— Конечно. Время найдется. — Зак тоже заметил реакцию сестры, но решил, что это ее проблема. — Только вы будете разочарованы. Большинство местных жителей не слишком часто думают о легендарной истории острова. Мы предоставляем это туристам, а сами просто живем здесь.
— Именно это меня и интересует. Паранормальное рядом с вами; тем не менее вы занимаетесь своими делами и налаживаете собственную жизнь.
— Мы нормальные люди, — мягко сказала Рипли.
— Вот именно. — Мак поднял бокал и спокойно посмотрел на Рипли. — Сила не меняет и не должна менять элементарные человеческие потребности. Дом, семья, любовь, материальная обеспеченность. Например, тесные родственные связи между Лулу и Майей основаны не на том, кем является Майя, а на том, какая она.
Он посмотрел на Зака.
— Я уверен, что вы женились на Нелл не потому, что она ведьма, или несмотря на это, а потому что она — это она.
— И потому, что она умеет готовить потрясающее жаркое по-новоанглийски, — усмехнулся Зак.
— Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Сильное чувство укрепляет дар. Я тоже испытал сильнейшее чувство, когда впервые попробовал приготовленный Нелл суп, — подхватил Мак.
Зак хмыкнул и долил бокалы.
— Тогда хорошо, что я увидел ее первым.
— Фактор времени очень важен. Если бы Лулу приплыла на остров не вовремя, она не сыграла бы главную роль в воспитании Майи. А вы, Нелл, если бы не вошли в книжный магазин как раз тогда, когда уволилась бывшая повариха кафе, то не познакомились бы с Майей. А ведь это знакомство привело к вашему знакомству с Заком и Рипли, а опосредованно и со мной.
— Я не имею к этому никакого отношения. — Рипли не повышала голос, но в нем чувствовались колючки.
— Таков твой выбор, — с готовностью ответил Мак. — Выбор — еще один важный фактор. Кстати, раз уж ты не хочешь показать мне остров, то расскажи хотя бы про большой старинный дом в южной части. Пышно украшенный, большое крыльцо с фронтоном. Других таких я здесь не видел. Стоит над маленькой бухтой с очаровательным гротом.
— Дом Логанов, — бросила Рипли. — Эта семья, которой принадлежит гостиница.
— Он как будто пустой?
— Они там больше не живут. Время от времени сдают на лето. А что?
— Ну… Во-первых, место очень красивое. Во-вторых, мои приборы регистрируют там повышенную активность. — Он заметил, что Рипли быстро посмотрела на брата. — Я почти ничего не знаю о Логанах. Конечно, они тоже фигурируют в моем исследовании, но о них в поселке помалкивают. Сколько лет назад они уехали?
— Десять с лишним, — ответил Зак, видя, что сестра молчит. — Мистер Логан или его представитель иногда приезжают по делам, но всегда останавливаются в гостинице.
— Просто позор, что такой чудесный дом пустует. Там что, водятся привидения?
Услышав злобное бормотание сестры, Зак слегка усмехнулся.
— Насколько я знаю, нет.
— Жаль. — Мак не кривил душой. — А что вы знаете о гроте? Там мои приборы начинают просто сходить с ума.
— Грот как грот, — буркнула Рипли, раздосадованная тем, что у нее защемило сердце.
— Мы частенько болтались там, когда были мальчишками, — начал Зак. — Играли в пиратов и кладоискателей. А подростки превратили грот в место для свиданий… — Он осекся, неожиданно поняв, что к чему.
Сэм Логан и Майя. Когда-то они тоже были подростками и, несомненно, бывали в гроте. Зак посмотрел на Рипли и понял, что она все знала. И сейчас пыталась защитить личную жизнь подруги детства.
— Ничего удивительного, что ваши приборы регистрируют накопившиеся там гормоны, — весело ответил Зак. — Радость моя, не пора ли подать десерт?
Нелл поняла его с полуслова и поднялась.
