– Есть другое предположение? – воскликнул Семен.
– Дура, – выругался Гектор.
Я не одобряю грубости, но сейчас согласилась с вороном:
– Фина хорошая, но малосообразительная. Ей ни за какие пряники не приготовить самогон.
– Тем не менее слонолошадь спит, – возразил Собачкин, – и от нее за метр разит перебродившими дрожжами.
– Точно, – пробормотала я, – я понять не могла, чем таким знакомым пованивает от Афины. Но где она взяла рецепт кальвадоса[11]?
– В кулинарной книге, – не замедлил с ответом Семен.
Ко мне вернулось логическое мышление.
– Чушь! Я готова поверить лишь в то, что Фина сгоняла в чулан, сперла дрожжи и по дури съела их.
Семен почесал нос.
– А яблоки, сахар и щепки?
– Они просто упали в раковину, – сказала я, – свалились в воду! Утром я пребываю в невменяемом состоянии, не люблю вставать ни свет ни заря, могу совершать спросонья идиотские поступки. Вчера, например, решила приготовить себе на завтрак бутерброды с сыром, аккуратно нарезала эдам, затем схватила батон и... начала его мыть под струей холодной воды.
– Прикольно, – хмыкнул Собачкин.
– Сегодня заткнула раковину и забыла, – частила я, – в нее упали фрукты, хлебные корки, рафинад...
Сеня начал насвистывать бравурный мотив.
– Не вижу тут деревьев с сахарным песком, и яблонь тоже. Откуда они свалились?
– Кошка гадость! – талдычил Гектор.
– Успокойся, у нас нет котов, – остановила я ворона.
– Кошка дрянь, – не замолкала птица.
В ту же секунду моей ноги коснулось что-то мягкое. Я опустила глаза, увидела молодую трехцветную кошечку месяцев шести от роду и ахнула.
– Ой! Откуда ты взялась?
Семен оторвался от созерцания потолка.
– Это и есть твой страшный бандит, я обнаружил ее в гостиной, она по диванам скакала. Чего ты так изумилась? Не видела, как я ее в руках держал?
– Я думала, это шапка, – ответила я, – на улице холодно, время ушанок.
– Я похож на идиота, который натянет на башку разноцветный треух из меха дворовой Мурки? – неожиданно обиделся Собачкин.
– Откуда взялась киса? – недоумевала я.
– Из сада, – резонно ответил парень, – у тебя во входной двери есть отверстие для собак.
– Оно закрыто, – сказала я, – на щеколдочку.
– Нет, – возразил Семен, – когда я вошел в дом, обратил внимание, что крохотная створка туда-сюда двигается. И вообще, ты парадную дверь запираешь?
– Иногда забываю, – вздохнула я, – у нас тут тихо, поселок охраняется, и в особняке много людей. Вернее, их было много, пока не уехали. Никак не привыкну к одиночеству.
– Чего с кошкой сделаешь? – поинтересовался Семен – Выгонишь?
– В ледяном феврале? – возмутилась я. – На мороз? Вымою ее, покажу ветеринару и оставлю. Назову ее Фасей, в честь своей бабушки!
– Ладно, – улыбнулся Семен, – если надоест, скажи, я ее заберу. У меня три кота живут, им подруга нужна.
Глава 17
Едва я появилась в телецентре, как Тата и Ксюша схватили меня, завели в гримерку, заперли дверь и хором спросили:
– Нашла Веру?
Мне пришлось разочаровать режиссеров:
– Пока нет, но иду по следу.
Ксюша села на диван, откинула на спину длинные вьющиеся волосы и выпалила:
– Нам повезло, хотя вряд ли стоит считать удачную беседу с хозяином везением. Я пошла к великому и ужасному во второй половине дня. Все рассчитала, он сова, а вынужден вставать в шесть утра. Ну какое у несыти может быть настроение до обеда?
