— Извините, это не Эдуард, — обронил задумчиво Назаров, совершенно не представляя, что он будет говорить дальше.
— Да? А где он? — возмутился еще больше мужчина, по всей видимости Шершнев-старший.
— Его здесь нет… пока, — соврал Сан Саныч и тут же сказал малодушно: — Как только появится, он вам немедленно позвонит.
— Ладно, — не стал углубляться в скандал отец Эдика и дал отбой.
Теперь следовало позвонить куда следует. Назаров набрал номер своей дежурной части и оповестил Виталика о находке. Тот долго сокрушался, о чем-то с кем-то советовался, а потом вдруг выдал ему номер совсем другого РОВД. Того самого, в чьем ведомстве находится этот район, и того самого, где когда-то служил Назаров.
— Звони туда, Сан Саныч. Нам своих бед под завязку. Да и напрягов лишних не нужно.
— Это кто так придумал? Ты, что ли… — хмуро поинтересовался Назаров, будучи уверен в том, что районной беды быть не может, она если есть, то одна на всех.
Но спорить не стал. Хотя Виталик и сослался на майора, зама по кадрам. Какое-то время Сан Саныч собирался с силами, а потом набрал все-таки номер своего бывшего начальника. Он знал его наизусть, и помнил все эти десять лет, и знал также, что тот по-прежнему занимает свой пост, хотя и всерьез поговаривает об уходе на пенсию.
— Коротков, слушаю, — скороговоркой выдал его бывший шеф.
— Здрассте, Игорь Леонидович, — поздоровался Назаров и вдруг так разволновался, что руки у него задрожали.
— Здрассте, а кто это?
— Назаров, Игорь Леонидович.
— Постой-ка… Это какой такой Назаров? Саня? Ты, что ли, или я ошибаюсь?! — Коротков стукнул по столу и чуть слышно чертыхнулся, это у него манера была такая. — Ты чего это столько лет спустя вдруг звонишь мне на прямой, случилось, что ли, чего?
— Случилось, Игорь Леонидович. — Назаров прокашлялся и уже своим обычным, твердым голосом доложил: — Труп тут у вас, Игорь Леонидович. На Верхней Нагорной. Подозреваю убийство, но криминалисты точнее определят. Так что оперативников бы сюда.
— Постой-ка, Саня! — воскликнул Коротков с присущей ему болезненной интонацией. — При чем тут наш труп, если обнаружил его ты?! Ты обнаружил, ты и… Черт знает что происходит!!! На Нагорной, говоришь? А ты-то там каким боком? Это же не твой район! Ты же, я слышал, по-прежнему в участковых. Или я что-то путаю?
— Нет, все так, Игорь Леонидович. Только вопросы у меня были к вашему парню, ныне покойному. Одна моя старушка имела с ним дело, вот я к нему и приперся…
— Аферист, что ли?
— Хуже!.. Частный детектив, — отрапортовал Назаров, очень живо представляя себе, как Коротков сейчас хватается за лысую голову.
— Твою мать!!! — взревел тот, ничуть не удивив Сан Саныча. — Вот только мертвого детектива мне и не хватает!!! Он там жил?
— Нет, контора у него тут. Агентство так называемое. Крохотная конура в колясочной. Стол, телефон, два стула и компьютер.
— Что в компьютере? — хитро поинтересовался Коротков.
— Не знаю, не смотрел. Ни к чему мне, Игорь Леонидович. Пусть ваши ребята подъезжают и занимаются. Мне их подождать?
— Да уж дождись, елки-палки! — разозлился его бывший шеф и бросил трубку.
