— Но, поскольку наши войска, выполняя свою благородную миссию, размещены по всему острову, сэр, — попытался было вставить я свое мудрое слово, — может, эти сведения не подтвердятся?
Подполковник покачал головой:
— Ровно неделю назад американец появился в районе нашего нового аэродрома в Акротири, мистер Андерсон. Установил там свою палатку на холме перед доисторическими руинами, которые находятся за пределами запретной зоны: к сожалению, мы не можем растягивать ее до бесконечности. Со своего места он, вероятно, спокойно наблюдает в бинокль за аэродромом, а с помощью мощного телеобъектива даже фотографирует все, что ему заблагорассудится.
— Вы справлялись о нем в американском консульстве, сэр?
— Зачем? Документы у него в полном порядке.
Я прекрасно понимал, что граждане Соединенных Штатов Америки не должны знать о том, чем мы занимаемся на острове. И не зря я служил в армии. Во всяком случае, я уяснил, что между армейскими контрразведчиками дружественных наций даже речи не может быть о каком–либо сотрудничестве, напротив, как правило, между ними идет соперничество, а порой просто противоборство. То же самое можно сказать и о службах безопасности: например, между таможенной службой и уголовной полицией всегда шли споры, которые приводили к взаимным обвинениям и склоке. Специалисты по шпионажу в большинстве случаев не очень лестно высказываются о коллегах по профессии из союзных держав. В то же время и те, и другие склонны переоценивать своих противников, приписывая тем самые изощренные уловки, что, естественно, повышает их чувство собственного достоинства.
Тинуэлл, вероятно, не был свободен от подобных слабостей, потому что добавил:
— Шпион, лейтенант Андерсон, редко представляет страну, гражданином которой он является в действительности. Вы это поймете, когда познакомитесь с материалами. Даже если Натан Уолпол американец, мы все равно не сможем сказать, на кого он работает.
— Судя по имени, он может служить в израильской разведке, — предположил я.
— Исключено, — тотчас возразил полковник, — это просто абсурд. Скорее можно предположить, что он работает на египтян или на Сирию. За его спиной могут стоять и русские. Однако гадать в данном случае совершенно бессмысленно. Вы, лейтенант, должны установить это точно.
— Я сделаю все от меня зависящее, сэр.
— Как раз этого я от вас и жду. Мы поступим так: вы снимете номер в отеле «Ледра–палас» здесь, в Никосии, где живет Уолпол, и познакомитесь с ним. Для этого вам нет никакой надобности превращаться в гражданское лицо. В качестве британского офицера вы для него, видимо, будете представлять больший интерес. Ему даже в голову не придет, что наша контрразведка может действовать столь прямолинейно, подсылая к нему человека в военной форме. Опытный агент обычно остерегается гражданских, которые пытаются приблизиться к нему. Ваша же задача — провести его, обескуражив солдафонской прямотой.
Совет подполковника показался мне довольно разумным. Очевидно, Тинуэлл был опытным разведчиком, и я решил, что работать с ним будет легко. Да и поручением я был вполне доволен! мне не нужно было превращаться в диверсанта, требовалось лишь проявить мои профессиональные качества. Оказалось, что британское командование на Ближнем Востоке не собиралось делать из меня мученика. Более того, мне предоставили номер в одном из лучших отелей, куда я и направился, как только подполковник передал мне приличную сумму денег и фотографию с приметами того самого американца, которого мне надлежало раскусить.
* * *
На следующий день я впервые увидел Натана Уолпола. Видимо, он решил повременить с раскопками по случаю ужасной жары, потому что в одиннадцать утра я встретил его в зале для ленча. Он сидел в обществе светловолосой девушки, по возрасту годившейся ему в дочери. Поскольку согласно записи в книге для гостей он путешествовал без родственников, речь могла идти только о знакомстве.
Я выбрал место за соседним столиком и спрятался, как все сыщики, за развернутой газетой. Вокруг царила та тихая, приятная атмосфера, которая всегда отличает процветающие отели, посещаемые знатью. Красивые шелковые гардины защищали посетителей от яркого дневного света, аромат кофе приятно щекотал обоняние, слух ласкали обрывки разговоров и жужжание вентиляторов.
