Минут через восемь-десять Гарик попросил у Меньшикова-Леонова совета:
– Что же нам делать дальше?
– Конечно же, возвращаться к заветной пещере! – известил секретный агент международной службы «SV». – Если, понятное дело, вы хотите вернуться в цивилизованный двадцать первый век. А оставаться здесь – не советую ни под каким видом! Ваши представления о Петровских временах – насквозь наивны и ошибочны. Знаменитый роман Алексея Толстого, романтичный телевизионный сериал «Россия – молодая». Казалось бы, ничего страшного, времена – как времена: немного архаичные и дремучие, но – зато – ужасно героические и динамичные.… Это – колоссальная ошибка! Нравы здесь царят – не приведи Господь. Сплошное зверство и ничем не прикрытое скотство…. Взять, к примеру, этого боярина Алексея Таничева. Его судьба была решена Петром Алексеевичем ещё в Воронеже. Интересуетесь, в чём заключается вина этого боярина? Сугубо в том, что именно на его землях растёт отличный корабельный лес…. Ну, сами посудите – не из архангельских же и вологодских далёких северных краёв вести в Воронеж сосны? В том-то всё и дело…. Корабельный лес нынче представляет собой конвертированную валюту. Следовательно, все дельные рощи и боры должны быть отписаны – в любом раскладе – в государственный реестр. Большая и высокая политика, совершенно ничего личного. Не повезло боярину, не более того…. А России нынче обязательно надо выходить к морям, строить надёжные порты. Без полноценной международной торговли у страны нет богатого и счастливого будущего. У помещиков и бояр все амбары плотно забиты отборной пшеницей. У кого прошлогодний урожай ещё не продан, у кого – и позапрошлый. На европейские рынки надо следовать-направляться, там за русскую пшеницу готовы платить по полновесному голландскому гульдену за пуд. Только торговать надо самим, без жадных и бесстыжих иноземных посредников…. Вот, недавно мы с государем Петром Алексеевичем посещали город-порт Архангельск. Более восьмидесяти разномастных торговых судов находились у тамошних причалов и на речном фарватере. Безостановочно в их бездонные трюмы загружали знаменитые русские товары: круглый и пилёный лес, дёготь, рогожу, ворвань, пеньку, рыбу, мёд, пушнину, лён. Над высокими мачтами гордо реяли полотнища самых разных флагов – голландских, валлонских, английских, немецких. Стали мы сравнивать закупочные цены с конечными европейскими, то бишь, пересчитывать из рублей и алтынов – в гульдены и ефимки. Выяснились-всплыли очень интересные факты и не менее завлекательные подробности…. Оказалось, что на круглом лесе жадные и наглые иноземцы имеют пятикратную прибыль. На пилёном же – восьмикратную. На ворвани и дёгте – почти десятикратную. А на русской пушнине – и вымолвить страшно…. Так что, нынче Пётр Алексеевич озабочен сугубо делами морскими, которые, в самом скором времени, преобразуются в ратные. Будем воевать с турками за чёрноморские порты, шведа – упорно и настойчиво – выбивать с балтийских берегов. Поэтому – ради достижения высших государственных интересов – все средства хороши. Какой там ещё боярин Таничев? Был, да весь вышел! Нынче – не до дурацких сантиментов и слюнявой морали. Когда лес рубят, то щепки летят – во все стороны, и никто их не считает…
– Естественно, что у упрямого Петра Алексеевича – в конечном итоге – всё получится, – недовольно пробурчала Аля. – Ценой большой крови, ясная утренняя зорька. Ведь царь не приучен – беречь жизни подлых холопов. Ещё не хватало! Бабы других нарожают. Зато, казна русская начнёт наполняться серьёзными деньгами…. С каким азартом и безграничным удовольствием потом российские царицы-императрицы будут её тратить-разбазаривать, забрасывая ценными подарками многочисленных смазливых фаворитов! Тьфу, да и только…
