— Было дело, — сказал Глеб. — Но с журналистикой покончено. Стар я уже для того, чтобы бегать по городам и весям с микрофоном и блокнотом наперевес.
— И чем же вы теперь занимаетесь, дедушка? — с улыбкой поинтересовалась Эльза.
— Ты будешь смеяться, но я писатель. Сижу за столом, описываю все, что видел или хотел бы увидеть. Свожу людей на листе бумаги, развожу их, заставляю страдать и радоваться. Практически, работаю богом. Только очень мелкого пошиба, — с улыбкой добавил Глеб.
Эльза посмотрела на него задумчивым взглядом и неопределенно проговорила:
— Значит, писатель.
— Да, — кивнул Глеб.
— Интересно. И о чем же ты пишешь? О том, что люди прекрасны и мир стоит того, чтобы жить?
— Иногда. Но чаще о том, что наш мир — жутковатое и опасное место. И еще о том, как в нем выжить.
Глеб взял свою чашку, но вдруг замер, на лице его появилось страдальческое выражение.
— Что случилось? — насторожилась Эльза.
— Хондроз, — негромко ответил Глеб и, морщась от боли, чуть-чуть подвигал головой направо и налево. — Результат одного неосторожного падения в ледяную воду. Мучаюсь уже второй год.
— Ты слишком напряжен, — сказала Эльза. — Тебе нужно расслабиться.
Она поставила чашку и поднялась со стула, обошла стол и встала у Глеба за спиной.
— Закрой глаза, — с улыбкой попросила Эльза.
Глеб полной грудью, но незаметно вдохнул запах ее духов и подумал, что именно так должна пахнуть настоящая весна.
— Ну же, — поторопила Эльза.
Глеб быстро глянул по сторонам. Некоторые посетители ресторана уже стали коситься в их сторону.
— Эльза, я… — начал было он, но Эльза перебила:
— Доверься мне, я умею обращаться с мужчинами. У меня очень умелые руки. Обе, — добавила она с усмешкой.
— Ладно. — Глеб вздохнул и закрыл глаза.
Он почувствовал, как легкие руки Эльзы легли ему на плечи. С полминуты она массировала ему плечи и шею осторожными, мягкими движениями. Потом остановилась, наклонилась к самому уху Глеба и прошептала:
— Тебе хорошо?
— Да, — тихо ответил Глеб.
— Я рада.
Губы Эльзы скользнули по его щеке, а потом чуть коснулись краешка его рта. По спине Корсака пробежал озноб. Эльза выпрямилась и еще немного помассировала ему плечи, действуя уже более решительно.
— Ну как? — спросила она затем. — Ну-ка, подвигай плечами.
Глеб открыл глаза и пошевелил плечами и головой.
— Отлично, — сказал он почти удивленно. — Боль ушла. Ты просто волшебница!
— А может, ведьма? — Эльза тихо засмеялась и убрала руки с его плеч. — Мне пора идти, Глеб, — сказала она. — Слушай, нам надо еще раз встретиться и подробно обо всем поговорить. Ты вообще к нам надолго?
— Пока не знаю, — сказал Глеб.
Эльза подошла к своему стулу, достала из сумочки, висящей на спинке стула, ручку, потом вяла салфетку и написала на ней номер телефона. Протянула Корсаку:
— Позвони мне, ладно?
— Ладно, — кивнул Глеб, забирая салфетку и пряча ее в карман пиджака.
Эльза наклонилась, быстро поцеловала Глеба в щеку, со смехом вытерла с нее ладонью помаду, подхватила со стула сумочку и пакет с апельсинами, повернулась и быстро вышла из кафе.
Глеб с минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и чувствам и стараясь понять, чего в них больше — горечи или счастья. Потом вздохнул, подозвал официанта и заказал еще одну чашку кофе.
10Библиотекарь Клинков, казалось, совершенно не удивился, увидев перед собой Глеба. Он стоял за стойкой, на фоне стеллажей с книгами, копался в каких-то формулярах и казался живым олицетворением бога чтения — если таковой бог, конечно, существует.
— Вы сказали, что были приятелем моего дяди? — с ходу начал Глеб.
— Это правда, мы с ним приятельствовали, — согласился библиотекарь.
— Можно задать вам пару вопросов?
Юрий Петрович опустил голову и глянул на Глеба поверх очков серыми, внимательными глазами.
— Смотря каких.
— Вы, вероятно, часто беседовали с моим дядей. Скажите, ему в последнее время никто не угрожал?
Клинков приподнял брови:
— А кто ему мог угрожать?
— Не знаю. Вы скажите.
