситуации, к тому же если до смерти напугана?
«Дознаватель», очевидно, командовавший здесь, оказав помощь напарнику, уселся на прежнее место — а сидел он все это время на старом скрипучем диванчике, у настежь открытых дверей, через которые можно было выйти в коридор и еще дальше, на кухню и на веранду. Другой, приподняв Розанову с пола, удерживал ее сзади, пропустив одну руку под заведенные за спину локти, а другой обхватив ее шею. Был еще и третий, но он копошился в подвале и на возникший шум даже не удосужился высунуться оттуда.
Вольно или невольно человек с акцентом подсветил себя, когда рукой с включенным фонарем потянулся вытереть вспотевший ,лоб. Здоровенный верзила, ростом около двух метров. Крупная голова, глубоко посаженные глаза, соломенные волосы, носит короткую стрижку… Вот и все, что она успела разглядеть.
— Значит, так, Розанова, — сказал скучающим голосом блондин. — Ты знаешь, б…, что мы с тобой сейчас сделаем? Нет, ты этого не знаешь! От всей твоей красоты уже через полчаса не останется и следа! Нет, подстилка ментовская, я о тебя свой член пачкать не собираюсь! Или чья ты шлюха, может, Казанцева? Ну так и он тебе не поможет!
Луч фонаря тем временем бесстыдно шарил по всему ее обнаженному и такому уязвимому и беззащитному телу.
Она попыталась брыкаться, но не тут-то было, сзади ее держали медвежьей хваткой.
— Сначала тебе отрежут пальцы на руках… Ты ведь художник? Или дизайнер? Да какая, к черту, разница, ты уже не будешь им… Потом, если будешь запираться, тебе отрежут твою красивую, молодую, такую упругую на ощупь грудь… Ты ведь втайне гордишься своей фигурой, не так ли? Какую грудь для начала тебе отрезать, Розанова? Правую или левую? Выбирай!
На смену отчаянию пришла злость. Да нет, не злость — ярость!
— Ax вы… фашисты недобитые! Ну, с-сволочи, настанет и ваш черед…
— Молчать! — рявкнул блондин. — Отвечать только на вопросы! Откуда ты знаешь Бушмина?! Он был с вами, когда ранили Сотника!
Из коридора выплыл круг света, затем из подвала показался темный человеческий силуэт. Сблизился с блондином, стали о чем-то шептаться. После краткого совещания силуэт вновь исчез в подполе.
—Так, так… — тоном, не предвещающим ничего хорошего, сказал блондин. — Розанова, мы нашли ход. Но об этом позже… Ты хорошо знаешь Бушмина? Или он знаком тебе под прозвищем Кондор? Почему Бушмин оказался с вами? И почему его не было в машине, когда вы отправились на улицу Грига? Где сейчас Кондор? Как нам его найти? Не молчи, Розанова, ты же не хочешь, чтобы мы попортили твою нежную кожу?
Розанова зашлась в бессильной ярости:
—Да пошли вы… Насолил вам этот Бушмин? От-тлично!! О-о, то ли еще будет! Бумаги отца уже в Москве! Ничего-о… Не будет по-вашему! Выметут вас всех отсюда, как в сорок пятом!
…Где-то здесь должен быть гвоздик, согнутый и забитый в ставни на манер удерживающей скобки. Ага, вот он…
Действуя на ощупь, Бушмин убрал защелку, другой рукой он сжимал поднятый дулом вверх «вул». Когда-то он без ведома хозяев квартировал в этом доме, поэтому досконально знал все его внутренности, все входы и выходы. Приспособление в виде скобки он сам некогда соорудил, предварительно убрав доски, коими были заколочены ставни. Так было сподручнее проникать в дом через окно со стороны фруктового сада, меньше шансов, что соседи заметят. Он и сейчас был уверен в том, что фрамуги окна остались не заперты с тех пор, как он был здесь последний раз. Стоит только толкнуть створки, как окно тут же распахнется…
Придерживая снизу пальцами левой руки тяжелые створки, он стал медленно, стараясь не производить шума, тянуть их на себя. Прильнул глазом к образовавшейся щели, постепенно увеличивая ее размеры…
Картинка, которую он теперь мог лицезреть, заставила его на какие-то мгновения остолбенеть. Кажется, их двое здесь… Один держит Розанову за волосы, пытаясь поставить ее на колени… Другой подсвечивает фонарем, но самого его не видно… А еще ведь в тылу остался дозорный! Ну да черт с ним, не до него сейчас…
Что же они творят, гады!