Сидя за столиком, я не спеша пил свой кофе и думал о том, как это Уолполу удалось познакомиться с такой юной и миловидной особой. В противоположность своей собеседнице Уолпол приятной наружностью не отличался, скорее, наоборот. Его внешний вид, особенно здесь, казался прямо–таки отталкивающим. На нем был скверно сшитый пиджак в большую клетку и очень широкие брюки, какие в то время носили разве что в России. Волосы у него были прямые и редкие, щеки плохо выбриты, нос чересчур хищный, а лоб, поскольку Уолпол, видимо, предпочитал широкополую шляпу, совершенно незагорелый. Более того, и за столом он сидел ужасно некрасиво: опирался обоими локтями на столешницу, широко расставлял ноги, неестественно выворачивая внутрь ступни, и сильно горбился. Вероятно, этот человек не имел даже элементарного представления, как следует вести себя за столом. Поэтому было неудивительно, что контрразведка приняла его за красного шпиона. Я незаметно придвинулся поближе и прислушался.
Уолпол отставил чашку, вытащил из кармана потрепанную записную книжку и сказал:
— Знаете, мисс Ругон, я уже думал об этом. Ваши желания — для меня закон. Разрешите зачитать вам начало, только слушайте меня внимательно: «Остров Кипр подобен сверкающему бриллианту в короне восточного Средиземноморья. Еще в глубокой древности благодаря своему положению и высокоразвитой культуре (именно здесь богиня Афродита, как гласит легенда, вышла из пены морской, и именно здесь в ее честь был сооружен прекрасный храм) остров быстро достиг расцвета и превратился в своеобразный храм красоты, чувственности и дерзостного великолепия…»
— О, прекрасно сказано! — с восхищением воскликнула девушка.
Я уловил в ее английском чуть заметный акцент, но заинтересовало меня не только это.
— «Древние жители острова наслаждались удивительным климатом, буйной растительностью, обилием прекрасных вин, однако важнейшее значение имели огромные запасы меди. Именно от этого полезного ископаемого, видимо, и получил свое название остров. Население занималось ковроткачеством, изготовлением дорогих скатертей, различных целебных мазей и мастик…» Здесь, мисс Ругон, как я полагаю, вы должны сравнить античную и современную косметику, что, безусловно, заинтересует ваших читательниц.
— Вам бы следовало стать журналистом, мистер Уолпол.
— О расцвете древнего Кипра свидетельствуют богатейшие находки, полученные в результате раскопок, предпринятых в 1869 году Чеснолой. Именно тогда были найдены различные статуи, барельефы и глиняные вазы, форма и роспись которых указывали на своеобразное смешение египетского, восточного и греческого стилей. Здесь, если можно так выразиться, наслаивались друг на друга формы искусства трех континентов… «…В те далекие времена число жителей острова вряд ли превышало миллион. Климат в этих краях был довольно неровным: иногда за все лето не выпадало ни одного дождя, а во время правления византийского императора Константина осадки выпали лишь один раз за тридцать шесть лет. Дело дошло до того, что жители начали покидать остров.
В зимний же период неделями шли ливни, что приводило к сильным наводнениям, поскольку леса здесь полностью отсутствовали…» Ну, что вы скажете о моей писанине?
— Прежде всего огромное вам спасибо. Вы так помогли мне, так помогли! Стиль, правда, несколько академичен для такой скромной газеты, как «Сан–Антонио геральд»…
— Вы хотите сказать высокопарен, да? Знаете ли, это моя слабость: я всегда увлекаюсь, когда затрагиваю волнующую меня тему. В общем, посмотрите, может, сумеете что–нибудь выбрать. Надеюсь, писанина вам пригодится, ну хоть немножко… — Уолпол встал, попрощался и вышел из зала походкой орангутана. Хотя… Несмотря на все свои недостатки, он был довольно видным мужчиной.
Мне бы следовало незаметно пойти за ним, а затем подыскать предлог для знакомства, но я не сделал этого. Я остался сидеть за столиком и косил глазами на очаровательную собеседницу Уолпола, решив почему–то познакомиться сначала с ней. При этом я надеялся, что она обязательно сведет меня с мистером Уолполом, ведь все мы жили под одной крышей и встречались за обедов, Таким образом я быстрее достигну желанной цели, да и попытка познакомиться с красивой девушкой казалась мне более естественной, чем предлагать дружбу пожилому джентльмену. Если мисс Ругон познакомит меня с Уолполом, ну хотя бы за обедом, все дальнейшее не вызовет никаких подозрений.
Поскольку девушка, вероятнее всего, была американкой, да к тому же репортером «Сан–Антонио геральд» (так, кажется, называлась местная газета этого небольшого городка Восточного побережья), то познакомиться с ней было несложно. После недолгих колебаний я, сложив свою газету, галантно поклонился ей через столик и сказал:
Поскольку девушка, вероятнее всего, была американкой, да к тому же репортером «Сан–Антонио геральд» (так, кажется, называлась местная газета этого небольшого городка Восточного побережья), то познакомиться с ней было несложно. После недолгих колебаний я, сложив свою газету, галантно поклонился ей через столик и сказал:
— Извините меня, ради бога, за назойливость. Моя фамилия Андерсон. Я невольно подслушал ваш разговор… Я — английский военный журналист, аккредитованный на Кипре, и полагаю, что вам может пригодиться и моя информация.
