Сам Буллейн — не атеист. Начнем хотя бы с того, что если Бога не существует, то способность врачей лечить полностью зависит от их познаний в человеческом теле, явно ограниченных. Врачу будет гораздо легче, если он скажет, что является лишь инструментом в руках Божьих и что Всемогущий исцеляет людей через него. Из одного сочувствия к людям многие врачи искренне хотят совершать медицинские чудеса. Кроме всего прочего, с развитием медицинской философии к концу века появляются утверждения, что в природе можно найти лекарство от любого человеческого недуга — и это не может не быть замыслом благосклонного Творца. Наконец, есть еще один прозаический факт: если есть выбор, то большинство серьезно больных пациентов позовут к постели священника, а не врача; они больше верят в искупительную силу Всемогущего, чем в целительные способности врачей. Философская позиция nulla fidian просто неадекватна, если приходится иметь дело с больными и умирающими: и врачам, и пациентам нужно верить во вмешательство Бога.
Слово «атеист» также означает «против Бога», и в этом смысле под конец XVI века его используют, чтобы запятнать чью-либо репутацию. Если удается доказать, что человек действует «против Бога», то его, по сути, отлучают от церкви, называя врагом всех богобоязненных людей. Католики заявляют, что протестанты действуют «против Бога», и называют их атеистами — несмотря на то что протестанты как раз стремятся к более простому и прямому общению с Богом. В 1565–1566 годах врача Джона Каюса обвинили в атеизме члены его колледжа в Кембриджском университете. В 1592 году сэра Уолтера Рэли обвинили в том, что он возглавляет школу атеизма, где «и Моисей, и наш Спаситель, и Старый и Новый Заветы подвергаются осмеянию, а ученикам, помимо прочего, показывают, как писать «Бог» задом наперед». В октябре 1596 года священник Церкви Шотландии Дэвид Блэк заявляет, что сама королева Елизавета — атеистка, а религия, которую исповедуют в Англии, — просто показуха. Все подобные обвинения — чистая пропаганда. Доктор Каюс — гуманист, но отнюдь не неверующий; его обвинителям всего лишь не нравится его автократическая манера управления колледжем. Рэли действительно делает неоднозначные философские выводы, но по его произведениям видно, что он англиканский конформист. Что же касается самой Елизаветы, то, хотя она и называет богословие «веревками, свитыми из песка», реформаторское рвение свидетельствует о том, что ее вера сильна. Она оставила за собой отцовский титул «Заступника веры» и настаивает, что правит Божьей милостью.
Есть один человек, открыто называющий себя атеистом, но его трудно назвать «типичным». Это харизматичный и неортодоксальный Кристофер Марло, драматург и поэт. Впервые об атеизме Марло стало известно в 1587 году, когда еще один студент Кембриджа, мистер Фино, заявил, что Марло посвятил его в атеизм. Впрочем, Фино добавляет, что иногда уходит в полночь в лес и молится там о приходе дьявола. Это явно не атеизм, каким знали его мы, а выступление «против Бога» — дьяволопоклонство. С течением времени Марло лишь поощряет людей, называющих его атеистом. В своей пьесе «Мальтийский еврей» он вкладывает в уста призрака Макиавелли такие слова: «Религию считаю я игрушкой/И утверждаю: нет греха, есть глупость». В 1592 году Роберт Грин обвиняет Марло в том, что тот прямо заявил «Бога нет», и в склонности к «макиавеллиевской политике» и «дьявольскому атеизму». Некто Ричард Чолмлей признался, что Марло обратил его в атеизм, «продемонстрировав больше доказательств в пользу атеизма, чем любой богослов в Англии сможет продемонстрировать в пользу Бога». Другой информатор добавляет, что Марло любит «поднимать на смех божественные писания, издеваться над молитвами и вступать в споры с целью опровергнуть то, что было сказано и написано пророками и другими святыми людьми»; еще он приписывает Марло шутку, что Иоанн Креститель — гомосексуальный любовник Христа. Учитывая, что мужчин за гомосексуальные акты в елизаветинской Англии вешают (в соответствии с Актом о грехе содомии 1563 года), а еретиков сжигают заживо, человек, даже в шутку называющий Христа содомитом, всерьез рискует жизнью. Помимо всего прочего, Марло еще и утверждает, что «все, кто не любит табак и мальчиков, глупцы». Правительство приказывает арестовать его за недостойное поведение, но на допрос привести Марло не успели — его зарезали в дептфордской таверне в 1593 году во время спора из-за счета за ужин.
