– Все двенадцать, – произнес, оценив ситуацию, один из смирновских подчиненных. – И с нашей стороны – один.
– На войне, б…, как на войне, – зло отозвался Смирнов. – Секунд за двадцать управились? – спросил он самого высокого в своем отряде, похожего на прибалта длиннорукого блондина лет тридцати.
– Восемнадцать, – отозвался тот.
– Не так уж и плохо, – подвел итог Смирнов и тут же дал команду своему радисту. – Радируй генералу, что он может приступать к реализации своего плана.
Петр Васильевич Маркин, он же Лорд, в эти драматические часы находился в своей загородной резиденции – скромном двухэтажном особняке на тридцати с лишним сотках. Это было временное пристанище идущего в гору предпринимателя и мецената и уже больше месяца депутата Госдумы. Маркин принимал гостей, но не расставался при этом с телефоном. А в гостях у Петра Васильевича были отставной генерал Виталий Павлович и юная худенькая особа из очень популярной столичной газеты.
– У вас замечательный дом! – проговорила журналистка, оглядев внутреннюю обстановку маркинского особняка.
– Бывшая дача одного из заместителей начальника Генерального штаба, – снисходительным тоном пояснил Петр Васильевич. – Я купил ее у вдовы за вполне достойную сумму. Участок, правда, маловат.
Журналистка кокетливо улыбнулась. Интервьюируемый субъект был ей весьма симпатичен, что бывало не так уж часто. Маркин чувствовал это, небрежным движением поправлял прическу, демонстрируя дорогой камень-печатку на безымянном пальце. Импозантный, немолодой, но обаятельный мужчина. Солидный, седовласый. Ранние морщины и седина делали Маркина старше своих лет, но сейчас, когда он перешел в легальный бизнес, это было даже очень кстати. Истинный Лорд или, как минимум, профессор какого-нибудь Оксфордского университета. Ни больше ни меньше.
– Итак, я думаю, что лучше всего начать с вашей юности или даже детства, – произнесла довольно банальную фразу журналистка.
«Здесь думаю я, иногда Виталий Павлович», – мысленно осек девицу Лорд, но вслух ничего не произнес, лишь обаятельно улыбнулся и обменялся взглядом с молчавшим до сего момента Шубиным. И в этот самый момент у Шубина зазвонил мобильник. Быстро выслушав сообщение, Шубин сказал Лорду, что им нужно минут на пять отложить интервью.
– Подождите нас здесь. – Петр Васильевич мягко и покровительственно коснулся руки юной барышни, и они с Шубиным удалились из гостиной.
– Звонил Парфенов, – сообщил Виталий Павлович. – Этот засранец не смог проконтролировать свою же собственную солдатню. Авиация разбомбила село, где были основной завод и хранилище. Две другие базы взяты в кольцо десантниками.
– Вот дерьмо! – выругался Лорд совсем не по-профессорски. – И стоило этого мудака толкать в генералы?!
– Как говорил товарищ Сталин, других писателей у меня для вас нет, – сдержанно ответил Шубин. – У Парфенова следующий план – боевики Ширвани не без его помощи прорываются из окружения и берут заложниками малочисленную горную заставу. Дальше разруливать ситуацию придется нам с тобой. Ты ведь, как-никак, депутат Госдумы, лицо неприкосновенное.
– Понимаю, куда клонишь, – отозвался Лорд, сохраняя истинно английское хладнокровие. – Где Ширвани?
– Его должен был эвакуировать Ким, – произнес в ответ Шубин. – Пока вестей от него нет, но… Ты ведь знаешь Кима. Это профи, не проваливший еще ни одного задания.
– Когда надо лететь разруливать ситуацию с заложниками?
– Не раньше чем через два часа. Я сейчас позвоню Степану Митрофановичу, он выделит нам собственный персональный вертолет.
– Стало быть, я успею дать интервью? Терпеть не могу откладывать на завтра…
– Все правильно, – кивнул, чуть перебив Лорда, Виталий Павлович. – Не будем терять времени.
Шубин уединился в соседней комнате, чтобы поговорить со своим бессменным патроном Уткиным, а Лорд, поправив в очередной раз укладку и распрямив перед зеркалом смявшийся ворот костюма, вернулся в общество юной бытописательницы предпринимателей и меценатов.
– Родился я в простой семье. Моя мама была секретарем-машинисткой, отца не было. В те годы это было не редкостью, отметьте это.
Девушка кивнула и сделала пометку в блокноте. Диктофон продолжал работать.