Оперативники приехали через десять минут, да не одни, а во главе с самим Коротковым. И Степка — бывший подчиненный Назарова — тоже был здесь, и еще кое-кто из бывших его знакомых. Приветствовали его, на удивление, без былой настороженности. Кое-кто даже попенял ему, что он совсем пропал из вида. А Коротков так вообще поразил. Приобнял за плечи и увлек на улицу, оставив группу отрабатывать свидетелей и место происшествия. Степка попытался было увязаться за ними, объясняя это тем, что Назарову нужно ответить на некоторые вопросы, но Коротков его отослал. Тот разозлился и даже, похоже, заревновал. Но вида особо не подал, лишь съязвил что-то невпопад, типа того, что старый друг лучше новых двух, даже если друг этот совсем-совсем старый.
А Назаров, остановившись около машины бывшего начальника, вдруг расчувствовался. Все живо вспомнил, и как работал с ним бок о бок, и как потом подвел его, и как доказать ничего не смог. И разволновался, как пацан. Стоял, пень пнем, опустив голову, и сказать толком ничего не мог.
— Ты это, Саня… — вдруг после паузы проговорил Коротков как-то излишне мягко и даже виновато вроде. — Ты зла-то на меня не держи…
— Да ладно вам, Игорь Леонидович! — воскликнул потрясенный Назаров, вскидывая глаза. — Что я, не понимаю, что ли?!
— Понимаешь? — искренне изумился Коротков. — Надо же… А я вот до сих пор не могу понять. Не раз ломал голову, а так и не понял, как так могло случиться. Тут со смерти ребят десять лет было, ну мы и собрались на кладбище. Помянули, как водится… Тебя кто-то из моих начал вспоминать. Ну и… Жена Вани Самойлова вдруг о тебе заговорила. Никто даже не ожидал. Станового-то жена не приехала. Говорят, замуж вышла. А вот Ванина жена до сих пор одна, да… Так вот она вспомнила о тебе и неожиданно так для всех проговорила… Обидели, говорит, хорошего человека. Очень хорошего… Ладно я, говорит, мне горе глаза застило. А вы-то что же?! Мы как стояли, так и сказать не знаем что, Саня. А потом она меня в сторонку отвела и кое-что интересное рассказала. Не бог весть что, да задуматься есть над чем. Вернее, раньше надо было задумываться… Ты уж на старика зла не держи, Саня, если что… Н-да… Я вот хотел спросить у тебя, Назаров…
— Да, Игорь Леонидович. — Сан Саныч еле-еле проглотил огромных размеров ком, застрявший в горле.
— Назад-то не собираешься?
— Куда назад?
— К нам, куда же еще? Непонятливый какой-то ты стал со старушками своими, — притворно возмутился Коротков. — Назад в отдел не хотел бы вернуться?
— А Степка как же?
— Степка? А что Степка? Степка он, стервец, на мое место метит, так что скоро у ребят снова начальника не станет. А кому их учить-то, как не тебе? Там же полный отдел новичков. — Коротков почесал лысину и задумчиво уставился в хмурое низкое небо. — Степка женился на журналистке какой-то. А у той папа при большой власти. Вот он его и двигает, а меня, Саня, наверное, скоро задвинут. Ну, так как?
Назарову просто дышать стало нечем. Мечтать о таком он не то что не мог, он и не посмел бы. После всего, что случилось. После одиноких мучительных десяти лет… Он же жить не хотел после того, как от него все отвернулись. Он же все потерял. Веру в себя, прежде всего. Любимую жену и работу. А теперь, оказывается, вдруг что-то всплыло. Что-то, позволяющее им думать по-другому. Это после десяти-то лет…
— Ну что, Саня? — Коротков пристально посмотрел в его потемневшие от обиды глаза. — Я ведь не тороплю тебя. Сам понимаю, тяжело тебе вернуться после того, как с тобой обошлись. Но лучше поздно, чем никогда. Ну, так что, подумаешь?
— Подумаю, Игорь Леонидович. Правда, подумаю, — заверил Назаров своего бывшего начальника и, козырнув, поспешил проститься.
Но напоследок дал обещание на днях наведаться в отдел и поделиться информацией о погибшем.
