— Потому что ты была рядом с ним. Любить и ждать — это хуже, чем опасность получить рану в бою.
—Это один из уроков, который я хорошо усвоила. Из многих уроков, которые преподнесла мне жизнь. Ты переживаешь за Ларкина, я знаю. И за Тинина. Он тебя любит.
Мойра поняла, что Гленна имеет в виду не Ларкина.
—Наши матери надеялись, что мы подойдем друг другу.
—Но?
—Я ничего такого не чувствую по отношению к нему. А он просто хороший друг. Возможно, мне легче все это переносить — у меня нет любимого, которого я жду и которого могу потерять.
— Но... — помолчав, продолжила Гленна.
— Но, — со смехом сказала Мойра, — я немного завидую твоей пытке ожиданием.
Она заметила приближающегося к ним Киана — неясную тень в тумане. Идет из конюшни, отметила она. Киан надел не плащ, с помощью которого жители Гилла защищались от холода и дождя, а пальто, почти такое же, как у Блэр. Длинное, черное, кожаное.
Пальто развевалось в тумане, а слух улавливал лишь приглушенный звук шагов по мокрым камням.
— От того, что вы тут стоите и мокнете, они не вернутся быстрее, — заметил Киан.
— Уже скоро. — Гленна посмотрела на небо, словно оно должно раскрыться и отдать ей Хойта. — Он знает, что я жду.
— Если бы ты так ждала меня, рыжая, я бы поторопился.
Улыбнувшись, Гленна склонила голову ему на плечо. Киан обнял ее, и в этом естественном жесте Мойра узнала то же чувство, которое она испытывала к Ларкину. Любовь к родным и близким.
— Ну, вот, — тихо произнес Киан. — Прямо на востоке.
— Ты их видишь? — Гленна подалась вперед. — Да?
— Через минуту и ты увидишь.
— Слава богу, слава богу. — Гленна сжала руку Мойры.
В густом воздухе парил золотистый дракон с седоками на спине. Не успел он коснуться земли, как Гленна бросилась к нему. Спрыгнув, Хойт раскрыл объятия.
— Приятно видеть такую встречу, — пробормотала Мойра, наблюдая за Гленной и Хойтом. — Сегодня было так много прощаний, а завтра будет еще больше. Хорошо, что хоть кто-то вернулся домой, где его с нетерпением ждут.
— Раньше он предпочитал одиночество. Женщины способны многое изменить, — заметил Киан.
Мойра подняла на него взгляд:
— Только женщины?
— Ладно, люди. А женщины? Они изменяют мир просто потому, что они женщины.
— В лучшую или в худшую сторону?
— Все зависит от женщины, ведь так?
— И от награды или мужчины, на которого обращены ее взоры. — С этими словами она бросилась навстречу Ларкину.
Он насквозь промок, но Мойре было все равно: она крепко обняла брата.
—Тебя ждут еда, питье, горячая вода — все, что пожелаешь. Я так рада тебя видеть. Всех вас. — Она повернулась, чтобы поздороваться с остальными, но Ларкин удержал ее.
Чувство облегчения сменилось страхом.
— Что? Что случилось?
— Нужно войти в дом. — Голос Хойта был тихим и напряженным. — Уйти с этой сырости.
— Скажи, что случилось. — Мойра высвободилась из объятий Ларкина.
— На отряд Тинина напали примерно на полпути.
Мойра почувствовала, как внутри все заледенело.
— Оран. Тинин.
— Они живы. Тинин ранен, но легко. Шестеро других...
Пальцы Мойры впились в ладонь Ларкина.
— Убиты или захвачены?
— Пятеро убиты, один захвачен. Еще несколько ранены, двое тяжело. Мы сделали все, что могли.
Холод внутри остался, словно сердце окутала оболочка изо льда.
—Имена знаете? Убитых, раненых и того, кто попал в плен?
—Знаем. Мойра, захватили юного Шона, сына кузнеца.
Сердце разрывалось от жалости к юноше. Мойра знала: его ждет то, что хуже смерти.
— Надо навестить их семьи. Никому ничего не говори, пока я не сообщила семьям.
— Я пойду с тобой.
—Нет. Нет, я должна это сделать сама. Вам нужно обсохнуть, согреться и поесть. Я сама, Ларкин. Это моя обязанность.
— Вот имена. — Блэр вытащила из кармана клочок бумаги и протянула его Мойре. — Мне очень жаль.
— Мы знали, что это может произойти. — Мойра спрятала листок под плащ, чтобы он не промок. — Приду в гостиную, когда освобожусь, и вы расскажете обо всем подробно. А теперь я должна сообщить печальную новость семьям.
