— Повесят? Мага? — воскликнул пытающийся протереть глаза Дирк. — Так! Стоп! Ты — намагичишь, а его повесят? Так он-то при чем? И почему «в твоем присутствии»?
— Мне кажется, папа догадался, что я все-таки учусь…
— Как это? Ведь эрру Маалусу запрещено…
— Да! — перебила его я. — Запрещено! И он, как и обещал отцу, меня НЕ УЧИТ! Но… иногда магичит в моем присутствии. А еще иногда «забывает» рисунки базовых плетений разных школ там, где я могу на них наткнуться…
— Уважаю! — восхитился Зубастик.
— В общем, папа придумал очередной способ заставить меня отказаться от Высокого искусства, — вздохнула я. — Теперь ответственность за жизнь эрра Маалуса лежит на мне… И у меня «есть время» вспомнить о том, что женщина должна думать только о муже и детях!
— Ну… положим, о муже и детях думать тебе еще рановато… — стараясь не смотреть мне в глаза, солгал Дирк.
— Какой же ты гад! — сообразив, что он вспомнил о моем недавно состоявшемся совершеннолетии, возмутилась я. — Замуж я пока не собираюсь!!!
«Ну, и кто тебя будет спрашивать?» — промелькнуло в его глазах.
Однако вслух он сказал совсем другое:
— Нет, все-таки насчет твоего обучения магии барон неправ: да, пусть, как ты говоришь, скорость восполнения твоего запаса силы у тебя практически никакая, и в Академию тебя не примут, но маг Жизни, пусть даже очень слабый — это редкость! Один на тысячу, если не больше. Поэтому тебя надо учить! Даже насильно… Эх, будь я на месте твоего его милости…
— Будь ты на месте папы, думал бы так же, как он: «Маг Жизни принадлежит короне. А значит, лишен всякой свободы выбора…»
— Но ты же целая баронесса! Кто тебя заставит? И потом, ты же все равно нас лечишь! Если бы не твое умение, ту же Мафу похоронили бы как минимум дважды… И ее второго ребенка — тоже…
— А ты знаешь, чего мне это стоило? Любой нормальный жрец[19] третьей категории и выше поставил бы ее на ноги за полчаса! — взвыла я. — А я смогла ее удержать только под линией силы! На крыше донжона, под дождем! И вливала в нее жизнь аж восемнадцать часов!
— Ну и какая разница, где и сколько? Удержала же?
— Ты не понимаешь… — вздохнула я. — Вот ты — воин. Тебя учат сражаться с мечом и щитом. А теперь представь себе, что ты стоишь в проломе крепостной стены, на тебя несется атакующая лава, а в твоих руках — иголка и наперсток! Причем тяжелые, как вот эта башня! Много ты с ними навоюешь?
— Все равно не отступлю, — набычился Зубастик. Потом подумал… и ткнул пальцем в свое бедро: — Нет, этот пример не годится: видишь, кровь УЖЕ остановилась! И нога у меня НЕ БОЛИТ! Кто еще так может? Эрр Маалус? Или эрр Валин?
— Эрр Маалус — иллюзионист. Эрр Валин — стихийник. Соответственно, ни один, ни другой в принципе не в состоянии лечить…
— А ты — в состоянии. Значит, ты — маг Жизни. Самый настоящий. И если будешь заниматься, то когда-нибудь станешь архимагом…
Представив себя в зеленой мантии мага Жизни, я расхохоталась:
— Ха! Архимаг, говоришь? Архимагов Жизни не бывает… А вот позаниматься действительно стоит… Кстати, выдумщик, ты не будешь против, если я тут немножечко поэкспериментирую?
— Опять на мне? — Дирк сглотнул подступивший к горлу комок.
— Угу… хочу кое-что попробовать… — призналась я. — Ты не бойся, я только что пробовала плетение на курице и поросенке… Они выжили и выглядят совершенно счастливыми…
— Спасибо сказали? — грустно улыбнулся парень.
Я отрицательно помотала головой.
— Неблагодарные… — вздохнул он. — Пробуй. Только сначала сними с меня слепоту. И… учти, что я в карауле, и если меня застанут в неподобающем часовому состоянии…
— Не застанут, — ухмыльнулась я. — Я что, зря тянула сюда сигнальную нить?
Глава 4 Марч Лисица
— Ну и где тебя носило столько времени? Пятый день ждем…
Услышав голос Китса Черенка, Марч с трудом стряхнул с себя липкое забытье и сфокусировал взгляд на лице деревенского кузнеца, невесть как оказавшегося перед мордой Росинки.
— Че молчишь-то? Язык проглотил?
— Мутит меня что-то… — буркнул Лисица и, вспомнив о раненом, испуганно повернулся к прикрытому дерюгой телу.
