Да, у него были другие женщины – те, которые приходят сами и их не страшно потерять. Но ни с одной из них он не испытывал того, что переживал сейчас. Поэтому Андрей боялся засыпать, боялся, что проснется и ничего этого не будет. Если есть Бог, то спасибо Ему. Теперь не страшно и умереть.
Глава 5 Чувствуйте себя как дома
Пронзительная сирена ввинтилась в кошмар Андрея, и он сел, пытаясь продрать глаза. Таня лежала рядом, медные волосы рассыпались по подушке и напоминали солнечную корону из учебника астрономии. Андрей наклонился и молча поцеловал ее, все еще не веря своему счастью, она потянулась навстречу, и отголоски ночного кошмара, где Таня превратилась в зомби, а он прятал ее от остальных, расползлись, как тени от солнечного света.
Теперь он готов был цепляться за жизнь руками, ногами и зубами, потому что она обрела смысл. Каждый день, в котором есть Таня, гораздо ценнее года без нее.
В кухне грохотал посудой Макс – далеко, бессмысленно, как муха, бьющаяся о стекло. По идее, надо бы вставать, но Андрей не мог оторваться от Тани, ласкал ее, целовал и ловил себя на мысли, что не насытится ею никогда.
– Эй, голубки! – прокричал Макс. – В столовую вы, как я понял, не пойдете? Я бы на вашем месте не нарушал режим, чтоб не привлекать к себе внимания, у вас еще будет вечер.
«Будет ли?» – подумал Андрей, но говорить не стал, склонился над Таней и шепнул:
– Ты – самое дорогое, что у меня есть… Я тебя… люблю.
Как же сложно даются простые слова! Таня улыбнулась, погладила его по щеке, и он увидел свое отражение в глубине ее изумрудных глаз.
– Таня… Никому тебя не отдам.
– Пойдем. – Она поднялась на локтях. – Макс прав. Обещаю дожить до вечера.
Андрей не спешил, смотрел, как Таня встает, совершенно нагая, стройная, изящная, с приятной округлостью бедер и небольшой девичьей грудью, как надевает шорты и подпоясывается…
Некогда любоваться. Надо на улицу, поговорить с людьми, разведать обстановку. Каневский обещал оружие выдать… Но мысли снова и снова возвращались к Тане. Она уже оделась и пыталась собрать непослушные волосы в хвост, поглядывая на Андрея в зеркало трюмо.
– Я знаю, что очень тебе нравлюсь, – улыбнулась она. – Так что не стесняйся.
И все-таки Андрей предпочел надеть штаны, не вставая с кровати.
– Долго вас ждать? Или самому идти? – не унимался Макс.
– Уже идем, – прощебетала Таня и побежала умываться.
Андрей шагнул к окну: из подъезда тянулась вереница людей. Парами или небольшими группами они шли к школьной столовой.
Наспех умывшись, Андрей вышел из квартиры. Макс и Таня ждали на лестничной клетке. Они сбежали по ступеням и рванули догонять людей. Мимо проехал «КамАЗ», груженный бухтами с колючей проволокой, и свернул во дворы, откуда донеслись мужские голоса.
Макс тянул шею, оглядывался в поисках знакомых, но, видимо, они уже завтракали.
В столовой пахло выпечкой. Звенела посуда, переговаривались люди. Возле витрины толкались три человека, брали тарелки и ставили на коричневые подносы. Три молоденькие продавщицы бегали белками в колесе, нарезали хлеб, таскали лотки с булочками. За столиками сидели по шесть человек.
На завтрак была овсяная каша с маслом, чай или кофе на выбор, булочка и два яйца. Таня от овсянки отказалась, и Андрей забрал ее порцию – вчера он потратил много сил. Свободных столиков не было, поэтому пришлось разделиться: Макс нашел своих знакомых и пошел к ним, Андрей и Таня уселись с Катей и Олесей за столиком у стены прямо возле окошка, куда относили пустую посуду, Андрей – лицом ко входу, Таня – напротив него.