— Тяжелый груз, — заметила Блэр, провожая взглядом Мойру.
—Она выдержит. — Киан тоже посмотрел вслед девушке. — Королевы нужны и для этого тоже.
Мойра думала, что горе раздавит ее, но она не сломалась. Матери и жены плакали в ее объятиях, и королева искренне разделяла их горе. Она ничего не знала о нападении, но говорила каждой женщине, что ее сын, муж или брат достойно встретил смерть, умер как герой.
Так было нужно.
Тяжелее всего ей пришлось в семье Шона — кузнец и его жена встретили ее с надеждой в глазах. Мойра не смогла сказать им всю правду. Она ушла, оставив родителям юноши эту надежду, и просила их молиться и уповать на то, что их сыну все-таки удастся сбежать из плена и вернуться домой.
Вернувшись в свою комнату, Мойра спрятала листок с именами в шкатулку с изящной росписью, которая всегда теперь будет стоять рядом с ее кроватью. Она понимала, что будет еще не один список потерь. Это первый. Отныне имена всех, кто отдал жизнь за Гилл, будут храниться в этой шкатулке.
Вместе с листком бумаги Мойра положила веточку розмарина и монетку — знак памяти и уважения.
Заперев шкатулку, она подавила желание побыть в одиночестве и подумать о случившемся, и направилась в гостиную, чтобы узнать подробности произошедшего.
При ее появлении все смолкли. Ларкин встал.
— Отец только что ушел. Если хочешь, я попрошу его вернуться.
— Нет, нет. Пусть побудет с твоей матерью и сестрой. — Мойра знала, что муж беременной кузины завтра поведет второй отряд.
— Я разогрею тебе еду. Нет, ты должна поесть. — Гленна не дала Мойре возразить. — Считай это лекарством, но поесть ты просто обязана.
Пока Гленна накладывала еду на тарелку, Киан налил в стакан яблочного бренди.
—Сначала выпей. Ты бледная, как мел.
— После спиртного я разрумянюсь и опьянею, — возразила Мойра, но затем пожала плечами и выпила бренди, словно воду.
— Нельзя не восхититься женщиной, которая может так запросто опрокинуть стаканчик. — Впечатленный, Киан взял у нее стакан и вернулся на место.
— Это было ужасно. Вам я могу признаться. Ужасно. — Мойра села за стол, сжала ладонями виски. — Смотреть на их лица, видеть, как они меняются, знать, что теперь в этих домах навечно поселилась скорбь из-за вести, которую я принесла. Из-за того, что они лишились самых близких и родных людей.
— Это не ты! — Гленна со стуком поставила тарелку перед Мойрой; ее голос звенел от гнева. — Не ты лишила их близких!
— Я имела в виду не войну и не смерть, а печальные известия: их так трудно сообщать... Тяжелее всего было с тем, кого захватили. Шон, сын кузнеца. Родители все еще верят, что он вернется. Я не могла сказать им, что это хуже, чем смерть. Не могла оборвать последнюю ниточку надежды, а теперь жалею — так было бы человечнее.
Она тяжело вздохнула, затем выпрямилась. Гленна права: нужно поесть.
—Расскажите все, что вам удалось выяснить.
—Вампиры прятались в земле, — начал Хойт. — Как и в тот раз, когда напали на Блэр. Тинин сказал, что их было не больше пятидесяти, но наших они застали врасплох. Казалось, враги не боятся смерти — они нападали и бились, словно безумные звери. Двое погибли в первую же секунду, и в суматохе боя вампиры увели нескольких лошадей.
— Почти третью часть всех лошадей отряда.
— Четверо, а может, пятеро захватили сына кузнеца — по словам тех, кто пытался его спасти. Его повели на восток, а остальные держали оборону, отбивая наши атаки. Более двадцати вампиров были убиты, а остальные рассеяны и обращены в бегство.
— Мы победили. Ты должна относиться к этому именно так, — настаивала Блэр. — Просто обязана. В первом же бою твои люди уничтожили более двадцати вампиров. Потери относительно невелики. Только не говори, что любая смерть — уже слишком много, — поспешно добавила она. — Я знаю. Но такова реальность. Так что тренировки сделали свое дело.
— Я понимаю, что ты права, и я все это себе уже говорила. Но все-таки я считаю, что победу одержали вампиры. Им нужен был пленник. Другой причины для нападения быть не могло. Перед ними стояла одна цель — захватить живого, причем любой ценой.
— Не буду спорить. Но я бы не стала говорить об их победе. Глупая и ненужная трата сил. Если бы вампиры остались и продолжили бой, то потерь у нас было бы больше — убитыми и пленными. Думаю, Лилит отдала приказ в порыве гнева, импульсивно. Но как стратегия это никуда не годится.
