– Нет, мы ведем вас обедать, – немедленно среагировал Люк. – В двух кварталах отсюда есть итальянский ресторанчик. Классная еда, потрясающее мороженое.
– «Эко Эко»!
Он улыбнулся Джули.
– Именно. Я знаю владельца. Позвоню и закажу столик. Лайла, договорились?
– Конечно, почему нет?
Она рассудила, что это не свидание. Не какое-то идиотское двойное свидание между ней, братом мертвеца, лучшей подругой и его лучшим другом, а заодно и бывшим мужем лучшей подруги, который, в общем-то, и мужем не считается. Это просто обед.
И обед хороший, решила она за жареными кальмарами и бручеттой, принесенными в качестве закусок. И к тому же ей было легко поддерживать беседу, что было для нее самым главным. Она засыпала Люка вопросами о пекарне.
– Где вы учились печь? Да еще в таких количествах?
– У бабушки. Остальное подхватывал по пути.
– А что случилось с юридическим факультетом? – удивилась Джули.
– Я его ненавидел.
– Я же говорила!
– Да. Но я все равно попробовал. Родители хотели видеть меня доктором или адвокатом, и поскольку медицинский факультет был еще хуже юридического, я решил попробовать. Работал в кондитерской недалеко от кампуса, чтобы платить за учебу. Но выдержал два года. И печь мне понравилась куда больше.
– Как твои родители?
– Прекрасно. А твои?
– Аналогично. Я помню печенье с кусочками шоколада – рецепт твоей бабушки – и сказочный торт, который ты испек мне на восемнадцатилетие.
– И твоя мать сказала: «Люк, ты мог бы зарабатывать этим на жизнь».
Джули рассмеялась.
– Точно. Но я и представить себе не могла, что ее слова сбудутся.
– И я тоже. Собственно говоря, это идея Аша. Он умеет надавить на тебя, потому что обычно ты этого не замечаешь, пока не сделаешь, как он хочет.
– Я всего лишь сказал: «Почему ты работаешь на кого-то, когда можешь сделать так, чтобы люди работали на тебя?»
– Ну да, или вовремя подсказать идею, – согласился Люк. – А ты работаешь в галерее? Ты всегда любила искусство. Поговаривала о том, чтобы изучать историю искусства, все в этом роде.
– Я так и сделала. Вернулась в школу, переехала в Нью-Йорк и сумела пробиться в галерею. Вышла замуж. Встретила Лайлу, развелась и дослужилась до управляющей.
– Я не имею с этим ничего общего, – объявила Лайла.
– О, пожалуйста.
– Во всяком случае, намеренно.
– Мы встретились на занятиях йогой, – пояснила Джули. – То есть мы с Лайлой. А не я с Максимом. Моим бывшим. Подружились во время занятий и стали вместе посещать безалкогольный бар. Одно вело к другому, ну и…
Лайла вздохнула.
– Я кое с кем встречалась, и, похоже, это могло бы стать серьезным. Как типичные женщины, мы говорили о мужчинах в нашей жизни. Я рассказала о своем. Он был успешным и очень красивым. Много путешествовал, но был очень внимателен ко мне. Когда мы были вместе. А Джули рассказала о своем муже.
– Тоже красив и успешен. Очень много работал и постепенно становился не таким внимательным, как вначале. Собственно говоря, отношения уже портились, но мы старались их наладить.
– Поэтому после нескольких занятий йогой, нескольких смути и задушевных бесед оказалось, что парень, с которым я встречалась, женат на Джули. Я спала с ее мужем, а она, вместо того чтобы утопить меня в моем же смути, договорилась со мной.
– Мы договорились.
– Мы!
Лайла чокнулась с Джули.
– Наша дружба записана его кровью. Фигурально говоря, – поспешно добавила она.
– Насилие не обязательно, когда приводишь потаскуху мужа…
– Ой.
