Петя только кивнул.
— Во-вторых, пересаживаться в другой поезд у нас приказа не было. А мы солдаты, товарищ Кац, мы если перейдем — то по приказу.
Тем и завершилось первое событие того дня: тяжелым ожиданием новых нехороших приключений. Ну и, конечно же, долгими тренировками: как надо брать вооруженного противника.
Получалось, что, если нет нужды брать живым, после броска через руку надо его добить ударом ребром ладони по шее сверху. Так учил Васильева его инструктор Спиридонов.
— Но Спиридонов кого обучает? Спецгруппы ГПУ он обучает и внешней разведки. А есть еще школа Ощепкова. Тот, правда, больше занимается ментами и массовым спортом, но тоже неплохо бы уметь. По Ощепкову, надо, перехватив руку с оружием и нагнув ее к полу, вынудить врага сделать выстрел в пол, после чего нанести удар пальцами по глазам и делать бросок через бедро, с приземлением оппонента на шею. Тогда врагу наступает тот же алее, что и в предыдущем варианте, но другим путем.
Оба варианта не раз отрабатывали друг с другом.
Второе же событие дня состояло в том, что сразу после обеда Васильев зазвал Петю к себе в купе и там вручил ему папочку. Велел читать здесь же, у себя в купе, никому не давать, выписок не делать, а потом сказать, что он по этому поводу думает.
В папке было много машинописных страниц разного размера, по-разному сложенных, порой истертых. Были гладкие и разлинованные, как в тетрадках, сшитые и отдельные. На некоторых документах строки ползли косо вниз, иногда налегали друг на друга; буквы пропечатывались плохо, особенно если вместо первого экземпляра клали второй или третий. Но были это такие документы, за которые много отдали бы заинтересованные лица в разных странах. И уж, конечно, об этих делах и этих людях ничего не говорилось ни в каких учебных документах и программах Восточного факультета… и вообще ни одного факультета.
О Петре Александровиче Бадмаеве ходили легенды, которые никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть. Вроде бы были даже свидетели того, как Бадмаев проходил сквозь стены; как он внезапно появлялся там, где его совершенно не ждали. Правда, «свидетели» на прямые вопросы не отвечали, но кто знает — может, они просто опасались? И не только ответственности за распространение заведомо лживых слухов мистического содержания, но и осуждения коллег: позитивистский ученый не мог верить, что кто-то проходит сквозь стены. Тем более одним из «свидетелей» был бывший охранник из царского дворца; по его словам, однажды Бадмаев буквально ворвался, идя сквозь стены, на заседание Государственного совета. Одни почти что верили, другие цедили: «Врет буржуй». Вот и поди, разбери…
В папочке же содержались не слухи… В папочке были строгие факты, почти без анализа. Иногда мелькали дежурные слова про «буржуазный национализм» и про «режим Николая Кровавого», но все же редко, не вопреки смыслу. И фактов все равно было больше.
Одним из фактов было то, что никто не знает настоящего возраста Бадмаева. «Брокгауз и Ефрон» называл годом его рождения 1849-й справочник «Весь Петербург» — 1851-й но никаких документов, подтверждающих это, не существовало. И опровергающих — тоже.
Выписка из следственного дела ЧК… в ней указано, что Бадмаев родился в 1810 году. Приложение к справке: в церковных книгах должен сообщаться возраст крещеного, но там возраст вовсе не указан.
10 августа 1919 года Петр Бадмаев писал на имя председателя ЧК: «Я, 109 лет старик, потому только, что имею большое имя, популярное в народе, — сижу в заключении без всякой вины и причины уже два месяца». 109 лет? Так он и правда родился в 1810-м?
Показания дочери Бадмаева в 1907 году: «Когда я родилась, отцу было сто лет».
Так он родился в 1807-м?!
Справка врачей: они не берутся установить возраст Бадмаева. Ему может быть и 50, и 60, и 100 лет. Физиология на уровне крепкого, физически развитого дядьки 50–60 лет. Прекрасная мускулатура, выносливый, с отличной памятью.
Неизвестно происхождение Бадмаева. Этим интересовался уже духовный отец Бадмаева, наследник престола — будущий Александр III. Будущий император не раз подолгу беседовал с Бадмаевым в Аничковом дворце и как-то поинтересовался, до какого колена он знает свой род. До какого колена у бурят принято изучать свою родословную?
— У бурят принято знать до девятого, Ваше Высочество, но я учил до одиннадцатого, потому что в одиннадцатом колене род наш происходит от Чингисхана.
