Она со всей силы опустила меч. Когда конец клинка вонзился в его плоть, человек захохотал и исчез.
Ночь издала вопль, земля дрогнула. А сквозь грозу к ней бежал тот, кого она любила.
— Назад! — крикнула она. — Уходи!
Но он упрямо пробивался сквозь бурю, протягивая к ней руки. Из кончика ее меча вылетела молния и пронзила его сердце.
— Рипли, очнись, милая. Проснись. Тебе приснился плохой сон.
Она горько плакала, и отчаяние, звучавшее в ее голосе, пугало его больше, чем дрожь, сотрясавшая тело.
— Я не смогла остановиться. Я убила его.
— Все кончилось. — Мак попытался включить ночник, но не нашел выключатель. Поэтому он просто сел рядом, обнял ее и стал качать. — Все уже позади. Все хорошо. Проснись. — Он целовал ее лоб и мокрые щеки.
Руки Рипли стиснули его, как стальные обручи.
— Мак…
— Все нормально. Я здесь. Тебе приснился кошмар. Хочешь, я включу свет и принесу тебе воды?
— Нет… нет. Подержи меня так минутку, ладно?
— Конечно.
Нет, это не кошмар, прильнув к нему, подумала Рипли. Видение. Смесь того, что было и что может быть. Она узнала лицо… лица мужчины на берегу. Одно она видела в других снах. Он умер триста лет назад. Проклятый той, которую звали Земля.
Другое она впервые увидела в роще у желтого коттеджа, когда этот человек держал нож у горла Нелл.
А третье — в кафе. Мужчина читал газету и ел суп.
Три части целого? Три ипостаси одной судьбы? О боже! Откуда ей было знать?
Она убила их. Перед концом кошмара она видела себя стоящей на берегу с мечом в руке. Она убила, потому что могла и отчаянно хотела этого.
Но расплата оказалась страшной.
Сквозь бурю к ней бежал Мак. Молния поразила Мака, потому что она не смогла совладать с тем, что было у нее внутри.
— Я не позволю этому случиться, — прошептала она. — Не позволю.
— Расскажи мне. Расскажи свой сон. Это поможет.
— Нет. Мне поможет другое. — Рипли потянулась к его губам и вложила в поцелуй всю себя. — Прикоснись ко мне. О боже! Возьми меня. Я хочу быть с тобой. — Слезы вновь вырвались наружу. — Ты нужен мне.
Утешать, жалеть, желать… Она могла бы взять и дать все это. В последний раз. Вложить в акт любви все, что было у нее за душой.
Она видела его в темноте. Каждая черточка его лица запечатлелась в ее уме и сердце. Когда она успела полюбить так безоглядно и беззаветно?
Она не считала себя способной на это и не стремилась к этому. И все же любовь пришла. Любовь, от которой все болело внутри. Он был для нее началом и концом, но у нее не было слов, чтобы сказать об этом.
А он их и не требовал.
Он вонзался в нее жадно и требовательно, но в этом была такая нежность, которой до сих пор никто из них не испытывал. Захваченный этим чувством, он шептал ее имя. Хотел отдать ей все. Сердце, ум, тело. Согреть ее руками и губами. И вечно хранить ее покой.
Она поднималась и опускалась вместе с ним. Вторила его вздохам. Любовь была драгоценным напитком, и каждый из них смаковал его.
Тихая ласка, соединение губ. Негромкая нежность, которая переворачивает душу.
Она раскрывалась, и он наполнял ее. Тепло погружалось в тепло. Они двигались в кромешной мгле, сохраняя тот же ритм, пока наслаждение не дало сначала цветы, а затем плоды.
Его губы осушали ее слезы, и вкус этих слез был сладким. Их руки нашли друг друга в темноте и соединились.
— Ты для меня все на свете, — еле слышно прошептал он.
А потом поднялась волна, мягкая как шелк, и накрыла их обоих.
Оставшуюся часть ночи она проспала в его объятиях. Без всяких снов.
