- Все экспериментируют, - агент Совковский, младший в "сто семнадцатой оперативной двойке", усмехнулся. - Вспомни операцию в феврале прошлого года.
- Когда с помощью мыслеграфа вычисляли маньяков? Поговаривают, что тот эксперимент провалился. Прибор указывал на каждого, кто дольше чем на секунду задумывался о бабах.
- Ну и этот провалится. Соберут сотню таких вот отмороженных, проверят их на большом, стационарном, мыслеграфе, затем еще какие-нибудь опыты поставят, да и прикроют проект.
- А денежки в двойном объеме спишут, - закончил Щеткин. - Знаем мы эти махинации. Ладно, пошли по точкам. С чего начнем?
- Как обычно, - Совковский поправил узел галстука. - Заодно и горло промочим.
Они покинули здание Восточного управления Планетарной Службы Безопасности через парадный подъезд и не спеша двинулись к переходу на подземный общегородской уровень. Вечно сверкающий неоновой рекламой, вдоль и поперек продырявленный тоннелями метро, лязгающий челюстями ступенек эскалаторов, шумный, тесный и суетливый. Помимо транспортных артерий и пешеходных вен, здесь размещались заведения самого разного профиля. От супермаркетов и салонов, до баров и борделей. Постоянная "ночь" подземелья позволяла владельцам магазинов торговать с вечной "ночной" наценкой, а заведениям под красными фонарями круглосуточно трудиться, не смыкая... глаз. И что удивительно - практически легально. Ловкие адвокаты уже давно доказали, что если имеющее окна заведение не освещается солнцем хотя бы по два часа в день, режим его работы должен считаться ночным, вне зависимости от общепринятого деления суток на условные периоды. А в ночное время функционирование борделей считалось почти законным.
Здесь же, в подземелье, на задворках общественных заведений, среди хитросплетения городских транспортных путей и развязок, жили и многие граждане. Причем не обязательно представители "социального дна". Хотя чаще все-таки они. Твердолобые чернорабочие, беглые воры, вонючие бродяги, грязноватые потаскушки, окончательные пьяницы, отъявленные наркоманы, психбольные и прочие изгои "наземного" общества.
По мнению агентов, найти требуемого субъекта можно было только здесь. Если не в баре или вагоне метро, то в районе "спальных пещер" - точно.
Как выяснилось, так решили не только Щеткин и Совковский. Едва они оказались на главной площади восточного подземного сектора - это было просторное, но захламленное помещение с низким, пятиметровым, потолком, - им навстречу из толпы вынырнули еще двое агентов.
Выглядели коллеги, как два шарика из одного подшипника. Калиброванные, наголо бритые крепыши в стандартных костюмах. Задание у них было тем же. Это угадывалось с первого взгляда. Сегодня они не маскировались под угрюмых "сотрудников частного охранного предприятия" или промасленных рабочих метрополитена, а щеголяли в строгих тройках со значками ПСБ на лацкане.
- А-а, и вы здесь, - Щеткин усмехнулся. - Пивцов и Боткин в одном стакане. Братья по оружию. Все время путаю, кто из вас кто. Что вас занесло в чужой сектор?
- Ищем, - неопределенно ответил один из "братьев", наверное, Боткин. Или Пивцов.
- А почему не у себя? - поинтересовался Совковский. - В центральном секторе не осталось подходящих субъектов? Всех подмели?
- Работаем, знаете ли, - гордо ответил Пивцов. Или Боткин. - У нас показатели на порядок выше, чем в некоторых секторах. В восточном, например.
- Укусил, ничего не скажешь, - Совковский рассмеялся. - Ну и как результат?
- Пока абсолютный ноль, - признался Боткин, а может, и Пивцов. - А время идет. Объединимся?
- Нет, Пивцов, - придержав напарника за рукав, отказался Щеткин, толпой нам тем более никого не найти.
- Я Боткин, - признался агент. - Зря вы отказываетесь. Прочесали бы, как гребенкой, глядишь, пару блошек бы выловили.
- Работа с информаторами гораздо эффективнее прочесывания, назидательно проронил Щеткин. - Запомни, брат Боткин.
- Ну, можно же и совместить, - неуверенно предложил Пивцов.