Так ответил Бадмаев. Петя посчитал… Чингисхан умер 25 августа 1227 года. До 1807-го — ровно 580 лет. Одиннадцать поколений? Обычно поколение считают в двадцать пять лет. Одиннадцать? Значит, никак не больше 300 лет… Удивительные поколения в роду Бадмаева, ненормально длинные какие-то…
Никто не знал и настоящее имя удивительного старика. Петя привык считать, что до крещения в православие Петра Александровича звали Жамсараном: так было в лечебных трактатах. Но появлялся он и под другими именами. Если верить рассказам Бадмаева, то он сын Засогола Батмы, ведущего свой род от отца Темучжина, который сделался Чингисханом. Батма — по-монгольски цветок лотоса — имя любимой дочери самого Чингисхана.
Якобы у Засогола было 7 сыновей, и Жамсаран из них младший… А старший сын, Цультим, вроде как бы стал лекарем… Но при том некоторые считают, что Цультим, или Сультим, — это второе имя Жамсарана.
Якобы с русскими познакомил Цультима Бадмаева бурятский совет старейшин, когда в 1854 году в Забайкалье разразилось моровое поветрие — тиф. Генерал-губернатором Восточной Сибири был тогда образованнейший человек, граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский… Впрочем, титул графа Амурского ему пожаловали позже, в 1858-м.
А тогда граф Муравьев, генерал-губернатор, велел найти самого сведущего в медицинской науке Тибета местного врача-бурята, который мог бы бороться с эпидемией. Тогда буряты и назвали, как один, Цультима, или Сультима, Бадмаева… Говорил он по-русски еще плохо, но вполне понятно. Губернатору сказал, что, кроме его усилий, нужна рота солдат: чтобы люди не разбегались из района бедствия, не разносили болезнь. «Лекарства — моя, солдата — ваша, кордон держать», — так сказал Бадмаев… Он действительно сумел остановить эпидемию, а на вопрос о награде похлопал себя по плечам — попросил офицерские погоны.
По Высочайшему повелению Медицинский Департамент Военного министерства 16 января 1862 года сообщил Бадмаеву, что он «награжден чином, с правом носить военный мундир и в служебном отношении пользоваться правами, присвоенными военным врачам».
Вскоре Бадмаев уже в Петербурге — владелец аптеки, лекарский помощник в Николаевском военном госпитале, известный лекарь. Крещен в православие… но все это опять по словам, нет никаких документов!
Дальше опять не понятно… По одним документам, Цультим — это старший брат Жамсарана Бадмаева. По другим — это его отец. По третьим — это и есть Жамсаран, только почему-то с другим именем. У Пети голова кружилась от этого полчища Бадмаевых. Если Цультим в 1854-м уже был известнейшим лекарем… то сколько же ему лет? И кто тогда с золотой медалью окончил гимназию в Иркутске?! Кстати, никаких сведений об этом окончании гимназии. Опять никаких документов.
Что как будто бы достоверно известно: в 1871 году Жамсаран поступил на Восточный факультет и в 1875 году окончил его с отличием по монгольско-маньчжурскому разряду. Об этом документы есть, но диплом Бадмаева словно растворился в воздухе. Одновременно он с отличием окончил Медико-хирургическую академию. Но и медицинского диплома у него нет. Вот в деле выписка о том, что Петр Бадмаев прослушал курс лекций и должен получить диплом… Вот протокол допроса, вот пространная записка о том, что выпускник Медицинской академии должен был давать клятву, что лечить будет лишь известными европейской науке средствами. А Бадмаев лечил тибетскими травами и пропагандировал в Петербурге тибетскую медицину. Потому и не взял диплома, как говорят. Вопрос только — а где сам диплом? На худой конец, где показания тех, кто видел диплом? Диплом, оставшийся в Академии? Нет ничего… Растворился в воздухе диплом.
Дальше еще непонятнее. Вроде Жамсаран помогал своему брату в аптеке тибетских лекарственных трав в Санкт-Петербурге. Одни знали двух братьев в аптеке. Другие были уверены — там владеет аптекой и лечит только один человек. Раздваивался он, что ли?! Причем ясности насчет двух и одного никакой — никто вроде не видел обоих братьев одновременно. Но вроде бы они все-таки были разные, два в одном. В 1873 году Сультим-Цультим официально умирает… То есть брат уже точно один… Или перестал раздваиваться? Пес их обоих знает или его одного.
Дальнейшее такое же: известно и в то же время совершенно неизвестно. Известного много: еще буддистом Жамсаран часто бывал в православном храме Святого Пантелеймона Целителя. Вот и его объяснения: «Я был буддистом-ламаистом, глубоко верующим и убежденным, знал шаманизм и шаманов, веру моих предков. Я оставил буддизм, не презирая и не унижая их взгляды, но только потому, что в мой разум, в мои чувства проникло учение Христа Спасителя с такой ясностью, что это учение Христа Спасителя озарило все мое существо».