Мойра ела, не чувствуя вкуса пищи.
— Она действовала приблизительно в том же духе, когда отправила к нам Кинга. Мелочно и злобно. Но ей это казалось забавным. Она думала, что посеет панику, подорвет наш дух. Лилит совсем нас не знает. Ты прожил вдвое меньше ее. — Мойра повернулась к Киану. — Но понимаешь нас гораздо лучше.
— Я нахожу людей интересными. А она... в лучшем случае вкусными. Вам не обязательно знать, что думают коровы, чтобы растить их для бифштексов.
— Особенно если в твоем распоряжении куча народу, чтобы пасти их, — вставила Блэр. — Это я продолжаю твою метафору. Я обидела ее девчонку, и Лилит хочет отомстить. Мы захватили три ее лагеря — а сегодня утром очистили еще две деревни.
— Деревни были пустыми, — сказал Ларкин — Она не потрудилась расставить там ловушки или разместить гарнизоны. Кроме того, Гленна рассказала, как вы провели Лилит, пока мы отсутствовали.
— Короче говоря, зуб за зуб. Но ее потери больше наших. Хотя семьям погибших от этого не легче, — добавила Блэр.
— А завтра я отправлю следующий отряд. Фалин поведет его. — Мойра протянула руку Ларкину. — Я не могу его оставить. Я, конечно, поговорю с Шинан, но...
— Нет, позволь мне сделать это. Думаю, отец уже разговаривал с ней, но я сам ее навещу.
Мойра кивнула.
— Как Тинин? Он серьезно ранен?
— В бедро. Хойт позаботился о раненых. Когда мы расставались, с Тинином все было в порядке. Ночью они будут в безопасности.
— Хорошо. Будем молиться, чтобы утром выглянуло солнце.
У нее была еще одна обязанность.
Женщины сидели в общей комнате рядом с их спальнями, где они обычно читали, шили или просто сплетничали. Мать Мойры устроила здесь милую, очень женственную гостиную с большим количеством гобеленов, многочисленными подушками и цветущими растениями в горшках.
Камин обычно топили дровами из яблони, распространявшими тонкий аромат; канделябры на стенах изображали крылатых фей.
После коронации Мойра разрешила служанкам переделать свою комнату. Но гостиная осталась точно такой же, какой она ее помнила,
Теперь все женщины собрались здесь, ожидая, пока королева оправится спать или просто отпустит их.
При виде королевы все встали и присели в реверансе.
— Здесь мы все равны. Теперь мы просто женщины. — Мойра обняла Кэру.
— Миледи. — Красные, опухшие от слез глаза Кэры вновь увлажнились. — Двин убит. Моего брата больше нет.
— Мне так жаль. Я тебе сочувствую. Ну, ну. — Крепко обняв молодую женщину, Мойра повела ее к креслу. Она плакала вместе с Кэрой — как плакала с ее матерью и остальными родителями погибших.
— Его похоронили там, в поле у дороги. Даже не смогли привезти домой. И поминок не было.
— Мы отправим туда праведника, чтобы он освятил землю. И поставим памятник всем, кто пал сегодня в бою.
— Двин так хотел пойти, хотел сражаться. Он оглянулся и помахал мне рукой, когда они выступили в поход.
— Выпей чаю. — Ислин, глаза которой тоже покраснели от слез, поставила на стол чайник. — Выпей чаю. И вы тоже, миледи.
— Спасибо. — Кэра вытерла лицо. — Не знаю, как бы я пережила эти часы без Ислин и Дервил.
— Хорошо, что вы дружите. Выпей чаю и иди домой. Теперь ты должна быть с семьей, Я отпускаю тебя. Будешь дома, сколько сочтешь нужным.
— У меня есть еще одна просьба, Ваше величество. Прошу вас не отказать — ради памяти брата.
Мойра ждала, но Кэра молчала.
— Ты хочешь, чтобы я пообещала выполнить твою просьбу, не зная, в чем она заключается?
— Мой муж выступает завтра.
Мойра почувствовала, как сердце ее замерло.
— Кэра. — Он погладила молодую женщину по волосам. — Муж Шинан тоже уходит завтра на рассвете. Она беременна третьим ребенком, но и ее мужа я не могу оставить здесь.
— Я не прошу вас об этом. Позвольте мне пойти с ним.
— Но... — Пораженная, Мойра откинулась на спинку стула. — У тебя же дети, Кэра.