Самым неприятным было то, что военных в столовой не наблюдалось, тут были одни гражданские. Похоже, вояки возомнили себя высшей кастой, единственным карательным органом, и старались максимально удалиться от народа.
Катя, серая, невыспавшаяся, ковыряла кашу. Олеся обхватила чашку ладонями и не двигалась.
– Что-то случилось? – спросил Андрей, орудующий ложкой.
Катя и Олеся посмотрели так, что каша к горлу прилипла. Таня аж булочкой подавилась, закашлялась.
– Вы не знаете? – Катя вскинула белесую бровь. – Генерала Каневского ночью… В общем…
Она огляделась и прошептала, упершись локтями в стол:
– Он ночью мутировал.
Аппетит мгновенно пропал. Вспомнилось, каким спокойным выглядел Усаков вчера вечером, как он переглядывался с круглолицым. Наверняка никто не видел обезумевшего генерала, его пристрелили во сне и сказали, что-де беда случилась. Говорить этого Андрей не стал, наступил Тане на ногу, едва девушка открыла рот.
– Какая беда, – сказал он нарочито громко. – С каждым может случиться. И кто сейчас за главного?
– Догадливый парень, правильно все понял, – кивнула Олеся и скривилась. – Полковник Усаков. Точнее, генерал Усаков.
Андрея перекосило, но он взял себя в руки.
– Что ж, это мужественный, достойный человек.
Вспомнился рассказ мамы о школах, куда она приходила с проверками. Она говорила, что все зависит от директора, который подбирает коллектив под себя. Если директор – человек достойный, то и сотрудники приятные, и текучки кадров нет. Если же воцаряется какая-нибудь гангрена, то работники постоянно меняются, в коллективе процветает стукачество, атмосфера гнилая.
Если ей верить, значит, вскорости здесь будет знатный гнидник. Гражданские будут обслуживать военных, а те, поглощенные сверхценной идеей найти чистых, – воевать. Вообще странная вся эта агрессия, направленная на чистых.
Как бы то ни было, отсюда нужно бежать, и чем раньше, тем лучше. Он нашел взглядом Макса, тот поедал пищу с беззаботным видом. Неужели он еще не знает?.. Замер на миг, бросил пару слов длинноволосому брюнету, меланхолично работающему ложкой, и снова улыбается.
Все он знает, просто делает вид, что ему побоку…
Когда многие расправились с завтраком и потянулись относить посуду, в проеме двери появился Усаков. Сопровождающие его автоматчики в столовую входить не стали. Новый начальник окинул помещение хозяйским взором птичника, пересчитывающего кур. Сегодня он не взял автомат – пытался расположить людей к себе.
Протопал к витрине, взял себе кашку и направился прямиком к столику, где сидели медики. Таня заметила его и опустила голову, наспех допила кофе и вскочила, чтобы избежать общения с неприятным человеком, но он положил ей руку на плечо, вернул на место. Она села, глаза у нее сделались большими-пребольшими. Андрей по возможности вальяжно откинулся на спинку стула.
– Доброе утро, генерал, – проговорил он, с трудом выдавив из себя последнее слово, пожал протянутую руку. – Здорово у вас тут все налажено. Если бы не вы, не знаю, что бы мы делали.
Андрей ненавидел лесть и ложь, но сейчас на кону стояла не только его жизнь. Этого шизофреника надо хвалить, иначе Андрей и Макс во время работы внезапно мутируют, а Таня перекочует в постель к нему и тем безобразным женщинам.
Усаков крякнул и сделал вид, что ничего не услышал. Но притворяться у него получалось плохо, рожа его залоснилась, желтые в крапинку глазки заблестели, он раздулся, как индюк, зыркнул на Таню, которая сейчас напоминала бабочку, пригвожденную иголкой энтомолога.