– Когда приводишь потаскуху мужа домой, выпить и повеселиться, и представляешь ее как новую лучшую подругу. Он упаковал все, что успел за двадцать минут, которые я дала ему, и убрался. А мы с Лайлой съели почти половину галлона мороженого.
– «Кофе Хит Бар Кранч» от «Бен энд Джерри», – с улыбкой вспомнила Лайла. – По-прежнему самое любимое. Ты была так изумительна, что мне хотелось заползти в глубокую темную нору стыда. И заползла бы, если бы не Джули.
– Давай достанем подонка – вот была ее реакция. Мы и достали.
– Я бросила ублюдка, но сохранила потаскуху.
– Это я бросила ублюдка, – поправила Лайла, – и сохранила жалкую, ничего не подозревавшую жену. Кто-то должен же был.
– Я хочу написать вас.
Лайла уставилась на Аша. Недоуменно моргнула.
– Простите. Что?
– Я хочу, чтобы вы пришли в мою мансарду для предварительных набросков. Для начала сойдет и пара часов. Какой у вас размер?
– Что?
– Второй, – вставила Джули, – как у большинства потаскушек. А что вы ищете, Аш?
– Земную, чувственную цыганку. Широкая красная юбка, а нижние – яркие, цветастые.
– В самом деле?
Завороженная, Джули повернулась к Лайле и оценивающе оглядела ее с головы до ног.
– В самом деле.
– Прекрати! Нет! Спасибо… Польщена, но еще больше озадачена. Я не модель. И не знаю, как позировать.
– Зато я знаю, чего хочу. Так что вам необязательно что-то знать.
Он подозвал официанта и заказал пасту, фирменное блюдо ресторана.
– Послезавтра, если вам подходит. Часов в десять.
– Я не… Мне то же самое, – сказала она официанту. – Спасибо. Послушайте, я не…
– Я могу платить вам. Почасовая оплата. Мы договоримся. Знаете, как играть глазами?
– Что?
– Конечно, знает, – вмешалась Джули. – Портрет во весь рост? У нее длинные и совершенно идеальные ноги.
– Я заметил.
– Прекратите же, в самом деле!
– Лайла не любит быть в центре внимания. Держись, Лайла-Лу. Только сейчас тебя выбрал в натурщицы высоко ценимый современный художник, чье причудливое, иногда тревожащее, иногда капризное, но всегда чувственное творчество широко востребовано. Она будет там. Я сама ее доставлю.
– Могли бы сразу сдаться. Все равно кончится тем, что будете стоять там, где ему угодно, – заверил Люк.
– Я так или иначе вас напишу, – пожал плечами Аш, – но в работе будет больше глубины и смысла, если вы будете моей натурщицей, Лайла-Лу.
– Лайла-Луиза, второе имя дано в честь моего отца подполковника Луиса Эмерсона. И вы не можете написать меня, если я скажу «нет».
– Ваше лицо, ваше тело…
Он дернул плечом.
– Они у меня в голове.
– Она там будет, – повторила Джули. – Простите, девочкам пора попудрить носики.
И чтобы не слушать протестов, она просто взяла Лайлу за руку и подняла со стула.
– Он не может сделать из меня натурщицу, – прошипела Лайла, пока Джули тащила ее вперед. – И ты не можешь.
– Бьюсь об заклад, ты ошибаешься.
– Кроме того, я не земная чувственная цыганка.
– И тут ты определенно ошибаешься.
Она повела Лайлу по узкой лестнице, ведущей в туалеты.
– Ты смуглая брюнетка. И образ жизни кочевой.
– Одна интрижка с женатым человеком, о женитьбе которого я не знала, и у меня уже чувственный, земной тип женщины и я веду кочевой образ жизни.
– Цыганский, – подтвердила Джули. – Это сказочная возможность и шанс получить весьма интересный опыт, а к тому же обессмертиться.
– Мне не по себе, и я как-то стесняюсь.