А сейчас ему было некогда, нужно спешить. Очень нужно спешить.
Шершнев мертв. Его убили. Это никуда не годится. Вдруг убийство и в самом деле как-то связано с заказом, полученным им от Севастьяновой? Вдруг он что-то видел еще, кроме того, что заснял на пленку? Может, и нет. Парень мог и без Зои Ивановны вляпаться куда угодно, раз уж громко титуловал себя частным детективом.
А вдруг нет?! Вдруг его убили как раз из-за неосторожной слежки… Севастьяновой тогда тоже угрожает опасность. Наверняка этот детектив доморощенный вносил в свой компьютер всех своих клиентов. Могли и ее адрес узнать…
До автобусной остановки вновь пришлось пробираться по липким, раскисшим дорожкам. Сан Саныч беззвучно чертыхался, скользил, хватался за придорожные кусты и стволы хилых деревьев и снова чертыхался. В придачу ко всем прочим удобствам, с неба начало сыпать мелким противным дождем, который попадал за воротник куртки и неприятно студил кожу. И когда Назаров влез в подъехавший автобус, он уже был на пределе от усталости, злости и тревоги за глупую старушку, которая, сама того не ведая, чиркнула спичкой у бочки с порохом.
Он ехал по городу, бездумно глядя в окно, и впервые за долгое время просил господа прислать Севастьянову в их отделение. Ну, ходила же она в какой-то момент туда ежедневно, а то и по два раза на дню. Почему бы ей сегодня туда еще раз ни притащиться! Просто оттого, что ей нечего делать. Или потому, что вспомнила еще какую-нибудь несуществующую деталь или существующую. Да без разницы! Лишь бы пришла, и села по-птичьи на казенные стулья, и ждала бы его терпеливо. А не гуляла по улицам и не вела бы своих стариковских расследований, способных всколыхнуть такую грозную силу.
Сан Саныч вышел на ее остановке, кому-то ответил на приветствие, даже не поняв, с кем поздоровался. И скорыми шагами направился к дому, где жила Зоя Ивановна.
Сан Саныч вышел на ее остановке, кому-то ответил на приветствие, даже не поняв, с кем поздоровался. И скорыми шагами направился к дому, где жила Зоя Ивановна.
Дом ее — опрятная, выкрашенная в желтый цвет пятиэтажка — располагался во дворе детской поликлиники. Полностью заасфальтированная огромная площадка, почти всегда наводненная транспортом. Распознать или проследить, кто и когда подъехал или уехал, было почти невозможно. Народ здесь сновал беспрестанно. Тут тебе и мамаши с колясками и с детьми постарше, и подростки. Одним словом, лучшего места для того, чтобы совершить преступление и уйти незамеченным, вряд ли можно найти. Здесь даже старушки у подъездов были бессильны, столько сновало народу по двору.
Назаров зашел в подъезд, где проживала Севастьянова, и, поднявшись на ее — третий — этаж, позвонил в дверь. Никто не поспешил ему открыть. Он звонил снова и снова. Разнервничался так, что принялся дергать за ручку и толкать дверь плечом. Потом опомнился и, вытерев пот со лба рукавом, пошел вниз по ступенькам.
С Севастьяновой он столкнулся у подъезда. Столкнувшись, едва не расплакался от облегчения.
— Ну где же вы были-то, Зоя Ивановна?! — воскликнул Назаров, чертыхнулся и тут же потянул у нее из рук тяжелую сумку с торчащими из нее рыбьими хвостами. — Я вам звоню, звоню, а мне никто не открывает!
Севастьянова просто рот открыла от изумления. Такого внимания и участия со стороны участкового она прежде не знала. Глухое раздражение, вызванное ее частыми визитами, которое он тщетно пытался от нее скрыть, это да. Но чтобы так вот…
Она заспешила следом за ним к себе наверх, на ходу приговаривая:
— Так вот собралась на рынок. В доме все кончилось… И я даже… Входите, пожалуйста, Сашенька.
