– Здравствуйте!
– Нет, – пробормотала мать Веры, – нет.
– Может, выпьем чаю? – предложила я.
В тусклых глазах больной появилось оживление.
– С шоколадными вафлями?
– Непременно, – пообещала я.
– Меня зовут Нина, – представилась вторая дама, – я тоже хочу чашечку. Я люблю зефир!
– Ниночка, давайте Катя вам книгу почитает? – предложила Анна Павловна.
– Нет, – со слезами в голосе возразила дама, – нас вкусным сейчас угостят.
Я взглянула на доктора.
– Могу я предложить Нине зефир?
– Да, проблем нет, просто не совсем удобно, – замялась врач, – вы пришли к Аллочке, а Нина напросилась. Уж извините, но она как ребенок, обожает сладкое.
Минут через десять нам подали чай и угощение. Я дождалась, пока Аллочка съест пару вафель, и спросила:
– Как Вера? Она давно вас навещала?
– Не помню, – равнодушно ответила Алла и потянулась за новой порцией десерта.
– Сегодня дочка не приходила? – не отставала я.
– Нет, – вместо пациентки ответила Анна Павловна, – для Аллы времени не существует. Слова «завтра», «вчера», «через месяц» для нее пустой звук. Она живет лишь здесь и сейчас.
Я решила зайти с другой стороны.
– В детстве мы с Верой часто ходили в гости к ее близкой подруге, очень милой девочке... забыла... как звали малышку... э... э... вы не помните?
– Нет, – обронила Алла, – нет, нет. Никуда она не ходила, она дома сидела. Боря не разрешал.
– Да, – кивнула я, – все знали, что отец у Верочки строгий.
Алла прикрыла лицо руками.
– Нет, он умер. Сам умер. Сам. Сам.
Я решила оставить болезненную тему.
– Да, конечно, но вашей дочери повезло, ей достался заботливый отчим. Степан Арнольдович очень любил Веру, он заменил ей родного отца.
– Степа умер. Сам умер. Сам. Сам, – попугаем повторила Аллочка. – Вера его обожала! Обожала! Да! Обожала! Верите мне, да? Да?
– Конечно, – кивнула я, – она всегда говорила: «Степан Арнольдович был лучшим на свете папой».
Аллочка засмеялась и погрозила мне пальцем:
– Хитрая! Они все умерли. Арнольд. Валентина. Сами. Сами. Сами умерли. А мы в квартире остались. Знаешь, какая у нас жилплощадь?
Я обрадовалась, кажется, на больную нахлынули воспоминания, главное, не сбить бедняжку с правильного настроения.
Алла развела руки.
– Громадная! О! Шесть комнат! Вера в своей спит, я у себя. Вещей полно! Фигурки в буфете! Продаешь одну, живешь месяц!
Лицо Мамалыгиной исказилось, она согнула пальцы и зашипела:
– Арнольд! Сделай так, чтоб сука ничего из нашего не получила. Вон из моей обители! Рвань нищая! Степа, столкни бабу с лестницы. Какие деньги на похороны? Сдох, и хорошо. И тебе пора за ним. Дрянь! Степан! Не смей выб...ку конфеты совать! Вон! Вон!
Я вздрогнула, Аллочка опустила руку.
– Валентина так говорила. Я копеечку просила, Борю упокоить. Ох, он меня бил! И в лицо, и в грудь, но я молчала. Отец Верочки! Думала, нам чего достанется, Веру оденут, обуют. Но нет! Выгнали! А потом умерли, и все нам перешло! Вот! Степа тоже бил! Никто меня не защищал!
– Сейчас вас Верочка балует, – попыталась успокоить пациентку Анна Павловна.
Но Мамалыгина зарыдала в голос, доктор обняла ее за плечи, подняла и повела в коридор.
– Она всегда так, – тоном девочки-ябеды произнесла Нина, – любит поплакать. Увидит Верочку, и в слезы. А почему? – Нина понизила голос. – Хочешь, тайну расскажу? Ты мне вкусный зефир, я тебе секрет. Справедливо, да?