«Раз уж я тут, можно и пописать», – подумала Лайла и вошла в кабинку.
– Ненавижу, когда я стесняюсь.
– Он сумеет найти способ успокоить тебя.
Следуя ее примеру, Джули вошла во вторую кабинку.
– А я упрошу его позволить мне посидеть на парочке сеансов. Хотелось бы понаблюдать, как он работает, и поговорить об этом с клиентами.
– Вот и позируй ему. Ты и есть земная чувственная особа.
– Он хочет тебя. У него свое ви́дение, и он хочет тебя.
Джули подошла к раковине, понюхала розовое мыло с запахом грейпфрута, одобрительно кивнула.
– Ты дашь ему новые идеи, вдохновение, и это облегчит его скорбь.
Лайла, стоя у зеркала, подозрительно прищурилась в самодовольное лицо Джули.
– А это грязные приемы!
– Так оно и есть.
Джули освежила блеск для губ.
– Совершенно верно. Дай ему шанс. Ты же не трусиха!
– Опять грязные приемы.
– Сама знаю.
Джули, смеясь, похлопала Лайлу по плечу и пошла к выходу. На середине лестницы она тихо взвизгнула.
– Что? Мышь? Что?!
– Мои туфли.
Джули взбежала по ступенькам, обошла стойку, обогнула компанию только что вошедших людей и выскочила на улицу. Вертя головой, она сбежала с крыльца на тротуар.
– Джули, какого черта!
– Туфли, мои туфли! Туфли, шикарные ноги, что-то вроде тату на щиколотке. Короткое красное платье. Больше я ничего не успела увидеть.
– Джули, Маноло сделал больше одной пары туфель.
– Это были мои! Подумай об этом.
Она, пылая яростью, развернулась.
– Ты видишь убийство, кто-то врывается в мою квартиру. Крадет туфли. Теперь я вижу женщину в этих туфлях. Она покидает ресторан, куда мы пришли пообедать, ресторан всего в двух кварталах от места преступления!
Лайла, хмурясь, потерла внезапно озябшие на вечерней жаре руки.
– Теперь мне уж точно не по себе.
– Аш может быть прав. Тот, кто убил его брата, следит за тобой. Тебе нужно снова поговорить с полицией.
Она, пылая яростью, развернулась.
– Ты видишь убийство, кто-то врывается в мою квартиру. Крадет туфли. Теперь я вижу женщину в этих туфлях. Она покидает ресторан, куда мы пришли пообедать, ресторан всего в двух кварталах от места преступления!
Лайла, хмурясь, потерла внезапно озябшие на вечерней жаре руки.
– Теперь мне уж точно не по себе.
– Аш может быть прав. Тот, кто убил его брата, следит за тобой. Тебе нужно снова поговорить с полицией.
– Ты серьезно меня пугаешь. Ладно, я все расскажу им. Обязательно. Но они посчитают меня спятившей.
– Просто скажи им. И сегодня сунь ножку стула в дверную ручку.
– Они вломились в твою квартиру. Не в ту, где остановилась я.
– Я тоже суну ножку стула в дверную ручку.
Джей скользнула в свою машину примерно в то же время, когда Джули добралась до верхней площадки лестницы. Ей не нравились отношения между братом идиота и этой чересчур любопытной особой, которая следила за квартирой в отсутствие хозяев.
Похоже, она видела недостаточно, чтобы вызвать проблемы. Но нет, Джей все равно не нравились эти отношения.
Ее нанимателю были безразличны эти несостыковки.
Которых бы не было, если бы Иван не вытолкнул из окна глупую шлюху и если бы идиот не отключился после нескольких порций спиртного. Не так уж много она положила таблеток в бурбон.
Не повезло. Конечно, ей плевать и на неудачу, но в этот раз действительно не везло.
Может, братец что-то знал. Что-то имел в заначке.
