– Виктор, Толик. – Знаменова не сказала операм, что нужно делать, просто показала в сторону хат, прячущихся за лесными зарослями в зелени приусадебных садочков.
Ребята все поняли и пошли опрашивать хуторян. Что здесь произошло, они знали. Как знали и то, кого они здесь ищут.
– Где Ева? – спросила Татьяна, когда они остались вдвоем.
– Если была, то ее уже здесь нет.
Олег злился, но не столько на Знаменову, сколько на себя. Не надо было вчера время на Красухину тратить, и зря он лег спать после разговора с ней. Нужно было брать «Лэндкрузер» Мулярова и ехать сюда. Может, и застал бы он здесь «благоустроителей» за их подозрительной работой. Тряхнули бы мужичков, узнали бы, кто их нанял. А может, здесь работали «иксмены». Глядишь, и взял бы кого за «икс» – «игрек»… А может, Еву бы здесь застали. Если, конечно, она здесь была.
– Это понятно, что ее здесь нет.
В доме порядок: постель убрана, посуда вымыта, на столах чисто. Складывалось впечатление, что жильцы рано утром проснулись, позавтракали, убрали после себя и уехали. Или ушли – неважно куда.
Олег снова зашел, еще раз осмотрелся. Стены без обоев, просто беленые, причем давно. Мебель убогая – древний буфет, такой же старый диван с высокой спинкой, в спаленке железная кровать, шифоньер с простыней вместо створок, под старым тонким ковром на стене – трещина. В «зимней» кухоньке – кирпичная печь, маленькая по сравнению с теми, которые ставят в русских избах. На этой печи не поспишь, если только на плиту матрас не постелешь. Столик небольшой, полки с посудой. На табурете стоит таз, чтобы мыть посуду.
В шифоньере Олег нашел женскую одежду, на полочке под зеркалом увидел кое-что из косметики. Под кроватью стоял пустой чемодан, на вешалке в углу обнаружил мужскую куртку, джинсы. И обувь здесь была, мужская и женская. Тапочки у двери стояли, как будто их совсем недавно сняли.
На стенах висели старые фотографии в потемневших от времени рамках. На самом древнем снимке, под «ржавым» стеклом запечатлен был казак в папахе и черкеске с газырями, рука чинно покоилась на рукояти кинжала. Черноморского войска казак. Современная фотография стояла на высоком комоде, с нее улыбалась миловидная светловолосая девушка, с ней в обнимку стоял Егор. Рядом стеклом вниз лежала еще одна фотография. На ней та же девушка красовалась в обнимку с другим парнем – высоким, чернявым. Вряд ли бы прадедушка-казак одобрил дружбу правнучки с представителем горского народа. И Егор, судя по всему, был против такой дружбы народов, поэтому и уложил фотографию стеклом вниз.
Окно в личную жизнь Вики Егуновой могло находиться в компьютере, в электронном планшете. И, судя по всему, на окне в спаленке стоял ноутбук. Олег нашел там беспроводную «мышку», шнур питания и свободное место, которое мог занимать компьютер. Но самого компьютера не было. Видно, «иксмены» забрали его с собой.
Не было компьютера, зато на полу под окном Олег заметил знакомую сережку. Одну нашли у него в бассейне, другую должны были обнаружить здесь.
Олег вышел из дома, огляделся. Татьяна осматривала выбоины на стене.
– Что ты там нашел? – спросила она.
– Вика здесь жила. С Егором.
– С Егором?
– Не с Егором, а с Димой. И не Вика, а Ева. И не жила, а от меня пряталась.
– Нервничаешь? – Татьяна вопросительно посмотрела на Олега.
Знает же, что у него камень на душе, зачем спрашивает?
– Нервничаю. А кто мне на нервы действует?
– Я? – Она с укором глянула на него.
– Нездоровая ситуация. Нездоровая ситуация на нервы действует. А кто-то эту ситуацию создал.
Олег разжал ладонь и показал сережку, которую нашел в доме.