- Ладно, - неожиданно для "братьев" сдался Щеткин. - На платформах и в пешеходных тоннелях наблюдаем в восемь глаз, а в заведениях - увольте говорить с информаторами будем только мы, а вы создавайте фон и молчите. Договорились?
- Идет, - "братья" разом кивнули. Все четверо, не сговариваясь, потянули носами и направились к ближайшему ресторанчику. Оттуда пахло жареной курицей, березовыми вениками и спиртным. Такое сочетание запахов на Планете считалось более чем подозрительным. Навстречу агентам тут же вылетел официант с грязноватым полотенцем в руке. Он проворно смахнул крошки с ближайшего столика и расплылся в заискивающей улыбке.
- Четыре по сто? - поинтересовался он.
- Чем это пахнет, Базилио? - с подозрением прищурясь, спросил Совковский.
- На кухне... пригорело, - улыбка официанта стала вымученной. Закусочки?
- Обойдемся, - ответил Совковский. - Ты лучше скажи, есть среди твоих клиентов подозрительные лица?
- Что вы, господин агент! - официант деланно возмутился. - У нас приличное семейное заведение!
- Ну да, - Совковский ухмыльнулся и взглянул на Щеткина.
Тот принял эстафету и брезгливо взял официанта за лацканы форменной курточки.
- Планете нужен рыцарь без страха и упрека, Базилио. Крутой, непробиваемый парень без мозгов и вредных привычек, с железными нервами, холодной головой и горячим сердцем. Знаешь такого?
- Так вот же вы, - официант обвел широким жестом всех четверых.
- Ты мне эти шуточки брось, - Щеткин нахмурился и легонько встряхнул официанта. Так, что у того щелкнули зубы.
- Виноват, господин специальный агент! - Василий, так его звали на самом деле, испуганно вытаращил бесцветные глаза. - Бывают у нас крутые ребята, но с привычками у них не все в порядке. Выпивают. Много.
- Значит, не сгодятся, - резюмировал Щеткин. - А непьющие сюда не забредают? Хотя бы случайно.
- Вы лучше в спортзале поищите, - предложил официант. - Там непробиваемых полно! И без мозгов из них половина, если не больше.
Он настороженно покосился на плечистых "братьев".
- Нет, клубы по интересам нам не подходят, - Щеткин отпустил Василия, и тот облегченно вздохнул. - Никаких увлечений, никакого интереса к жизни, водке, наркоте и даже к бабам.
- У Макарыча племянник слепоглухонемой, - вспомнил официант.
- Нет, нужен здоровый, - возразил Совковский. - Здоровый, только...
- Тормоз, - подсказал Пивцов-Боткин. Тот, что стоял левее.
- А-а, - Василий озадаченно почесал живот. - Ну и ребус вы загадали! Зачем это Планете потребовался такой тип? Разогналась сильно, осадить требуется?
- По-моему, ты подойдешь, - насмешливо сказал Щеткин. - Хочешь стать планетарным героем?
- Я?! Нет! Я же пью! Как только смену отработаю, так сразу к бутылке! Не гожусь для опытов!
- А кто сказал, что "тормоз" требуется нам для опытов? - Щеткин снова насупился и выразительно потер кулак.
- Так ведь... - официант втянул голову в плечи. - Знаю! Вам Гаврилыч нужен! Он только что от меня вышел. К Поликарпову направился. Вот уж кто пришибленный так пришибленный. В полный рост! Но здоровый - его два раза в психушку хотели упрятать, но врачи сказали, что здоров. И не пьет почти. Все ему вокруг фиолетово, точно знаю! Даже деньги может кому-то занять, а потом плюнуть на это, и все дела. Я ему уже три года десять кредитов должен - ни разу не вспомнил. Он, наверное, в высших сферах витает, а там деньги ни к чему.
- Может, ему в свое время просто голову отбили? - засомневался Совковский. - Я что-то смутно припоминаю, кажется, был тут такой инцидент.
- Ну, было, конечно, - согласился официант, - но врачи-то говорят, что здоров! Как пить дать, вам Гаврилыч подойдет!