Недаром его мансарда укреплена, как крепость, но у нее есть время проникнуть туда. Пара часов, пока он ужинает с этой назойливой девкой.
– Квартира брата, – сказала она Ивану. – Вези меня туда, потом возвращайся и последи за братом и остальными. Позвони, когда они будут уходить.
– Мы зря тратим время. Сука ничего не знает, и у них ничего нет. Если бы и было, давно все продали.
Ну почему ей приходится работать с кретинами?!
– Тебе платят за то, чтобы выполнять мои приказы. Делай, что тебе велено.
А потом она разделается по крайней мере с одной несостыковкой.
Лайла не возражала, когда Аш настоял, чтобы проводить ее домой, потому что Люк настоял на том же самом, только с Джули, и они разошлись в противоположных направлениях.
– Интересно, что вы знаете и Джули, и Люка, учитывая их историю.
– Жизнь полна неожиданностей.
– Верно, и странно было видеть молнии между ними.
– Молнии?
– Прежнее пламя, правда, тлеющее, но несколько новых искорок тоже промелькнуло.
Она чмокнула воздух и взмахнула руками.
– Прежнее пламя – это рухнувший брак? Давно погашено.
– Пари.
– Пари?
– Вы не слишком обращаете внимание на мои слова, потому что продолжаете повторять все, что я скажу. А я говорю: пари, скажем, десять баксов, – что это вспышка, а не шипение намокшего угля.
– Принимается. Он уже почти встречается с кем-то.
– Почти встречается – это всего лишь секс, а кто-то – не Джули. Они прекрасно смотрятся вместе. Красивые, здоровые, прекрасно сложенные.
– Пойдемте ко мне.
– Погодите. Что?
Она ощутила быстрое жужжание – новые искры – и подумала, что с ее стороны мудрее всего постараться не обжечься.
– Это всего в нескольких кварталах отсюда. Еще не поздно. Увидите мастерскую, расслабитесь. Я не собираюсь на вас набрасываться.
– Теперь мой вечер испорчен. Шучу, – поспешно добавила она, увидев, как что-то мелькнуло в его глазах. – Джули не отвяжется, пока я не соглашусь, чтобы вы сделали хотя бы несколько набросков. А потом сами увидите, как ошибались насчет всего этого.
– Пойдем, посмотрим мастерскую. Вы же любите бывать в новых местах, и это поможет вам изменить свое мнение.
– Очень мило. Но я действительно люблю бывать в новых местах. А это не слишком далеко. И поскольку вам неинтересно набрасываться на меня, я знаю, что в полной безопасности, так почему бы нет?
Он свернул за угол, к своему дому.
– Я не говорил, что мне неинтересно набрасываться на вас. Я сказал, что не наброшусь. Как вы встретили этого похотливого подонка? Которого делили с Джули?
Она все еще пыталась осознать сказанное им.
– Когда вы так выражаетесь, это звучит неприлично сексуально. Шел дождь. Мы сели в одно такси. Это было так романтично, типично нью-йоркская встреча. Он не носил кольца и определенно заявил, что не женат и у него никого нет. Кончилось тем, что мы выпили в баре, а несколько дней спустя пошли поужинать, и так далее, и так далее. Но не было бы счастья, да несчастье помогло – у меня появилась лучшая подруга, так что и ублюдок на что-то сгодился.
У нее был особенный талант – мгновенно менять тему.
– А когда вы поняли, что можете писать?
– Вы не любите говорить о себе, верно?
– Особенно не о чем говорить. И другие люди мне более интересны. Может, вы рисовали пальцем сказочные и пророческие картины еще в детском саду, а ваша мать потом вставляла их в рамки?
– Моя мать не настолько сентиментальна. Вторая жена моего отца вставила в рамку карандашный набросок своей собаки, который я нарисовал лет в тринадцать. Чудесный пес. А вот и мой дом.