– Что это?
– Метка. Черным по белому. «Здесь была Ева!»… Это ее сережка… Я говорил тебе про этот дом, про то, что здесь убили Егунову и Галашина, и вдруг оказывается, что здесь была Ева. Вот и скажи, кому ты веришь, мне или тому, кто создал этот нервоз?
– Зачем тебе врать?
– Как зачем? Я хотел переспать с Красухиной, она мне не дала, и я начал ей мстить. Я хотел переспать с Евой, я преследовал ее, она от меня убегала. Из-за нее я поссорился со своим другом, и он приютил Еву в этом доме, у своих друзей. Я ее искал, я ее здесь нашел. Она убежала, а ее друзей я убил. Я ушел, она вернулась, позвонила мужу… Такая вот картинка вырисовывается.
– В этой картинке есть изъяны. Если ты убил ее друзей, зачем Еве говорить, что у нее все хорошо?
– Может, потому что Дима с ней? Живой и здоровый. А на его друзей плевать.
– Зачем тогда пули вытащили?
– Пули от «узи». Скажи, откуда у курортника «узи»? Да и зачем «иксменам» светить свои стволы?
– Все равно разнобой получается.
– Так никто и не пытается меня прижучить. И трупы на меня сбрасывать не будут. Цель всей этой мистификации – создать иллюзию благополучия. Никто никого не убивал, никто никого не похищал. И Ева жива, и Дима, просто они где-то прячутся. Возможно, от меня. Или в круиз куда-нибудь отправились. И покойники могли уехать куда-нибудь, к морю Лаптевых, с юга на север, из тепла в холод.
– Но я-то верю тебе.
– А толку? Трупов нет, пуль нет. А если вдруг найдутся, то что?..
– Грош нам цена, если мы перестанем верить друг другу.
– Хорошие слова. На лирику от переживаний тянет, от сомнений. Вдруг я правда на Красухиной и Селюгиной помешался? Бабы они красивые, а я мужик холостой, а от курортного настроения может сорвать крышу.
– Может и сорвать, – внимательно глядя на Олега, кивнула Татьяна.
– Я Красухину не домогался, я ей не мстил. И за Евой не гонялся.
– Красухина утверждает, что домогался. И она будет твердо стоять на своем. И адвокаты, поверь, уже в готовности. Если мы возбудим дело, начнем расследование, это будет курам на смех. Нас просто-напросто заклюют.
– Те самые куры и заклюют, – мрачно усмехнулся Пахомов.
– Трупов нет, Ева жива, с ней все хорошо. Зато ты кругом виноват.
– И что делать?
– Работать. Просто работать. Позвоню Загореву, пусть подъезжает со своим чемоданчиком. Лабораторию тащить не будем…
– И оснований нет.
– Оснований нет. Да они нам как бы и не нужны. Ты наш коллега, у нас отпуск, ты пригласил нас отдохнуть. Ну, заодно немного поискать твоего друга Диму Мулярова. Совсем чуть-чуть… Кстати, ты хоть раз загорал?
– Да как-то не довелось.
– Надо сходить на пляж. Сейчас вернемся в поселок, переоденемся и – на пляж. А вечером в кафе. А почему бы нам не расслабиться? Мы узнали, что Ева жива. Мы получили основания считать, что и Дима жив. Ну а трупы… Ты их придумал. И я дам это понять Красухиной. Намекну, что не верю в твои бредни…
– В бредни?
– Завтра я постараюсь встретиться с Красухиной. И постараюсь с ней подружиться. На почве ревности. На почве ревности к тебе… Ты не против, если я тебя немного поревную? – Знаменова смотрела на Олега с каменным выражением лица, но в глазах светился живой огонек.
Она хотела получить право на ревность, и он не смог ей отказать.
– «Немного» может не помочь, – усмехнулся он. – Тут нужно «много». Только тогда Красухина тебе поверит.
– Мне нужно войти к ней в доверие. Мне нужно развязать ей язык.