Девушка посмотрела на меня без особого удивления, но даже не улыбнулась. У нее были большие миндалевидные глаза темно–коричневого цвета, которые прекрасно контрастировали с золотистыми волосами. Признаюсь, ее внешность поразила меня, и сердце мое забилось сильнее. Пока девушка разговаривала со своим соотечественником, она почти все время сидела ко мне спиной, а теперь, когда я увидел ее лицо, мне стало понятно, почему Уолпол (кем бы он ни был — археологом или шпионом) написал ради нее такую витиеватую статью. Да, ради такой женщины любой мужчина, даже не будучи поэтом, готов писать стихи, а то и совершать сумасбродные поступки.
— Вы же десантник, — возразила она, быстро взглянув на знаки различия на моем плече.
— В настоящее время меня прикомандировали к отделу информации, — объяснил я, что, откровенно говоря, соответствовало истине.
— Хорошо. Если желаете, присаживайтесь за мой столик, — предложила она, что я с удовольствием и сделал. — Так у вас действительно есть для меня информация? — спросила она и, вынув записную книжку, принялась нетерпеливо вертеть в руках карандаш.
Ее деловитость ошеломила меня. Но я вспомнил о полковнике Тинуэлле и солдафонской прямолинейности, которую он советовал мне изображать, о том, что говорил мне Билл про ситуацию, сложившуюся на Ближнем Востоке, и начал:
— Египет окружен, он в кольце, мисс Ругон, и полковник Насер вынужден будет считаться с этим фактом. В Красном море находится наш крейсер «Кения», сопровождаемый несколькими эсминцами, вдоль побережья Ливана курсирует «Ямайка» — корабль с героическим прошлым, а у острова Мальта бросил якоря авианосец «Игл», на борту которого базируются четыре эскадрильи реактивных истребителей–бомбардировщиков. Помимо этого следует упомянуть о шестидесяти реактивных бомбардировщиках «Канберра», базирующихся в Ла–Валлетте…
В этом месте я сделал небольшую паузу, роясь в своей памяти, хотя Билл повторял мне это столько раз, что я чуть было не возненавидел его. Мисс Ругон не произносила ни слова, но и ничего не записывала.
— По ту сторону, в Иордании, — продолжал я, — расквартирован 10–й гусарский полк, приведенный в боевую готовность. На его вооружении находятся пятидесятитонные танки «Центурион», которые намного совершеннее старых гробов «Шерман», находящихся на вооружении у египтян, и могут потягаться даже с русскими Т–34. В Ливии 10–я танковая дивизия была поднята по тревоге и вплотную подошла к египетской границе, чтобы в случае необходимости во взаимодействии с пехотным полком королевского стрелкового корпуса и 3–м артиллерийским полком нанести решающий удар по Каиру…
— …который в свое время хотел нанести Роммель, — перебила меня она. — Ну что ж, я предполагала, что произойдет нечто подобное, лейтенант.
— Что вы предполагали?
— Что, скорее всего, вы преподнесете мне нечто скучное, а не информацию. Вы бы хоть упомянули, что «Булвак», «Тезей» и «Океан» уже вошли в Средиземное море с подразделениями «красных дьяволов» на борту, к числу которых относитесь и вы… Ваши новости устарели, наверное, недели на две, если не больше.
— В таком случае господин, с которым вы беседовали, даст мне сто очков вперед, — смеясь, парировал я ее замечание. — Его информация никогда не устареет.
Вообще–то я очень удивился ее осведомленности. Разумеется, за передвижением крупных кораблей можно было наблюдать в порту: никто из этого особого секрета не делал, и подобные сообщения обычно довольно быстро просачивались в печать. Однако, будучи такой юной, девушка слишком серьезно относилась к своей профессии.
— У вас нет никаких оснований смеяться над ним, — дружески пожурила она меня. — Этот человек трудится в поте лица, раскапывая амфоры. А вот чем занимаетесь вы? Живете за счет налогоплательщиков в одном из лучших отелей, да еще пытаетесь обвести вокруг пальца бедную журналистку. Опомнитесь!
— Он раскапывает, вы трудитесь, а я… Впрочем, не стану с вами спорить. Но он ведь копает не собственными руками?
