– Где его носит?! – зло произнес Ким, однако искать подручного не стал.
Между тем его подчиненный лежал в кустарнике, шагах в десяти от Кима и Ширвани. Из левой лопатки его торчала стрела, пущенная из арбалета. У Сафронова велик был соблазн положить таким же образом «адъютанта» и полевого командира, но, услышав приближение вертолета, он решил обождать. Майор Корольков, Алеша и Федор лежали лицами вниз, и Ким, в свою очередь, не спускал с них дула своего автомата.
Вертолетов было два. Оба приземлились на поляне. Из одного вышли мужчина в полевой куртке и двое высоких, крепких парней. Судя по их походке и движениям, это были телохранители. Не прошло и десяти секунд, как вновь прибывший быстрым шагом приблизился к Ширвани и Киму и обменялся с ними рукопожатием. Ширвани пожал протянутую руку с явной неохотой и демонстративным пренебрежением… В нескольких метрах от замаскировавшегося в листве и ветках Сафронова стоял Лорд. Он же Петр Васильевич.
– Я не обманул тебя, Ширвани, – сказал Лорд, окончив рукопожатие. – Прилетел, чтобы забрать тебя. Этих, – Лорд кивнул на десантников, – в соответствии с обстановкой. – Он бросил выразительный взгляд на Кима, а тот кивнул своему вооруженному подручному.
Больше медлить и наблюдать было нельзя. Второй подручный, как и первый, был сражен стрелой из арбалета. Моментально сориентировавшийся в обстановке Федор подсек Кима за правую ногу, одновременно сумев опрокинуть и Ширвани, ударив его ребром стопы под колено. Телохранители выхватили оружие, попытались было обеспечить отход своему патрону, но два точных сафроновских выстрела из «стечкина» не дали им этого сделать.
Как только Брянцев затормозил на территории дислокации отдельного разведывательного полка ВДВ, «уазик» немедленно был окружен тремя офицерами из особого отдела и автоматчиками комендантского подразделения.
– Придется вернуться, откуда приехали, Павел Яковлевич, – произнес один из особистов, по-хозяйски усаживаясь рядом с полковником. – Самовольное оставление ВПУ – это, знаете ли… Давайте-ка без лишних разговоров обратно. Иначе сами знаете – вплоть до ареста и отстранения от командования.
«Парфенов, гад, подсуетился», – мысленно клял генерала Брянцев. Попытка лично возглавить отряд по разблокированию заставы, игнорируя приказы командующего САГ, успехом не увенчалась. Особисты не дремали. Они разместились на заднем сиденье, автоматчики перегородили путь вперед. Полковнику не оставалось ничего другого, как включить зажигание и тронуться в обратный путь.
– Какая мокруха… – только и произнес Лорд. – Ты, Сафронов? Узнаю…
Поднявши руки, Лорд стоял перед подполковником, говорил негромким, размеренным голосом, подчеркивая невозмутимость. Ким, Ширвани и уцелевший второй вертолетчик молча лежали на земле. Мгновенно завладевшие оружием Максимов, Алеша и майор Корольков в считаные секунды обеспечили подобную смену ролей. По счастью, всего этого представления не было видно со стороны «взлетной площадки», где остались две прилетевшие винтокрылые машины. Листва деревьев надежно скрывала как уцелевших, так и навсегда оставшихся лежать на земле.
– Я тоже узнаю тебя, Лорд, – произнес в ответ Сафронов. – Выходит, оба мы памятливые. Ну где же сейчас твои дружки-приятели? Шубин со Степаном Митрофановичем?
– Отойдем, Сафронов, – кивнул головой Лорд.
Подполковник переглянулся с Федором, затем, приказав Лорду не опускать рук, и в самом деле отошел с ним шагов на десять в глубь леса.
– Выход один. И у нас, и у тебя, Сафронов, – тут же начал Лорд. – Ты, как и тогда, поломал большим людям большую игру.