– Ты справишься. Если будешь верить мне.
– Я тебе верю.
– Еще бы Терехов поверил, – уныло усмехнулся Пахомов.
– Я с ним поговорю.
К калитке подошел Жилин. Свиягин остался у дороги. Пахомов заметил, как Толик присел, выискивая что-то в пыли. Если гильзы ищет, хорошо.
– Позавчера стреляли, – сказал капитан. – Здесь, в этом районе. Женщина одна слышала… – Он заглянул в блокнот, чтобы сказать фамилию свидетеля, но передумал. Действительно, какая сейчас разница, кто сказал? – Слышала, но не видела… Она думала, что охотники…
– С автоматическим оружием? – усмехнулась Знаменова.
– Прогресс шагает по планете, – хмыкнул Жилин.
– Далеко зашел?
– Не очень. Я же говорю, никто ничего не видел…
– А «тимуровцы»? – Олег обвел рукой территорию двора.
– Внедорожники вчера к дому подъезжали. Постояли немного и уехали. Никто не выходил. Две машины было.
– Никто не выходил?
– Во всяком случае, гражданка Поливай… – Жилин запнулся, заглянул в свой блокнот. – Гражданка Поливайнарепейничук не видела, чтобы кто-то выходил.
– А гражданка Поливайнаперни…
– Поливайнапере… Поливайнарепейничук, – со второго раза справился Жилин.
– Гражданка номера не запомнила?
– Гражданка номера не запомнила.
– А какой марки машины?
– Гражданка не разбирается. Большие, сказала. И черные. Я понял, что внедорожники…
– Постояли и уехали. Постояли, пока Ева не позвонила, – Олег выразительно глянул на Татьяну.
– А когда они подъезжали? – спросила она.
– Темнеть начинало, – сказал Жилин.
– Как раз в это время она и звонила, – кивнул Пахомов.
– Товарищ майор! – Во двор входил Свиягин.
На раскрытой ладони у него лежала гильза – точно такая же, какую в свое время нашел Олег. Теперь можно было смело предполагать, что Вику и Рому, Розу и Егора убили одни и те же люди.
Но найденные гильзы сами по себе ничего не дадут. И сведения о вчерашних джипах хороши только для того, чтобы подтвердить вменяемость Олега. Стрельба была, людей убили, а Ева здесь не жила. Ее просто привезли сюда, чтобы она здесь отметилась. Привезли и оставили здесь собаку, которую можно было повесить на майора Пахомова.
Но кто привез Еву? На кого работают «иксмены»? На Красухину? Или на того, кто стоит за ней?.. Но в любом случае Красухина – связующее звено. И его нужно заблокировать. Чтобы оно не мешало работать. Хорошо, если Знаменова сможет развязать ей язык.
* * *Ева вышла к завтраку в халате. Она могла бы надеть пляжный сарафан, в котором вчера ездила по горным дорогам, или предстать перед Адамом в костюме Евы, но предпочла банный халат. Из трех вариантов, которыми она располагала, выбрала один.
Адам неодобрительно покачал головой, глядя на нее.
– Вид у тебя, конечно.
– Извини, утреннего платья у меня нет. И вечернего тоже. – Она сказала об этом без особого сожаления.
Ну, нет у нее платья, и что? Главное, что Адам рядом.
– Утреннее платье?.. Да, я хотел бы видеть тебя в утреннем платье, – улыбнулся он.
– В утреннем платье Евы? – спросила она, усаживаясь за стол.
– Да, и это тоже…
– Мы пойдем с тобой гулять? – Ева кивком показала на сад.
– А тебе интересно?
– Очень.
– И мне когда-то было интересно.
– Когда-то?
– Да и сейчас в общем-то… А сейчас такое ощущение, как будто я повзрослел.
– Я помню тот день, когда я перестала играть в куклы, – кивнула Ева.