— Он держит двух слуг–турок, которые ему помогают… Собственно, почему я все это рассказываю вам? Кажется, это вы намеревались меня информировать, а не наоборот…
Через пять минут мы расстались добрыми друзьями. Ее сообщение, что Уолпол имеет в услужении двух турок, показалось мне небезынтересным. Любой агент, занимающийся сбором военных сведений, нуждается в помощниках, которые передают эти сведения дальше, в Центр, если он, конечно, сам не работает на рации, что случается довольно редко. Ведь сбор информации, ее шифровка, передача в Центр с частой сменой мест, откуда ведется радиопередача, во избежание пеленгации — все это не под силу одному человеку. Были ли эти слуги связниками между Натаном Уолполом и египетской, израильской или же турецкой разведкой, оставалось загадкой. На кого же он работает, если вообще работает?
* * *
Вечером того же дня мисс Ругон познакомила меня с мистером Уолполом. Он посмотрел на меня из–под тяжелых век мутно–серыми, с восточным разрезом, глазами как на нарушителя его спокойствия.
— Рад познакомиться, — произнес он угрюмо, жестом приглашая меня к своему столику.
За ужином мы разговаривали мало. Мысленно я спрашивал себя! «Неужели мое присутствие так повлияло на красноречие Уолпола, ведь до обеда он оживленно болтал со своей обворожительной собеседницей?» Подали индейку с каштанами, щедро приправленную восточными пряностями, и великолепное местное вино, которое я пил, наслаждаясь, маленькими глотками. Когда подали кофе, Уолпол раскурил темную сигару и откинулся на спинку кресла, нисколько не заботясь о том, чтобы поддержать разговор.
Мне ничего не оставалось, как начать расспрашивать его об археологических находках, ведь человек обычно оживляется, когда тактично интересуются его работой. К этому разговору я подготовился основательно: я провел в британской библиотеке Никосии все послеобеденное время и прочел о кипрских древностях все, что только нашел. А поскольку память у меня была прекрасная, то я считал, что смогу поддержать разговор об археологии.
— Удивительно, что вы проявили такой интерес к археологии, лейтенант Андерсон, — сказал Уолпол, немного помолчав, и в его голосе послышалась насмешка. — Сегодня мало кого занимают подобные проблемы. Период сенсационных открытий канул в Лету. — Он, словно сожалея, погладил свой орлиный нос: — Здесь, на Кипре, со времен Чеснолы ничего интересного не раскапывали.
— Это итальянский археолог, не так ли? — спросил я.
— Чеснола — это пример для подражания, мистер Уолпол его высоко ценит, — вставила мисс Ругон.
— Луиджи Пальма ди Чеснола, — задумчиво пробормотал Уолпол, загадочно улыбнувшись, и как–то по–домашнему потянулся, сцепив руки за головой, что обычно не принято делать на людях. — Да, родился он в Турине. После окончания Крымской кампании поступил на американскую службу и в войне Севера против Юга выдвинулся, дослужившись до бригадного генерала. Позднее получил должность консула Соединенных Штатов на Кипре. В то время это был завидный пост, который давал ему возможность посвятить себя изучению далекого прошлого острова…
Мне невольно бросилось в глаза несоответствие между манерой изысканно выражаться и небрежным поведением Уолпола за столом. По–видимому, он действительно был человеком образованным. Правда, я знал, что хорошие агенты в целях маскировки рьяно изучают некоторые науки (вот и я всего несколько часов назад поспешно приобщался к археологии). Однако мне несколько раз за вечер приходила в голову мысль, что в отношении Уолпола контрразведка ошиблась. «Ни один шпионский центр, — думал я, — не смог бы сделать его таким знатоком древностей, каким он является…»
— Поскольку вы, мисс Ругон, и вы, мистер Андерсон, проявляете такое внимание к моей работе, я хотел бы сделать вам обоим предложение: давайте съездим со мной к моим руинам. Послезавтра, рано утром, я уезжаю в Акротири. Моя машина достаточно просторна, и я показал бы вам одно из самых удивительных мест на острове, где мне удалось найти нечто интересное. Для вас, мисс Ругон, я бы хотел добавить, что там есть небольшое чудесное озеро, до него рукой подать, и вы, если захотите, сможете искупаться.
Я радостно кивнул, приняла предложение Уолпола и мисс Ругон. Мы расстались в лифте, поскольку жили на разных этажах. Войдя в свой номер, я приготовил ванну, которую, право, заслужил. Результатами первого дня я остался доволен: добился расположения Уолпола, а кроме того, познакомился с восхитительным созданием. Правда, я догадывался, что хитрый американец пригласил меня главным образом потому, что так ему было легче заполучить мисс Ругон. Но это меня мало трогало, главное — я подучил возможность наблюдать за ним целый день.