— Сейчас принесу. Рипли, ты не поможешь мне?
— Конечно, помогу. — Расстроенная Рипли вышла из-за стола и отправилась на кухню.
— В чем дело? — решительно спросила Нелл. — Чем тебя не устраивает разговор о доме Логанов?
— Дом как дом, — неохотно ответила Рипли.
— Я ничего не смогу сделать, если буду находиться в неведении, — строго сказала Нелл.
Рипли сунула руки в карманы и стала хмуро расхаживать взад-вперед.
— Сэм и Майя… у них был роман.
— Прекрасно знаю. Он уехал и не вернулся. Это все еще не угасло.
— Нуда, ей чертовски скверно… — Рипли вздохнула, наклонилась и погладила кота Диего. — Они были любовниками. А мы с Майей… мы дружили. И знали друг про друга все. Когда она в первый раз была с Сэмом, это случилось там. Грот был одним из мест, где они встречались.
— Понятно.
— Это место все еще много значит для нее. Совсем ни к чему, чтобы какой-то чокнутый задавал глупые вопросы и мерил там энергию.
— Рипли, а тебе не приходит в голову, что, если бы Мак знал об этом, он не стал бы бередить больное место?
— Я не знаю, что о нем думать. — Рипли сердито выпрямилась. — Ест, болтает, а потом начинает вытягивать из тебя сведения прямо за столом… Нечего ему было приходить в гости и давить на тебя с Заком!
— Я не ощущаю никакого давления. — Нелл вынула из холодильника бостонский яблочный пирог с кремом. — Мне жаль, что это тебя сердит, но я буду говорить с Маком. Мне интересна его работа, и я хочу внести в нее свой вклад.
— Хочешь стать его лабораторной крысой?
— Я не чувствую себя крысой. Я не стыжусь собственной сущности и не боюсь своего дара. Больше не боюсь.
— По-твоему, я боюсь? — В Рипли вспыхнул гнев. — Чушь! Такая же чушь, как его идиотское исследование. Я просто не хочу иметь к этому никакого отношения и не хочу здесь находиться.
Она резко повернулась и толкнула заднюю дверь.
* * *Рипли понимала, что нужно преодолеть гнев, пока не стало слишком поздно, пока она не сказала и не сделала того, о чем придется жалеть. «Это дело Нелл, — убеждала она себя, сбегая по лестнице, освещенной жемчужными лунными лучами. — Если Нелл бог знает почему хочется выставить себя на всеобщее обозрение, стать посмешищем и дать повод сплетням, она имеет на это полное право».
— Черта с два! — буркнула Рипли и пнула ногой песок.
Все, что скажет или сделает Нелл, будет иметь прямое отношение к ней, Рипли. От этого никуда не уйти. И не только потому, что они породнились, но и потому, что теперь они связаны одной веревочкой.
И сукин сын Макаллистер Бук знал это.
Он использовал ее, чтобы повлиять на Нелл, а Нелл — чтобы повлиять на нее, Рипли. Она сделала глупость, позволив Нелл в последние недели забыть о том, что нужно быть настороже. Глупость. А признаваться в собственной глупости Рипли ненавидела больше всего на свете.
Услышав позади лай, она повернулась. Из темноты вынырнула большая черная тень и бросилась на нее, опрокинув Рипли на песок.
— Черт побери, Люси!
— Тебе больно? Ты ушиблась? — Прибежавший следом Мак попытался поднять Рипли.
— Отстань от меня.
— Ты замерзла. С ума ты сошла, что ли? Убежала без пальто. Вот, держи.
Рипли шлепнула Мака по рукам, но он все же сунул ей жакет, который дала Нелл.
— Ладно, ты сделал свое ежедневное доброе дело. А теперь проваливай.
— Наверно, Нелл и Зак привыкли к твоим неожиданным вспышкам грубости. — Мак слышал собственный осуждающий тон, но упрямое выражение лица Рипли говорило, что она это заслужила. — Но лично я хотел бы услышать объяснение.