– В куклы? – Он посмотрел на нее так, как будто она задела его за живое. – Да, есть такая игра… Иногда в нее играют и мальчики…
– Маленькие, – улыбнулась она.
– У маленьких своя игра, у взрослых своя… Мы сегодня не пойдем гулять. Мы сегодня поедем тебя одевать. Завтра я хочу видеть тебя в утреннем платье… А сегодня вечером – в вечернем. Сегодня у нас будет романтический ужин.
– Ты меня интригуешь! – Ева поймала себя на желании вскочить с места, обнять Адама и расцеловать его.
Шопинг – это хорошо, но романтический вечер лучше.
Глава 14
Вилами по воде уголовное дело не возбудишь. Татьяна верила Олегу, но, увы, его богатая на события история не подтверждена фактами. Где четыре трупа, о которых он говорит?.. Есть уголовные дела по факту исчезновения гражданина Мулярова и гражданки Селюгиной, но работать по ним должен местный уголовный розыск, а не следственная бригада из Москвы.
Можно возбудить дело по факту покушения на жизнь майора Пахомова, но опять же, где доказательства? Только воду мутить. И без того мутную воду.
Хитрей нужно быть. И умней. Не следует идти на Красухину в штыковую атаку с криком «ура», к ней нужен женский подход. Нужно залезть к ней в душу. Тем более у них есть общие точки соприкосновения, которые могут стать ступеньками к этой самой душе.
Но прежде чем сунуться к Красухиной, Татьяна хотела еще раз поговорить с Федором Селюгиным. Олега она с собой брать не стала. У него своя линия, он собирался заняться окружением Егора Корбылева, выйти на некоего Наримана, поговорить с ним.
Татьяна вышла из дома и сразу же увидела белый «Мерседес» Красухиной. Похоже, Полина Юрьевна снова в отеле. Возможно, не все следы замела. Или просто следила за домом Мулярова.
Проходя мимо ресепшена, Татьяна увидела симпатичную девушку в белой рубашке и с бейджиком на кармане. Администратор Наташа вежливо улыбнулась ей, останавливать не стала.
Татьяна сама должна была остановиться, поговорить с девушкой. Возможно, Наташа владеет информацией, которая поможет прояснить картину. Но вряд ли она расколется с ходу. Если она в курсе компрометирующих Красухину дел, то у нее наверняка строжайший наказ молчать. Тут особый подход нужен. И Пахомов мог бы подобрать к девушке ключик. Во-первых, он опер с опытом и головой. А во-вторых…
Татьяна вздохнула. Да, Пахомов мог очаровать Наташу. И Еву мог. И Красухину. Он не просто интересный мужчина, в нем редкая сила, которая действует не только на женщин. Эта сила может подавить и мужскую волю.
Татьяна вспомнила, как сдалась на милость Пахомову. Он ей нравился еще до того, как они отправились в злосчастный Волкобойск. Но там она встретила мужчину, который покорил ее своим редкой силы обаянием. Виктор Чащин представлял городскую администрацию, он помогал им расследовать дело, которое привело их в далекий таежный город. Она еще тогда не знала, что он и есть убийца, хотя уже и возникло подозрение.
Они втроем стояли на улице, когда на крышу гаража, стоящего во дворе дома, запрыгнул самый настоящий волк. На Татьяну зверь глянул как на овцу, а на Чащина – как на равного себе и даже более опасного волка. Но еще больше он испугался Олега. Именно тогда Татьяна со всей полнотой ощутила эту его силу. И в тот же вечер она стала его женщиной…
Но вместе с тем она попала и под влияние самого Чащина, который повел очень опасную игру. Он понял, что его вот-вот выведут на чистую воду, и решил уничтожить группу Знаменовой. Два опера погибли, Олег был серьезно ранен, а Татьяну похитили. Она готова была умереть и даже просила, чтобы Чащин ее застрелил. И он приставил к ее голове пистолет и даже нажал на спусковой крючок. Ей пришлось собрать в кулак всю мыслимую и немыслимую волю, чтобы не дрогнуть, когда щелкнул курок.