– Хватательно-глотательно-сжирательное, – заявила Тата, которая сегодня надела простое, но очень элегантное платье из ткани, имитирующей джинсовую, – некоторые сотрудники не знают про биоритм хозяина, бегут к нему сразу после выпуска «Вставай, страна».
– Потом Кирка, его секретарша, мешок с обглоданными костями на помойку тащит, – с самым серьезным видом продолжила Ксю, – но я отправилась к нему после восемнадцати. Великий и ужасный уже наелся человечины, напился крови, подустал и был вполне мил. Услышал о болезни Орловой и снисходительно промурлыкал: «Сейчас грипп ходит. Сами не заразитесь. Отложите программу на неделю. Потом продолжите. Снимайте другие сюжеты, работайте по плану, помните, весной передача стартует в эфире».
– У нас осталось шесть суток, – подвела итог Тата.
– Гадкий и сладкий дал нам много времени, – оптимистично заметила я. – Если вы мне чуть-чуть сократите рабочий день, то, надеюсь, я успею отыскать Орлову. Уже раздобыла адрес ее лучшей подруги-одноклассницы. С большой долей вероятности, та знает, куда подевалась Вера.
В дверь постучали, Тата встала и отодвинула шпингалет. В гримерку влетела Ядвига и, как всегда, молча сунула мне сценарий.
– Красивые у тебя туфли, – заметила Тата. – Дорогие! На распродаже брала? Дай глянуть, похоже, они из последней коллекции «Трада». Сама хотела такие купить в Париже в магазине «Полетт», но моего размера не нашлось.
Ядвига, не сказав ни слова, убежала.
– Она немая? – предположила я. – Ни разу не слышала ее голоса.
Ксюша округлила глаза:
– Нет, конечно, она просто странная, работает молча, ни с кем не общается, только кивает. Не очень я ею довольна, то одно напутает, то другое. Пару дней назад я строго сказала: «Яда, еще один косяк, и ты уйдешь. Мне на проекте безголовые администраторы не нужны». Вот тогда она разговорилась, извинилась, пообещала больше не допускать небрежности!
– Откуда у Ядьки туфли из последней коллекции? – недоуменно произнесла Тата. – Не стесняюсь признаться, я обувной маньяк, всегда людям на ноги смотрю.
– Все просто, она их купила, – улыбнулась я, – «Полетт» – отличный магазин, но мне там больше всего нравится кафе в подвале. Суфле из баклажанов! М-м-м!
– Интересно, лабрадор еще жив? – засмеялась Ксю.
– Месяц назад собака, которая принадлежит управляющему, вполне бодро махала хвостом, – ответила я, – вот только передвигается она с трудом. Ей, похоже, лет пятнадцать.
– Ядя не могла приобрести эту обувку, – не успокаивалась Тата.
Я пожала плечами:
– Ну почему же? За туфлями нет необходимости лететь в Париж, небось они представлены в столичных бутиках.
– Нет в Москве подобных, – не согласилась Тата. – Я искала и не нашла! Увидела ботиночки у пары женщин на ногах и обзавидовалась. Откуда у Яди такие деньги? Она сумку всегда одну и ту же таскает, свитер с декабря не меняла, и вдруг ботильоны, которые мало кто может себе позволить.
– Любовник подарил, – предположила Ксю. – Нашла Ядька обеспеченного кавалера, а он ее приодеть решил!
– Почему только ботики купил? – спросила Тата. – Мог на хороший кашемировый кардиган разориться или на приличные джинсы.
– Значит, он не особенно богат, – предположила Ксю.
– Кто? – спросила гримерша Таня, вваливаясь в комнату с железными кофрами, набитыми косметикой. – О ком сплетничаете?
– Ядька разгуливает в шикарных туфлях, – объяснила Тата, – вот мы и соображаем, где она их раздобыла.
– Парень преподнес, – настаивала Ксю.