- Смотри, Базилио, - агент Щеткин легонько шлепнул официанта по пухлому животу. - Если не выстрелит вариант, вернемся. И тогда уж не взыщи, пойдешь с нами.
- Точно вам говорю - портрет с Гаврилыча писан! В заведении "Кабачок Поликарпова" пахло еще подозрительнее, но хозяин оказался умнее Василия. Завидев четверых не маскирующихся под обывателей агентов, он сразу понял, что явились они не с облавой, а просто поговорить. Внимательно выслушав суть проблемы, он тут же сдал "сексотам" и Гаврилыча, мирно дремавшего у стойки, и еще десяток личностей. Видимо, своих недругов. Поскольку один из них находился в кабаке, агенты разделились. К жрущему за счет заведения громиле направились "братья", а Гаврилыча зажали Совковский и Щеткин. Кандидат в планетарные герои проснулся не сразу. Даже после того, как агенты представились и пару раз, для бодрости, сунули ему под ребра кулаки, Гаврилыч всего лишь приоткрыл один глаз и вежливо икнул.
- Есть контакт, - усмехнулся Щеткин. - Ты на связи, Гаврилыч? Полное-то имя у тебя какое?
- Иван Пантелеймонович, - после примерно двухминутной паузы ответил мужичок.
- О! А Гаврилыч почему? - удивился Совковский.
- А я почем знаю? - еще через минуту пришел ответ.
- Есть контакт, - усмехнулся Щеткин. - Ты на связи, Гаврилыч? Полное-то имя у тебя какое?
- Иван Пантелеймонович, - после примерно двухминутной паузы ответил мужичок.
- О! А Гаврилыч почему? - удивился Совковский.
- А я почем знаю? - еще через минуту пришел ответ.
- По-моему, нормально, - с некоторым сомнением произнес Щеткин, взглянув на сотрудника. - Тормоз очевидный, но на вопросы отвечает. И водкой от него почти не пахнет. Мыслеграфом проверим или сразу заметем? Мне, честно говоря, не сильно охота у такого типа в башке ковыряться.
- Чем больше приведем, тем лучше, - согласился Совковский. - А там пусть сами выбирают. Начальство, наверное, лучше знает, чего ему надо.
- Меня так еще в зоне прозвали, - неожиданно выдал Гаврилыч. - По пятой ходке.
- А, черт... - Щеткин поморщился. - Все-таки надо было его прибором проверить. Сразу, вместо вопросов. Столько времени потеряли. Так ты что, рецидивист?
Гаврилыч устремил стеклянный взор в лишь ему видимую внепространственную глубину стакана. Щеткин невольно взглянул на часы.
- Вопрос минуты на три. Черт с ним, пусть сидит. Идем к "братьям", может, им повезло.
Они переместились за столик, где двое коллег, набычившись, "прессовали" бледного до синевы поликарповского недруга.
- И с братвой никак не связан? - угрожающе мычал правый Пивцов-Боткин.
- Привлекались ли вы к уголовной ответственности? - сверлил громилу взглядом левый.
В отличие от Гаврилыча, отвечал здоровяк почти без пауз. На осмысление вопроса у него уходило секунд по двадцать. Зато ответы были на редкость единообразными.
- Вы чего, гражданин начальник?
- Крепкие спиртные напитки употребляешь?
- Пробовали когда-нибудь наркотики?
- Гражданин... граждане начальники, вы чего?
- Пустышку сосете, - вывел Щеткин. - Без мыслеграфа видно - бандюган. Нам такие не подходят.
- Все судимости погашены, - вдруг донеслось от стойки.
- Не так-то это, оказывается, просто, - бросив скептический взгляд на разродившегося Гаврилыча, заявил Щеткин, - найти неглупого придурка без вредных привычек и с чистой анкетой.
- Это точно, - согласился Совковский. - Идем дальше?
- Идем.
- Господа агенты! - едва они вышли из кабака, их нагнал Поликарпов. Так вы что же, не заберете этого... этого...
- Бандюка? Нет, - Щеткин строго взглянул на кабатчика. - Мы же вам ясно сказали: нужен нормальный человек. Мирный и тихий. А вы нам кого порекомендовали? Всех своих обидчиков скопом? Ну, вот теперь и расхлебывайте. В следующий раз будете умнее.