Из-за нарядного шатра выскочил взволнованный Бухвостов и увлечённо зачистил:
– Александр Данилович, там гонец прибыл из Рязани! Бает, что сам Пётр Алексеевич следует к нам! Мол, гневливы очень, в плохом расположении духа. Пух и перья летят в стороны…. Через два часа должны быть здесь. Как бы – чего не вышло…
– Спасибо, Василий! – устало поморщился Меньшиков. – Во-первых, дай команду, чтобы боярина Таничева – вместе со всем семейством – срочно затолкали в кожаный возок. Пусть незамедлительно выезжают на северо-восток, от греха, как говорится, подальше…. Теперь по ряженым немецким особам. Пусть возвращаются к пещере. Отвезёшь на телеге. Третьего немчика грузите в сонном состоянии…. Из моего личного гардероба подберёшь кавалерам подходящие штатские костюмы. Нечего им чучелами разгуливать…. Женских платьев и нарядов у меня, естественно, нет. Поэтому отдашь… э-э-э, мадам Матильде свой охотничий костюм. С сапогами, понятное дело…. Не спорь, не обеднеешь, чай! По нашим тревожным Временам – лучше косить под мальчика. Мол, молоденький и неприметный егерь-паж. Так оно будет гораздо безопаснее…. Всё, Василий, выполняй! И вели, чтобы наши – солдатики и мужики – к пещере не шастали, почём зря. Кто ослушается – запорю до смерти…
Дождавшись, когда Бухвостов скроется в шатре, Гарик спросил:
– Александр Данилович! Если мы, всё же, вернёмся в двадцать первый век, то надо ли рассказывать о встрече с вами?
– Всенепременно и подробно! Я для этого, собственно, и распинался перед вами – малолетками наивными. Главное, необходимо сообщить, что я не нуждаюсь в замене…
– А кому конкретно рассказывать-сообщать? – уточнила Аля. – Ни первому же встречному поперечному?
– Вас, наверняка, встретят, – грустно улыбнулся Меньшиков-Леонов. – Причём, прежде чем вернутся к нормальной жизни, вам придётся написать подробные рапорта обо всех приключениях-происшествиях, пройти через детектор лжи и дать целую кучу клятвенных подписок – о неразглашении…. Ещё одно. Для «переноса» во Времени недостаточно только сильных магнитных аномалий. Сам человек – пусть, и не понимая этого – должен быть готов к «путешествию»…. Я, например, являюсь прямым потомком Александра Даниловича Меньшикова. Ваша Екатерина, оказавшись в двенадцатом веке, тут же почувствовала, что, мол: – «Пахнуло Родиной…». И с вашей троицей, определённо, что-то ни то. Я к тому говорю, что будьте готовы к различным сюрпризам и неожиданностям…
Глава четырнадцатая Вот, новый поворот…
Телега, жалобно скрипнув колёсными осями, остановилась возле старенькой баньки.
– Ну, странные мои господа и дамы, прибыли на место! – с непонятными интонациями в голосе объявил Бухвостов. – В этих пухлых узлах сложена одежда и обувь. Вот, ещё парочка плетёных корзинок с яствами, вином и свечами. Александр Данилович, он бесконечно-мягкий и добрый человек. Временами, понятное дело, временами…. А третьего приятеля – сами сгружайте с телеги, я не нанимался, – после короткой паузы продолжил: – Советую спрятаться в глубокой пещере, и любопытных носов наружу – без особой нужды – не высовывать. Вот, когда мы вывезем весь срубленный корабельный лес, тогда – пожалуйста. Времена нынче наблюдаются очень, уж, беспокойные, а народишко – ушлый и наглый до полной невозможности. В том смысле, что очень, уж, охоч до дармовых и симпатичных девок…. Оставляю ваши мечи-кинжалы, два дельных пистолета саксонской работы, кресало и кожаный планшет с огневыми припасами.
