Тем временем каждую ночь, а иногда и в течение всей ночи, свист нестерпимо скрежетал на весь замок. Злой Дух бесился из-за моих исследований? Несколько раз бесшумно, в одних носках, я поднимался на цыпочках к запечатанной комнате. Когда я подбирался к ней, свист превращался в издевательский, словно Оно видело меня сквозь закрытую дверь. Часами я простаивал там неподвижно, прислушиваясь к комнате с таким ощущением, будто потревожил шабаш.
К концу первой недели я натянул волоски вдоль всех стен и потолка. Напротив, на полу из полированного камня, я разложил маленькие бесцветные облатки для запечатывания писем, повернутые липкой стороной вверх. Каждая облатка была пронумерована и расположена в строго определенном порядке, что могло позволить мне проследить приходы и уходы Живого Создания. Таким образом, было невозможно проникнуть в комнату, не оставив следов. Но ничто не было потревожено, и я уже начинал склоняться к мысли, что мне придется провести ночь в Магнетической Пятиконечной Звезде. Представляете? Это отдавало несомненным сумасшествием, но я уже настолько исчерпался, что готов был испробовать что угодно.
Однажды вечером, ближе к полуночи, я разорвал печать на дверях, чтобы бросить быстрый взгляд в комнату. Вой безумия встретил меня. Стены, казалось, разбухали, словно намереваясь меня раздавить. Должно быть, это следствие моего воображения, но и одного воя вполне хватило, чтобы я сразу же захлопнул дверь. Ноги стали ватными. Вам, вероятно, знакомо это ощущение.
Я уже достиг той стадии, на которой обычно решаются на самые отчаянные поступки, как вдруг совершил открытие, показавшееся мне важным.
Было около часа ночи, я медленно обходил замок снаружи, ступая по мягкой траве. Я подошел к восточному фасаду. Прямо надо мной в темноте раздавался ужасный свист комнаты. Неожиданно в нескольких шагах от меня заговорил какой-то человек; он явно ликовал:
— Черт возьми, друзья, лично я не хотел бы ввести свою жену в подобный дом.
Акцент выдавал образованного ирландца.
Послышалось восклицание и шум шагов, разбегающихся во все стороны. Очевидно, меня заметили.
Целую минуту я чувствовал себя смешным: это они устроили розыгрыш с призраком. Каким идиотом я был! Конечно же, это соперники Тассока, а я уже готов был поклясться, что дело в чародействе! Затем припомнил множество деталей, снова заставивших меня сомневаться. В любом случае, шла ли речь о естественном или сверхъестественном, оставалось большое количество моментов, требующих прояснения.
На следующее утро я рассказал Тассоку о моем открытии, и в течение пяти ночей мы внимательно следили за восточным фасадом. Никто в окрестностях не появлялся. И все это время ужасный свист неумолимо скрежетал в темноте над нашими головами.
К утру пятой ночи я получил телеграмму, потребовавшую моего возвращения ближайшим пароходом. Я объяснил Тассоку, что вынужден буду отсутствовать несколько дней, и посоветовал продолжать охрану у стен замка. Из предосторожности я заставил их дать слово не входить в комнату между закатом и восходом солнца. Мы не знали ничего определенного. Но если комната является тем, что я предположил во время первого осмотра, лучше сразу умереть, чем войти в нее с наступлением ночи.
Закончив дела, я подумал, что вы заинтересуетесь этой историей. Кроме того у меня было желание навести порядок в мыслях. Поэтому я вас позвал. Я отправляюсь туда завтра, и когда вернусь, вероятно, у меня будет что вам рассказать необычного. Кстати, я забыл упомянуть об одной любопытной детали. Я пытался записать свист на пластинку, но звук не оставил на воске никакого следа. Это более всего остального показалось мне странным.
Другая забавная деталь: микрофон не усиливает и не передает звука. Микрофон не воспринимает свиста. Вот так. Теперь я рассказал вам все. И с интересом спрашиваю себя, найдется ли среди вас хоть один способный меня просветить? Лично я пока ничего не понимаю. До сих пор ничего.
Он поднялся.
— Спокойной вам всем ночи.
И выставил нас за дверь, без церемоний, но, однако, и не обидев.
Полмесяца спустя он прислал нам открытки с приглашением, и на этот раз я не опоздал. Карнаки провел нас прямо к столу. Покончив с едой, он продолжил рассказ с того места, на котором остановился в прошлый наш визит.