– Вместо уничтожения «ложной цели», которую впоследствии выдали бы за лагерь террористов, навел авиацию на реальную базу и наркопредприятия, – кивнул Сафронов.
– С такими знаниями долго не живут, – покачал головой Лорд. – Не буду вдаваться в лишние подробности, скажу лишь, что происходит в трех десятках или чуть больше километров отсюда. Так вот, Парфенов на пару часов приостановил операцию. А основные силы бригады Ширвани час назад взяли в блокаду горную заставу, на которой, Сафронов, твои сослуживцы-десантники.
– И что из этого? – стараясь скрыть охватившее его волнение, поторопил Сафронов взявшего паузу Лорда.
Произошло то, чего Сафронов больше всего опасался. Неужели Павел Яковлевич не смог перекрыть пути к заставе?!
– Ты воюешь, мы воюем, – философским тоном отозвался Лорд. – Точнее, ты воюешь, а мы ведем дело, бизнес. Так вот, если ты отпустишь Ширвани, ну и всех нас… Парфенов немедленно продолжит операцию, разблокирует заставу и в конечном итоге выполнит то, чего добивался ты. Совместными усилиями добьет вражеское логово. Если нет, то без помощи извне застава вряд ли продержится до утра. Твоих сослуживцев возьмут в заложники, будут мучить… Что морщишься, Сафронов? Не нравится?
Подполковник еле сдержал себя, чтобы не врезать Лорду по его циничной физиономии.
– Значит, тебе так дорог Ширвани? – спросил Сафронов.
– Он мой деловой партнер и еще не полностью исчерпал себя. Он на сегодняшний день нужен многим. Да, мы теряем базы, территорию. Но это временно, Сафронов. Временно, помяни мое слово.
«Расстрелять бы всю эту шайку… Но тогда Парфенов и в самом деле отдаст заставу на "съедение" боевикам. – размышлял Роберт Сергеевич. – Погибнут солдаты, Коля Водорезов, Надя…» Да, да, сейчас мысли Сафронова были в основном о Наде Плужниковой, Иннокентьевне. Тогда, в Афганистане, своим вмешательством она спасла его, лейтенанта Сафронова. И Федора. Сейчас же от одной сафроновской фразы зависела Надина жизнь.
– Связывайся с Парфеновым! – произнес подполковник. – Немедленно! Если застава еще не захвачена, то… Я отпущу тебя, Лорд. И Ширвани.
Сафронов внимательно слушал разговор Лорда с генералом Парфеновым по переносной радиостанции, которая имелась в одном из вертолетов. Лорд приказывал генералу так, словно был для него маршалом. В конце разговора пообещал спустя сорок минут вновь выйти на связь и сообщить о своем самочувствии и местонахождении.
– Все, Сафронов, – окончив разговор с генералом, сообщил Маркин. – Через сорок минут начнется операция по разблокированию заставы. Не веришь, свяжись с кем-нибудь из своего командования, – кивнул на радиостанцию Лорд.
Сафронов немедленно связался с вернувшимся в расположение ВПУ полковником Брянцевым.
– Только что отдан приказ возобновить боевые действия и разблокировать заставу, – ответил Брянцев. – Главное, чтобы пацаны там продержались… Все, конец связи, Сафронов. Вертолет заберет твою группу в следующем квадрате… – Павел Яковлевич сообщил координаты и ушел из эфира.
– Умеешь добиваться своего, Сафронов. Давай со своими орлами ко мне, в службу безопасности, – произнес Лорд, одним из последних забираясь в вертолет.
– Прощай, Лорд, – только и сказал напоследок подполковник.
– Это верно, Сафронов. Лучше бы нам более не встречаться.
Последнее слово осталось за Лордом. Вертолеты взмыли в воздух, а у Сафронова по-прежнему перед глазами стояла циничная физиономия Маркина-Лорда, злые, полные ненависти глаза Ширвани, ничего не выражающее, точно из дерева вытесанное лицо «адъютанта» Кима.
– Вот, значит, как, командир, – послышался за спиной голос Максимова.