Неумолимо наступало утро. Рипли была готова к этому. Нужно кое-что сделать, и она поклялась себе, что сделает это без промедления и без сожалений.
Она рано выскользнула из дома. В последний раз посмотрела на Мака, мирно спавшего в ее постели. На мгновение позволила себе помечтать о том, что могло бы быть.
А потом закрыла дверь и ушла не оглянувшись.
Она слышала Нелл, которая уже встала и напевала на кухне, и знала, что скоро проснется Зак. Нужно было поторапливаться, чтобы не столкнуться с ними.
Она вышла через переднюю дверь и бодрой трусцой побежала в сторону поселка.
За ночь дождь и ветер стихли. Небо стало ясным. Мороз крепчал.
Она слышала шум моря. Прилив был сильным, и теперь берег усеивало все то, что обычно приносит с собой вода.
Но в то утро ее ждала не обычная долгая пробежка.
Поселок был неподвижным, как картина маслом, покрытая вместо стекла хрустальным инеем. Рипли представилось, что он просыпается, зевает, Потягивается и раскалывает это тонкое стекло словно яичную скорлупу.
Рипли поклялась, что ее дому и его обитателям ничто не будет грозить, и открыла дверь полицейского участка.
Там было холодно, и Рипли вспомнила, что поселок живет без электричества. За ночь запасы топлива кончились, и генератор остановился. Рипли представила себе, что придется вытерпеть ей и Заку позже, когда на участок хлынут местные жители, у которых нет резервных источников энергии.
Но это будет позже.
Она посмотрела на часы и включила компьютер. Ничего, для ее целей мощности батареек хватит.
Джонатан К. Хардинг. Она расправила плечи и начала поиск.
Привычная полицейская работа помогла Рипли успокоиться. За долгие годы эти процедуры вошли в ее плоть и кровь. Зайдя в гостиницу, она узнала его домашний адрес, точнее, адрес, который он указал в анкете.
Ну что ж, сейчас она проверит, что это за гусь. А потом начнет гадать, какую роль этот человек играет в ее личной драме.
Она считала с экрана появившиеся на нем сведения. Джонатан Куинси Хардинг. Возраст — сорок восемь. Разведен. Детей нет. Лос-Анджелес.
— Лос-Анджелес, — повторила она и почувствовала холодок под ложечкой, тот самый, который ощутила в момент, когда прочитала название этого города в анкете для регистрации.
Ивен Ремингтон тоже жил в Лос-Анджелесе. Hу и что? Там живут и другие люди, напомнила она себе так же, как накануне. Но на сей раз убедить себя оказалось труднее.
Она прочитала сведения о месте работы. Сотрудник журнала. Репортер. Сукин сын. Примчался за жареными фактами, Хардинг? Ничего ты не получишь! Только попробуй сунуться к Нелл и…
Она осеклась, шумно выдохнула и сознательно подавила разгоравшийся гнев. Были и другие репортеры, напомнила она себе. Зеваки, паразиты и любопытные. С ними удалось справиться без особого труда. И с этим можно будет справиться тоже.
Она вернулась к сведениям и обратила внимание на то, что у Хардинга нет криминального прошлого. Даже штрафов за неправильную парковку автомашины он не платил. Следовательно, этот Хардинг был законопослушным гражданином.
Она откинулась на спинку кресла и задумалась.
Будь Рипли репортером из Лос-Анджелеса, жаждущим написать сенсационную статью, с чего бы она начала? Скорее всего, с семьи Ремингтона. С его сестры, нескольких друзей, нескольких знакомых. Изучила бы характеры ключевых игроков, включая Нелл. Прочла бы полицейские отчеты, ну и, разумеется, поговорила бы с людьми, которые знали как Ремингтона, так и Нелл.
Но все это только предварительная подготовка, не правда ли? Взять быка за рога можно будет лишь тогда, когда ты поговоришь с главными героями.