– Как вы, освоились? Я постарался обустроить все удобно, чтобы вы ни о чем не беспокоились, об этом позаботятся мои люди. Ночью мутанты попытались прорваться, но я лично все проконтролировал.
Подавляя желание закрыть рукой лицо, Андрей сказал:
– Вы – настоящий профессионал. Видел бухты с колючей проволокой. Если сегодня раненых немного, я с удовольствием помог бы строить заграждение.
Таня округлила глаза еще больше, Андрей под столом сжал ее коленку, она едва заметно кивнула: потерплю, мол.
– Товарищ Фридрихсон, – сказал Усаков, – вы можете приступать. А вы, Танечка, понадобитесь в госпитале. Негоже портить тяжелой работой нежные ручки.
– Через пять минут начнется рабочий день, – спасла положение «просто Катя». – Идем, Таня, покажу тебе автоклав и расскажу, как дезинфицировать инструменты.
Девушка радостно вскочила и кивнула:
– Да-да, конечно, идемте.
Она поставила на поднос Катину посуду и свою.
Андрей зашагал к выходу, мысленно благодаря Катю. Обернулся он уже возле двери: Таня и Катя догоняли его, Олеся доедала завтрак. Макс, следящий за ними боковым зрением, тоже поднялся и пошел на перехват.
– Ну что, Андрюха, за работу?
Помимо старого советского ограждения – серого забора из бетонных плит – решили сделать еще одно, натянув колючую проволоку. Пространство между первым и вторым забором планировалось заминировать, причем половина поселка с домами и детским садиком оказывалась за жилой зоной.
Макс представился опытным водителем и вызвался рулить машиной с буром, которая рыла дырки под столбы, – чтобы рассмотреть периметр и выяснить, где находится тяжелая техника, которую можно угнать. Вояки ожидают нападения извне, никто не думает, что люди побегут из такого райского уголка, и Макс полагал, что техника охраняется плохо.
Завтра будет поздно, думал Андрей, вставляя столб в яму и забрасывая ее щебнем. В напарники ему достался молчаливый мужчина с пшеничными усами. Он работал, как робот: поднять ведро с цементом, опустить ведро, выпрямиться, подойти к следующему столбу. Ни единой мысли во взгляде, ни одной эмоции на лице. А ведь он умер, этот мужчина. Потерял семью, жену, детей – и умер. А тело его живет, выполняет несложную работу, питается. И сколько здесь таких сломленных, которым уже все равно, куда идти?
Хочется схватить его за грудки, встряхнуть, закричать: «Да что же ты делаешь? Посмотри вокруг! Ты кому-то нужен больше жизни, кто-то нужен тебе. Живи!» Но нет. Это он, Андрей, счастлив, пусть и предстоит сегодня ночью дело, при мысли о котором сердце замирает, и он хочет, чтобы частичка этого счастья согревала других, потому что его слишком много для одного.
Потом был перерыв на обед. Андрей не стал садиться с Таней, вокруг которой с грацией бегемота порхал Усаков, плюхнулся рядом с Максом и его знакомыми. Длинноносого волосатого брюнета звали Владом. Так и хотелось добавить «Цепеш». Мускулистого коротко стриженного холерика – Валерой.
Длинноволосый склонился над столом и проговорил:
– Ян сегодня заступает, про которого я рассказывал, любитель джина. Так что все по плану.
– Джин мы ему организуем, – прошелестел Макс и повысил голос, – короче, мужики, – давайте сегодня вечером возьмем телочек – и ко мне? У меня много вкусного нашлось.
– Договорились, – кивнул холерик. – После ужина у тебя.
Андрей понял, что в подробности плана его посвятят вечером. Не чувствуя вкуса, умял суп, гречку с котлетой и отправился возиться со столбиками.
Работа закончилась раньше, чем он рассчитывал. Колючую проволоку натягивать не стали, решили день подождать, пока застынет цемент, и Андрей поспешил в больничку к Тане.