Юрий Петрович вздохнул и произнес с кроткой полуулыбкой:
— Ваш дядя был безобиднейшим человеком. Добрый, спокойный, хотя и не очень контактный. Да, возможно, музейные экспонаты были ему ближе живых людей, но он никогда и никому не делал и не желал зла. Он просто занимался своим делом.
— И посвящал этому все свое время?
— Ну, да. — Библиотекарь поправил пальцем очки. — Видите ли, музей наш был небольшой. Но фонды у него были очень обширные. Выставлялось не больше пятнадцати процентов экспонатов.
— Почему?
— По разным причинам. Во-первых, не было места. Во-вторых — средств. Требуется каталогизация, реставрация, ну и так далее. А уже лет сорок никого в городе не интересуют ни запасники музея, ни сам музей.
— И мой дядя пытался исправить эту ситуацию?
Клинков кивнул:
— Именно так. Последние полтора года он выбивал у администрации города новое помещение под музей. И одновременно взялся разгребать запасники. Действовал практически в одиночку, поскольку на то, чтобы нанять специалистов, у музея просто не было средств.
— А что находится в этих запасниках?
— Как — что? Экспонаты.
— Я понимаю. Но… там есть что-то действительно ценное?
Юрий Петрович вновь поправил пальцем очки и ответил с легкой полуулыбкой старшего наставника, который вынужден объяснять своему ученику элементарные вещи:
— С точки зрения истории нашего города и нашей земли эти экспонаты бесценны.
— Ну, а что конкретно там есть? — не унимался Глеб.
— Ну… — Клинков пожал сутуловатыми плечами. — Картины наших художников, предметы народного промысла, разные артефакты… В общем, то, что обычно бывает в районных музеях.
— Очень интересно, — сказал Глеб. — Я бы хотел взглянуть на эти экспонаты.
Библиотекарь уставился на Корсака удивленным взглядом.
— Так ведь они же сгорели, — негромко проговорил он.
— Сгорели?
— Да. Вместе с музеем. Я думал, вы в курсе.
Глеб нахмурился.
— Ясно. — Несколько секунд он обдумывал полученную информацию, затем уточнил: — А где конкретно находились эти запасники?
— В подвале музея.
— Там был большой подвал?
Клинков интеллигентно улыбнулся:
— О, да. — Затем снял очки, вынул из кармана платок и потер стеклышки. — Знаете, — с прежней, интеллигентно-задумчивой улыбкой добавил он, — ваш дядя был уверен, что подвал музея является частью Роминтского лабиринта. Ну, то есть, являлся.
Юрий Петрович снова водрузил очки на хрящеватый нос и посмотрел на Глеба сквозь мерцающие линзы.
— Борис даже утверждал, что у него есть доказательства. Якобы он отыскал план лабиринта в какой-то городской летописи.
— А что это за Роминтский лабиринт? — с интересом уточнил Глеб.
— А вы не знаете?
Глеб мотнул головой:
— Нет.
— Лет четыреста назад на территории нашего города было поселение. Оно часто подвергалось нападению врагов. И однажды его глава принял решение вырыть под поселением несколько тоннелей, по которым можно было бежать в лес. Когда люди стали рыть тоннели, они с удивлением обнаружили, что там уже есть что-то вроде системы подземных тоннелей. Причем — обложенных для прочности каменной кладкой.
— Откуда же они взялись, эти тоннели?
— А вот об этом история умалчивает. Борис занимался и этим вопросом. По его мнению, эти тоннели могли быть древними системами орошения. Возможно, потом их перестраивали, создавая подземные хранилища, ну, или секретные ходы для быстрой эвакуации. Люди на нашей земле воевали веками и тысячелетиями, так что удивляться не приходится. С годами и столетиями сеть тоннелей разрасталась. Лет пятьдесят назад один из местных краеведов назвал эту сеть тоннелей Роминтским лабиринтом. В честь Роминтской рощи, в которую многие из ответвлений этого лабиринта выводят.
— Интересно, — проговорил Глеб, поскребывая в задумчивости ногтем горбинку на носу. — А эти тоннели точно существуют? Вы их видели?
— И я, и другие жители. Люди часто наталкиваются на фрагменты каменной кладки. В основном, когда роют погреба и колодцы или пробивают скважины для добычи воды. — Библиотекарь мягко улыбнулся. — Ваш дядя, Борис Алексеевич, считал Роминтский лабиринт местной достопримечательностью. И даже ратовал за то, чтобы лабиринт попал в список ЮНЕСКО.
— Очень интересно. — Глеб немного поразмыслил. — Значит, мой дядя был уверен, что подвал музея — часть подземного лабиринта?
— Не знаю насчет уверенности, но мысли у него такие были.
— И он проводил в этом подвале много времени?
— Думаю, что да.
— И он проводил в этом подвале много времени?
— Думаю, что да.