– Так вот, – продолжил Лорд, – Я рано познал нужду. Это прямо так и запишите – рано познал нужду. Я потом проверю… Время было послевоенное, тяжелое. Когда я пошел в школу, со мной в одном классе учился пацан, отец которого был крупной партийной шишкой. Этот пацан ничем не выделялся, но одевался не так, как мы, по-другому питался, да и отношение учителей к нему было не как к нам. Тогда, в первом классе… Да, да – именно в первом классе – я по-настоящему понял, что такое несправедливость. Именно «благодаря» этому «партийному сынку» я впервые столкнулся с определенными кругами. Однажды, когда мы учились уже в старших классах, этот парень принес в школу ананасы. Вы не представляете, что это такое для нас было тогда. Их никто не только не ел, но даже и близко не видел. Но многие слышали об их фантастическом вкусе! – На этой фразе Лорд округлил глаза, взмахнул руками, затем приложил ладонь к правой брови, точно смахнул слезу. – Тогда мы радовались тому, что хлеб можно вволю есть. Так вот, этот выродок попросил одного из нас разрезать ананасы на дольки, а потом ставил моих одноклассников перед собой на колени и кидал им по дольке в рот. Когда подошла моя очередь, то я, несмотря на то, что мне страшно хотелось отведать ананаса, не смог опуститься перед этой тварью… Я избил его. Избил сильно, так что он попал в больницу, а я в колонию для несовершеннолетних. Когда исполнилось восемнадцать, перевели во взрослую «зону», и там я свел знакомство со многими интересными людьми. Они научили меня уму-разуму, хотя куда большим в жизни я обязан литературе. Обязательно напишите это – русской классической литературе. Вас, конечно же, интересует, как сложилась моя жизнь после освобождения?
Журналистка восторженно кивнула.
– Вопреки всяким статейкам, которые сейчас появились в прессе, я никогда не занимался ни разбоями, ни бандитизмом, ни вымогательствами. Я занимался хозяйственной деятельностью – ездил по стране, перевозил грузы. Золото, там, знаете ли, оружие, нарко… Стоп! – Тон Петра Васильевича резко изменился, он слишком вошел в роль и разоткровенничался до неприличия. – Манера дурацки шутить, уж извините, голубушка. Это фразу сотрите. – Он нервно кивнул в сторону диктофона. – Напишите, что в мрачные годы застоя я занимался индивидуальной хозяйственной деятельностью, которая ныне не только разрешена, но приветствуется. Открывал фабрики, цеха по производству красивой и удобной одежды. Да, это было нелегальное производство, но люди благодаря нам имели возможность стильно одеваться… Все, милая девушка, – бросив взгляд на часы, подвел черту Лорд. – Как только напишете, сразу же несите свою статейку мне, я ее отрецензирую и завизирую. – Петр Васильевич позволил себе улыбку. – До встречи!
Когда за журналисткой захлопнулась дверь, Лорд вновь улыбнулся, на сей раз собственному зеркальному отображению. Кажется, он неплохо сможет сэкономить на имиджмейкерах, спичрайтерах и прочих (по оценкам знающих людей) представителях голубовато-розовой ориентации. Точно так же, как при ремонте квартиры Лорд сам придумал проект, обойдясь без супермодных дизайнеров. Неплохо изобразил он собственную биографию. На самом деле не было никаких сынков партийных шишек, не было ананасов. Первый срок четырнадцатилетний Петя Маркин получил за групповой разбой. Но о том, как впятером ограбили, пугая ножами и кастетами, пожилую женщину, рассказывать юной пишущей особе Лорд не стал. Более того, он сам сейчас готов был поверить в неожиданно «всплывшие факты» собственной биографии.
Оглядев победным взором комнату и коридор, которые он, Петр Васильевич, лично спроектировал, Лорд неожиданно для самого себя заговорил стихами:
Без педрил и без гундил
Свой дворец я сотворил!
Пожалуй, в ближайшем будущем имелся смысл попробовать себя в искусстве стихосложения. Шубин задерживался. Видимо, разговор с Уткиным затянулся. И тут зазвонил телефон у самого Лорда.
– Маркин, сука, билядь московская! – услышал Лорд голос своего делового партнера, именуемого полковником Ширвани. – Ты что, меня похоронить решил?! Учти, раньше, чем ты это сделаешь, депутат гребаный, я сумею многое о тебе рассказать. Ни в какой Госдуме не отсидишься.
– Спокойно, Ширвани. – Лорд был уже готов к подобному повороту событий. – Говори подробно, где ты и что с тобой. И возьми себя в руки. Я не сдам тебя ни при каких обстоятельствах.
Полковник начал было говорить, но в этот самый момент в трубке что-то громко ухнуло, точно в паре шагов от Ширвани произошел взрыв. Полковник замолчал. В трубке же слышались лишь неопределенного характера шумы. Видимо, трубка выпала из рук Ширвани, а сам полковник больше не имел возможности разговаривать.
Оглядев победным взором комнату и коридор, которые он, Петр Васильевич, лично спроектировал, Лорд неожиданно для самого себя заговорил стихами:
Без педрил и без гундил
Свой дворец я сотворил!