Она распахнула дверь, впуская Назарова в свою квартиру. Сняла с себя верхнюю одежду и аккуратно пристроила ее на плечиках. Шейный платок она не повесила, вцепившись в него сухонькими ручками и с тревогой глядя Назарову в глаза.
— Что-то ведь случилось, Сашенька? Вы же не просто так ко мне пришли, я права?
Ему очень жаль было эту женщину. Жаль нарушать покой ее неспешных стариковских дней. Очень не хотелось вселять в ее душу тревогу, а то и что похуже — страх. Но не сказать ей он не мог.
— Ваш детектив убит в своей конторе, — буркнул он, глядя в пол.
Проходить не стал, топчась грязными ботинками на крохотной, как носовой платок, мокрой тряпке, постеленной у порога.
— Эдик?! — воскликнула Зоя Ивановна и испуганно приложила шейный платок к губам. — Убит?! Бедный мальчик!!! Неужели его заметили?! Ну, как же он мог так?.. Ох, молодость, молодость… Что же теперь делать, Сашенька?!
— Вот не знаю, Зоя Ивановна! — Назаров развел руками. — Что мне с вами делать, ума ни приложу! Посадить под арест не имею права. Охрану выделить тоже не в моих силах… Что делать-то, а?!
Севастьянова посмотрела на него пристально и долго. Потом хмыкнула как-то уж совсем беспечно и с мудростью убеленной сединами женщины произнесла:
— А ничего не делать, Сашенька. Изменить что-то мы с вам уже не в силах. Остается ждать.
— Чего ждать?! У моря погоды?!
— Ну… я не знаю. Может быть, он вот сейчас наблюдал за мной и увидел, что я под охраной. И это его должно насторожить, заставить задуматься и… отпугнуть, быть может.
— Кого — его?! — У Назарова даже пот над верхней губой выступил от такой ее рассудительности и бесшабашного хладнокровия. Будто и не над ее жизнью нависла сейчас опасность, и не ей следует быть предельно осторожной. — Кого его, Зоя Ивановна?!
— Убийцу, конечно же, Сашенька! Того самого человека, который убил Эдика. Он же наверняка где-то рядом. Это же так логично. Убить сначала Эдика, а потом меня.
Зоя Ивановна, следовало отдать должное ее сообразительности, да случай был не тот, ошиблась лишь в одном.
Присутствие участкового рядом с объектом убийцу нисколько не отпугнуло. Заставило ненадолго задуматься, и только. Здесь Зоя Ивановна как раз оказалась права. И в том, что убийца был совсем рядом с ее домом, она тоже не ошиблась. Он сидел в припаркованных на больничной стоянке красных «Жигулях» и наблюдал за подъездом сквозь тонированное стекло. Понаблюдал какое-то время за метаниями участкового. Потом заметил старуху, еле перебирающую ногами. Та тащила тяжеленную сумку, сгибаясь под ношей едва не пополам. От ноши ее добрый дядя милиционер освободил и повел в подъезд. Задаваться вопросом, что бы это значило, убийце не было нужды. У него есть цель на ликвидацию объекта, все остальное не имеет значения. Нет, он позвонил, конечно же, куда следует. И сообщил о том, чему стал свидетелем. И, как всегда, оказался прав. Наличие у старухи подобных друзей ТАМ также никого не испугало. Задания ему никто отменять не стал. Как раз наоборот — поторопили, посчитав, что медлить дальше просто нельзя.
Ждать ему пришлось совсем недолго. Мент вышел из подъезда минут через десять. Какое-то время он еще стоял на подъездных ступеньках, внимательно оглядывая все вокруг. Не обделил вниманием и его машину, но и только-то. Поглазел, поглазел, с тем и остался. Потом он ушел, взглянув на часы. Быстро так ушел, не оглядываясь.