Настоятель храма Пантелеймона Целителя сам привез Бадмаева в Аничков дворец, где он впервые встретился с будущим крестным отцом — наследником престола, будущим Александром III Александровичем. Как говаривал с улыбкой сам император, «потомок Рюрика окрестил потомка Чингисхана».
Имя Бадмаев выбрал в честь своего русского кумира — Петра I. Отчество традиционно давалось по имени крестного отца. Жамсаран (Сультим? Цультим?) Бадма стал Петром Александровичем Бадмаевым. Похоже, что переход в православие был искренним: Бадмаев сохранял очень близкие отношения с отцом Иоанном Кронштадтским, для всех серьезных дел просил его благословения.
Иоанн Кронштадтский лично приезжал освящать знаменитый петербургский дом Бадмаева на Ярославском шоссе, под номером 65. Когда отец Иоанн получил несколько ударов ножом, именно Бадмаев лечил знаменитого русского священника.
Что характерно, и к буддизму Бадмаев относится покровительственно. У него постоянно бывают монголы и буряты, они свободно исполняют в его доме свои религиозные обряды. Когда в Петербурге закладывают буддийский храм, дацан, Бадмаев дает денег на строительство.
Православный Петр Бадмаев то ли начинает (если он — не Сультим), то ли продолжает (если он Сультим) лечить тибетскими методами. Диплома у него нет, он диплома не взял — и все равно у него есть своя частная практика.
Европейский врач должен осматривать больного, выслушивать, ощупывать, посылать на анализы, на рентген. Иначе он не может и не должен ставить диагноза. Тибетская медицина учит расспрашивать больного об его ощущениях после еды, его настроении, наклонностях, а самое главное — учит измерениям пульса. Даже многих «пульсов» одновременно: этих «пульсов», измеряемых в разных местах, тибетская медицина знает множество, и каждый отдельный пульс изучается по нескольким параметрам.
Для опытного тибетского врача достаточно взглянуть на больного, взять его за запястье, а потом за предплечье, чтобы по цвету кожи, выражению глаз, голосу, пульсации поставить диагноз. Европейский врач может диагностировать воспаление аппендикса, увеличение печени, появление опухоли, только когда аппендикс воспалится, печень увеличится, опухоль начнет развиваться, и от этого набухнут лимфатические узлы.
А хороший тибетский врач может предсказать появление этой болезни за год, а то и за два. Если пациент поверит врачу, изменит образ жизни, даже образ мыслей, он сможет предотвратить развитие болезни, даже ее появление.
Если пациент начинал с изложения своих жалоб, Петр Бадмаев встречал его фразой: «Подождите! Вначале я попробую определить то, чем вы страдаете, а если ошибусь, поправьте меня…» Он всматривался в лицо пациента, слушал его голос, прощупывал все пульсы и сам начинал говорить, чем страдает больной. Чаще всего пациент бывал поражен точностью диагноза. Приходили к нему и люди, изначально сомневавшиеся в полезности тибетской медицины. Но к концу приема такой чаще всего уже начинал безоговорочно верить в доктора. А ведь вера во врача и безусловное послушание врачу — важнейшие требования в медицине Тибета. Иначе не будет излечения!
Лечил Бадмаев травами, порошками собственного изготовления. Часть трав привозили ему из Монголии и Тибета. Часть он выращивал сам, на своей земле — на участке на Поклонной горе… Вот справка: на месте, которое именовалось Поклонной горой, сейчас находится железнодорожная станция Удельная.
Тибетские лекарства отличаются тем, что они не имеют противопоказаний и не вызывают никаких побочных явлений. Они полностью исключают применение химикатов. В их состав входят главным образом травы, произрастающие в Агинской степи Монголии, Тибете, а также плоды деревьев, минералы. Назначение этих лекарств состоит не в том, чтобы убить какие-то вредоносные микробы, а в том, чтобы помочь организму самому перебороть болезнь.
«Интересно, — задумался Петя, — а верил ли Бадмаев в само существование микробов? Считал же профессор Пфеффенкофферн, что микробов выдумал французик Пастер специально, чтобы вредить немцам… Так и умер уже в 1899-м или 1900-м году, свято уверенный — никаких микробов не существует!»
Бадмаев никогда не сказал ни слова ни в пользу, ни против существования микробов. И не пытался истребить каких-то забравшихся в человека врагов. Петр Бадмаев считал: лекарствами могут быть и яблоко, и стакан чистой воды. Больше того: лекарством служит само окружающее нас пространство… нужно только уметь в нем правильно расположиться. Сиди, стой, лежи там, где надо, — станешь здоров.