– Купила, – повторила я свою версию.
– Не, девочки, – сказала Таня, – у Яди мать очень больна, она на нее все деньги тратит, самой ничего не остается, и о мужиках она не думает.
– А ты откуда знаешь? – удивилась Тата. – Неужели она рассказала?
Татьяна принялась выкладывать на стол многочисленные коробочки с румянами.
– Я услышала пару дней назад ее беседу по телефону. Ядя просила у кого-то в долг, ну прямо умоляла. Я возьми потом и спроси:
– Тебе сколько надо?
Всегда молчаливая Ядвига ответила:
– Тысячу долларов. Как можно быстрее. Я их должна отдать.
– Поумерь свой аппетит, – менторски посоветовала гримерша. – Живи по средствам. А то у одного просишь, чтобы другому вернуть. Заведи тетрадочку, записывай туда расходы, через месяц поймешь, где поджаться. Ну, например, ты постоянно в кафе ужинаешь или лишнюю блузку хапнула на распродаже!
Ядвига опустила глаза:
– Я не хожу по бутикам. Если совсем пообношусь, иду в секонд-хенд, где вещами на вес торгуют. Жаль, там обуви не бывает, у меня туфли совсем развалились, подметка отлетает. И «Веселый бургер» мне не по карману. Мама болеет, ей очень дорогие лекарства нужны, вся зарплата на них уходит, я по ночам подъезды мою, днем на программе работаю, и все равно не хватает. Тысячу долларов надо за ампулы витаминов.
– Вот беда! – прошептала Тата. – Мы не знали. Почему Ядвига никому не сказала?
– Гордая очень, – вздохнула Татьяна, – польская кровь в жилах течет. Не может она с протянутой рукой ходить.
– Надо придумать, как ей помочь, – озаботилась Тата. – Может, пустить шапку по кругу?
– От милостыни она откажется, – отмела эту идею Таня. – Даже пытаться не стоит!
– Я поговорю с Клавой! – воскликнула Ксю. – Пусть она Ядю повысит до должности гостевого редактора, там зарплата вдвое больше.
– Значит, она никак не могла купить обувь, – вернулась к старой теме Тата.
– Значит, она никак не могла купить обувь, – вернулась к старой теме Тата.
– Дались тебе ее ботинки, – воскликнула я. – Какая разница, где бедная девочка ими разжилась! Ясно одно, в магазин «Полетт» она не заглядывала, на поездку в Париж у Яди денег нет.
Тата вскинула голову.
– У меня обостренная интуиция. Она мне подсказывает: ботильоны – очень важная деталь.
– Почему? – не поняла я.
– Не знаю, – вздохнула Тата, – понимаешь, иногда по моей спине ползают странные мурашки, холодные, острые, ну как мелкие, колкие льдинки.
Мне стало весело.
– А обычные мурашки какие?
Тата поежилась:
– Теплые, как пузыри от нарзана. А когда между лопатками появляется ощущение холода, жди беды или что-то важное произойдет. Ксю!
Сестра, успевшая шагнуть к двери, остановилась, Тата спросила:
– Помнишь, как я тебя в самолет не пустила?
Ксения передернулась и сказала:
– Необъяснимая история. Я собиралась в Лондон на лето, родители оплатили три месяца обучения в школе кинематографии. Татку они отправили в Париж, тоже с начала июня по конец августа, язык учить. Нам было тринадцать и четырнадцать лет.
Тата улетела пятого числа, седьмого следовало отбыть в Лондон Ксюше, ее самолет вылетал около полудня.
В районе восьми утра раздался звонок Таты. Она потребовала, чтобы Ксю обменяла билет на другой рейс. Рассудительная, некапризная Тата в тот день словно сошла с ума. Она рыдала, кричала, нахамила родителям и в конце концов заявила:
– Если Ксю меня не послушает, я прямо сейчас сигану с моста Александра Третьего в Сену. Тогда она точно в тот самолет не сядет.