Она подняла трубку, собираясь позвонить в больницу, где держали Ремингтона. Но в трубке что-то затрещало, а потом наступила мертвая тишина. Сначала отключили электричество, а теперь и телефонную связь. Чертыхаясь себе под нос. Рипли схватила сотовый телефон и заскрежетала зубами, увидев на экране сообщение о том, что батарейки разрядились.
— Черт бы все побрал!
Она вскочила и начала расхаживать по комнате. Наконец решение созрело. Было то решение полицейского, женщины или ведьмы, значения не имело. Она обязана была знать, знаком ли Хардинг с Ремингтоном.
— Ну что ж… — Она собралась с духом. Было жизненно важно успокоиться и взять себя в руки.
Прошло много лет с тех пор, как Рипли летала в последний раз. При ней не было приспособлений, которые помогали концентрировать энергию. И хотя она знала, что в данном случае должна обратиться за помощью к Майе, но решила, что справится сама.
Стараясь не торопиться, она начертила круг, встала в его середину, отрешилась от посторонних мыслей и раскрыла сознание.
— Взываю ко всем, у кого есть сила, с просьбой помочь мне. Поднимите ветер, чтобы мне было легче лететь, откройте мои глаза, чтобы мне было легче видеть. Тело останется на месте, а дух отделится от него. Воля твердая сильна, пусть исполнится она.
Сначала по телу Рипли побежали мурашки. А потом ее разум вырвался на волю.
Она посмотрела на себя со стороны, на Рипли, которая стояла в круге, подняв голову и закрыв глаза.
Рипли знала, чем может закончиться промедление или увлечение ощущением полета, и поэтому сосредоточилась на своей цели и воспарила в высь.
Воздушный поток, море внизу. Острая радость и чрезвычайно опасный соблазн. Чтобы движение и величественная тишина не убаюкали ее, она впустила в свой мозг звуки. В ушах зажужжали мысли и речи обитателей огромного города. Заботы, радости, огорчения, страсти смешались в одну общечеловеческую симфонию.
Воздушный поток, море внизу. Острая радость и чрезвычайно опасный соблазн. Чтобы движение и величественная тишина не убаюкали ее, она впустила в свой мозг звуки. В ушах зажужжали мысли и речи обитателей огромного города. Заботы, радости, огорчения, страсти смешались в одну общечеловеческую симфонию.
К концу полета Рипли снизилась, разделила звуки и нашла то, что искала.
— За ночь ничто не изменилось. — Одна сестра передала график другой. Мысли обеих накладывались друг на друга.
Жалобы на усталость, воспоминания о ссоре с мужем и мучительное желание мороженого.
— Что ж, когда он в коме, то хлопот почти не доставляет. Но странно, что он потерял сознание через пару часов после ухода этого репортера. Несколько дней он был бодрым и почти разумным, и вдруг раз — и все.
Сестры пошли по коридору. Одна из них слегка поежилась, когда Рипли проскользнула мимо.
— Тьфу… Откуда-то сквозит.
Она пролетела через закрытую дверь и оказалась в палате, где лежал Ремингтон. Приборы регистрировали параметры его жизнедеятельности, а камеры следили за движениями.
Рипли наклонилась над ним: без сознания, в наручниках, под замком. Какой от негр вред?
Но тут больной открыл глаза и насмешливо посмотрел на нее.
Она ощутила удар в сердце, невероятно острую и совершенно реальную боль. Окружавшее ее поле заколебалось, и Рипли почувствовала, что падает.
Его мысли злобно били в ее сознание, как окровавленные кулаки. Мысли о мести, смерти и разрушении вцеплялись в нее. их алчные пальмы повсюду, пугая, возбуждая и одновременно вызывая желание сдаться.
Сдаться и подчиниться.
«Нет. Я тебе не поддамся. И не отдам ничего из того, что принадлежит мне».
Она боролась, стараясь освободиться. Когда Рипли ощутила всю чудовищность скрывавшейся в нем силы, ее охватила паника.
Она громко вскрикнула от гнева и страха, рванулась…
И очнулась на гладком деревянном полу полицейского участка, в начерченном ею круге.