Бушмин выдохнул из легких застоявшийся воздух. Вдохнул глубоко раз и другой, резко развел ставни, затем ударом тыльной стороны ладони заставил распахнуться створки окна…
— Отто, приставь ей к башке ствол, — после зловещей паузы сказал блондин. — Боюсь, мы только теряем время…
— Пристрелю, сука! — хрипло выдохнул в ухо тот, кто держал за волосы. В ее затылок уперлась холодная смертоносная сталь. — Одно только слово…
— Все, Розанова, игры кончились! — зло сказал блондин. — Или ты, падаль, будешь отвечать на мои вопросы, или…
Он оборвал себя на полуфразе. Спустя мгновение погас зыбкий луч фонаря.
Следом послышался громкий предостерегающий возглас:
—Ахтунг, Отто!
И тут же кромешную тьму прорезали всполохи выстрелов.
Глава 14
Используя в качестве упора подоконник, Бушмин произвел два выстрела, избрав целью боевика, нависшего темной глыбой над Розановой. Метил в голову, но за доли секунды до того, как он нажал на спуск, пропал единственный источник света; и теперь ему оставалось лишь гадать, попал ли, надежно ли отключил.
Не теряя драгоценного времени, Бушмин довернул ствол вправо, в том направлении, где, по его прикидкам, должен находиться второй. «Вул» хлопнул еще дважды. Утяжеленные пули, способные с расстояния в двадцать метров пробивать современный кевларовый жилет, впились в стену в том самом месте, где за мгновение до того виднелся темный человеческий силуэт.
Совершив неуклюжий кульбит, Бушмин перевалил через подоконник, перекатом ушел влево. Успел сделать в движении еще два выстрела, как бы вдогонку, метясь в дверной проем — там ему почудилось какое-то шевеление.
Опять сменил позицию, выщелкнул пустую обойму, вставил новую. Переместился чуть ближе к двум «холмикам», их местоположение он заприметил, когда темноту прорезали вспышки его собственных выстрелов. Да и окно осталось открытым настежь, а через его проем в комнату сочится зыбкий лунный свет…
Опять сменил позицию, выщелкнул пустую обойму, вставил новую. Переместился чуть ближе к двум «холмикам», их местоположение он заприметил, когда темноту прорезали вспышки его собственных выстрелов. Да и окно осталось открытым настежь, а через его проем в комнату сочится зыбкий лунный свет…
Ему пока не отвечали.
Одного, кажется, завалил. А вот по второму определенно смазал… Ловкий, однако, парниша, ушел, а ведь Бушмин бил по нему, казалось, наверняка…
Ну и куда этот черт подевался?
Бруно Вальден обладал отменной реакцией, не раз спасавшей ему жизнь в сложных ситуациях. Почуяв угрозу, он не стал лапать за рукоять пистолет — пока его дернешь из наплечной кобуры, снимешь с предохранителя, изготовишься к стрельбе, и все это придется делать в тот момент, когда ты сам являешься потенциальной мишенью, — а перебросил свое большое, но в то же время гибкое, послушное тело через боковую спинку дивана и метнулся, пригибаясь, в дверной проем… Еще немного отступил, привалился плечом к дверному косяку кухни. Извлек наконец из кобуры пистолет, замер на несколько секунд, настороженно прислушиваясь, заодно пытаясь просчитать дальнейший ход событий.
Он выбрал позицию так, чтобы удерживать под прицелом дверь, находящуюся от него слева по коридору, через нее можно выбраться на веранду, а заодно и контролировать окно кухни.
В проеме люка, ведущего в подпол, показалось облачко света.
— Потуши фонарь, болван! — прошипел блондин. — Оставайся пока на месте!