Отец с матерью рассердились, а Ксюша, которая любит сестру больше всех на свете, спросила:
– Ты не хочешь, чтобы я училась в Англии?
– Я не хочу, чтобы ты летела днем, – всхлипнула Тата, – отправляйся в Лондон вечером.
– Хорошо, – согласилась Ксю, – запросто.
Когда она около девяти вечера приехала в аэропорт, таможенник, изучавший ее документы, не удержался и воскликнул:
– Вы поменяли билет! Поставьте свечку своему ангелу-хранителю.
Ксю поняла: случилось нечто ужасное. Потом она узнала: утренний самолет, тот самый, на котором ей предстояло лететь в Лондон, разбился, никто из пассажиров не выжил.
– Вау! – подпрыгнула Таня. – Татка, ты экстрасенс?
– Мурашки по спине тогда ночью поползли, – пояснила режиссер. – Мне тревожно стало, плохо.
Таня перекрестилась, Ксюша открыла дверь.
– Это правда, она мне жизнь спасла.
– Ведущие, на площадку! – загремело из коридора.
– Ишь, Мишка командовать решил, – усмехнулась Таня.
Тата вскочила и побежала за Ксюшей.
– Чего только не случается, – запричитала стилист. – Мурашки у нее! Почему я ничего не чувствую и вечно в неприятности попадаю!
Но мне было некогда болтать, хотелось побыстрее завершить съемку и ринуться на поиски Веры.
Сев в свое кресло и поздоровавшись с Димой, я с огромным удивлением поняла, что основное действующее лицо у нас сегодня Алена, сестра Константина и дочь Натальи Петровны. Стараясь не измениться в лице, я шепнула в микрофон, прикрепленный к воротнику платья:
– Меня не предупредили о новой героине.
– Ночью переделали сценарий, – ответило «ухо». – Живо просмотри текст. Основные вопросы Димины, твои по ходу. Слева на желтом диване сидит актер Владлен Рамин, у него рак, вторая стадия. Алена берется его вылечить.
– Мы же не хотим пропагандировать шарлатанство? – возмутилась я. – Или спешно изменили концепцию программы? До сих пор у нас шла речь о людях, которые преодолели недуг при помощи народных средств. Но мы решили никогда не говорить о раке, он лечится сильнодействующими лекарствами, преступно советовать людям с онкологией настойку из корней лопуха.
– Мотор! – прозвучало с потолка. – Пишем!
Дмитрий уставился на Алену. По тому, как он сдвинул брови, я поняла, что он с трудом сдерживается, дабы не взорваться от негодования. Очевидно, Ксю сказала Диме в «ухо» пару слов. Коллега натянул на лицо улыбку и процедил:
– Здравствуйте, в эфире программа «Истории Айболита». Сегодня у нас в студии психотерапевт Алена Орлова.
Сестра Константина помахала рукой камере.
– Вы утверждаете, что можете лечить людей, страдающих онкологией, методом гипноза? – сердито спросил Дима.
– Плохо верится в подобное, – не утерпела я.
Алена положила ногу на ногу.
– Формат телепрограммы не позволяет мне употреблять профессиональные термины. Поэтому я соглашусь на слово «гипноз», хотя оно в данном случае не совсем подходит. Лучше сказать «трансовое изменение сознания».
– Вы уж с нами попроще, – ехидно попросила я, – в одной из наших программ принимала участие женщина, которая избавила мужа от алкоголизма при помощи кирпичей, примотанных к его рукам. Вот это доступная методика, понятная даже мне.
– Не пыли, – попросило «ухо».
Алена никак не отреагировала на мой выпад, сохранив спартанское спокойствие.
– Можно верить или отвергать мои наработки, но больные-то выздоравливают.
– Есть в зале кто-нибудь из пациентов Орловой? – поинтересовался Дима.