- Да какой следующий раз?! - взвыл Поликарпов. - Какой следующий?! Они же меня прямо в этот раз... как сервелат настрогают! Они же меня... они же...
- Так давайте мы вас заберем, - с издевкой в голосе предложил Совковский. - Соображаете вы плохо, теперь это понятно, и прошлое не запятнано. Лучше кандидатуры не придумать.
- Как же это... заберете? - кабатчик позеленел. - За что?! А ресторацию я на кого оставлю? Нет, вы не имеете права! Я честный гражданин, налогоплательщик, социально полезный член общества!
- Заткнись, - негромко приказал Совковский.
Поликарпов оборвал свою пламенную речь и окончательно скис.
- У меня дети, - всхлипнул он. - Я по ночам писаюсь! Я не могу с вами!
- Даю последний шанс, - Щеткин величественно приосанился и сложил руки на груди. - Нужен такой, как Гаврилыч, только без дурных наклонностей. Соображай.
Полный отчаяния взгляд Поликарпова заметался по площади.
- И вы заберете Кувалду?
- Кого? - притормозил Совковский.
- Заберем, - пообещал Щеткин. - Вон "братья" отведут твоего Кувалду наверх, и больше ты его не увидишь. Думай, Поликарпов. Размышляй. Да не над смыслом жизни, а над моим заданием.
- В чем смысл жизни... - пробормотал кабатчик. - Ну конечно! Смысл жизни! Тормозуха с антифризом! Как же я раньше-то... Я знаю, кто вам нужен, господа агенты! Стопроцентный вариант! Идемте, я провожу. Только... я не хотел бы оставлять заведение, пока там находится этот... ублюдок.
- Оплата по факту, - Щеткин пожал плечами. - Чем быстрее приведешь к субъекту, тем быстрее избавишься от твоего Кувалды.
Поликарпов припустил через площадь с такой прытью, словно за ним гнались все "кувалды" подземного уровня. Тренированные "братья" поспевали за ним след в след, а вот Совковский и особенно Щеткин приотстали.
- Никто... не желает быть героем, - преодолевая одышку, пробормотал Совковский. - Надо же... Готовы все секреты разболтать и по уши в помои окунуться, лишь бы их не трогали.
- Патриоты, - тоже сбивая дыхание, усмехнулся Щеткин. - Им же надо за что-то геройствовать. За просто так они у себя и геморрой с плоскостопием найдут и пол поменяют. На средний. А за кредиты, медали, льготы и почести пожалуйста. А если ничего этого не обещается, значит, "для опытов" забирают. Страшно становится. Да тебе самому предложи такой вариант, ты пойдешь?
- Был бы тормозом, может, и пошел бы.
- А ты кто? - Щеткин рассмеялся. - Нет, агент Совковский, ты бы не пошел. Раз все секретно, значит, не для парада герой требуется, а для какой-то черновой работы Причем, видимо, для сильно черновой, ежели такой дубово-бетонный вариант психики у него должен наблюдаться А мы с тобой "чернуху" уже переросли и ни за какие печенюшки не согласимся снова в дерьмо нырять. Да еще без оплаты, орденов и почета.
- Может, ему заплатят, - усомнился Совковский.
- Тогда так бы и сказали. Конкурс бы объявили. А они, видишь, тайный поиск устроили. Почему? Да потому, коллега, что на мясо герой пойдет, когда подвиг свой совершит. Без вариантов. Потому и нужен им такой тюфяк. Нам с тобой надо было не в подвал по привычке лезть, а по шахматным клубам пройтись, среди "геймеров" очкастых пошарить, общество книголюбов навестить.
- Клубы не подходят, - напомнил Совковский.
- Черт, - Щеткин споткнулся и перешел на шаг. - Уморил Полуэктов.
- Поликарпов.
- Какая разница, - Щеткин махнул рукой. - Не могу больше. Что я - лось в период гона?
- Если субъект окажется подходящим, "братья" его на свой счет запишут, - предупредил Совковский.
- Они в нашем секторе - поделятся, - специальный агент прищурился, вглядываясь в дальний край площади. - Однако на ловца и зверь...