— Грубости? — Рипли изо всех сил оттолкнула его, заставив подняться на две ступеньки. — У тебя хватает наглости называть меня грубой после допроса, который ты устроил за обедом?
— Это была самая обыкновенная беседа. А теперь слушай. — Он держал Рипли за руки; тем временем Люси, которой хотелось поиграть, шныряла между ними. — Ты не хочешь говорить со мной о моей работе, и я тебя не принуждаю. Но это не значит, что я не должен говорить с другими людьми.
— Ты заарканил Нелл, прекрасно зная, что это имеет прямое отношение ко мне. Черт побери, ты разговаривал с Лулу и наверняка выспрашивал ее обо мне!
— Рипли… — Спокойствие, только спокойствие, сказал себе Мак. — Я никогда не обещал, что никому не буду задавать вопросов. Я не задавал их только тебе. Если ты хочешь как-то контролировать происходящее, поговори со мной. Иначе мне придется пользоваться информацией, полученной из вторых рук.
— Значит, все это было нужно только для того, чтобы припереть меня к стенке?
Мак был терпеливым человеком, но у всякого терпения есть границы.
— Ты прекрасно понимаешь, что это оскорбление для нас обоих. Так что перестань.
— я…
— Я испытываю к тебе сильное чувство. Оно осложняет мою работу, но я как-нибудь переживу. Не забудь, Рипли, ты только часть происходящего. Я все равно буду работать либо с тобой, либо без тебя. Выбирай.
— Я не хочу, чтобы меня использовали.
— А я не хочу быть жертвой твоих эмоциональных вспышек.
Он был прав, чертовски прав, и Рипли заколебалась.
— Я не желаю быть экспонатом кунсткамеры.
— Рипли… — Тон Мака смягчился. — Ты не экспонат. Ты чудо.
— А я не хочу быть жертвой твоих эмоциональных вспышек.
Он был прав, чертовски прав, и Рипли заколебалась.
— Я не желаю быть экспонатом кунсткамеры.
— Рипли… — Тон Мака смягчился. — Ты не экспонат. Ты чудо.
— Чудом я тоже не желаю быть. Неужели ты не можешь это понять?
— Могу. Я прекрасно знаю, что испытывает человек, на которого смотрят как на экспонат, как на чудо или на то и другое одновременно. Что мне тебе сказать? Ты такая, как есть, и другой быть не можешь.
Гнев исчез. Исчез бесследно. Мак ничего не выспрашивал, потому что и так все знал. По собственному опыту.
— Знаешь, я боялась, что ты не поймешь, и, кажется, напрасно. Потому что большой мозг — это тоже что-то вроде магии и вызывает любопытство. И как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Как ты умудряешься сохранять душевное равновесие, черт побери?
— Я не… Замолчи, Люси! — Мак, все еще не отпускавший Рипли, вздрогнул, когда зажатая между ними собака громко залаяла. Он поднял глаза и увидел то, что привлекло внимание Люси.
Женщина стояла на берегу, как и прежде. И смотрела на них. В лунном свете ее лицо казалось бледным; темные волосы растрепались на ветеру. Ее глаза горели в ночи, ярко-зеленые и очень грустные.
Пенный прибой разбивался о ее ноги, но она не чувствовала ни холода, ни сырости. Просто стояла, ждала и горько плакала.
— Ты видишь ее, — прошептал Мак.
— Я вижу ее всю свою жизнь. — Рипли, внезапно ощутившая усталость, шагнула в сторону, потому что шагнуть к Маку было слишком легко, пугающе легко. — Когда я приму решение, то дам тебе знать. Прошу прощения за то, что грубила тебе и говорила гадости. Но сейчас… мне хотелось бы остаться одной.
— Я провожу тебя.