— В пот бросает? Кашель есть? Покажи грудь… — отшатнувшись, встревоженно воскликнул Черенок.
— Не бойся, не огневица, — удостоверившись, что раненый все еще дышит, Марч рванул ворот рубахи и продемонстрировал кузнецу чистую, без алых пятен и кровавых язвочек, кожу.
— Ну, мало ли… — смутился Китс. — Просто морда у тебя серая. И глаза мутные — прям как с перепою…
— Так, наверное, с перепою и есть! — хохотнул возникший рядом с братом-близнецом Растик Оглобля. — Небось, взял в Молаге пару бурдюков с красненьким. Ну, и прикладывался всю дорогу…
— Угу… — мрачно отозвался Лисица. — Хотел бы я посмотреть, как ты на пару с бурдюками с вином груженую телегу до Просеки бы довез…
— А я бы в нее и не впрягался! — расхохотался Оглобля. — Для этого, вон, кобыла есть…
Поддерживать пустопорожний разговор Китс не стал. Сделав пару шагов вперед и внимательно осмотрев грудь Лисицы, он облегченно перевел дух и, виновато пожав широченными плечищами, шагнул к телеге:
— Крицы привез? Почем брал? А-а-а… это кто?
— Раненый… Подобрал на дороге… Дворянин… Если доживет до Ярены — заработаю немного деньжат…
Несмотря на недюжинную физическую силу близнецов, втащить груженую телегу на перевал удалось только к полуночи. К этому времени горы затянуло густым туманом, и вымотанный до смерти Марч грязно выругался: спускаться в долину Белого Камня ночью, да еще не видя звезд, было форменным самоубийством.
— Мда… Застряли… — стянув с себя мокрую от пота рубаху, мрачно пробормотал он. И покосился на мечущегося в лихорадке раненого: — Как думаешь, Черенок, доживет он до рассвета?
— Нет, — буркнул кузнец. И, приложив пальцы к шее воина, уверенно добавил: — Еще часа три. От силы — четыре…
— Тогда надо нести его к Ярене, — вздохнул Лисица. — Прямо сейчас.
Оглобля молча кивнул.
Китс почесал подбородок, задумчиво посмотрел куда-то сквозь грязно-серую стену тумана и решительно хлопнул ладонью по бедру:
— Несите вдвоем. Я останусь с телегой… Кстати, поосторожнее там, у Ледышки, — одесную[20] от нее скала крошиться начала. Как бы на голову не упала…
…Изба Ярены вынырнула из тумана неожиданно: буквально мгновение назад Марч видел перед собой только широченную спину, бычий загривок и коротко стриженую голову Растика, а потом над ней возник скат пятистенки деревенской знахарки.
— Фу… Добрались… — аккуратно опуская носилки рядом с крыльцом, облегченно выдохнул Оглобля. И с интересом посмотрел на неподвижное тело раненого: — Ну что, он еще живой?
— Вроде, да… — прислушавшись к еле слышному дыханию дворянина, кивнул Лисица. И, в два прыжка оказавшись у двери, забарабанил по ней кулаком.
В избе тут же послышался душераздирающий скрип кровати и недовольное кряхтение проснувшейся старухи. А вскоре за дверью раздался встревоженный голос:
— Улвас, ты? Что, схватки начались?
— Это не Улвас, — хмыкнул Растик. — А че, Кара все еще не разродилась? Говорили же, что надысь должна была…
— Оглобля, ты, что ли? — удивленно спросила Ярена.
— Угу. И Марч… Раненого тебе приволокли…
— Он что, уже верну… Какого раненого? — В сенях что-то загрохотало, потом заскрежетала дверь, и в проеме возникла щупленькая фигурка почти отжившей свой век старухи: — Ну, и что стоите? Раненый-то где?
— Тут, у крыльца. На носилках, вона, лежит…
— Пройти дайте! — Ярена бесцеремонно уперлась сухонькими ладошками в живот Марча и, не дожидаясь, пока он сделает шаг назад, сдвинула парня в сторону. — Та-а-ак… Ну, и что у нас тут приключилось? — сбежав по ступенькам и присев на корточки рядом с носилками, негромко пробормотала Ярена. А потом взвизгнула, упала навзничь, перевернулась и, мгновенно оказавшись на четвереньках, быстро-быстро поползла к поленнице!
— Ярена! Ты что? — выдохнул растерявшийся охотник. И, увидев, с какой скоростью передвигается разменявшая шестой десяток лет женщина, зачем-то выхватил из-за голенища засапожный нож.
— Куда ты? Постой! — с небольшим запозданием взвыл Оглобля. И, добежав до знахарки, упершейся лбом в поленницу, рывком поставил ее на ноги и развернул к себе лицом: — Хватит трястись! Говори — что с ним не так?