Гарик бережно уложил бесчувственное тело Глеба на мягкую зелёную травку, после чего помог Але сгрузить с телеги узлы и корзинки.
– Бывайте здоровы, чудики чудные! Удачи вам – на пути многотрудном! – небрежно щёлкнув вожжами, попрощался Бухвостов. – Кто только не числится в душевных приятелях у нашего Александра Данилович. Умом можно тронуться….
Вскоре очнулся-проснулся Глеб, торопливо протёр глаза и озабоченно завертел лохматой головой во все стороны:
– Где это я? Что произошло, ребята? Скоро наступит вечер? Куда девался Меньшиков – вместе с шикарным шатром, выпивкой и закуской? Ерунда какая-то…
– Не желаешь ли похмелиться, братишка? – понимающе улыбнувшись, вопросом на вопрос ответил Гарик. – Башка, небось, слегка потрескивает? А во рту стая диких кошек нагадила от души? Надо, в конце-то концов, и меру знать в хмельных возлияниях. То бишь, пора уже и повзрослеть чуток…. Ладно, отбросим нудные нравоучения в сторону. Временно отбросим, понятное дело…. Имеется в наличии мозельское и венгерское. Такого классного винца в двадцать первом веке – по утверждению господина Александра Меньшикова – уже не попробовать…. Так как, будешь?
– Давай! Чего, уж, там…
Опохмелившись на скорую руку и выслушав подробный рассказ о последних событиях, Глеб впал в глубочайший ступор и разразился потоком пространных и бестолковых фраз-междометий:
– Вот же…. Блин! Не верю…. Секретная международная служба «SV»? Егор Петрович Леонов? Бред несмешной и фантастичный, мать его…. Капелька воды, кишащая микробами? Коварные инопланетные экспериментаторы? Я сплю наяву? Ась? Что? Почему? Зачем? Налейте ещё мозельского! Действительно, Божья роса…
– Давай! Чего, уж, там…
Опохмелившись на скорую руку и выслушав подробный рассказ о последних событиях, Глеб впал в глубочайший ступор и разразился потоком пространных и бестолковых фраз-междометий:
– Вот же…. Блин! Не верю…. Секретная международная служба «SV»? Егор Петрович Леонов? Бред несмешной и фантастичный, мать его…. Капелька воды, кишащая микробами? Коварные инопланетные экспериментаторы? Я сплю наяву? Ась? Что? Почему? Зачем? Налейте ещё мозельского! Действительно, Божья роса…
– Ну, напился, алкаш легкомысленный? – притворно нахмурился Гарик. – Тогда хватай шмотки и пошли в пещеру!
– В пещеру? Это Леонов-Меньшиков так велел? Вот же…. Давайте ещё немного посидим на свежем воздухе, а? Мутит меня что-то, то есть, подташнивает…. Честное слово, мутит! Успеем мы ещё залезть в душное подземелье. Ближе к ночи и спустимся…. Правильно я говорю, Алевтина Ивановна?
– Правильно, Глебчик! – неожиданно согласилась Аля. – Во-первых, нам выделили от тутошних щедрот только три короткие восковые свечки. То бишь, придётся старательно экономить с освещением. А, во-вторых, Меньшиков строго велел сержанту Бухвостову, чтобы солдаты и плотники сюда даже и близко не подходили. Чего и кого, спрашивается, нам бояться? Посидим часик другой, пока закат не заполыхает…
– Чёрт с вами, нытики законченные! – махнул рукой Гарик. – Тогда по очереди переоденемся – в предбаннике – в местные шмотки, чтобы не отсвечивать. Давай, наяда дальновидная, иди первой. В правом узле сложен охотничий костюмчик Бухвостова. Действуй, не тормози!
Алевтина вышла из предбанника минут через пятнадцать.