— Они останутся с моей матерью и будут в полной безопасности. Мой муж уходит на войну, а я тренировалась не меньше, чем он. Почему я должна сидеть и ждать? — Кэра протянула руки. — Заниматься шитьем, гулять в саду, когда он идет в бой? Вы говорили, что все должны быть готовы защищать Гилл и другие миры. Я готова. Ваше величество, миледи, умоляю вас отпустить меня завтра утром с мужем.
Мойра молча встала. Подошла к окну и выглянула в темноту ночи. Дождь, наконец, стих, но густой туман был похож на облака.
— Ты с ним уже говорила об этом? — после долгого молчания спросила Мойра.
— Да, и первое, о чем он подумал, — что это слишком опасно для меня. Но муж понимает, что я приняла окончательное решение, и знает, почему я это сделала.
— Почему?
— Он для меня — все. — Кэра встала и прижала ладонь к сердцу. — Я не оставила бы детей без защиты, но я верю, что моя мать сумеет уберечь их. Миледи, неужели мы, женщины, все это время тренировались и ползали по грязи только затем, чтобы сидеть у камина?
— Нет. Конечно, нет.
—Многие женщины согласны со мной.
Мойра повернулась к служанкам.
—Ты говорила с остальными. — Королева посмотрела на Дервил и Ислин. — И вы обе тоже собираетесь пойти с отрядом? — Они кивнули. — Я понимаю, что ошибалась, удерживая тебя, Кэра. Тогда готовьтесь. Я горжусь женщинами Гилла.
Из-за любви, думала Мойра, составляя еще один список воинов. Из-за любви, а не только из чувства долга. Женщины пойдут в бой и будут сражаться за Гилл. Мужья, любимые, семьи — вот что побуждает их взяться за меч.
А за кого будет сражаться она? К кому придет в ночь перед битвой в поисках тепла, в поисках мужества?
Время шло, и Самайн, словно окровавленный топор, висел над ее головой. Мойра не могла спать — теперь это повторялось каждую ночь. Возьмет ли она в руки книгу, очередную карту, очередной список? Или снова будет бродить по комнатам, внутренним дворикам и оранжереям, мечтая о...
О нем. О том, что его руки снова обнимут ее, наполнят жизнью, светом. Он поделится с ней тем, что она увидела в нем в ту ночь, когда он музицировал и что бередило ей душу так же сильно, как и он сам волновал ее тело.
Она сражалась и проливала кровь. И это повторится еще не раз. Она отправится на битву как королева, с мечом, который выковали боги. Но теперь она сидит в своей тихой комнате и, словно застенчивая девчонка, мечтает о прикосновении того, чье имя заставляет ее сердце учащенно биться.
Конечно, это глупо и бессмысленно. И оскорбительно для женщины.
В задумчивости Мойра встала и принялась расхаживать по комнате. Да, это оскорбительно и мелко. Потом она снова села подумала, что завидует женщинам, которых не хотела пускать в поход. Так принято, что мужчина приходит к женщине. Так принято, что мужчина защищает и оберегает.
Но все изменилось, правда?
Разве не провела она несколько недель в мире, где женщины, такие, как Гленна и Блэр, сами принимают решения и сами распоряжаются своей судьбой?
Значит, если она хочет, чтобы Киан обнял ее, то должна сама пойти ему навстречу. Решено.
Уже по дороге к двери Мойра вспомнила о том, что выглядит не слишком привлекательно. Чуть не забыла. Если она собирается соблазнить вампира, то должна быть во всеоружии.
Мойра сняла платье. Хорошо бы принять ванну — или тот чудесный душ, который был у них в Ирландии, но пришлось ограничиться тазом с душистой водой.
Она нанесла на кожу крем, представляя, что ее гладят длинные пальцы Киана. Надевая самую красивую ночную рубашку, она чувствовала, как внизу живота медленно разливается жар, как он пульсирует в нервах. Потом причесалась. Жаль, что Гленна так и не научила ее делать макияж. Хотя щеки ее разрумянились, а в глазах появился блеск. Мойра немного покусала губы, пока не стало больно, и решила, что теперь они порозовели и сделались чувственнее.
Потом тщательно рассмотрела свое отражение в высоком зеркале. Она надеялась, что выглядит соблазнительно.
Схватив свечу, Мойра вышла из комнаты с твердым намерением не возвращаться сюда девственницей.
Киан в своей спальне склонился над картами. Он единственный из шестерых пока был лишен возможности увидеть поле битвы, наяву или во сне. И хотел хоть как-то исправить это упущение.
Главная проблема — время. Пятидневный переход, хотя он справится и за два дня, а может, и быстрее. Но ему требуется убежище, где можно укрыться днем.
Подойдет один из уже разбитых лагерей. После экспедиции он может просто остаться в лагере до Самайна.
Убраться из этого проклятого замка и его слишком соблазнительной королевы.