Девушка мыла инструмент после перевязки, мелькали острые локти, из-под белого колпака выбивались непослушные пряди. Андрей громко топнул – она вздрогнула, обернулась и бросилась ему на шею:
– Грыжа Шморля меня достал! Хотел сегодня припереться, представляешь?
– Сегодня никак нельзя, сегодня мы попытаемся бежать, – шептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Придумай что-нибудь.
– Придумала. Сказала, что у меня… Ну, нельзя. Но послезавтра уже можно. Он поверил. Еще я возмутилась про его женщин, что они страшные и стыдные, он сказал, что ради меня бросит всех. Дурак.
– Ты у меня умница, – улыбнулся Андрей.
Таня выглянула в коридор, прильнула к Андрею и зашептала в самое ухо:
– Мне страшно, господи, как же страшно. И мерзко. Никогда так не боялась. Я ведь ни на что не годная и буду обузой, а если что-то случится… То лучше умереть, чем с Грыжей.
Андрей взял ее руки в свои:
– Тихо. Успокойся. Все будет хорошо. У нас все получится.
По коридору затопали, и Таня приложила палец к губам, отстранилась. Андрей почувствовал, какое же хрупкое его счастье. Теперь следует быть вдвойне осторожными, если понадобится, держаться друг от друга подальше. Копить силы на вечер.
Самое скверное, он даже предположить не мог, каков план побега, и до вечера узнать это будет невозможно. Надо сжать зубы и терпеть.
И он терпел. Терпел Усакова, который не постеснялся сесть за их столик с подносом, полным угощений: и шоколад тут, и бисквитные пирожные в упаковке, и конфеты. Он делал вид, что не замечает страха Тани и навязчивости полковника… то есть генерала. Его масляного взгляда, желания дотронуться до любимой женщины.
Хотелось встать и ударить его в нос снизу вверх. Или разбить тарелку и осколком…
Страшные женщины наблюдали за благодетелем с обидой и тревогой. Наконец аморфная подбежала и защебетала:
– Глебушка, ты скоро? Мы приготовили тебе сюрпри-и-из!
– Иди и жди, – буркнул он, но страшная продолжала улыбаться. Видно, что не привыкать ей к плевкам и затрещинам.
Андрей покосился на Макса, тот ел нарочито медленно, ждал. Таня уже доела запеканку и думала, как избавиться от Усакова. Похоже, сообразила, откинулась на спинку стула, закатила глаза и прикусила губу, дернулась. Усаков вскочил, думая, что она мутирует, чуть стул не перевернул, потянулся к пистолету в кобуре, но Таня вздохнула и прохрипела:
– Все хорошо. Бывает. Пройдет.
И положила руку на живот.
Усаков садиться не стал, потеребил складочку между бровей и поспешил откланяться. Когда он исчез из поля зрения, Андрей наклонился и шепнул:
– Гениально. Теперь ждем пару минут и возвращаемся домой.
* * *Макс склонился над столом, Андрей уселся на полу, скрестив ноги по-турецки, Таня нависала над ним, вцепившись в плечи. Длинноволосый Влад сидел на кожаном диване, сложив руки на груди. Валера, закусив губу, рисовал план-схему гарнизона на листке формата А4.
– Вот это у нас Молодежное. – Он синей ручкой изобразил ломаный прямоугольник, в трех местах заштриховал сплошную линию красным карандашом. – Тут бетонный забор рухнул, и мы вчера натягивали колючую проволоку, чтобы мутанты не просочились, надо, как только стемнеет, пойти туда и перерезать кусачками…
Макс хищно улыбнулся, облизнул губы:
– Это я беру на себя. Что у нас дальше по плану?