— Эта… она… силу… — залепетала женщина. И, вывернувшись из рук парня, юркнула за его спину.
— Объясни нормально! — взбесился Растик. И, мгновенно развернувшись, пару раз встряхнул дрожащую, как в лихорадке, женщину.
Хорошая встряска оказалась весьма кстати — только зашипев от боли в прикушенной губе, Ярена наконец смогла оторвать взгляд от носилок. А потом, уперев руки в бока, прошептала:
— Эта… она… силу… — залепетала женщина. И, вывернувшись из рук парня, юркнула за его спину.
— Объясни нормально! — взбесился Растик. И, мгновенно развернувшись, пару раз встряхнул дрожащую, как в лихорадке, женщину.
Хорошая встряска оказалась весьма кстати — только зашипев от боли в прикушенной губе, Ярена наконец смогла оторвать взгляд от носилок. А потом, уперев руки в бока, прошептала:
— Вы что, совсем сбрендили, недоумки? Зачем вы его ко мне принесли? Я… мне еще рано уходить![21]
— А никто тебя и не заставляет, — буркнул Марч, и, заметив, что все еще сжимает в руке нож, подумал и убрал его за голенище. — Хватит говорить загадками! Объясни нормально!
— Печать на нем видите?! — взвыла старуха. И, сообразив, что видеть нити силы ее собеседники не в состоянии, тяжело вздохнула: — На вашем раненом висят плетения, которые… которых… ну… просто не может быть… Или… в общем, я о таких даже не слышала… Не понимаю, как, но они тянут жизнь из всего, что рядом… Из того, что само — живое… А потом вливают в его тело!
— Как это? — удивился Оглобля.
— Очень просто! С таким количеством мелких ран долго не живут! — продолжая трястись, пробормотала старуха. — Если бы вы видели, что творится в его каналах силы и чувств! На сеть просто смотреть страшно! То, что он все еще не ушел, заслуга не его организма, а этой самой печати… Ладно, Создатель с ней! Скажите мне лучше, где вы его подобрали…
— Нашел я. Один. На Просеке… Неподалеку от Полуночного тракта… — хмуро отозвался Лисица. — Лежал поперек колеи…
— Ну и оставил бы его там! Зачем он тебе был нужен?
— Хороший меч. Кольчуга. Следы от колец на пальцах. Серьга[22] бастарда в левом ухе… — пожал плечами охотник. — Я уверен, что он найдет чем заплатить за спасение своей жизни. В общем, если ты его вылечишь, то я поделюсь с тобой пятой частью того, что получу после его выздоровления.
— Я к нему даже не подойду! — истерически взвизгнула Ярена. — Никогда и ни за какие деньги! Сколько мне осталось? Год? Два? Три? Я хочу прожить все время, отмеренное мне Создателем! А он… он выпьет меня за несколько часов!
— Даже так? — удивился Марч. И, вспомнив свое состояние перед тем, как подъехать к перевалу, испуганно посмотрел на знахарку. — Так! А… сколько эта тварь выпила у меня?
— Понятия не имею! — фыркнула старуха. — Кстати, и с тебя, и с Оглобли он подпитывается до сих пор…
— Недолго ему осталось! — нехорошо усмехнулся Растик, и, выдернув из поленницы чурбак поувесистей, двинулся к носилкам. — Никогда не любил магов: от них одни неприятности…
— Он — не маг. Совершенно точно. Печать на него наложена… — буркнула старуха. И, увидев, что Оглобля поднимает полено, заорала: — Не бери грех на душу! Он-то при чем?
— А что мне делать? — остановив замах, спросил здоровяк. — Ждать, пока он выпьет и меня, и Лисицу, и всех тех, кто к нему приблизится?
Марч задумчиво посмотрел на раненого, на полено в руке Растика, потом перевел взгляд на знахарку и негромко поинтересовался:
— А эту печать снять нельзя?
— Смеешься? — Старуха посмотрела на него, как на юродивого. — Я тебе что, маг Жизни? С моим запасом силы я могу только заговорить кровь, убрать боль и… кое-что еще… Будь я хоть чуточку сильнее, меня бы тут не было…
— Было бы, не было бы… Нашли тему для разговора… Что с этим-то делать будем? — хмуро глядя на Ярену, спросил Растик. — Может, просто выбросить за околицу и дело с концом? Все равно лечить ты его не собираешься…
— Мда… — вздохнул Марч. — А я надеялся получить с него как минимум два золотых…
— Сколько?! — одновременно воскликнули знахарка и брат кузнеца. — Целых два?!
— Вы его меч не видели! — Лисица подергал себя за бороду и расстроенно сплюнул. — Небось, обошелся ему в целое состояние…
— Так, может, его и продадим?