Статья в энциклопедии Брокгауза и Ефрона, вышедшая в 1891 году, утверждала, что Петр Бадмаев родился в 1849 году. Она рассказывала, что он «лечит все болезни какими-то особыми, им самим изготовленными порошками, а также травами; несмотря на насмешки врачей, к Бадмаеву стекается огромное количество больных». Причем с обеспеченных людей Бадмаев за лечение брал довольно значительные по тем временам суммы, от 5 до 25 рублей, с бедняков же брал копейки, а иногда не брал и ничего.
По отзывам пациентов, половине больных от бадмаевского лечения становилось лучше, половине — хуже.
По мере того как росла его слава, Бадмаева стали приглашать во дворец, обычно к одной из великих княжон, дочерей царя. Иногда во время посещения доктора появлялся император Николай II, которого Петр Александрович знал еще в юном возрасте. Он пользовал членов царской семьи, министров, а позже — большевистских комиссаров. Лечил он и цесаревича Алексея, а вот с Григорием Распутиным все время ссорился.
Гонораров с царской семьи Бадмаев не брал, но получил в подарок от царицы икону Казанской Божией Матери в окладе с бриллиантами.
Смелый человек, Бадмаев считал возможным обращаться с письмами и к Николаю II. В частности, он жаловался царю на притеснения бурят при министре внутренних дел Плеве: министр запретил бурятам вести кочевой образ жизни. И отстоял право бурят кочевать по Агинской степи! Отстоял, несмотря на то что Плеве ругался и грозил выслать его в Архангельск. По свидетельству секретаря Бадмаева, некого Вишневского, Петр Александрович в ответ на эту угрозу отослал министру письмо, в котором была фраза: «Что касается Архангельска, то я поеду туда лишь вместе с Вами». Вообще, по отзывам тех, кто лично знал Бадмаева, он был очень смелый, крайне независимый человек.
В 1916 году он поссорился даже с всесильным (и психически неуравновешенным) министром внутренних дел Александром Дмитриевичем Протопоповым. Бадмаев выгнал его из своего дома на Поклонной. Но вскоре узнал, что Протопопов болен тяжелой наследственной болезнью, от него отказались европейские врачи. И на другой день послал к Протопопову жену со словами: «Передайте мои извинения моему пациенту. Может снова приехать. Министра я могу ругать, а больного — не вправе…»
Эта часть жизни Бадмаева, жизнь врача, хорошо документирована, тут все понятно…
Параллельно с медициной Бадмаев создал торговый дом «П. А. Бадмаев и К°», действовавший в 1893–1897 годах в Забайкалье. Целью торгового дома была торговля с бурятами. В здании торгового дома «П. А. Бадмаев и К°» в Чите в 1895 году издавалась первая частная газета Забайкалья «Жизнь на восточной окраине».
Газета издавалась на монгольском и русском языках без контроля цензуры. Благодаря покупке в Читу торговым домом Бадмаева чистокровных английских скаковых лошадей была улучшена местная порода лошадей. В 1909 году Бадмаев организовал «Первое Забайкальское горно-промышленное товарищество» по разработке золотых приисков.
И тут все ясно: русский интеллигент бурятского происхождения сделал карьеру, а сделав, развивал, как мог, свой народ и ту часть Российской империи, которую считал своей родиной, страной людей его крови.
Но была еще третья часть жизни Бадмаева, и с ней все обстояло не так просто…
Не успев выйти из университета, Бадмаев поступает на службу в Азиатский департамент министерства иностранных дел с 8-м чином по Табели о рангах: чином коллежского асессора. Вскоре он отправляется в двухлетнюю экспедицию на Восток…
Официально о целях экспедиции мало что известно. Неофициально говорили, что целью Бадмаева было добыть подлинные рукописи книги «Жуд-Ши» — главного руководства по изучению врачебной науки Тибета. У него позже и впрямь были удивительные древние манускрипты, которые следовало читать на тибетском языке сверху вниз. Трактат «Жуд-Ши» Бадмаев перевел, за что удостоился новых научных степеней.
Вот только вопрос — а где он эту книгу взял?
И второй вопрос: в одной ли «Жуд-Ши» тут дело?
Можно задать и третий вопрос, думал Петя, почему толком ничего не известно, где бывал Бадмаев в Монголии и Тибете? Где бывал в Китае, известно… но стоит ему попасть в Центральную Азию, и тут же Бадмаев исчезает. Никаких документов. Нет даже свидетельств очевидцев. Где был и что делал — неведомо.