Он подвел ее к трехэтажному зданию, старому, кирпичному, с большими окнами. Одному из бывших складов, переделанных в квартиры с мансардами. Она любила такие места.
– Хотите угадаю? Вы живете на третьем этаже, где освещение лучше.
– Угадали.
Он открыл большую стальную дверь, вошел, повозился с сигнализацией.
Лайла ошеломленно повернулась, крутанувшись вокруг себя. Она ожидала маленькой обычной площадки, со старыми грузовыми лифтами, стенами и дверями первого этажа.
Но вместо этого оказалась в большом свободном холле с арочными входами из красного кирпича. Полы из широких планок, выщербленные, но сверкающие, яркие тона на фоне нейтральных стен, такие же яркие стулья, очарование камина, встроенного в стену арки…
Потолок взмывал вверх, открывая пространство второго этажа с тонкими перилами и медными полосами цвета ярь-медянки.
– Поразительно, – выдохнула она и, поскольку он ее не останавливал, пошла бродить по кухонной зоне, выложенной черно-белыми изразцами, со стойками полированного бетона, и обеденной зоне с большим черным столом и полудюжиной стульев с высокими спинками.
Она предположила, что стены нейтральных тонов служат фоном для картин, набросков карандашами и углем, акварелей – коллекция, за которую любая галерея отдала бы все.
– Это ваше. Все ваше.
Она ступила в другую зону, что-то вроде кабинета, совмещенного с библиотекой и гостиной, с собственным маленьким камином. Очень уютное местечко, несмотря на отсутствие перегородок.
– Все это ваше, – повторила она. – И вполне хватает места для семьи из десяти человек.
– Иногда так и бывает.
– Вы… о!
Она рассмеялась и покачала головой.
– Полагаю, это правда. Ваша огромная семья часто здесь собирается.
– Время от времени. Иногда.
– И вы сохранили старый лифт.
Она подошла к широкому решетчатому лифту.
– Но он не выпадал из общего стиля. Если хотите, можем воспользоваться лестницей.
– Да. Пожалуйста, потому что мне не терпится увидеть второй этаж. Вы прекрасно использовали пространство: цвет, текстура, все!
Она не шутила насчет любопытства и подошла к лестнице с ее старыми медными перилами.
– Я провожу время в разных квартирах и домах и часто удивляюсь, о чем думают люди. Почему ставят это здесь, а не там, и почему убрали или оставили ту или иную стену. Во всяком случае, если вам понадобится домоправительница, вспомните обо мне.
– Обязательно.
Она широко улыбнулась:
– Мой номер у вас есть. Кстати, сколько здесь спален?
– На этом этаже? Четыре.
– Четыре… как вы богаты… Ох… я это говорю вовсе не потому, что прицелилась выйти за вас из-за денег. Это чистое любопытство.
– Теперь вы испортили мне ночь.
Она снова рассмеялась – и пошла дальше, к тому, что казалось симпатичной гостевой спальней – с кроватью под балдахином и большой картиной с целым полем подсолнухов, насыщенных цветом.
Но на самом пороге остановилась и свела брови.
– Подождите, – велела она и последовала туда, куда вело ее обоняние.
Шагала быстро, удаляясь от лестницы, и снова остановилась в комнате, которая, по-видимому, была хозяйской спальней – с большой железной кроватью серо-стального цвета и смятым синим покрывалом.
– Я не собирался принимать здесь гостей, когда…
– Нет! Стойте здесь!
Она подняла руку и быстро вошла в комнату.
– «Будуар»! – провозгласила она тоном открытия и недоумения.
– У мужчин не бывает будуаров, Лайла-Лу. Только спальни.
– Нет-нет. Духи. Духи Джули, ощущаете?
Он не сразу понял, что давно принюхивается к этому свежему, кокетливому аромату. Но потом уловил более глубокие, чувственные нотки, все еще висевшие в воздухе.
– Теперь ощущаю.
– Это безумие. Господи. Это безумие, но вы правы.