– Давайте, – тоже шепотом ответила я.
Нина поманила меня пальцем.
– Наклонись, на ухо наговорю. Анна Павловна гриппом заболела, Владимир Михайлович отошел из дома. Нельзя никого пускать без него. А Лена, она у двери всегда сидит, ее и провела к Аллочке!
Нина схватилась руками за щеки.
– Ой, ой, ой! Она Алле глупостей наговорила. «Расскажи мне, где другая живет, иначе Вера умрет. Я ее лучшая подруга! Не скажешь, и все у тебя отнимут, квартиру заберут!» Аллочка так заплакала! Лена ту живо вытолкала, мне зефиру дала, чтоб я ее не выдала. Вот! Тайна! Тсс! Секрет! Я доем вафли? Алла уже не захочет!
Нина засунула в рот вафли, я решила действовать оперативно и быстро вышла в холл.
– Уже уходите? – удивилась дежурная.
– Алла расстроилась, заплакала, – пояснила я, – мне очень неудобно. Планировала доставить ей приятные эмоции, а вместо этого огорчила.
– Не берите в голову, – утешила меня администратор. – Мамалыгина всегда одинаково реагирует, увидит Веру и давай хныкать. Ну какие у нее причины для огорчений? Живет на всем готовом, ни о чем не думает, за будущее не тревожится, любые ее капризы дочь исполняет. Иногда я Мамалыгиной завидую. Я б на ее месте радовалась!
– Надеюсь, вы никогда не очутитесь в психиатрической лечебнице, даже такой, как эта, – вздохнула я, – вас ведь Лена зовут?
– Откуда вы знаете? – удивилась дежурная.
– Нина сказала, – ответила я. – Женщина, которая вместе с Аллочкой пазл складывала, она еще одну историю припомнила.
Глаза Елены забегали в разные стороны.
– Нине нельзя верить! У нее старческое слабоумие! Не понимает, что несет.
– Мне она показалась вполне разумной, – не согласилась я. – И Нина весьма подробно описала визит некоей особы, которая явилась сюда и довела Мамалыгину до истерики.
– Не было здесь такого! – решительно отрубила Елена. – Нина выдумывает. Вчера она рассказывала, как утром гуляла по Красной площади. Прикажете ей верить?
Из коридора вынырнула Анна Павловна.
– Ваш визит нельзя назвать удачным, – сказала она, – если хотите, загляните завтра.
– Нет смысла, – быстро влезла в разговор Елена, – Алла всегда рыдает. Не тратьте время зря! Уходите и не возвращайтесь. С Мамалыгиной наладить контакт не получится.
Анна Павловна заморгала. Она явно была поражена вмешательством дежурной, но цеховая солидарность удержала врача от замечания в ее адрес. Если у меня и возникли сомнения в правдивости слов Нины, то после «выступления» Лены они испарились. Я оперлась о стойку.
– Извините, я была вынуждена прибегнуть к обману. На самом деле я никогда не дружила с Верой и Аллу впервые увидела сегодня.
Елена ойкнула, Анна Павловна резко выпрямилась.
– Кто вы?
– Агент ФСБ Дарья Васильева, – недрогнувшим голосом представилась я. – В процессе работы над одним делом мы вышли на Аллу Мамалыгину, она является важным свидетелем.
– Больного человека нельзя допрашивать, – возмутилась Анна Павловна.
Я начала оправдываться.
– Я просто хотела побеседовать, ни о каком протоколе речь не идет.
– Вам следовало поставить в известность Веру, – не унималась доктор.
После некоторого колебания я сообщила:
– С Орловой поговорить невозможно.
– Она заболела? – спросила Елена.
– Нет, – коротко ответила я.
– С Верой случилось несчастье? – испугалась Анна Павловна.
Я вспомнила Дегтярева и решила использовать прием полковника, большого мастера много говорить, но ничего не сообщить по сути.
– Сейчас ведется работа, о результатах которой сообщать рано. Во многом успех оперативно-разыскных мероприятий зависит от граждан, которые могут помочь сотрудникам, ответив на ряд вопросов. Что с Аллой? Почему она очутилась в клинике?