Морщась от боли, Рипли распахнула рубашку и с ужасом уставилась на жуткие красные рубцы между грудями.
Она с трудом поднялась на ноги, нашла в себе силы закрыть круг и заковыляла к аптечке. В ту же минуту дверь распахнулась настежь.
Майя влетела в комнату как вихрь.
— Что это ты делаешь, черт побери? — закричала она.
Рипли запахнула рубашку.
— А ты что здесь делаешь?
— Думала, я не узнаю? — Дрожавшая от гнева Майя подошла к ней вплотную. — Не почувствую? Как ты смела делать это в одиночку, без соответствующей подготовки? Ты понимаешь, чем рисковала?
— Я рисковала только собой. У тебя нет никакого права шпионить за мной.
— Ты прекрасно знаешь, что рисковала всем. И прекрасно знаешь, что я не шпионила. Ты не дала мне досмотреть чудесный сон.
Рипли склонила голову набок и присмотрелась.
* * *Волосы Майи были взлохмачены, губы не накрашены, щеки побледнели.
— Да, теперь вижу. Тебе не хватило времени на то, чтобы нанести боевую раскраску. В последний раз я видела тебя без косметики лет пятнадцать назад.
— И даже без нее я выглядела лучше, чем ты, а сейчас и подавно. Ты белая, как простыня. Сядь. Сядь сейчас же! — повторила она и решила проблему, толкнув Рипли в кресло.
— Не лезь не в свое дело.
— К несчастью, ты и есть мое дело. Если ты хотела проверить Ремингтона, для этого было достаточно просто заглянуть.
— Не читай мне нотации, Майя. Ты знаешь, что в этой области мне с тобой не равняться. Кроме того, у меня нет ни хрустального шара, ни…
— Тебе прекрасно известно, что для этого достаточно чашки воды. Летать без партнера смертельно опасно. Кто вытащит тебя в случае нужды?
— Ну, такой нужды не возникло. Я благополучно вернулась.
— Ты могла попросить меня помочь. — Горе пересилило досаду. — Ради бога, Рипли, за что ты меня так ненавидишь?
Потрясенная этой фразой, Рипли опустила руки и ахнула.
— Я ненавижу тебя? Как ты могла подумать такое?
— Что ты с собой сделала? — Едва Майя увидела рубцы, как ее гнев тут же исчез. Она быстро распахнула рубашку Рипли и ужаснулась. — Его работа.
Как ему удалось? Ты была в круге. А он всего лишь человек. Как он смог преодолеть защиту и добраться до твоего тела?
— Он не человек, — бесстрастно ответила Рипли. — Уже нет. В нем что-то живет, очень сильное и очень темное. Частью этого является человек из гостиницы.
Она сообщила Майе все, что знала, и сказала, что предупредит Нелл. Им нужно быть готовыми ко всему.
— Надо разобраться в этом, — ответила Майя. — И подумать. Мы найдем ответ… Кстати говоря, у тебя еще сохранился амулет и защитные камни?
— Майя…
— Перестань строить из себя дурочку, хотя бы сейчас. Надень амулет. Но сначала заряди его. И держись подальше от этого Хардинга, пока мы не узнаем всю правду.
— Майя, я не позволю этому случиться. Можно не просить, чтобы ты остановила меня, и все же я прошу.
— Мы найдем способ. А пока дай мне вылечить твои ожоги.
— Ты остановишь меня? — спросила Рипли и крепко сжала запястье Майи. — Ты сильнее меня. Сама знаешь, как мне трудно признать это.
— Мы сделаем все, что нужно. — Майя нетерпеливо оттолкнула руку Рипли. — Тебе больно. Сейчас я займусь ими.
— Какое-то мгновение эти ожоги меня возбуждали. — Рипли сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Обольщали. Я хотела этого и того, что должно было прийти на смену.
— Это часть его коварного плана. — И все же по спине Майи побежали мурашки. — Сама знаешь.