— Слушайте меня очень внимательно, поскольку я собираюсь поведать вам нечто очень странное. В Иастрей я прибыл поздно и был вынужден добираться до замка пешком, так как никого не предупредил о приезде. Яркая луна светила высоко в небе. Прогулка получилась скорее приятной. Когда я дошел до усадьбы, все в ней было погружено в темноту, и у меня возникла мысль обойти замок и посмотреть, несут ли караул Тассок или его брат.
Я нигде не нашел их и решил, что они устали и отправились спать. Подойдя к лужайке, протянувшейся перед восточным фасадом, я услышал ужасный свист. Но тон его был на удивление высок. Звучал он очень своеобразно, я запомнил, — одновременно настойчиво и задумчиво. Я поднял голову к окну, и тут мне пришла идея принести из конюшни лестницу и попробовать глянуть снаружи.
После долгих поисков я нашел лестницу, которую хоть с трудом, но смог поднять. Господь мне свидетель! Сначала я думал, что ее никогда не удастся установить. Все же удалось, и я прислонил ее к стене, чуть ниже большого окна. Потом, стараясь не шуметь, взобрался по ступенькам и заглянул внутрь.
Загадочный свист принял ярко выраженный характер, создавая впечатление, что какое-то существо спокойно насвистывает для себя самого… Можно было даже сказать, что это свист Чудовища с человеческой душой.
Итак, знаете ли вы, что я увидел? Пол комнаты, громадной и пустой, вздымался и образовывал бугор, вершина которого углублялась, как кратер. При каждой пульсации оттуда вылетал свист. Этот бугор, похожий на гигантскую грудь, набухал, рос и взрывался фантастической симфонией. Я остолбенел: Оно жило. Прямо перед моими глазами в свете луны блестели две огромные губы, почерневшие, опухшие… И вдруг они вздулись, густой слой пота покрыл верхнюю. Свист резко перешел в исступленный вопль, поразивший меня ужасом. Мгновение спустя перед моими глазами не было ничего, кроме гладкого пола из плоского полированного камня, который простирался от одной стены до другой. Тишина была абсолютной.
Вы представляете, в каком состоянии я находился: сейчас Комната была неподвижной, но я не мог забыть того, что видел! Я, как ребенок, был болен от испуга. Я хотел соскользнуть вниз по лестнице и убежать. Но в этот момент изнутри Комнаты раздался голос Тассока, зовущего на выручку. «Помогите!» — кричал он. Я был так ошарашен, что решил: туда его, из мести, затащили ирландцы. Я услышал новый призыв. Тогда я разбил стекло и прыгнул в комнату спасать его. Мне показалось, что голос прозвучал со стороны камина. Я бросился туда, но там никого не было.
— Тассок! — заорал я. Мой голос зазвенел в пустынной комнате, и тут меня словно озарило: Тассок меня не звал. Обезумевший, я повернулся к окну, и в этот момент в Комнате разразился торжествующий свист. Стена двинулась ко мне, огромная, пузатая, а возле самого моего лица зашевелились чудовищные губы. В беспамятстве я нашаривал в кармане револьвер, не для того чтобы поразить угрожающее Оно, но чтобы убить себя, поскольку опасность, которой я подвергался, была в тысячу раз хуже смерти. И неожиданно чуть слышно прошумела Непознанная Последняя Строка Ритуала. И случилось то, что когда-то давно я уже испытывал один раз: словно безостановочно сыпалась сверху мелкая пепельная пыль, и моя жизнь, захваченная коловращением умопомрачения невидимых вещей, была еще не решена… Затем это состояние кончилось, и я уже знал, что, возможно, смогу жить. Моя душа соединилась с телом, жизнь и силы вернулись ко мне. Я бросился к окну и ринулся вниз головой по лестнице, ибо, могу сказать, я больше не боялся смерти. Я приземлился живым. Я сидел на мягкой траве, ласкаемый лунным светом. Наверху, из Комнаты, окно которой было разбито, исходил монотонный свист.
Я ощупал себя и отправился стучать во входную дверь. Открыл мне Тассок. Мы долго разговаривали, за стаканом виски, поскольку я дрожал как лист. Я объяснил все, в меру моих сил. Я заявил Тассоку, что нужно уничтожить комнату, что все должно быть сожжено и расплавлено в печи с мехами в форме пентаграммы. Он согласился. И я отправился спать.
Маленькая армия принялась за работу, и в течение десяти дней все улетучилось с дымом, не оставив ничего, кроме пепла.