Анна Павловна прижала пальцы к вискам:
– О врачебной тайне слышали?
– Конечно, – кивнула я, – а вы знаете, как поступят родственники ваших подопечных, когда выяснится, что Елена, администратор лечебницы, пускает в помещение незарегистрированных посетителей и разрешает им беседовать с больными наедине, без врача или медсестры?
– Она лжет! – закричала Лена. – Я не видела ту толстуху! Нина соврала.
Мне стало смешно.
– Значит, в тот день, когда Анна Павловна слегла с гриппом, а другой доктор, которого Нина назвала Владимиром Михайловичем, отлучился, вы не устраивали свидания Аллы с некоей особой?
– Нет! – солгала Елена. – Это строго запрещено.
– Не было полной женщины, которая хотела встретиться с Мамалыгиной? – не сдавалась я и снова услышала:
– Нет!
Анна Павловна поняла, что имеет в виду «спецагент», и возмущенно зацокала языком, а я стукнула кулаком по стойке.
– Хватит! Откуда вы тогда знаете, что дама, которая здесь не появлялась, имела излишний вес? Сами секунду назад воскликнули: «Не видела ту толстуху».
Анна Павловна укоризненно посмотрела на дежурную.
– Лена! На этот раз не надейся на мою жалостливость!
– Елена уже была замечена в нарушении правил? – обрадовалась я.
Врач молча кивнула, а дежурная заканючила:
– Моя внучка дорогой мобильный телефон просит, чем она других хуже?
– Ты уволена! – решительно заявила Анна Павловна.
Елена залилась слезами.
– Вы не можете меня выставить! Я служу здесь не первый год.
– Еще как могу, – не смягчилась доктор.
Я тронула Анну Павловну за плечо.
– Если Елена честно расскажет, кто и с какой целью приходил к Алле, можно дать ей шанс исправиться. Но только в случае ее полнейшей откровенности.
– Я знаю правила, – зачастила дежурная, – не оставила их вдвоем, сама села рядом.
Анна Павловна всплеснула руками.
– Час от часу не легче! Значит, ты бросила дверь без присмотра?
– Заперла на щеколду, – прошептала Лена и умоляюще посмотрела на меня.
Я поощрительно улыбнулась:
– Продолжайте, и все уладится.
Глава 15
Лена приободрилась и застрекотала сорокой.
Внучка выпрашивала у нее на Новый год дорогой мобильный, Лена потихоньку откладывала на подарок, но декабрь приближался стремительно, а заработок у дежурной невелик. Лена поняла: ей не накопить на сотовый, и приуныла, а тут денежки сами пришли и попросились в руки. Женщина, которая хотела навестить Аллу, выглядела прилично, была одета аккуратно, разговаривала вежливо и очень расстроилась, когда услышала от Елены, что та в отсутствие врача не имеет права ее впустить.
– Я ехала издалека, – пригорюнилась незнакомка. – Можно подождать доктора?
– Нет смысла, – ответила Лена, – он раньше чем через два часа не появится, а в девять вечера у нас уже отбой. Если вы укажете время своего визита, я предупрежу доктора, он вас завтра будет ждать.
– Мне сегодня надо, – занервничала посетительница, – очень.
Она вынула кошелек, отсчитала несколько купюр, положила на стойку и тихо попросила:
– Помогите, пожалуйста! Поверьте, дело первостатейной важности, мне необходимо задать Алле вопрос. Всего один! И я сразу уйду.
Если у вас дома есть двенадцатилетняя девочка, которая каждый день, придя из школы, мрачно заявляет:
– Со мной никто общаться не желает, потому что я нищая, без мобильного с выходом в Интернет, – то вы хорошо поймете Елену.
Дежурная сразу поняла: вот она, недостающая сумма для приобретения подарка, о котором грезит любимая внученька. Она дрогнула.
– Хорошо, но я буду присутствовать при вашей беседе.
– Нет проблем, – обрадовалась толстуха.