– Значит, так, старший прапорщик, – ответил не оборачиваясь, Сафронов.
– Они ведь нас теперь за просто так не оставят, – продолжил Федор.
– Как и мы их, – кивнул Сафронов. – Можешь осуждать меня, Максимов. Но я не хочу, чтобы матери плакали… По тем пацанам, что на заставе.
– И по той девочке, – кивнул Федор.
Сафронов обернулся, но ничего не сказал в ответ. Максимов был прав. И говорил сейчас не со зла и без иронии…
Глава 8
Прапорщик Плужникова осторожно выглянула из блиндажа. Темень была кромешная, почти ничего не видно. Постояла, привыкая к темноте, на земляных ступеньках и вдруг отчетливо услышала:
– Солдаты, гвардейцы-десантники! Сдавайтесь! Даем полчаса, ни минутой больше! Велик Аллах!
Голос походил на звериный вой, так, во всяком случае, показалось Наде. Она зябко передернула плечами, вернулась в землянку, оборудованную под батальонный командный пункт.
– Что скажешь, Иннокентьевна? – спросил женщину майор Водорезов, маленький, совсем не десантной стати командир заставного отряда.
– Полчаса дали, можно отдохнуть, – ответила Надя, переглянувшись с майором.
– Стало быть, не будем, – кивнул Водорезов.
Надя уселась на перевернутый ящик, раскрыла тоненькую книжечку, подсвечивая собственным карманным фонариком, углубилась в чтение.
– «Живу я в Ленинграде, на солнечной Неве, – произнес нараспев Водорезов, желая продолжить разговор. – Давно никто не гладил меня по голове…» Эти стихи читаете, Надежда Иннокентьевна? – неожиданно перешел на «вы» майор.
Надя молча осветила своим фонариком обложку своей книги, автором которой был Константин Ваншенкин, а не Николай Рубцов, стихи которого процитировал Водорезов.
– Ошибся, каюсь, – хлопнул себя по лбу майор. – Вы, Надя, тут отдохните, а я пойду к ребятам. Полчаса у нас есть, а там видно будет.
Что верно, то верно. Полчаса поживем. В первые же минуты нападения на горную заставу погиб прапорщик Узлов, он же старшина подразделения. Это означало, что кроме мальчишек-срочников на осажденной заставе оказалось лишь двое «кадровых» – майор да она, фельдшер Надя. А «чехи» получили-таки отпор – молодцы, пацаны. Полчаса благодаря этому удалось выиграть!
Гуляла девочка с собакой,
Оставив прочие дела.
Ее заботой и забавой
Прогулка поздняя была.
В которой раз перечитывала Надя строчки любимого стихотворения. А кончалось просто-таки картинкой из ее собственного детства.
И прыгала через траншею,
Где вьется розовый вьюнок,
И надевала псу на шею
Из одуванчиков венок.
Да, именно так все и было – сплетенный девочкой Надей венок из одуванчиков на шее у остроухого пса с умными янтарными глазами. Только слово «траншея» имело тогда совсем другое значение…
Надя дочитала последнюю строчку, и в этот момент за стенами блиндажа гулко ухнул раскат взрыва, и почти одновременно заработали пулеметы. Надя чуть не уронила книжечку, взглянула на циферблат наручных часов. Ровно полчаса… Пригнувшись, она выбралась из землянки. Майор Водорезов руководил обороной, сидя на «завалинке» блиндажа. Ободряюще подмигнув Наде, он двинулся на позиции.
Автоматический гранатомет, самое мощное оружие, имеющееся у десантников заставного отряда, работал ритмично, с редкими перерывами. И вдруг умолк совсем. Надя прислушалась. Громкое, быстрое шарканье нескольких пар ног. А потом она увидела мальчишек-срочников, несущих к землянке майора Водорезова. Вот и началась работа для нее, фельдшера батальона. Ранение было не из легких. Осколок попал офицеру в лицо: выбиты зубы, повреждена (но, кажется, не сломана) челюсть, сильная контузия. Кровотечение, по счастью, не сильное… Рыжий рядовой, которого, кажется, звали Кириллом, осветил фонариком разбитую голову командира.