Когда рабочие разламывали деревянную обшивку стен, я понял, каким образом развивалась эта необычайная история. Над большим камином, под сорванными дубовыми панелями, я обнаружил замурованную в кирпичную кладку каменную плитку с надписью на кельтском языке: в этой комнате был сожжен шут короля Альзофа, Дайан Тиансэй, написавший Песнь Безумия о короле Эрноре Седьмого Замка.
Когда рабочие разламывали деревянную обшивку стен, я понял, каким образом развивалась эта необычайная история. Над большим камином, под сорванными дубовыми панелями, я обнаружил замурованную в кирпичную кладку каменную плитку с надписью на кельтском языке: в этой комнате был сожжен шут короля Альзофа, Дайан Тиансэй, написавший Песнь Безумия о короле Эрноре Седьмого Замка.
Как только она была переведена, я передал ее Тассоку. Он пришел в чрезвычайное возбуждение, так как знал эту легенду. Он повел меня в библиотеку и показал старый пергамент, повествующий об этом в подробностях. Впоследствии я выяснил, что описанный случай хорошо известен в тех краях, но относятся к нему скорее именно как к легенде, чем к историческому факту. И никто, кажется, не подозревал, что восточное крыло Иастрея и есть остатки былого Седьмого Замка.
Из старого пергамента я понял, что когда-то давно здесь произошло довольно гнусное событие. Король Альзоф и король Эрнор враждовали из-за права первородства, но за исключением нескольких мелких стычек, ничего серьезного между ними не случалось много лет, вплоть до того дня когда Дайан Тиансэй сложил Песнь Безумия о короле Эрноре. Он спел ее перед королем Альзофом, и тот оценил ее так высоко, что отдал шуту в жены одну из своих фрейлин.
Все жители страны знали эту Песнь, вскоре она достигла и ушей короля Эрнора. Он был настолько разозлен, что начал войну против своего давнего врага, захватил и сжег его, равно как и замок. Но Дайана Тиансэя, шута, увез с собой. Из-за Песни, которую тот сложил, он вырвал ему язык. И заключил в комнату восточного крыла. Что касается жены шута, то он оставил ее себе, так как был тронут ее красотой.
Но однажды ночью жена Дайана Тиансэя пропала, под утро ее обнаружили мертвой в руках шута. Он сидел и насвистывал Песнь Безумия, поскольку не мог больше петь.
Тогда Дайана Тиансэя зажарили в большом камине, подвесив, вероятно, на этих «железных виселицах» — о них я вам уже говорил. Но до самой смерти Дайан Тиансэй продолжал высвистывать Песнь Безумия, которую теперь не мог петь. Впоследствии по ночам часто слышался этот знаменитый свист. Комнату посчитали «с привидениями», и никто не осмеливался в ней спать. Впрочем, кажется, король перебрался в другой замок, так как свист докучал ему.
Теперь вы знаете все. Естественно, существует полный перевод пергамента. Что вы об этом думаете?
Я ответил за остальных:
— Хотелось бы знать, как это проявление материализовалось?
— Перед нами один из тех случаев, когда непрерывность мысли оказала на материю конкретное воздействие, — объяснил Карнаки. — Несколько веков эволюции привели к рождению этого феномена. Типичный пример «Саитьеннских проявлений». Его можно сравнить с грибом, рост которого изменяет композицию эфира. Это изменение подключает эзотерический контроль над материей. В нескольких словах, однако, невозможно ясно растолковать этот случай.
— Итак, вы думаете, Комната стала материализацией бывшего шута? Его душа, переполненная ненавистью, превратилась в Чудовище? — спросил я.
— Да, — сказал Карнаки, кивнув головой. — Полагаю, вы достаточно точно обобщили мою мысль. А ведь мисс Донахью происходит из рода короля Эрнора. Во всяком случае, я слышал об этом. Любопытно, не правда ли? По мере приближения свадьбы Комната «реанимировалась». Если бы невеста случайно вошла в эту комнату… а? Комната ждала долго. Грехи предков… Да, мне это пришло в голову… Они должны пожениться на будущей неделе, и я буду свидетелем. Тассок выиграл пари, да еще как! Подумайте немного, что если бы он ввел ее в эту комнату… Жутко представить, а?
Он печально покачал головой, и мы все четверо сделали то же самое. Затем он поднялся и проводил нас до двери. По-дружески вытолкал, и мы очутились на свежем ночном воздухе.
— Спокойной ночи! — прокричали мы ему и отправились по домам.
А что если бы она вошла в эту комнату? Да, что если бы она вошла туда? Вот о чем я продолжал думать.
Перевод с английского: Иван Логинов