Мамалыгина никак не отреагировала на тетку, а та спросила:
– Аллуся, помнишь меня?
– Нет, – равнодушно ответила больная.
– Я Ира Сметанина, – представилась гостья, – ты должна мне помочь. Хочешь?
– Да, – кивнула Алла.
– Где сейчас Алиса Спиридонова? – задала следующий вопрос Ирина.
– Нет, – обронила Алла.
– Угостите нас чаем, – вклинилась в их разговор Нина, бесцеремонно присоединившись к компании, – с зефиром.
Сметанина взглянула на Елену.
– Если ее угостить, Мамалыгина разговорится?
– Наши подопечные обожают сладкое, но не могу обещать, что Алла ответит вам, – объяснила Елена, – она разговаривает лишь тогда, когда хочет.
– Можно ее заставить? – вошла в раж Ирина.
– Даже пытаться не стоит, – вздохнула Елена.
Гостья покраснела.
– Уговорить? Упросить? Умолить?
– Мамалыгина не совсем здорова, вам лучше недельку-другую сюда регулярно поездить, Алла пообвыкнется и захочет с вами поболтать, – дала совет Елена.
– Нету у меня времени, – воскликнула Ирина, – эй, смотри сюда! Где Алиса Спиридонова? Не молчи. Ты все знаешь! Я уверена! Ты в курсе! Она лучшей подружкой твоей дочки была! Где Спиридонова? Алиса! Ну?
Елена не успела ойкнуть, как Ирина схватила Аллу за плечи, изо всей силы встряхнула ее и закричала:
– Живо рассказывай! Где Алиска? У меня Соня умирает, ей донорская печень нужна! Ты здесь всех врачей обдурила, психопаткой прикидываешься, но я в курсе, что здоровее тебя никого нет. И отлично все про Веру знаю! Борис, Арнольд, Валентина, Степан. А? Где они, а? Говори, где твой муж и его семья?
Алла зарыдала, Елена перепугалась, вытолкала Ирину в холл, отвела Мамалыгину в палату, нарушив все инструкции, дала подопечной таблетку успокоительного, велела Нине молчать о произошедшем и вернулась на рабочее место в полной уверенности, что Сметанина ушла.
Ан нет, Ирина сидела в кресле у стойки.
– Немедленно уезжайте, – приказала Елена.
– Хочешь денег? – в лоб спросила Ирина.
– Даже за миллион не пущу вас больше к Мамалыгиной, – решительно отвергла ее предложение Лена, – да и сейчас бессмысленно предпринимать новые попытки, Аллочка спит.
Ирина встала.
– Если сможешь за два дня вытянуть из Мамалыгиной адрес, где живет Алиса Спиридонова, я заплачу тебе тысячу долларов.
– Я бы с удовольствием вам помогла, – воскликнула Елена, – но Алла не в себе.
Сметанина нахмурилась.
– Она врет. Прячется здесь, потому что много плохого натворила, Мамалыгина страшный человек! Она дочери жизнь сломала, а теперь и моя Соня умрет, у нее гепатит, ей необходима пересадка печени, а в очереди много больных, не дожить Сонюшке до операции. Десять месяцев минуло, а она все девятая в списке, говорят, доноров нет. Но даже если и обнаружится нужный орган, перед Сонюшкой восемь претендентов. В России все решают деньги. Если я найду Алису, то смогу оплатить пересадку печени в Германии. Мамалыгина точно знает, куда Спиридонова подевалась! Верка с Алиской не разлей вода были, Спиридонова прямо поселилась у Иосифовой, ночевала у нее! Спроси Алку, смотри ей в лицо и заяви: «Знаю, ты прикидываешься психической, имей совесть, расскажи, где Алиса!» Узнаешь, куда подевалась Спиридонова, получишь кучу денег!
Елена окончательно перепугалась. Сейчас Сметанина не казалась милой, от нее исходила волна агрессии.
– Лучше вам поговорить с Верой, – пролепетала дежурная, которая знала, что Орлова лежит в коме, но хотела избавиться от Ирины. – Мамалыгина неадекватна, но ее дочь нормальна, она расскажет вам, что вы хотите.