— Нет. Спасибо, но не надо. Пойдем, Люси. Мак остался стоять на месте. Между двумя женщинами, каждая из которых манила его к себе.
* * *Нелл было странно стучать в дверь дома, в котором она когда-то жила. В глубине души она продолжала считать желтый коттедж своим.
В белом калифорнийском дворце она жила намного дольше, но никогда не считала его своим. Он был тюрьмой, из которой она сбежала, рискуя жизнью.
А маленький коттедж на краю рощи был ее домом всего несколько месяцев, но подарил Нелл несколько самых счастливых минут в ее жизни.
То был ее первый дом, место, где она впервые ощутила покой и почувствовала себя сильной, место, где они с Заком полюбили друг друга.
Даже пережитый здесь ужас и пролитая кровь не могли испортить чувство, которое вызывал в ней маленький желтый коттедж с его кукольными комнатками.
Она все же постучала и вежливо подождала на крыльце, пока Мак откроет дверь.
Он как-то рассеянно взглянул на нее, небритый, волосы растрепаны и торчат в разные стороны, одним словом, вид престранный.
— Прошу прощения. Я разбудила вас?
— Что? Нет. Я давно встал. Гм-м… — Он провел рукой по волосам, взлохматив их еще сильнее. «Что она здесь делает? Разве они договорились о встрече? Черт побери, сколько сейчас времени?» — Извините. Я что-то… Входите.
Нелл заглянула в комнату и увидела гору оборудования. Горели лампочки, что-то громко жужжало.
— Должно быть, вы работали. Не буду отвлекать вас. Я только хотела принести вам немного вчерашнего десерта. Вы его пропустили. А жаль.
— Десерта? Ах да… Спасибо. Проходите.
— Вообще-то я шла на работу, так что… — Видя, что обращается к спине Мака, Нелл пожала плечами, вошла и закрыла за собой дверь. — Может быть, оставить его на кухне?
— Да, да… Стоп, стоп! — Он поднял руку, призывая к тишине, и продолжал делать заметки другой, глядя на распечатку, которая заставила Нелл вспомнить о сейсмографе.
Спустя несколько секунд Мак снова посмотрел на нее и широко улыбнулся:
— Вы испускаете искры, верно?
— Что? Какие искры?
— Как только вы вошли в дом, показания приборов тут же изменились.
— В самом деле? — Пораженная Нелл подошла ближе и поняла, что расстояние роли не играет: она все равно вряд ли что-нибудь поймет.
— С Рипли все по-другому, — продолжил Мак. — При ней приборы зашкаливает. Никогда не знаешь, чего ждать. Но вы человек надежный.
Она надула губы.
— Это ужасно скучно.
— Напротив. — Мак взял у нее тарелку и снял бумагу, прикрывавшую кусок пирога. Посыпались крошки. — С вами уютно. Вы — женщина, которая нашла свое место в жизни и радуется ему. Прошу прощения, что вчера испортил вам обед.
— Ничего вы не испортили. Если хотите съесть пирог сейчас, то, может быть, дать вам вилку?
Нелл пошла на кухню, Мак последовал за ней. Нелл выдвинула нужный ящик и вынула оттуда вилку.
— А вам не… Простите.
— Не страшно ли мне здесь? — закончила Нелл его фразу и протянула ему вилку. — Нет. Этот дом чист. Я сама очистила его. Мне нужно было сделать это самостоятельно.
— Очень уютно… Шерифу Тодду сильно повезло.
— Да уж… Садитесь, Мак. У меня есть десять минут. Сварить вам кофе?
— Ну… — Мак посмотрел на пирог. Завтракал он или нет? Впрочем, какая разница? — Конечно.
— Вы сказали, что с Рипли все по-другому, — сказала Нелл, отмеряя порошок. Жидкость, которая была в кофейнике, выглядела так же ужасно, как и пахла. Нелл вылила ее в раковину. — Вы правы. Я не знаю причины; Рипли никогда не говорит об этом. Но даже если бы я знала причину, то промолчала бы. Это ее дело… Она моя золовка, поэтому я хочу спросить прямо: ваш интерес к ней вызван только работой?