– Чудеса в решете! – восторженно объявил Глеб. – Была, понимаешь, симпатичная и нарядная славянка. А теперь перед нами предстал скромный молоденький парнишка-охотник – то ли паж знатного вельможи, то ли ученик старшего егеря. Костюмчик-то, кстати, слегка великоват…
– Великоват, – не стала спорить Аля. – Но – с точки зрения конспирации – это совсем и неплохо. Главное, что сапоги пришлись впору…. А ещё мне очень понравилась данная охотничья шапочка – с длинным лисьим хвостом. Однозначно-стильная вещица!
Гарик, довольно улыбнувшись, промолчал. А, вот, его внутренний голос не преминул высказаться: – «Очень симпатичный и милый наряд! И, при этом, достаточно сексуальный. Если знать, конечно, что под этими бархатными штанишками-курточками скрывается горячее девичье тело. Впрочем, уже не девичье, а женское…».
Потом мужчины, переодевшись, связали старые славянские вещи в компактные узлы.
– Всё какое-то слегка мешковатое и мятое, – смешно сморщила веснушчатый нос Аля, внимательно оглядев сподвижников, – Разноцветные кружева – пышные и дурацкие – нашиты во всех и всяческих местах, а нафталином пахнет за версту…. Хотя, что тут странного и непонятного? Наш Александр Данилович – на конкретный жизненный момент – холост, вот, и не ощущается заботливой женской руки. Много ли сиволапые и недалёкие денщики понимают в одежде? А ещё эти нарядные камзолы – совсем не смотрятся без пышных и кудрявых париков. Вы пистолеты-то вставьте за кожаные пояса! Вот, совсем другое дело, придаёт определённую мужественность…. Игорь, а зачем ты надел на шею «клыкастое» ожерелье? Оно совсем не вписывается в облик мелкопоместного дворянина конца семнадцатого века.
– Сам не знаю. Просто – без него – чувствую себя маленьким и беззащитным ребёнком. А с ним – непобедимым героем.
– Ой, что это, Игорёк? – забеспокоилась Аля. – Как резко потемнело-то вокруг! Страшно…
«Это она, конечно, слегка преувеличивает. Видимо, нервы расшатались немного», – неуверенно забубнил внутренний голос. – «Резко стемнело? Ну, наблюдается плотная сиреневая дымка, пухлые фиолетовые тучи заняли полнеба, ветер стих, тишина звенит тоненько и угрожающе…. Страшно? Да, ладно…. Неуютно и некомфортно немного, это да. Есть такое дело…».
Прошло секунд десять-двенадцать, и тёмно-сиреневый туман – также неожиданно, как и возник – полностью рассеялся, а тёмно-фиолетовые тучи преобразовались в самые обыкновенные серые облака, из-за которых беззаботно выглядывал край нежно-розового солнца.
– Что это было? – удивлённо замотал головой Глеб. – Я даже испугаться толком не успел, а оно уже и закончилось…. Ох, уж, эти хитрые и навороченные природные фокусы!
– Природные, говоришь? – недоверчиво переспросила Аля. – Пожалуй, если рассуждать глобально, то – и точно – природные. Вернее, насквозь магнитно-аномальные.
– Ты хочешь сказать, что…
– Вот, именно! Оглянитесь, мальчики, вокруг. Произошёл очередной «пробой», чтобы мне провалиться на месте.
Старенькая славянская банька, журавль-колодец и покосившийся треугольник погреба бесследно исчезли. Там, где ещё минуту назад шумело лесное редколесье, украшенное «свежими» сосновыми пеньками, теперь наблюдалась лишь болотистая равнина, покрытая крупными тёмно-зелёными кочками. Холм, нависавший над входом в пещеру, стал заметно ниже и лишился векового дубового леса. А, вот, узкая просёлочная дорога, проходившая через былое месторасположение избы Соловья Разбойника, визуально не изменилась, демонстрируя всем желающим наезженные и широкие колеи от тележных колёс. Никуда не пропали и узлы со славянскими одеждами.