— Быть может, ему удалось обнаружить какие-то ходы, которые вели из подвала… к черту на кулички?
Клинков усмехнулся.
— Вот в этом я сомневаюсь. Хоть убейте, но не могу представить вашего дядю с лопатой или отбойным молотком в руках. Да у него на это и времени-то не было. Он ведь занимался экспонатами, а не исследованием подземных стен.
— Ну да, — согласился Глеб. — Скажите, Юрий Петрович… а как у вас со здоровьем?
— То есть? — не понял Клинков.
— Что, если мы с вами наведаемся на пепелище музея?
— Зачем?
— Осмотрим там все. Может, наткнемся на что-нибудь интересное.
В глазах пожилого библиотекаря появилось недоверие.
— Вы серьезно?
— Да.
— Что ж… Лазить по развалинам я, конечно, не стану. Но проводить — провожу. Ну, и помогу… чем смогу.
— Хорошо. Тогда, быть может, прямо сейчас?
Юрий Петрович посмотрел на формуляры, которые держал в руках, потом поднял взгляд на Корсака и виновато проговорил:
— Нет, сейчас я не могу. Есть кое-какие дела. Может быть, позже.
— Когда?
— Ну… — Библиотекарь пожал плечами. — Часа через полтора.
— Хорошо. — Глеб глянул на циферблат наручных часов. — Тогда через полтора часа я жду вас возле сгоревшего музея. До встречи!
11Глеб подошел к барной стойке, уселся на высокий стул, кивнул молодому черноволосому бармену и сказал:
— Водку с тоником, пожалуйста. И половинку лимона, если есть.
— Найдем, — весело отозвался бармен, кивнув в ответ.
Смешивая коктейль, он приветливо поинтересовался:
— Приезжий?
— Да, — сказал Глеб.
— Что позабыли в наших унылых краях?
— Приехал на похороны родственника.
Бармен поставил готовый коктейль на стойку и бросил туда щипчиками несколько кусков льда.
— Столько хватит? — уточнил он.
— Вполне. — Глеб взял стакан. — Ваше здоровье!
Отсалютовав бармену стаканом, Корсак отпил большой глоток.
— А вы откуда приехали? — поинтересовался бармен.
— Из Москвы, — ответил Глеб.
Бармен присвистнул.
— Круто! А правда говорят, что у вас там без ста тысяч в кармане на улицу лучше не выходить?
— Это почему же?
— Ну… — Бармен пожал плечами. — Из-за дороговизны.
— Нет, неправда. Москвичи деньги считать тоже умеют. Да и цены у нас немногим отличаются от ваших.
— А правда говорят, что все фасады старинных домов теперь из пластика?
Глеб улыбнулся:
— Не совсем. Осталась парочка кирпичных. Твое здоровье!
Отпив коктейля, Глеб взглянул на экран телевизора, висящего над барной стойкой.
— Это местный канал? — поинтересовался он у бармена.
— Угу, — ответил тот.
На экране происходило какое-то городское торжественное мероприятие. Пожилой рыжеволосый мужчина в дорогом костюме разрезал красную ленточку, а другие мужчины, стоящие рядом — столь же солидные, — улыбались и аплодировали ему.
Глеб взял со стойки пульт и сделал звук погромче.
— …Новый торговый центр занимает площадь два квадратных километра, — радостно вещал закадровый голос. — В нем будет представлен широчайший спектр товаров…
Глеб сделал звук тише.
— Кто этот рыжий? — спросил он у бармена.
Бармен взглянул на экран телевизора.
— Это-то? Мэр нашего города. Карл Иванович Рогов.
— А эти двое рядом с ним?
— Седой — прокурор Андрей Ильич Беккер. А лысый — Федор Сергеевич Геер, главный финансовый воротила нашего города. Он хозяин «Пруссбанка». Можно сказать, что эти трое — отцы нашего города, — весело добавил бармен. — Без их ведома здесь ничего не происходит.
— Рогов, Беккер, Геер, — повторил Корсак для того, чтобы получше запомнить.
Гладкая, загорелая лысина банкира Федора Геера не только его не портила, но даже придавала ему «гламурности». Мэр и прокурор тоже выглядели неплохо, хотя и были лет на пятнадцать старше банкира. Дорогие костюмы, ухоженные лица, самодовольные улыбки.
— Ну вот, — проговорил вдруг бармен, повернувшись в сторону входа. — Помяни чертей, они и появятся.
Глеб проследил за его взглядом и увидел компанию молодых ребят. Впереди всех шел рыжеволосый паренек — высокий, жилистый, со своевольным взглядом. За ним парочка — черноволосый плечистый парень в обнимку с белокурой красоткой. Всем троим было на вид не больше восемнадцати лет.
— Детишки наших «отцов города», — негромко пояснил бармен.