Она готова была умереть, притом что практически влюбилась в Чащина. Она не хотела быть его женщиной, поэтому пыталась бежать, но, увы, неудачно. После этой попытки Чащин поставил ее перед выбором – или она с ним, или со всеми его отморозками. Она выбрала первое, утешая себя тем, что в близком контакте с Чащиным сможет раскрутить его на признание. И даже смогла раскрутить. Но это не оправдывало ее в собственных глазах. Потому что она дала согласие лечь в постель с преступником. Татьяна пыталась оттянуть этот момент, и ей это удавалось, но рано или поздно она бы уступила…
Она не оправдывалась перед Олегом, не уповала на то, что до постели дело так и не дошло. Она чувствовала себя виноватой, именно поэтому и рассталась с ним. Он готов был ее простить и даже простил, но они все равно расстались. Да и как они могли быть вместе после того, как она предала его, как женщина – мужчину.
Татьяна собиралась войти в доверие к Чащину, и тогда ей это удалось. Сейчас же она собиралась влезть в душу к Красухиной. К счастью, не через постель.
Красухину она нашла в номере у Селюгина. Федор собирал вещи, а она сидела на стуле у окна и в тяжком раздумье рассеянно смотрела перед собой. Заметив Татьяну, она усилием воли встряхнула себя, даже попыталась улыбнуться.
– Вы чем-то расстроены, – мягким, но утвердительным тоном сказала Татьяна.
– Да вот, – Красухина уныло глянула на Селюгина.
– Федор Ульянович уезжает?
– Уезжает? – Полина как будто удивилась.
Как будто раньше она не замечала, что Селюгин собирает вещи.
– А что мне здесь делать? – выпалил мужчина.
Но Красухина даже ухом в его сторону не повела. И Татьяна глянула на него лишь вскользь.
– Да нет, дело не в том, что уезжает… Федор сказал, что Ева вчера звонила.
– И это вас расстраивает?
– Да нет, как раз напротив, – пожала плечами Красухина.
– Тогда в чем дело?
– Знаете, это даже хорошо, что вы следователь… – Полина натянуто улыбнулась, но при этом тихонько всхлипнула, как будто собиралась расплакаться. – Так хочется выговориться…
– Под протокол? – вроде как в шутку спросила Татьяна.
– Можно под протокол. Но лучше под коньячок… У вас не просит? – Красухина приложила руку к груди.
– Да вроде нет.
– Ну да, вы же при исполнении…
– На самом деле не совсем.
– Что значит не совсем?
– Олег нас на море пригласил. Отдохнуть. Просто мы решили ему помочь.
– В чем? – нахохлилась вдруг Красухина.
– Не переживайте, я его сватать вам не буду.
– Сватать?!.. А вы попробуйте! – засмеялась Полина.
– Не хочу.
– А может, вы к нему неровно дышите? Он в общем-то мужчина видный.
– У нас когда-то был роман…
– А я так почему-то и поняла! – всплеснула руками Полина. – Смотрю, ревнуете!.. Ревнуешь, честно признайся?
– Ну, есть немного.
Селюгин остановился, он стоял и с открытым ртом смотрел на женщин. Его явно заинтриговало строительство моста между ними.
– А он кобель… И сучку себе нашел… – Красухина осеклась и виновато глянула на Селюгина.
– Да ладно уж, – махнул рукой тот.
– Что ладно? – внезапно разозлилась Полина. – Какого черта ты привез сюда эту дуру? Равновесие без рогов теряешь? Или бодаться любишь?
– А что я? – оторопело уставился на нее Федор.
– Федор Ульянович, вы только не обижайтесь! – Татьяна взяла Красухину за руку, легонько потянула на себя, и та все поняла.
Они вышли из номера, и очень скоро Знаменова оказалась в ее «Мерседесе».
– На мужика наехала, а зачем? – сконфуженно спросила Полина у самой себя и, нажав на кнопку, завела машину.