— Ну, если твой брат сможет привести его в нор… — начал было Марч, но договорить не успел — старуха внезапно всплеснула руками и вцепилась в свои космы:
— О чем ты говоришь? Какие «два»? Эта печать должна стоить не меньше пятидесяти. А то и ста! Ста полновесных монет! Значит, за спасение своей жизни он отвалит нам… не меньше двадцати!
— Ты же только что сказала, что не собираешься его лечить! И ни за что к нему не подойдешь! — ехидно ухмыльнулся Марч, расслышав в голосе знахарки нотки алчности.
— А зачем подходить-то? — искренне удивилась старуха. — Печати моя помощь не нужна — вон, кровь давно заговорила, жар уже сгоняет… Побольше жизни, регулярное питание — и через пару месяцев он даже сможет самостоятельно ходить…
— Ну, и чьей жизнью мы с ним будем делиться? — хмуро поинтересовался Оглобля. — Мне своей как-то не хочется…
— Дурень! — фыркнула Ярена. — Твоей-то зачем? Отвезите его в Седое урочище и оставьте в кошаре… Овец там — море… Каплю жизни с каждой — и он быстро придет в себя. А животные даже не почувствуют. Впрочем, если парочка-другая и подохнет, то включим их стоимость в плату за лечение…
— А… кто смотреть-то за ним будет? — задумчиво почесав в затылке, поинтересовался Марч. — Кормить, поить, мыть? Одними овцами тут не обойдешься!
— Марыська! — пожала плечами старуха. — Чай, не первый мужик в ее руках… Сказать, чтобы держалась подальше, и все…
— А… Рогатине говорить будем? — Оглобля вернулся к поленнице и аккуратно положил полено туда, откуда взял. — Староста все-таки…
— Угу… — кивнул Лисица. — Будем. И не только говорить, но и делиться…
Глава 5 Мейн Лоуд Молния
Первую половину дня мейн Лоуд умирал со скуки: в том, что делали на полигоне лучшие студенты третьего курса стихийного факультета, не было ничего интересного. Обладатели алых нашивок на ученических мантиях[23] старательно выплетали канонические печати, наполняли их силой и обрушивали на несчастные мишени. Неподвижные деревянные манекены, облаченные в стеганки, кольчуги, кожаные или бронзовые нагрудники, то и дело вспыхивали, трескались, покрывались льдом или инеем. И наглядно демонстрировали скорость создания и наполнения плетений и точек их фокуса, а также дистанцию, на которой был способен работать будущий боевой маг.
По сути, все те навыки, которые демонстрировали экзаменуемые, пока никуда не годились. Плетения создавались крайне медленно и в непосредственной близости от студента; обретя форму, печати начинали двигаться к мишени с небольшими задержками, а достигнув точки срабатывания, не всегда оказывались достаточно мощными. Но самым слабым местом всех этих Огненных плетей, Ледяных копий и Солнечных брызг была концентрация. Будущие стихийники каким-то образом умудрялись отвлекаться на все, что угодно, включая даже разговоры экзаменаторов! Впрочем, ничего удивительного в этом не было — работать против мечников, под дождем стрел или в секторе атаки боевых магов их еще не учили.
Нет, конечно же, среди них были и своего рода самородки — трое подающих надежду ребят искренне старались копировать работу студентов пятого-седьмого курсов: создавали плетения не линейно, на безопасном расстоянии от себя и порой даже изображали что-то похожее на трансформацию — создание боевого заклинания из нескольких небоевых. Однако во всей их работе не было главного — новизны. Того, что архимаг называл Созиданием: все их печати от первого и до последнего штриха повторяли базовые. И даже создавались так, как рекомендовали преподаватели…
Зато после обеда этой самой «новизны» должно было быть предостаточно: предсказать, во что преобразуют канонические печати перепуганные атмосферой экзамена посредственности, было практически невозможно…
…Первое же плетение, которое создал обладатель потрясающего по объему запаса силы, но тупой, как обух топора, Гешер Дубина, вызвало у эрра Лоуда неподдельный интерес: вместо того чтобы превратить мишень в кусок льда, безумная паутина из алых линий почему-то окутала ее облаком из превратившейся в пар бронзы. А через мгновение до столов, за которыми восседала экзаменационная комиссия, донесся ужасающий смрад — судя по всему, какая-то из частей плетения заставила мгновенно сгнить кожаные ремешки, крепившие панцирь к опорному столбу…
Принимать участие в обсуждении бесталанности Дубины, от отката заклинания покрывшегося инеем с ног до головы, архимаг не стал — закрыв глаза, он старательно запоминал только что увиденную структуру. Стараясь успеть до того, как перестанет действовать активированная им руна Ясности…
— Простите, что прерываю ваши раздумья, мейн[24], но в Академию только что прибыл верховный маг его величества Азама Манорра эрр Урден!