— Да, знаю. А сейчас еще и почувствовала. Вы с Нелл можете противостоять этому. Кроме того, за спиной Нелл стоит Зак. Но я видела, что может случиться, и не позволю этого. Уехать с острова я не могу, это не поможет. Поэтому придется уехать Маку.
— Он не уедет. — Майя поглаживала рубцы кончиками пальцев.
— Я заставлю его:
Майя держала руку на сердце Рипли и ощущала ее любовь и страх. Ее собственное сердце щемило от сочувствия.
— Что ж, попробуй.
Нужно быть сильной, очень сильной, напомнила себе Рипли, подходя к желтому коттеджу. Особенно для первого шага. Она знала, что этот шаг будет болезненным, куда более болезненным, чем рубцы, которые даже Майя не смогла полностью удалить с ее кожи.
Когда она сделает это, Мак возненавидит ее, но зато он будет в безопасности.
Она постучала и вошла в дом, не ожидая ответа.
Мак, облаченный в драную тренировочную куртку и поношенные джинсы, стоял посреди битком забитой спальни и просматривал видеозапись, сделанную накануне вечером. У Рипли сжалось сердце, когда она увидела на экране спокойного, надежного, уверенного в себе Мака. Он сидел на кровати рядом с ней, подбадривал и бережно измерял пульс.
Сердце сжалось еще сильнее, когда Мак, увидев Рипли, тепло улыбнулся.
* * *Он встал, закрыв экран телом, и выключил монитор.
— Привет. Зачем ты удрала от меня утром?
— Были дела, — пожав плечами, ответила она. — А ты снова за работу?
— Работа подождет. Как насчет чашечки кофе?
— Не откажусь. — Рипли не стала уворачиваться от поцелуя, но не ответила на него и быстро проскользнула мимо сбитого с толку Мака на кухню.
— Я хотела поговорить с тобой, — начала она. — Знаешь, по-моему, мы слегка перегнули палку.
— Перегнули палку? — удивился Мак.
— Да. Нам было хорошо вместе, особенно в постели. — Она села, вытянула ноги и скрестила их в щиколотках. — Но видишь ли, для меня это чересчур. Мне нужно слегка остыть.
— Остыть? — Мак поймал себя на том, что повторяет ее слова, как попугай, и покачал головой. — Ясно… — Он поставил на стол две кружки и налил в них кофе. — Вчерашний сеанс стал для тебя слишком тяжелым испытанием, и ты хочешь взять тайм-аут.
— Ты меня не понял. — Рипли взяла протянутую им кружку. Ее сердце обливалось кровью. — Я говорю не про работу. Должна признаться, это оказалось куда интереснее, чем я думала. Похоже, головастые малые чертовски сексуальны. До сих пор я ни разу не встречалась с таким умным парнем.
Она сделала глоток кофе, обожгла язык, но болтать не перестала.
— Слушай, Мак, ты очень замечательный. Мы оба хорошо провели время. Ты даже помог мне многое понять. Я тебе очень признательна.
— Серьезно?
«Ну вот, теперь он смотрит на меня, как на какое-то насекомое», — подумала Рипли.
— Будь уверен. Но, знаешь, мне становится как-то не по себе. Я хочу выйти из игры.
— Понятно. — Его голос был спокойным, но слишком бесстрастным. — Значит, ты бросаешь меня.
— Ну, это слишком сильно сказано. — Мак вел себя не так, как она ожидала. Он не сердился, не расстраивался, не огорчался, не удивлялся. Просто демонстрировал вежливый интерес. — Почему бы нам не остаться друзьями и не сказать, что это было забавно?
— Ну что ж. — Он оперся о стойку, по ее примеру скрестил ноги в лодыжках и сделал глоток кофе. — Это было забавно.
— Вот и отлично. — От обиды у Рипли сжалось сердце и дрогнул голос. — Ты разумный человек. Наверно, именно поэтому ты и не в моем вкусе. Думаю, скоро ты вернешься в Нью-Йорк.