— Детишки? — машинально переспросил Глеб, разглядывая компанию, вольготно расположившуюся за столиком, к которому уже бежал официант.
— Да, — ответил бармен. — «Золотая молодежь» есть не только у вас в Москве. Рыжий парень — Саня, сын мэра Рогова. Вон та парочка — Слава и Кристина. Слава — сынуля банкира Геера, а Кристина — прокурорская дочка.
— Ясно.
Мимо столика, где сидели ребята, прошел высокий темноволосый парень лет двадцати пяти на вид. При его появлении те встрепенулись. Рыжеволосый Рогов помахал ему рукой и сказал что-то приветливое. Девушка ему ярко улыбнулась, а Слава Геер даже сдвинулся вместе со стулом, чтобы высокий парень мог пройти.
Парень лишь небрежно кивнул ребятам в ответ, после чего сел через два столика от них и подозвал официанта.
— А это кто такой? — поинтересовался у бармена Корсак.
— Павел Базаров, — ответил бармен, протирая тряпочкой стойку. — Наша местная достопримечательность. Базаров — это псевдоним, в честь какого-то литературного героя.
Корсак взглянул на высокого парня внимательнее. Тот был одет в поношенные джинсы, замшевую курточку, а шея его была небрежно повязана шарфом. Он не был похож на представителя «золотой молодежи», скорее — на представителя арт-богемы.
— Чем же он так прославился в столь юные годы? — поинтересовался Глеб.
— Он знаменитый художник, — ответил бармен, глядя на высокого парня едва ли не восторженными глазами. — Говорят, его картины стоят по сто тысяч долларов! Его тут все любят.
— Надо же! Такой молодой.
— Мой ровесник, — с гордостью объявил бармен. — Мы с ним учились в одном классе. Пашка уже тогда участвовал в международных выставках.
— Выходит, вундеркинд?
— Угу. Что-то вроде этого.
Насмотревшись на художника, он перевел взгляд на компанию ребят. Рыжеволосый Рогов заметил, что Глеб на него смотрит. Он сдвинул брови и рявкнул:
— Чего уставился?
— Не связывайтесь с ними, — шепнул Глебу бармен.
Глеб отвел взгляд.
— Хочешь, мы ему наваляем? — пробасил, посмеиваясь, «качок» Геер.
— Пусть живет. Я сегодня добрый. — Рыжий Рогов хлопнул ладонью по ягодицам проходившую мимо официантку. Его спутники весело заржали.
Художник Павел Базаров повернул голову на шум. Встретившись с ним взглядом, рыжеволосый Саня Рогов стушевался и покраснел.
— Вижу, эти ребята чувствуют себя здесь вольготно, — сказал Глеб бармену.
Тот вздохнул:
— Еще бы! Они могут разгромить весь ресторан, и им за это ничего не будет. Говорю же — «золотая молодежь». Разве у вас в Москве не такие?
— Нет, — сказал Глеб. — Ну, то есть, конечно, есть. Но они уже не ведут себя так нагло. По крайней мере, не «тусуются» в тех местах, где отдыхает простой народ. — Глеб залпом допил коктейль и бросил на стойку купюру. — Ладно, пойду. Где тут у вас хозяйственный магазин?
— Рядом. Налево и за угол. А там уже сами увидите.
12Развалины музея выглядели мрачновато. Крыши у здания не было, стены устояли, но не полностью. Кирпичи были почерневшими от гари, а внутри (Глеб заглянул в выбитое окно) царила полная разруха. Хуже всего был запах гари — от него некуда было деться.
Ожидая библиотекаря, Корсак хотел закурить, но передумал. Курить на фоне пепелища было как-то некрасиво. К тому же, глядя на закопченные стены сгоревшего музея, Глеб вдруг припомнил антиникотиновый плакат в одном медицинском кабинете. На плакате были изображены легкие курильщика, и эти легкие были очень похожи на то, что сейчас Глеб видел перед собой.
Неподалеку от музея остановилось маршрутное такси. Из него выбрался Юрий Петрович Клинков. Глеб помахал ему рукой.
Когда библиотекарь подошел к музею, Глеб пожал ему руку и шутливо спросил:
— Готовы отправиться в ад?
— Не уверен, — с кислой улыбкой ответил ему Клинков.
Глеб нагнулся и раскрыл спортивную сумку, стоящую у его ног. Достал оттуда два желтых пластиковых дождевика, один оставил себе, а другой протянул Клинкову.
— Одевайтесь, — сказал Глеб.
— Что это?
— Дождевики.
— Зачем?
— Чтобы не испачкать одежду.
Библиотекарь взял дождевик, расправил его, осмотрел и заметил с улыбкой:
— Вижу, вы хорошо подготовились.