– Ё… – только и произнесла, скомкав конец фразы, Надя. – Мальчишки! Один останется здесь и будет помогать мне, остальные обратно! По местам! Работаем!
Ассистировать Наде остался рыжий Кирилл. Майор между тем окончательно потерял сознание.
– Значит, так, Кирилл! – произнесла Надя, закончив перевязку. – Когда командир придет в себя, я не знаю. Но без командира нельзя. Поэтому быстро к ребятам, нужно наладить связь. Приказы будут поступать от имени майора.
Кирилл остолбенел, но возражать не решился. Так Надя Плужникова приняла на себя командование обороной горной заставы. Пацаны не должны были знать, что единственный офицер вышел из строя. И она начала действовать так, как действовал в боевых условиях майор Водорезов. Заставляла связиста – рядового Рукояткина – периодически вызывать сержантов. Те докладывали обстановку, корректировали огонь подчиненных. Так продолжалось почти целый час, пока не пришел в себя Водорезов. Первым делом он потребовал:
– Иннокентьевна, вызывай минометы! На нас!
– Что ты говоришь, майор?! – только и произнесла она.
– Не боись! Выхода другого нет, рискованно, но… – Водорезов приподнялся на локте. – Такое положение дел я с минометчиками лично отрабатывал. У них есть наши координаты, есть ориентиры, все пристреляно. Вызывай!
Наде ничего другого не оставалось. Она вспомнила, что Водорезов по праву считался одним из лучших арткорректировщиков, в десантники пришел из артиллеристов.
Как только ударили минометы – жить стало лучше и веселей. Надя строго-настрого приказала солдатам без особой нужды никуда не передвигаться, стараться не покидать собственных боевых позиций. Между тем стало рассветать, и майор Водорезов, перевязанный и шатающийся, выбрался из землянки и уселся на пустой патронный ящик.
– Ты как мишень, со своей башкой забинтованной, – только и произнесла Надежда, понимая, что обратно майора теперь никак не загонишь. – Шел бы в землянку!
– Молчи, девушка! – махнул рукой Водорезов. – Теперь я командую!
Еще через час «духов» стали вытеснять, не давая при этом уйти в лес, стараясь выгнать боевиков на открытое пространство. Подошла подмога в виде разведроты ВДВ и бронегруппы внутренних войск. Блокада была прорвана. Боевикам не удалось взять заставу и ее солдат в заложники, и теперь «духов» долбили со всех сторон. Пацанам, мальчишкам из Надиного батальона, отдохнуть не пришлось. Под прикрытием вэвэшной брони они двинулись цепью в атаку. Надя была рядом с ними, под броней, в боевой машине, нежно именуемой «коробочкой». Нельзя в атаке без фельдшера. Наводчик боевой машины работал сразу из двух стволов, снаружи слышался несмолкаемый треск укороченных десантных «АК-74». Неожиданно в верхний люк кто-то бросил снаружи пустые автоматные магазины.
– Пацаны, снарядите! Патроны нужны! – раздался громкий крик, принадлежащий одному из сержантов ее подразделения.
Обычно в таких случаях наводчик, связист или кто-нибудь из легкораненых, находящихся в боевой машине, помогали атакующей группе. Сейчас же свободных рук было мало, поэтому Наде пришлось освоить профессию раздатчицы боеприпасов…
– Пленного принимайте! – послышался спустя минут двадцать голос все того же сержанта.
В люк втолкнули бородатого «духа» со стянутыми за спиной руками. Вместо приветствия он клацнул зубами. Его усадили напротив Нади. Женщина старалась не смотреть на него. Медпомощь «духу» не требовалась, говорить же было не о чем. Между тем боевая машина слегка притормозила, яростно заработали орудия. Не прошло и минуты, как от столь интенсивной атаки «коробочка» наполнилась пороховыми газами.