В отличие от простых смертных, Бруно Вальден в таких заварушках никогда не тушевался— Вот и сейчас его голова оставалась предельно ясной, дыхание спокойным, пульс и давление после головоломного скачка вернулись в норму.
Вальден насторожил уши. Чуть повернув голову, посмотрел в сторону окна кухни, оно, как и прочие окна, закрыто ставнями. Скосил взгляд на дверь, пытаясь отгадать, нет ли кого там, не схоронились ли по ту сторону боевики спецназа…
Бруно, как профессионалу высокой пробы, были в деталях известны все основные приемы русских спецслужб. То, что происходило здесь и сейчас, абсолютно не походило на стандартные в общем-то действия ОМОНа или группы антитеррора, зато здорово смахивало на действия одиночки, рассчитывавшего, вероятнее всего, на эффект неожиданности и собственную удаль.
— Шайзе!
Зло кривя губы, он стал наворачивать на дуло «АПС» глушитель. Ему и его коллегам запрещено брать на дело оружие отечественного образца, равно как и натовское — чтобы не было потом лишних разговоров. Приходится использовать российские системы, вот как этот «стечкин», который Вальден предварительно пристрелял в закрытом тире.
Одиночка? Ну-ну… Сейчас мы посмотрим, незнакомец, чего ты стоишь против Бруно Вальдена.
Один «бугорок» зашевелился, стал медленно приподыматься, постепенно приобретая очертания человеческой фигуры. Глаза Андрея уже успели привыкнуть к темени, к тому же через окно в комнату проникала толика лунного света. Он выждал еще секунду, не зная, что ему делать, стрелять по этому «холмику» или спасать, затем, чертыхнувшись, в два прыжка пересек комнату и сбил девушку на пол.
Со стороны коридора на эту возню мгновенно отреагировали: послышались три или четыре хлопка; кусочек свинца, отрикошетив от капитальной внешней стены, угодил в экран старенького «Горизонта», лопнувший кинескоп наделал немало шума.
— Не ушиблись? — спросил Бушмин шепотом. Не дожидаясь ответа, он перекатился по полу, шмальнул вдоль коридора один раз, следовало экономить патроны, «подсветил», осмотрелся, понял, что ни в кого не попал, вернулся на исходную позицию.
Противник тут же ответил в соотношении три к одному, патронов, видать, в избытке.
— Как дела? — прошептал он. — Не ранены?
— Н-нет, кажется…
— Т-с-с…
Он насторожил уши. Вроде бы тихо, никто не крадется. Черт, совершенно забыл… Дозорный! Ну, Андрюша, ты и мудак… Теперь еще и за окном придется приглядывать!
Его рука невольно коснулась чего-то гладкого, холодного, как полированный мрамор. Резко отдернул ладонь.
— Вы, это… отползите чуток, — едва слышно проговорил он. — За диван, в угол, там не достанет…
Он посунулся задом, можно было бы сказать попятился, но двигался по-пластунски, только ногами вперед. Ткнул ногой «холмик», затем еще раз. С этим, в общем-то, все ясно…
Как он ни старался не шуметь, обползая «жмура» — тот лежал точнехонько напротив двери, — из дальнего конца коридора примчались «гостинцы». Стукнуло по пятке, но не так чтобы сильно… Отполз, подтянул ногу к животу, нащупал пальцем горячую еще, оплавленную бороздку на толстой подошве кроссовки.
«М-да… Парнища стреляет не слабо. Ловкач, по всему видно, да и нервы у него, судя по всему, как канаты…»
Ему почудился шум в коридоре. Мигом перекатился, пальнул — мимо… Закатился обратно под диван, под самый бочок Розановой. Единственной пользой от совершенного маневра было то, что ему удалось прихватить с собой и плащ.
Несподручно воевать, когда рядом с тобой лежит обнаженная «вумен», особенно такая, как Елена Розанова.
— Вот… Сейчас мы его…
— Их там двое, — прошелестело над ухом. — Один в подпол спустился.
Бушмин в который уже раз чертыхнулся про себя. Дела принимали худой оборот. Двое в доме, а еще в любую секунду может дозорный заявить о себе. Кондор, конечно, не из тех, кого можно взять голыми руками. Годы потрачены на тренировки! С тем же Володькой как-то в составе группы, призванной защищать честь нынешней Западной группировки, ездили на всеармейские соревнования спецназа.
Но здесь не учебный полигон. И соотношение не лучшее — три к одному. Один он мог бы уйти, но рядом с ним беззащитная женщина, вместе им уйти не дадут.
Бушмин еще раз напомнил о себе, потратив драгоценный «СП-4». Расходуется вторая обойма, всего одна в запасе, но он вынужден вести «беспокоящий» огонь, иначе возьмут в клещи, и тогда будет хана… К примеру, один из этих двух просквозит в дверь, выберется наружу, ну а дальнейшее представить несложно.
Он едва удержался, чтобы не выпалить в слабо бледнеющий квадрат окна, но в последний момент удержал палец на скобе — следует экономить патроны.
С патронами, однако, напряженка… Бушмин уже не раз бросал взгляды в сторону «жмура». Тот лежал практически на спине, подогнув ноги. Возможно, пистолет под ним, но не исключено, что ствол отлетел куда-то в угол, на виду, во всяком случае, его нет. А тут еще боец из коридора палит как сумасшедший, патронов не жалеет, не дает обшмонать трупешник на предмет наличия у него пушки.
Из коридора донесся быстрый шепоток. Напарник где-то задерживается… О чем они там договариваются? Ясно о чем…
Где же его черти носят?
…Мокрушин вынужден был потратить толику времени, чтобы подчистить «грешки» напарника. А еще раньше пришлось затратить несколько минут на Селивестрова. Тот курил у джипа, олух, удалось подкрасться к нему незамеченным. Оглушил, связал жесточайшим манером, заткнул пасть кляпом и определил «языка» в кормовое отделение «Лендкруизера».
Как это Андрей постового не приметил? Нет, не мог Кондор так лопухнуться. Видать, не было у напарника времени, чтобы снять караульщика.
Как ни тихо переговаривались по рации, Мокрушин все же этот базар засек. По легким щелчкам, когда рация переходила с передачи на прием. Ну и, само собой, засек местонахождение постового, рация которого действовала на прием.
От стены сараюшки отделился темный силуэт, сторожко, чуть пригибаясь, двинулся в сторону дома. Мокрушин тоже вышел из тени. Чуть слышно свистнул, привлекая внимание. Он терпеть не мог стрелять в спину.
Боец инстинктивно пригнулся, затем всем корпусом обернулся к источнику подозрительного звука, а вслед за корпусом и рука с пистолетом… Мокрушин дважды нажал на спуск, затем сделал шаг назад, отступая в тень. Так в школе учили: выстрелил, пусть даже из «бесшумки», мгновенно меняй позицию, в таких случаях никакая перестраховка не лишняя.
Убедившись, что на его хлопки, помимо постового, никто не отреагировал, он вновь выступил из тени. Прошел под стеной сараюшки, удерживая темную веранду на прицеле. Проходя мимо завалившегося на бок постового, сделал контрольный в голову.
Прижимаясь к стене, стал медленно проходить вдоль всего периметра. Одновременно прислушивался к тому, что в данный момент творится внутри дома.
На несколько секунд застыл, прикипев к стене возле окна с распахнутыми ставнями. Из комнаты донесся приглушенный щелчок, словно сухую хворостину сломали… По звуку узнал Андрюхин «вул»… Ага, тут же ответили парочкой… В сущности, картинка ясна.
Он не стал окликать напарника, не нужно сейчас ему мешать. Тем более не стал лезть в окно, есть такая мудрая поговорка, не рекомендующая складывать все яйца в одно лукошко.
Умные герои всегда идут в обход!
…Бруно Вальден все продумал. Сейчас они возьмут этого наглеца. Он прикроет Франка, пока тот выберется из подпола и проскочит за дверь. Они вдвоем с водителем займут позиции у окон — в комнате есть еще одно окно, открыть ставни не составит труда. Они вместе с Бруно смогут обстреливать его сразу с трех направлений, и тогда ему капут.