– Скорее всего, мы «перенеслись» – сугубо «вперёд», – предположил Гарик. – Леса стало заметно меньше, следовательно, человеческая цивилизация шагнула вперёд. На сколько лет и зим? Может, на семьдесят. А, может, и на сто с приличной кепкой. Думаю, что скоро выясним…. Ага, похоже, начинается…
Послышалось приглушённое конское ржание, неясный людской говорок, и на поляну выехали – друг за другом – три крытые повозки.
– До пещеры нам уже не добраться, – вздохнув, сообщил Гарик, небрежно поправляя пистолетную рукоятку, торчавшую из-за широкого пояса. – Спокойно стоим и ждём дальнейшего развития событий. Суетиться в таких случаях – последнее и неблагодарное дело. Опять же, мы сегодня облачены в господские костюмы, пусть и старинного покроя…. Кстати, очень похоже, что данный караван направляется, как раз, к нашему подземелью. Причём, входа в пещеру отсюда не видно. Очевидно, не обошлось без дополнительных маскировочных мероприятий…. Как нам себя вести? Канаем под иностранцев, понятное дело. Но только под иностранцев – с относительно-хорошим знанием русского языка. Говорим короткими и рублеными фразами, с лёгким и мягким акцентом. Типа – с немецким…. Может, в этом случае пригодится наша «студенческая» легенда? Мол, старинный и почётный германский Университет и всё такое прочее? Чем только чёрт не шутит…
Повозки остановились. С облучка первой на землю спустился пожилой благообразный господин, одетый чисто и прилично. Из других «фургонов» вылезли трое бородатых мужиков – в лаптях и простецких зипунах.
– Доброго здравья, людьи русские! – громко объявил Гарик, слегка коверкая фразы на немецкий – по его мнению – манер. – Успехов в трудьах вашьих праведных! Хорьошего урожая! Долгой и тёплой осеньи!
Лапотные мужики, даже не оборачиваясь, тут же испуганно спрятались за повозками. Пожилой же седобородый господинчик, оглянувшись на голос, повёл себя более чем странно. Сорвав с головы шапку-фуражку, он тут же повалился на колени и надоедливо заблажил:
– Ой, господа французские! Не ждали мы вас, кормильцев, так скоро! Ох, не ждали, право слово…. Почто добро ценное прячем по углам? Так не наша в том вина, а барская! Ей-ей, барская! Не велите казнить! Всё вернём на исконное место…. Пардон, месье! Же ву пле, родимые…, – старательно зашмыгал носом, демонстративно обтирая лицо – рукавом камзола – от невидимых слёз.
«Это, что же, август славного 1812-го года?», – призадумался внутренний голос. – «Как-то не стыкуется, однако…. Мещёрский край – и французы? Наполеон, исходя из школьных учебников истории, должен сейчас находиться где-то в районе Смоленска…».
Глеб, не дожидаясь отдельной команды, торопливо зашагал к повозкам и, напрочь позабыв про договорённость, принялся утешать старика на классическом русском языке (естественно, с некоторыми «временными» поправками):
– Не кручинься, старинушка! Не бойся. Никакие мы не французы. Так, обычные проезжающие…. Рассказывай, что тут происходит у вас. Рассказывай, братец, не тушуйся…
И тут случилось нечто – совсем уже странное и малообъяснимое. Пожилой господин, внимательно взглянув на подходящего к нему молодого человека, одетого по моде конца семнадцатого века, завопил – истово, что было мочи:
– Чудо дивное свершилось! Чудо снизошло – на нас грешных…. Услышал, наконец-таки, Господь терпеливые молитвы своего слуги недостойного! Такая радость – на старости лет! А как Матрёна-то моя обрадуется…. Что же это я? О чём говорю-толкую? Виноват я, молодой барин, виноват! Прости, Глеб Сергеевич, холопа старого и глупого! Прости, умоляю слёзно! Не вели казнить беспричинно…