Пожалуй, в ближайшем будущем имелся смысл попробовать себя в искусстве стихосложения. Шубин задерживался. Видимо, разговор с Уткиным затянулся. И тут зазвонил телефон у самого Лорда.
– Маркин, сука, билядь московская! – услышал Лорд голос своего делового партнера, именуемого полковником Ширвани. – Ты что, меня похоронить решил?! Учти, раньше, чем ты это сделаешь, депутат гребаный, я сумею многое о тебе рассказать. Ни в какой Госдуме не отсидишься.
– Спокойно, Ширвани. – Лорд был уже готов к подобному повороту событий. – Говори подробно, где ты и что с тобой. И возьми себя в руки. Я не сдам тебя ни при каких обстоятельствах.
Полковник начал было говорить, но в этот самый момент в трубке что-то громко ухнуло, точно в паре шагов от Ширвани произошел взрыв. Полковник замолчал. В трубке же слышались лишь неопределенного характера шумы. Видимо, трубка выпала из рук Ширвани, а сам полковник больше не имел возможности разговаривать.
Глава 7
– Ну, Ширвани, теперь ты веришь, что нас обоих подставили? – поинтересовался Ким у стоявшего на полусогнутых, оглушенного только что прозвучавшим взрывом, Ширвани.
– Минус один пилот, – мрачно констатировал один из молчаливых подручных Кима.
Минуту назад один из вертолетчиков пошел проверить свою машину, и, как только открыл пилотскую кабину, прогремел взрыв, уничтоживший систему управления, повредивший двигатель и винт и уложивший наповал забывшего об осторожности пилота.
– Ты чего же молчал, сука?! – Подручный Кима ударил Максимова стволом автомата.
– Так ты ж не спрашивал, – как ни в чем не бывало, выдержав и этот удар, ответил Федор.
Ширвани окончательно пришел в себя, поднял с земли телефон.
– Маркин! Мы лишились вертолета, – проговорил он. – Если ты, сука-билядь…
– Замолчи, Ширвани! – оборвал полковника Лорд. – Успокойся и будь мужчиной. Я пришлю за тобой другой вертолет.
– Я не верю тебе, Маркин! Ты продал меня!
– Я лично прилечу за тобой, Ширвани! – твердым, не терпящим возражений голосом подвел итог разговора Лорд. – Два часа переждать сможешь?
Полевой командир переглянулся с Кимом. Затем передал трубку ему.
– Думаю, что два часа мы продержимся, – сказал Ким, выслушав Лорда. – А знаешь, Петр Васильевич, по чьей милости мы лишились вертолета? Некто Сафронов, помните такого? Его работа.
– Кто? – не сразу сообразил Лорд.
– Помните Афганистан? Ваш конфликт в женском общежитии?
Лорд никак не прокомментировал это заявление. Лишь еще раз повторил, чтобы Ким и полковник Ширвани ждали вертолет.
– Сафронов? – удивился вернувшийся Шубин. – Он служит каким-то младшим чином в разведке ВДВ. Ходит в разведрейды, ищет свою пулю. Не ожидал, не ожидал… А Вадим Романович, выходит, это дело прохлопал и не доложил своевременно. Что ж, ты был прав – такие генералы нам не нужны. Буду принимать меры.
– Этого Сафронова надо либо уничтожить, либо… сделать так, чтобы он работал на нас, – после выразительной паузы сделал неожиданное заключение Лорд.
– Степан Митрофанович выделил два вертолета, – произнес в ответ Шубин, точно не слышал сказанного Лордом. – Вылет через сорок минут… Смелость города берет, Петр Васильевич, удачи вам!
– Анекдот, Виталий Павлович, я один вспомнил, – уже в дверях остановился Маркин. – На эту самую тему… Посылает ваша, Виталий Павлович, родная контора связного к Штирлицу. Пароль – «Слоны идут на юг». Связной прибывает в Берлин, поднимается в квартиру Штирлица, но на пороге оказывается Борман. Связному ничего другого не остается, как сказать Борману пароль – «Слоны идут на юг». «Слоны идут в жопу, – отвечает Борман вместо условного отзыва. – А Штирлиц живет этажом ниже…»
– Я рад, Петр Васильевич, что хладнокровие и юмор не покидают вас, – сдержанно-отстраненным голосом отозвался Шубин.
Сафронов отметил, что на села пошли еще три «вертушки». Не столько бомбить (в двух других селах оставались мирные жители), сколько оказать психологическое воздействие. Между тем в овраг вернулись старшина Ветров и сержант Лопухов, которые ходили на разведку в разбомбленный укрепрайон.
– Ни одного бородатого не видать, – только и произнес Ветров. – Тихо, как на курорте в зимний сезон. Вот, Роберт Сергеевич, такое вам средство передвижения. – Старшина протянул командиру старенький складной велосипед «Кама», еще советских времен.