Все! Теперь настало его время. Теперь ему нужно вылезти из машины. Достать из багажника сумку сантехника, натянуть поглубже на глаза форменную кепку, надеть старомодные роговые очки, взять в руки блокнот с карандашом и пойти навестить старушку. Она ждала его, в этом он был уверен. Она который день ждала сантехника, а из ЖЭКа его все не присылали.
Очень уж въедливой была старая перечница, достала всех своими претензиями. То вода подкапывает, то в батареях гудит, то к ее счетчику кто-то подсоединился, раз он очень стремительно вращает колесиком. Одним словом, старуха была для любой коммунальной службы, словно гвоздь в мягком месте, и на ее звонки редко кто откликался. Кроме него, разумеется. Он вот мгновенно откликнулся, он же безотказный…
От подобного циничного юмора его просто распирало. Надо же, каким он может быть остроумным! Кто бы мог подумать… Светка так уж точно так о нем не думает. Она его за мразь держит, он об этом знал. Ну, да ничего. Будет и на ее улице праздник. Да еще какой. Ей ни в одном сне присниться не может то, что он для нее уготовил.
— Кто там? — осторожно поинтересовалась старуха в ответ на его звонок. Глазка у нее на двери не было, что не вдохновить его не могло. Он замешкался с ответом, и она вторично прокаркала: — Кто там, спрашиваю?
— У вас бачок канализационный воду не держит? — проговорил он тогда громко.
— Да, у меня! — обрадованно воскликнула она. — А вы, значит…
— Да из ЖЭКа я! — не выдержал он, услышав, как хлопнула подъездная дверь и кто-то начал медленно подниматься по лестнице. — У меня еще заявок ворох, я щас уйду!
Угроза возымела действие. И старуха, напугавшись, что вода из ее бачка по-прежнему будет бежать, оглушительно журча ночами, начала греметь засовами.
— А я уж думала, что не придете и… — только и успела она выговорить, распахивая дверь. Тут же лицо ее исказилось от внезапного прозрения и ужаса. — Так это!..
Он быстро вошел, захлопнул за собой дверь и, сделав шаг вперед, мгновенно зажал ей рот.
Глава 11
Сегодня Верочка провожала в Ниццу своего сына Данилу и бывшего мужа Геру. Она не поехала в аэропорт, сочтя, что лишний раз любоваться нынешним семейным благополучием Геральда ей ни к чему. Тем более после всего, что случилось.
Она проводила их всего лишь до машины. А вернувшись домой, разревелась от отчаяния и горя. Она ходила по пустым комнатам, слушала оглушительную тишину, воцарившуюся после отъезда Данилы, и ревела без остановки.
Все поломано… Вся жизнь под откос… Все нужно начинать с нуля, пытаться строить что-то в другом городе и совсем в другой жизни, которая на поверку может оказаться даже хуже той, что у нее сейчас имеется…
Зачем?! Зачем ей все это?! И главное — за что?!
Ну, ушел он от нее, бросил. Так и оставил бы все, как есть. Так нет же, ему мало этого, ему нужно что-то большее, чем ее молчаливые страдания. Ему этого оказалось недостаточно. Ему хочется продолжать властвовать над ней и полностью контролировать ситуацию. Так, кажется, он сказал ей сегодня утром. Да, так…
Вошел в их дом, как к себе, будто ничего и не было. Прошел на кухню и, пока Данила нехотя поднимался с кровати, потребовал завтрак. Именно потребовал, а не попросил. Это была новая линия в его поведении, которую он избрал несколько дней назад. И которая, судя по всему, ему ужасно понравилась.
Верочка молча подчинилась. Она сварила ему его обычную для этого времени дня овсянку. Неспешно вбила туда яичный белок с сахарной пудрой, мелко покрошила яблоко. Поставила перед ним тарелку и принялась варить ему кофе.
Кофе этим утром Геральд возжелал пить непременно вместе с ней.