– Мы туточки! – закричали с места, где сидят зрители. – Идем.
Когда зеленый диван, стоявший напротив того, на котором расположилась Алена, заполнили люди, Дима сказал:
– Знакомьтесь. Потапов Сергей Михайлович. Мы не нарушаем врачебную тайну, пациент Алены сам хочет рассказать свою историю.
– А мне дадут слово? – занервничала полная женщина в ярко-зеленом платье.
– Обязательно, – пообещал Дмитрий, – но сначала внимание на экран.
Следующий час я пребывала в растерянности и тихо радовалась, что в сюжете про психотерапевта мне отвели второстепенную роль. Я не понимала, как реагировать на материал, который спешно собрали редакторы. Учитывая, что на подготовку сюжета у них было меньше суток, они проделали титаническую работу.
На плазменной панели демонстрировали истории болезней, анализы, результаты УЗИ. У всех пациентов был рак разной стадии, и им всем по разным причинам отказали в лечении. Потапова посчитали почти покойником и отправили умирать домой. У Таисии Корнеевой была аллергия на подавляющее количество препаратов, включая те, которые применяются при наркозе, поэтому врачи лишь развели руками и расписались в собственном бессилии. Людмиле Кокорекиной, правда, было удалено новообразование, но во время курса химиотерапии у бедняжки резко упало количество лейкоцитов в крови, уколы пришлось прекратить, болезнь стала развиваться.
– Мы дезертиры с кладбища, – улыбнулась Таисия, – бесперспективные больные. Таких из клиник поскорей выписывают, чтобы процент смертности не повышать. Дай бог счастья Алене, все мы теперь здоровы.
Зал загудел. Наш звездный гость Владлен Рамин приподнялся из кресла.
– Вы всем помогаете?
– Стараюсь, – дипломатично ответила Алена, – вас точно спасу, приходите сегодня вечером ко мне на Тульскую улицу.
Мне очень не понравилась откровенная самореклама, которой занялась героиня, поэтому я влезла с вопросом:
– Сколько вы берете за сеанс?
Алена посмотрела прямо в камеру.
– Я работаю бесплатно.
– В смысле? – напрягся Дима.
– Не беру с онкологических больных ни копейки, – уточнила Орлова, – это благотворительная программа.
– Правда, – кивнул Потапов, – со мной десять сеансов провели даром.
– Она не врет, – подтвердили Корнеева и Кокорекина.
Я опешила. До сих пор я считала дочь Натальи Петровны хитрой бабой, которая решила использовать ситуацию с Верой в своих интересах. Помнится, Алена утверждала, что работала с ней по специально разработанной системе и лишь благодаря ее стараниям «Спящая царевна» пробудилась. Проверить правдивость ее слов невозможно, она действительно посещала палату, где лежала Вера, а уж какие слова шептала Алена, делала ли она пассы, читала ли заклинания, осталось за кадром. Я решила, что она элементарно хочет заманить к себе клиентов, заработать побольше, и вдруг, как говаривала моя бабушка, такой пердюмонокль! Алена милосердна и бескорыстна! Но, простите, зачем тогда она решила принять участие в телепрограмме?
Словно услышав не заданный вслух вопрос, Алена сказала в камеру:
– Почему я решила прийти к вам? Скажу правду. Корпорация «Бивин» основала фонд помощи тем, кто болен раком. Сейчас руководство корпорации намерено открыть крупный центр психологической помощи всем, кто столкнулся с этой проблемой. Я очень хочу, чтобы генеральный директор фирмы Аксель Штрих принял меня и узнал о методах, которыми я владею. Я пыталась соединиться с ним, но меня отфутболили его секретари. Эта телепрограмма дает мне возможность сказать: «Господин Штрих, в России есть человек, способный заменить целый штат врачей. Сейчас я могу помочь ограниченному количеству больных, но, получив в свое распоряжение центр, вылечу сотни людей».