– Колеса накачаны, вполне на ходу, – кивнул Лопухов. – Ничего другого не нашли.
– Подойдет! – кивнул Сафронов. – С воздуха, дай бог, не расстреляют! Давай его сюда! Кирсанов, остаешься за старшего!
– Рискуете, командир, – отозвался прапорщик.
– И арбалет твой я забираю, – сказал прапорщику Сафронов. – Оставайтесь здесь, ребята. Через час-полтора, если не раньше, здесь высадятся наши. Все, не прощаюсь!
Велосипед, несмотря на допотопный внешний вид и облезлую краску, был на вполне приличном ходу. Сафронов выжимал из него все, что возможно, стараясь думать лишь об одном – как можно быстрее добраться до «вертолетной площадки». Когда до нее оставалось не более километра, Сафронов остановился, спешился и стал внимательно оглядывать верхние ветки растущих параллельно шоссе деревьев. И вскоре нашел то, что искал. Синюю тряпочку-флажок, привязанную к верхней ветке на манер флотского стяга. Это был «маяк» от Максимова. Не прошло и трех минут, как Сафронов обнаружил и спрятанный под деревом рюкзачный вертолет. Стало быть, долетел Федор Григорьевич. Сафронов обратно замаскировал рюкзак. Конечно, летать лучше, чем ходить, но такой вот «пропеллер» уж слишком удобная мишень для тех, кто на земле. Максимов решил не рисковать, пешком пошел, Сафронову придется действовать так же.
– Полковник, отряд боевиков, уходящий из атакуемого вашими батальонами села, взял в окружение горную заставу, – сухо сообщил Брянцеву генерал Парфенов после разговора со своим связистом. И добавил более жестким тоном: – Вот что бывает, когда вы начинаете действия, не согласованные с командующим САГ.
– Но тропа, ведущая к заставе, была наглухо перекрыта, – возразил Павел Яковлевич.
– Боевики Ширвани вырезали вашу засаду, полковник, – зло произнес генерал. – Вырезали, перестреляли. Теперь застава окружена. Считай, в заложниках. Там сложная местность, рельеф. Бомбить с большой высоты опасно. Можно зацепить, а то и накрыть всю заставу! На малой высоте идти нельзя. У боевиков Ширвани как минимум один ПЗРК.
Офицер связи вошел в штабную комнату, что-то быстро сказал генералу в самое ухо.
– Вот, доигрались, полковник! – тут же отозвался генерал. – Командир боевиков вышел на связь с нами. Идемте, послушаем!
– Слышишь, генерал! Я уничтожу, пожгу твоих пацанов! Я их резать буду, на ремни, на портянки разорву! Дай нам уйти и немедленно прекрати авиационный обстрел! – услышал Брянцев гортанный голос, переходящий в рык.
– Дай мне пятнадцать минут, – произнес в ответ генерал. – Сейчас я ничего не могу тебе ответить.
– Пятнадцать, не больше!
Генерал повернулся всем корпусом к полковнику Брянцеву, стараясь смотреть на невысокого сухощавого Павла Яковлевича сверху вниз.
– Я приказываю прекратить операцию! – сказал Парфенов.
– Почему?! – с трудом сдерживая себя, проговорил Брянцев. – Ведь застава еще не взята! Только окружена.
– Там всего один офицер и два прапорщика, – ответил генерал. – Один из прапорщиков – баба-фельдшер. А боевиков почти целый полк. С заставой будет то же, что с вашим заставным отрядом. Вам не дороги солдатские жизни, а мне, наоборот!
«Не так-то ты прост, Вадим Романович! – мысленно произнес Брянцев. – Сумел, ох сумел отвести из-под удара базы и наркофабрики Ширвани… Впрочем, это еще бабушка надвое сказала!»
– Хорошо, генерал, – проговорил в ответ Брянцев. – Я отдаю приказ батальонам прекратить осаду сел.
– Как можно быстрее, полковник.
Вернувшись в собственное штабное помещение, Брянцев первым делом написал короткую записку и попросил собственного связиста немедленно послать ее командующему ВДВ. Затем перекрестился перед стоявшей в углу иконой Спаса и покинул помещение. Выйдя на свежий воздух, никому ничего не объясняя, сел в принадлежащий десантникам «уазик»-таблетку и на полной скорости выехал за пределы временного пункта управления САГ.
Услышав шум пропеллера, Ким и Ширвани одновременно напряглись, положили руки на оружие.
– Встретить! – распорядился Ким, обращаясь к двум своим подчиненным и уцелевшему вертолетчику.
К «взлетному полю» тут же отправились двое, один из подчиненных Кима толко-только отошел по нужде и, видимо, еще не «закончил».
– Где его носит?! – зло произнес Ким, однако искать подручного не стал.