Елена надеялась, что Ирина прямо сейчас поедет к Вере и покинет клинику, но Сметанина не сделала ни шагу к двери.
– Верка ненормальнее мамаши, у нее своя игра! Ты что, не слышала: Орлова в коме! Лежит бревном, за нее аппарат дышит.
– Я в курсе! – прошептала Елена. – Она давно мать не навещала! Несчастье какое! Ой, беда!
– Горе не у них, а у меня, – осадила ее Сметанина, – моя единственная дочь, хорошая девочка, умная, талантливая, погибает от гепатита. Вот это трагедия. А Верка прикидывается, тоже решила спрятаться, но к ней не подобраться, в палату не войти. Я буду звонить сюда, а ты, если хочешь денег, все разузнай!
Елена судорожно дернула шеей и замолчала.
– Когда здесь Сметанина была? – удивилась я. – Я думала, она приходила недавно.
– Больше года прошло, – проныла Елена.
– Бедная Вера, – подала голос Анна Павловна, – мы очень переживаем за Орлову, она замечательный человек, не то что ее свекровь. Вера у нас как по расписанию каждый четверг появлялась. Уж не знаю, каким образом она дела свои устраивала, но независимо ни от чего всегда к матери приходила. Мы, правда, ей навстречу шли, впускали и в семь утра, и в полночь. Один раз, помню, она такая бледная явилась, прямо синяя, чуть не упала, голова у нее закружилась. Я испугалась, предложила давление померить, но Вера ответила:
– Не беспокойтесь, я плохо спала в самолете, меня от недосыпа всегда пошатывает.
Ну я ей и попеняла:
– Надо вам было сразу домой ехать и отдыхать.
А Орлова в ответ:
– Нет, мама меня ждет.
Самоотверженная дочь. У нас в основном брошенные постояльцы.
– Ага, – зло произнесла Елена, – брошенные! Смешно! За огромадные деньги в шикарных палатах с качественным питанием и медуслугами! В муниципальную психушку загляните, вот там настоящие брошенные!
Анна Павловна покачала головой:
– Да, родственники заплатили деньги, но забыли о больных, а Вера как на работу бегала. Вот в газетах писали: «Чудо случилось, женщина после пятилетней комы очнулась». А я думаю, ее Бог за любовь к матери наградил.
– Не уверена я, что Вера Аллу обожает, – ляпнула Елена.
– Перестань пороть чушь! – резко осадила ее врач. – Лучше объясни, зачем ты эту Сметанину к Вере отправить пыталась? Ведь знала, что та без сознания, находится в клинике, куда посторонних не впускают.
– Напугала она меня, – откровенно призналась Лена, – я понадеялась, что услышит мой совет и уйдет! И я чушь не несу! Вера за мать платила и сюда постоянно бегала, но она вроде как чего-то боялась.
– Чего? – быстро спросила я.
Елена сложила на груди руки.
– Не знаю. Но после того как выздоровела, Вера здорово изменилась. Другим человеком стала.
Анна Павловна погрозила Елене пальцем:
– Мы не настолько хорошо знаем Орлову, чтобы делать такие выводы. Не придумывай.
Елена уперла руки в бока.
– Да ну? Чего ж она сюда теперь редко приходит? До болезни раз в неделю заявлялась, а как очнулась, всего трижды заглядывала.
Я повернулась к врачу.
– Почему вы считаете свекровь Веры плохим человеком?
Анна Павловна грустно посмотрела на меня.
– Орлова внезапно исчезла, один четверг пропустила, другой. Я забеспокоилась, позвонила ей на мобильный, но он был отключен. Домашнего номера у меня не было, но я его в конце концов раздобыла и нарвалась на эту...
– Наталью Петровну, – подсказала я.
– Точно, – кивнула психиатр, – начала с ней беседовать, узнала про кому, выразила сочувствие. А свекровь Орловой спрашивает: «Скажите, Алла скоро умрет?»