— Нет. — Он заерзал на месте, пытаясь сесть поудобнее. Мак привык задавать вопросы, а не отвечать на них. — Честно говоря, мне возможно, а ей наверняка было бы легче, если бы она не имела отношения к моей работе. Но она имеет к ней отношение. Как она себя чувствовала вчера вечером, когда вернулась?
— Она больше не сердилась. Была не в своей тарелке, но не сердилась. Кстати, хочу вам кое в чем признаться… Я готовилась ко вчерашнему вечеру.
— Вы имеете в виду розовые свечи, розовый кварц, веточки розмарина и все остальное? — Мак тут же успокоился и сунул в рот очередной кусок пирога. — Я заметил.
— От вас не скроешься. — Раздосадованная Нелл достала кружку. — Но никакого колдовства не было.
— И очень хорошо, — сказал он с полным ртом. — Но за мысль об этом спасибо. Я рад, что вы сочли меня достойным Рипли.
— Вы смеетесь надо мной?
— Ничуть. Я огорчил ее вчера вечером и жалею об этом. Но нам придется заключить перемирие. Она останется такой, как есть. А я буду продолжать делать свое дело.
Нелл рассматривала его, склонив голову набок.
— Знаете, если бы вы торопили события, ее не потянуло бы к вам. Во всяком случае, ваши отношения не были бы продолжительными.
— Рад слышать. Вы позволите мне записать нашу беседу?
— Да.
— Целиком? Без купюр?
Она поставила кружку на стол.
— Я просто не скажу вам того, о чем захочу умолчать. Мак, я все еще учусь. Вы можете многому научить меня, а я вас. Но сейчас мне пора бежать.
— Один вопрос. Ваш дар делает вас счастливой?
— Да. Счастливой, сильной и уверенной в себе. Но я была бы такой же и без него. — На ее щеках проступили ямочки. — А теперь спросите меня, могла бы я быть счастливой без Зака?
— Вопрос был бы чисто риторическим, — улыбнулся Мак.
После ухода Нелл Мак какое-то время думал о ней. Каким образом этой женщине удалось быстро приспособиться к ритму жизни острова и ритму собственной силы?
Это наверняка было нелегко, но то, что она смогла начать новую жизнь, избавившись от ужасов предыдущей, теперь казалось самой естественной вещью на свете.
Случившееся не напугало ее. Она сохранила способность верить и любить, сумела стать другой. И это делало Нелл самой удивительной женщиной из всех, кого он знал.
Теперь он понимал, почему Рипли так защищает ее. Оставалось убедить упрямую помощницу шерифа, что с его стороны Нелл ничто не угрожает.
Пора было отправляться на полевые исследования. Он стал складывать оборудование, которое хотел взять с собой, и добрых десять минут искал очки, пока не понял, что повесил их на карман рубашки.
Он нашел ключи в аптечке на стене ванной, прихватил несколько запасных карандашей и отправился на южную оконечность острова.
Дом Логанов влек его. Никакое другое слово не могло бы описать ту почти физическую тягу, которую ощущал Мак, когда стоял на узкой полоске берега и смотрел на него. Больший дом расползся в разные стороны. Он был не столько величественным, сколько чарующим.
Поразительно чарующим, подумал Мак, вытаскивая диктофон, чтобы записать свои мысли.
«Дом Логанов стоит на южном мысу острова. К нему ведет узкая дорога, прорубленная в сланцевых отложениях. Тут есть и другие дома, но этот стоит в самой высокой точке и расположен в максимальной близости от моря».
Он сделал паузу, наслаждаясь соленым ветром. Сегодня море было серо-стальным. «И как оно умудряется не ранить себя собственными волнами?» — мельком подумал Мак.