Совковский проследил за его взглядом. Там, вдали, миниатюрный Поликарпов тряс за рукав, а Пивцов и Боткин - с такого расстояния и вовсе неотличимые - деловито обшаривали карманы какого-то облезлого и абсолютно равнодушного типа.
Глава 3
Молчи не молчи, а хрен ты со мной разведешься! Люська грохнула о пол очередной тарелкой. Тарелки не бились, а только отскакивали от пластикового покрытия и со звоном катились куда подальше. Одна смешно застряла между полом и низкой поперечиной стола. Прямо на ребре. Две умчались в коридор, а еще одна - брошенная с особенной силой - отрикошетила, словно живая запрыгнула на стул и скромно прилегла на краешке. Федор смотрел на нее и размышлял, что если Люська уронит что-нибудь потяжелее, вроде большой кастрюли, вибрация может сбросить тарелку куда ей и положено. То есть на пол. А вот с пола ей уже никуда не деться. С него упасть нельзя. Хоть завибрируйся.
- Немтырь поганый! В доме ни кредита! За энергию год не плачено! Скоро все с молотка пойдет! Приставы каждый день ходят! Печка искрами плюется, утюг сгорел, кран течет! Васька из школы одни "бананы" таскает, Машка опять на аборт деньги клянчит - пятый уже, и это в пятнадцать! Хоть не колется, шалава, и то хорошо. Ты что же, так и будешь молча на все это смотреть?! Ты работать собираешься?! Или по дому что-то делать и детей своих ублюдочных воспитывать! Чего ты все время молчишь, полено бесчувственное?! Ты вообще соображаешь, что я с тобой говорю? Или тебя в психушку пора сдавать?! Чего ты там думаешь себе? Думаешь, разоралась дура? А как же мне не орать, когда ты, как гиря, у меня на шее висишь, и ни помощи от тебя, ни поддержки! Даже по ночам от тебя проку нет! Стручок засушенный! Аутист сраный! Лучше бы ты водку жрал, чем так вот бревном сидеть!
Раньше на все эти выпады Федор обязательно ответил бы по пунктам. Сначала, что бревном обычно лежат, а сидят сиднем - правда, что такое "сидень" Федор не знал. Впрочем, он и не задумывался. Далее опроверг бы тезис, что пьющий муж лучше непьющего "сраного аутиста" (тоже странное и непонятное словосочетание). А парируя выпад на тему "засушенного стручка", ответил бы каверзным вопросом: когда Люська в последний раз смотрела на себя в зеркало и что она там увидела, кроме необъятных колышущихся телес? Едва различимые за щеками глазенки, жирные губищи и пять подбородков? А ниже? Студенистую грудь, теоретически - средоточие женской красоты, лежащую на трех таких же размеров складках, необъятные ручищи и слоновьи ножищи. И это в тридцать пять! В возрасте, когда женщина просто обязана быть в расцвете своих женских сил и строгой телесной форме. О каком "проке по ночам" может идти речь, когда ложишься в постель с человекообразной свиноматкой? Федор мог бы разбить в пух и прах и все прочие Люськины аргументы, но ему было абсолютно плевать. На все. На ежедневные и еженощные скандалы, на вязкую трясину быта, одуряющее, цепкое безденежье и безнадегу, на работу, которая опостылела настолько, что он просто перестал на нее ходить. Наверное, его уже уволили, а может, еще нет. Плевать. Зачем чего-то добиваться, портить нервы, подсиживать сотрудников, манипулировать, подлизываться к начальству, если в результате как был, так и останешься никем? Ну, будешь больше получать, ну, займешь пост попрестижнее. Уйдешь на пенсию не рядовым работягой, а начальником. И на похоронах у тебя будут притворно скорбеть не только родственники, а еще и большие люди, которых привезут в лимузинах и увезут сразу после первого стука первого комка земли по крышке гроба. Даже добейся в жизни всего или стань самым умным - с собой этого не взять. Обеспечить детей и семью? Глупейший мотив. Все, что человеку дается кем-то, уходит сквозь пальцы, а пользу приносит лишь заработанное своими руками или головой - как уж сложится. Вот и выходит, что сожалеть о потерянной работе нет ни причины, ни повода. Хоть заорись тут Люська и застучись приставы.