– Дышать плохо, – прошептал, дернув бородой, пленный «дух».
– Потерпишь, – бросил через плечо наводчик, но, тут же вспомнив о Наде, поинтересовался: – Девушка, вы там как?
– Нормально, дружок! – ответила Надя.
Нашел тоже девушку. Пацан ей в сыновья годится. Наде вдруг стало весело от этого неожиданного обращения. Девушка. Герл… Звучит несколько лучше, чем «товарищ прапорщик»…
И пацан этот, хоть и совсем юный, но в сыновья ей никак не годится.
Вслед за очередными пустыми рожками в люк прилетели банка спрайта и сникерс. Потом в проеме появилась веснушчатая физиономия Кирилла.
– Надежда Иннокентьевна, подкрепитесь! Обед не скоро!
– Спасибо, Кирюша, – улыбнулась в ответ женщина.
– Ровно тридцать две, – произнес полковник Брянцев, расправив в руках выцветшую ткань российского флага, развевавшегося над заставой во время всего боя.
Таким образом, руководивший деблокировкой заставы Павел Яковлевич лично пересчитал все дырки от пуль и осколков. Бой затих, лишь где-то вдали слышались одиночные хлопки и взрывы. Десантники осажденной заставы вернулись обратно, на позиции. С вновь прибывших бээмвэшек сгружали баки с водой и ящики с боеприпасами. Подполковник медицинской службы, высокий, сутулый, немолодой, знакомый Наде еще с Афганистана, виновато-просительно проговорил:
– Надежда Иннокентьевна, потерпишь еще пару дней? Некем заменить…
– Потерпим, – тихо ответила Надя. – Только лекарства, что я в списке написала, пришлите.
– Сегодня к вечеру будут, – кивнул начмед.
Глава 9
– У меня мало времени, Парфенов. Быстро говори все, что ты знаешь о наркотическом тресте Шубина, Лорда и Ширвани. Твоя роль во всем этом, ну, быстро!
Вадим Романович Парфенов бросил затравленный, полный ненависти взгляд на высокую, длиннорукую фигуру черного человека. Освещение было слабым, да и одет незваный гость был во все черное. Он нажал на кнопку цифровой камеры и повторил вопрос:
– Генерал Парфенов! Какую роль ты занимаешь в наркотическом тресте Шубина и депутата Маркина, известного под кличкой Лорд.
– В тресте? – переспросил Парфенов, споткнувшись о незнакомый термин.
– Трест – союз предприятий, в данном случае – наркотических, – пояснил не столько для Парфенова, сколько для будущих зрителей черный человек. – Предприятия, входящие в трест, теряют свою коммерческую самостоятельность, а прибыль получают в соответствии со своим вкладом. Итак, говори, генерал!
Камера работала бесшумно, лишь слегка бликуя зеленым огоньком. В переносицу генерала Парфенова смотрел ствол пистолета, девятимиллиметрового «стечкина». Попадание с такого с близкого расстояния – гарантированная гибель.
– Я выполнял задания генерала КГБ Шубина, точнее, бывшего генерала… – произнес Парфенов плохо слушающимися губами.
– Дальше, Парфенов, – поторопил черный человек.
Вадим Романович обвел молящим взглядом помещение своей собственной гостиной. Нет, помощи ждать было неоткуда. Черный человек слишком хорошо знал свое дело, если сумел пробраться в охраняемый генеральский коттедж, сумел миновать запертые двери и встретил генерала на пороге собственной спальни. При этом в руках у него два пистолета, один из которых был наградным генеральским и хранился в запертом ящике парфеновского письменного стола… Да, незваный, умеющий проходить стены черный человек был настоящим профи в разведывательно-диверсионных делах. Звали черного человека Робертом Сергеевичем Сафроновым. И уйти от него, не ответив на интересующие вопросы, никакой возможности у генерала не было. Собравшись с духом, он рассказал-таки все неизвестные подробности прошедшей неделю назад боевой операции против полковника Ширвани.