– Просто уйти, как два пальца об асфальт, – меланхолично протянул Влад, тряхнул головой. – Но это форменное самоубийство. Да нас мутанты на куски разорвут! Нам оружие нужно. А с этим сложности. Вояки живут в администрации, которая ночью охраняется, и склад у них там же. Отгадайте, от кого они охрану выставили? Ага, вижу, что дошло. От нас. Мы – будущие рабы, которые должны по гроб жизни благодарить за спасение и работать за еду. Им ведь никак без обслуги. А много обслуги содержать накладно. Не согласен? К стенке!
– Ты очень красноречив, – сказал Валера с упреком и принялся рисовать крестики – посты автоматчиков. – Видите, охраны ночью меньше, только десять человек, и то у ненадежных точек. Кстати, мутанты ночью пытались прорваться, штук восемь. Слышали?
Никто не ответил, и он продолжил:
– Оружие, значит, у нас в администрации, и скорее всего, что-то есть в самой воинской части, где ракетные шахты. Я там не был, ничего с уверенностью сказать не могу. Продолжаем. Бронетехника…
Он послюнил красный карандаш и поставил жирную точку возле администрации:
– Тут у нас два бэтээра, но трогать их, сами понимаете, опасно. Есть еще пара БМП при въезде в гарнизон, возле КПП. Ну, и всякие легковушки…
– Которые тотчас превратят в дуршлаг, – сказал Андрей. – Что с охраной возле КПП?
– Днем видел четверых, – ответил Валера. – Но не уверен, может, их больше. Тут, напротив КПП, у них вагончик, – он нарисовал ручкой прямоугольник. – Если вояк четверо, два охранника будут спать, два – нести службу. Вы меня поняли?
Макс сказал:
– У каждого – АК с укороченным стволом и по несколько снаряженных магазинов. Итого четыре автомата. Если повезет, то и пистолеты добудем. На первое время этого должно хватить. Потом поищем оружейный магазин или другую воинскую часть, брошенную.
– Значит, план таков, – резюмировал Андрей, хлебнул воды из бутылки – от волнения пересохло во рту. – Дожидаемся ночи, еще лучше – предрассветных часов, когда самый крепкий сон. Часовых двое, значит, двое подкрадываются к охранникам и вырубают их, а двое страхуют. Потом отбираем автоматы, вырубаем спящих, прыгаем в БМП и уезжаем. Так?
– Как все гладко и безупречно, – вздохнул Влад. – В жизни так не бывает. Военные вооружены огнестрелом, у нас – только кухонные ножи. Даже если все получится, что будет, когда мы заведем БМП? А если они рванут за нами? Усаков не простит предательства.
– Ну, оставайся и жди, когда Усаков мутирует, если сам не мутируешь раньше, – всплеснул руками Валера, успокоился, понизил голос. – Надо попытаться.
– Да я ж не спорю, – пожал плечами Влад. – Надо тщательно все продумать.
– Мы и пытаемся! – Валера поставил четыре точки возле КПП.
– Ты нас недооцениваешь. – Макс блеснул глазами и ухмыльнулся. – Одного постового я легко сниму и гарантирую, что никто ничего не заметит. Будзинкан – кто-нибудь слышал такое слово?
– Кто второго охранника убирать будет? – поинтересовался Влад. – Я не уверен, что справлюсь.
Валера потух, разве что уши не прижал к голове:
– Могу попытаться. Но не уверен, что смогу подкрасться незаметно…
– Не сможешь, я вижу. – Макс посмотрел на Андрея.
В глазах потемнело, по позвоночнику прокатилась волна жара, выступил холодный пот. Да, он научился стрелять из ППШ, положил пару десятков безмозглых мутов, но теперь-то от него будут зависеть жизни людей, в том числе – любимой девушки. Если ошибется… Но ведь больше некому! В конце концов, его учили не просто драться, но и убивать, он умел обращаться с холодным оружием, и многое другое.
– Я пойду, – произнес он чужим голосом и оглядел собравшихся.
Влад смотрел недоуменно и недоверчиво, Валера словно проверял его в спарринге. Таня шелохнуться боялась, грызла ногти. Макс подошел, положил руку на плечо: