Умные герои всегда идут в обход!
…Бруно Вальден все продумал. Сейчас они возьмут этого наглеца. Он прикроет Франка, пока тот выберется из подпола и проскочит за дверь. Они вдвоем с водителем займут позиции у окон — в комнате есть еще одно окно, открыть ставни не составит труда. Они вместе с Бруно смогут обстреливать его сразу с трех направлений, и тогда ему капут.
Он редко стреляет, очевидно, проблемы с боеприпасами. Можно попытаться взять его живым или, на худой конец, подранить…
Но он хорош, этот русский, ничего не скажешь… Метко бьет на звук, к тому же интуиция у него неплохо работает. Тем более любопытно будет узнать, что это за пташка…
Одно только неясно… Он же должен понимать, что вот-вот западня захлопнется. Почему в таком разе не предпринимает попыток уйти?
— Приготовься, — шепнул Вальден. Он вставил новую обойму и изготовился к стрельбе. — Пошел.
Бушмин наставил «вул» на оконный проем, затем перевел ствол. на дверной проем. Еще несколько раз дернулся туда-сюда. Надоела ему до чертиков эта смертельная игра, да и нервишки стали пошаливать.
В коридоре послышался какой-то неясный шум. Следом оттуда защелкали частые выстрелы.
Он давно ждал этого момента. Вскинулся на ноги, скользнул к двери. Стреляли понизу, он уже приучил стрелка, что бьет по нему снизу, проходя проем перекатом. Взлетел высоко, пропуская под собой смертоносные струи свинца, и, пластаясь в воздухе, разрядил остаток обоймы: две пули в тут же скрывшийся за дверью силуэт и одну по вспышкам, в высунувшегося наполовину из дверей кухни стрелка.
Приземлился не очень удачно, ушибив колено. Судорожно выщелкнул обойму, вставил запасную, последнюю. Попал или опять смазал? Из коридора ни звука…
Куда же запропастился Володя Мокрушин?
А Мокрушин к тому времени успел обойти дом. Пока размышлял, как ему сподручнее оказать помощь товарищу, кто-то выбрался из дома на веранду… Мокрушин мгновенно наставил на показавшегося из дверей мужичка ствол. Тот, пошатываясь, словно пьяница после получки, стал спускаться по крылечку…
Гм… Это явно Андрюшкина работа.
Мокрушин довершил начатое другом, выстрелом в голову смайнав мужичка с крыльца. Затем, выждав несколько секунд, не появится ли из дверей еще один «пьяница», перебрался к открытому окну и негромко позвал:
— Андрей, это я…
Лишь звериное чутье позволило Бруно Вальдену уцелеть и на этот раз. Он буквально в последний миг отшатнулся, уходя с линии огня. Пуля вошла в дверной косяк, отколов от него щепку, и эта самая щепка своим острым краем впилась Вальдену в скулу.
Ругнувшись про себя, блондин стал ее вытаскивать. Вдобавок еще обжегся о раскаленный «глушак», наверняка на ладони вспухнет волдырь.
Определенно русский начинал действовать ему на нервы. Надо, обязательно надо взять его живым! И пытать, пытать, пытать…
Но что это? Что за звуки донеслись до его слуха? Это же… «глок»! Да, так и есть, стреляли из «глока», оборудованного фабричным «ПБС», он не мог спутать, это его любимая система, тех же сербов сколько из «глока» положил, дырявя им дырки в затылках…
Теперь Вальден ощутил себя в западне. Как быстро все изменилось… Ему даже нос было страшно высунуть в коридор!
— Осторожней, Володя! — предупредил друга Бушмин. — Матерый зверюга, сколько нервов мне попортил!
Из противоположного конца дома донесся громкий треск.
Бушмин прервал диспут, который они вели между собой шепотом, метнулся к проему, подсветил выстрелом, но никого там не было.
— Ушел, гад, — процедил он сквозь зубы. — Через кухню, вышиб окно!
Бушмин осмотрел кухню, коридор, нашел валявшийся на полу фонарик, после чего вернулся в комнату.
Он усадил Розанову на диванчик, сам присел напротив нее на корточки.
— Целы, Елена Владимировна? А вы держались молодцом! Ну вот… Теперь все страхи позади…
В этот момент неподалеку от дома, где-то на задах участка, затеялась громкая пальба.
— На пол! — скомандовал он.
Сам прикипел к стене у проема окна, пытаясь разобраться, что это еще за баталия разгорелась.
Картинка вскорости прояснилась. Судя по многим признакам, схлестнулись Мокрушин и стрелок. Оба избавились от глушаков, эти приспособы влияют на меткость стрельбы, а стрелок, не исключено, раздобыл еще один ствол у одного из погибших товарищей.
Мокрушина легко узнать по почерку, он стреляет одиночными, реже парами. Стрелок отвечает густо, очередями из «АПС» в четыре-пять зарядов.
— Что это? — донесся до Бушмина испуганный шепот.
— Да так, мелочи, — не нашелся что сказать Бушмин. — Не о чем беспокоиться.
— Ну что, Володя?
Мокрушин дышал, как запаленная лошадь. Накувыркался, видать, с этим стрелком…
— Ну и склизкий, гад, я такого еще не встречал… Я его за траншею загнал, но он, сволочь, наверняка будет возле дома кружить. Он кивнул в сторону Розановой:
— Не даст он нам с дамочкой отсюда уйти… Счас я маленько передохну, потом свинчу ненадолго. Попытаюсь его подловить, иначе он нам продыху не даст, да еще, сволочь, наверняка подкрепление вызвал.
— Побудь здесь, Володя.
Бушмин одним махом взлетел на чердак. Прикипел к окну, потом метнулся к другому, противоположному.
О черт, вовремя они спохватились! Он кубарем слетел по лестнице вниз.
— Володя, какая-то тачка едет по переулку, уже близко! И еще одна, а может, две-со стороны школы, я фары видел!
— Счас я ими займусь, — сказал неунывающий Мокрушин. — У меня, правда, всего пол-обоймы осталось.
— Отставить! Они сейчас перекроют здесь все, да и через сад нам не уйти, тот же стрелок не даст! Хватит, навоевались!
— Так что делать, командир? — как-то даже растерянно спросил Мокрушин. — Прорываться, говоришь, опасно, здесь тоже нельзя оставаться… Что делать-то в таком разе?
— Я ж говорю, уходим! Забыл, что я тебе здесь показывал?!
— А-а, вот ты о чем…
— Врубился наконец?! Прикрой нас, Рейндж! И сразу дуй вдогонку за нами!
Глава 15
В подвале наряду с садовым инвентарем и прочими полезными в хозяйстве вещами хранилось несколько пар рабочей обуви. Сыскались и резиновые сапоги. Одну пару, размером поменьше, он передал Розановой.
— Обувайтесь в сапоги!
Затем он сорвал с вешалки просторную прорезиненную куртку с капюшоном.
— Надевайте штормовку! Живее!
По мере знакомства он проникался все большей симпатией к этой молодой женщине. В данном случае речь идет не о каком-то воздействии на него женских чар, коими, впрочем, она, безусловно, обладала. Нет, он судил о ее достоинствах сугубо в практическом плане, в плане «текущего момента». Несмотря на недавние события, возможно даже, всерьез травмировавшие ее психику, держалась она, как уже подметил Бушмин, молодцом. Вот и сейчас она мигом сунула ноги в сапоги, так же резво облачилась в куртку и теперь ожидала поступления новых ЦУ.
И еще Бушмину нравилось то, что девушка не норовит при каждом удобном случае, а сколько их уже было, свалиться в обморок, не хнычет, не закатывает истерик, не болтает безудержно и не задает глупых вопросов.
— Ой… А здесь что, подземный ход есть?
— Т-с-с! — шикнул Бушмин. — Спускайтесь за мной! Один из товарищей стрелка, тот, что взялся обследовать подвал на предмет наличия в нем тайников, надыбал-таки вход в подземный пролаз: станок, предназначавшийся для резки сырца, был сдвинут в сторону, под ним находилась крышка люка, она была отброшена, под ней оказался темный провал, были видны лишь верхние ступени деревянной лесенки.
Они спустились в пролаз, вначале Бушмин, затем Розанова.
Андрей подсвечивал трофейным фонарем. Неплохой, кстати, оказался фонарик, бошевский, со сменными светофильтрами и ступенчатой фокусировкой луча, который при желании можно сделать узким и острым, как спица.
Ход был узкий, на ширину плеч взрослого крепкого мужчины, невысокий, метра в полтора, наклонный, причем уклон составлял градусов сорок.
Розанова провела пальцем по сочащейся влагой стене пролаза. Похоже, что кладка еще довоенная, швы тщательно промазаны известью, есть даже сделанный в виде желобка водосток, это чтобы грунтовые воды не скапливались и не подтапливали ход.
Так, так… Фундамент, на котором был заново отстроен дом, также довоенной поры, и вполне допустимо, что проход здесь соорудили еще прежние владельцы этой земли. Интересно вот только знать, куда он ведет?
Она коснулась ладошкой широкой мужской спины.
— А что это за подземный ход? Мы ведь спускаемся в подземелье, верно?
— Для вас это новость? — не оборачиваясь, спросил Бушмин. — Отец вам разве ничего об этом не рассказывал?
— Н-нет… Послушайте, а откуда вы знаете?..
— Минуту, — недовольно оборвал ее Бушмин. — Подержите-ка фонарь!
Ход оказался недлинным, она и пятидесяти шагов не успела сосчитать. У нее накопилось множество вопросов, которые хотелось бы задать этому парню, и часть из них уже готова была сорваться с языка, но Розанова пересилила свое любопытство, рассудив вполне резонно, что сейчас не время для подобных расспросов.
Ход в той части, что была построена в годы последней войны, как удалось определить Бушмину по своим прежним «экскурсиям», был замурован. Но здесь имелась еще одна ветка, которую, надо полагать, соорудил Розанов либо человек, специально нанятый им. И вот, двигаясь по этому короткому, метров в десять длиной, ответвлению, они вышли к цельнометаллической дренажной трубе.
В трубе был прорезан люк таких размеров, чтобы в него мог протиснуться взрослый мужчина средней комплекции. Люк снабжен резиновой прокладкой и запором. Что касается трубы, то она предназначалась для отвода в коллектор излишков грунтовых вод, а ее диаметр составлял примерно сто двадцать сантиметров.
Бушмин протиснулся в лючок, взял у Розановой фонарь. Согнувшись в три погибели, заскользил на подошвах по наклонной трубе, как будто спускался с водной горочки. Передвигаясь таким нехитрым манером, достиг горловины, которую перекрывал «намордник» — такие решетки здесь стоят на всех водоотводах, чтобы. в коллектор не наносило крупного мусора, но и для того еще, в свете известных Бушмину фактов, чтобы затруднить проникновение в коллектор извне разных диггеров и прочих любопытствующих личностей. По этой ли, а может, по другой причине, но все решетки-«намордники» были заварены, а крышки колодцев, через которые можно было проникнуть в гидротехнический коллектор, устроены так, что открыть их можно лишь при помощи специального инструмента.
Все, да не все. Бушмин ощупал пальцами решетку, не заварили ли часом, но нет, как и прежде, держалась она лишь на штырях-завесах…
— Спускайтесь! Я вам подсвечу.
Затем он снял «намордник», спустился в коллектор. Бросил взгляд по сторонам, прислушался, все ли спокойно, включил светомаскировочный фонарь.
— Прыгайте! Не бойтесь, я вас поймаю.
Потянулся, взял девушку под мышки, помог ей смайнаться в коллектор. Уровень воды заметно понизился, сантиметров тридцать всего. А в последний раз, когда он здесь ошивался, воды было почти по пояс.
В тоннеле ощущались довольно неприятные запахи, но их можно было терпеть.
— Где мы находимся? — едва слышно прошелестело над ухом. — Почему вы молчите?
— А вы еще не догадались, Елена Владимировна? Тогда добро пожаловать в кенигсбергские подземелья.
Это он, конечно, слегка загнул, ляпнул ради красного словца. Сооружение и вправду было построено прежними хозяевами города, но это еще не был тот подземный Кенигсберг, вокруг самого факта существования которого уже десятилетиями ведутся споры, известный объект для возникновения самых невероятных слухов, часть из которых, как считают многие исследователи, отнюдь не беспочвенны.
Но и здесь, в этом тоннеле, относящемся к ведению реорганизованного нынче предприятия «ЗАО „ВОДОКАНАЛ“, находиться было отнюдь не безопасно. Особенно если учитывать тот факт, что менее чем в километре отсюда находится один из участков „Водо-канала“, со специально набранным и обученным персоналом, отвечающим не только за исправное функционирование гидротехнических сооружений, очистку и водоснабжение многих кварталов облцентра, но и выполняющим при этом известные только им специальные задачи.
Это был не единственный в городе подземный коллектор, но, пожалуй, самый протяженный. Его начало следует искать где-то у восточной подошвы Замковой горы, в районе нынешней улицы Литовский Вал. Далее это сооружение, напоминающее ветку метрополитена, только без рельсов, проходит почти параллельно Московскому проспекту и заканчивается у предприятия, осуществляющего очистку и сброс вод в русло Новой Преголи.
Узкий луч фонаря, малозаметный даже с небольшого расстояния, метался от стены к стене. Блики света порой ложились на темную, подернутую радужной маслянистой пленкой поверхность воды. Как и час с небольшим назад, когда они с Мокрушиным на пару наведались в Дачный, Бушмин пытался составить себе представление о том, что изменилось здесь с той поры, когда он наведывался в «подземное царство Аида» в последний раз, две недели тому назад.
Но сейчас он уже ничему не удивлялся.
Родная кладка перемежалась участками, где стены коллектора были сплошь забетонированы. Там, где сохранилась кладка, часто попадались на глаза следы замуровок. Большей частью это были забутованные ходы-капилляры, население Кенигсберга сильно страдало от бомбежек союзной авиации, исторический центр города был почти полностью разрушен. Чтобы выжить в этом ужасе, люди буквально вгрызались в землю, уходили в подземный Кенигсберг, там, в спасительной толще земли, не страшны никакие бомбежки…
Бушмин безошибочно определил место, где он некогда обнаружил склад спецснаряжения, а внутри стеллажи с гидрокостюмами и прочим легководолазным снаряжением. Здесь была дверь, замаскированная и закрашенная под цвет кладки, но сейчас от нее и следа не осталось, только свежая бетонная заплата выдает ее прежнее местонахождение… В точности такая же картина наблюдалась и там, где был оборудован подземный лаз в бункер под «точкой», и в другом месте, где на одном из камней кладки столетней давности был выбит некий символ, напоминающий указательную стрелку, направленную острием вверх, — как вычитал в одной из книг Бушмин, именно так выглядит письменное изображение руны «ТИР» («ТЭЙВАЗ»), обозначающей в скандинавской и древнегерманской мифологии, среди всего прочего, Путь Воина Духа.
Но это так, к слову. Сейчас ему не до исследований, унести бы только поскорей отсюда ноги…
Розанова по-прежнему крепко держала его за руку, словно маленькая девочка из детсада, которая боится потеряться. Но это и понятно, столько натерпелась в последние дни, теперь у нее хоть какая-то точка опоры появилась.
— Скажите… А как мы отсюда выберемся?
— Гм… Вопрос, конечно, интересный, — неопределенно протянул Бушмин. — Не беспокойтесь, что-нибудь придумаем.
— А где ваш… приятель? Он не потеряется?
— Этот? — Бушмин усмехнулся в темноте. — Никогда! Он нас скоро догонит.
Тем не менее он уже начал испытывать легкое беспокойство. Рейндж опять куда-то запропастился. Если он ввязался в новую драку, то совершенно напрасно. Всех оборотней не перебьешь, хотя стремиться к этому, конечно, следует.
Он в очередной раз обернулся, не нагоняет ли их Мокрушин. Позади на довольно еще приличном расстоянии он заметил облачко света. Кто-то шел по тоннелю, подсвечивая себе фонарем, причем двигался в их направлении.
Мокрушин? Вряд ли он станет так себя демаскировать… Тогда кто? Может, стрелок подсуетился, связался, к примеру, с участком, чтобы выслали людей на перехват?
Бушмин рванул девушку за руку, увлекая ее за собой. В полусотне метров впереди должен находиться бетонированный колодец. Крышку снять вряд ли получится, у него нет для этого никаких приспособлений, но там есть ниша, в ней можно схорониться. Не торчать же им здесь на виду?
— Что случилось? — встревоженно прошептала Розанова. — За нами гонятся?
— Нет, — слукавил Бушмин. — Все нормально. Просто… надо подождать приятеля.
Успели добраться до колодца прежде, чем их осветили. Бушмин сунулся в нишу первым, затем втянул туда за руку девушку. Вышла полная ерунда, потому как он оказался в глубине колодца, а Розанова «закупорила» нишу и закрыла ему обзор. Требовалось поменяться местами, но, учитывая тесноту, дело это оказалось непростым; пришлось крепко прижать Розанову к себе и развернуть ее в другом направлении.
— О-о-о, — послышался приглушенный женский голосок. — Эти руки, кажется, мне уже знакомы… С чего это вдруг вы вздумали обниматься? Хотите немедленно получить награду?
— Т-с-с! — сердито прошипел Бушмин. — Замрите! И чтоб ни звука!
В ладони вновь оказался верный «вул», рука согнута в локте, пистолет смотрит дулом вверх. Левой рукой он коснулся рукояти «НРС», на месте ли тесак, он дремлет до поры в ножнах, притороченных к брючному ремню… Где еще ему быть — на своем месте.
Девушка прижималась к его спине. Лишь бы она не выдала их чем-то или не грохнулась бы в обморок. Вон как дрожит вся, кажется, даже зубы от страха выбивают мелкую дробь…
Медленно капали секунды. Вначале на противоположной стене и на матовой поверхности воды стали заметны блики света, затем мерцающий свет стал более ярким, и вот наконец явственно послышались чьи-то хлюпающие шаги.
Откуда-то сверху сочилась влага, капли конденсата опускались аккурат за шиворот, стекали ледяной струйкой между лопатками…
Но он не мог переменить позу, нельзя шевелиться, и даже дышать нельзя…
Наконец он разобрался: светят в два фонаря. Следовательно, их как минимум двое. Возможно, это обычный обход, осматривают, к примеру, целостность «намордников» на водоотводах, или еще у них здесь какое дело. Но для Бушмина это ровным счетом ничего не меняет, ибо с «водоканальщиками» ему уже доводилось как-то сталкиваться, и теперь он насчет сей публики более не заблуждается.