Елизаветинское соглашение 1559 годаОдно из популярных (и ошибочных) мнений о елизаветинской Англии заключается в том, что прямо после смерти Марии I, 17 ноября 1558 года, Англия одномоментно перестала быть католическим королевством — словно кто-то задул свечу. Как вы увидите, все было совсем не так. В отличие от реформ Генриха VIII, которые были внезапно навязаны людям королевской волей и поддержаны насилием, церковь Елизаветы — это результат целой серии долгих дебатов и компромиссов в парламенте, оказавшийся приемлемым для большинства благодаря тому, что вышел очень «английским». Более того, скорее всего, именно эти дискуссии — главная причина того, что церковь Англии оказалась такой стойкой. Англия осталась протестантской страной не благодаря Генриху VIII и его брачным трудностям, а благодаря настойчивости Елизаветы и ее правительства, которые создали новую независимую церковь Англии, приемлемую и для большинства англичан, и для самой королевы.
В начале ее правления все полны любопытства, ожиданий и опасений, связанных с религией Елизаветы. Через восемнадцать дней после вступления на трон, 5 декабря 1558 года, она объявляет о созыве парламента, первое заседание которого назначается на 23 января. Дни проходят медленно. Венецианский посол, Иль Скифанойя, внимательно прислушивается к любым слухам, связанным с религией. 17 декабря он отправляет домой встревоженное письмо: «При дворе в присутствии королевы службы проводит священник, который произносит некоторые молитвы с литаниями на английском языке, по примеру короля Эдуарда. Я молю Бога, чтобы не случилось худшего». После того как Елизавета назначила первым проповедником на Полс-Кросс протестанта, католики забеспокоились еще больше. Как и после назначения семерых новых тайных советников — всех поголовно протестантов. В середине декабря она разрешает похоронить умершую сестру по католическому обычаю в Вестминстерском аббатстве, что дает католикам определенную надежду, но затем, 31 декабря, Иль Скифанойя узнает ужасные новости. Он пишет:
До сего момента я считал, что религиозные дела будут идти обычным порядком — Ее величество сама неоднократно объявляла об этом; но сейчас я уже не верю ей и вижу, что мало-помалу они возвращаются к дурным обычаям. В день Рождества епископ Карлайла провел высокую мессу, и Ее величество отправила к нему посыльного с приказом не поднимать Тело Христово; на что добрый епископ ответил, что он знает мессу только такой и просит прощения, потому что иначе не может. После того как завершилось евангельское чтение, Ее величество встала и ушла.
После того как королева ушла с мессы, уже никто не сомневался, что королевство снова покинет Римскую церковь. 12 января 1559 года Елизавета плывет на баркасе в Тауэр, а 14 числа, по королевскому обычаю, устраивает процессию по улицам Лондона к Вестминстерскому аббатству, где на следующий день ее коронуют. В день коронации шествия проходят по Корнхиллу, Грейсчерч-стрит, Сопер-лейн и Флит-стрит. В следующие два дня в Уайтхолле проходят праздничные рыцарские турниры. Но если посмотреть сквозь всю эту показуху, то мы увидим, что страна сидит как на иголках.
Можно с уверенностью сказать, что многие люди просто хотят, чтобы все оставалось как раньше. Когда новости о вступлении на трон Елизаветы 25 ноября, в день святой Екатерины, доходят до Мач-Венлока в Шропшире, шериф сообщает об этом викарию, который громким голосом призывает всех молиться за «королеву Елизавету, Божьей милостью королеву Англии, Франции и Ирландии, заступника веры». Затем, пропев подходящий по случаю гимн, он идет к алтарю и служит католическую мессу. Пастве совсем не хочется, чтобы давние, освященные временем традиции снова менялись. Кроме того, многие, особенно в сельской местности, «больше любят кружку эля, чем проповеди». Но более грамотные горожане изголодались по переменам. После того как в 1526 году Библию впервые напечатали на английском языке, и мужчины, и женщины подробнейшим образом изучают ее. Они наставляют себя в учениях Христа и толкуют уроки Ветхого Завета без вмешательства священников. С годами эти самостоятельные толкования входят во все большее противоречие с традиционными толкованиями церкви, и людей начинает раздражать негибкость церковных взглядов. Люди смотрят на внешние атрибуты официальной религии и задают резонный вопрос: какие вообще религиозные традиции обоснованы библейским текстом? «Почти никакие», — отвечают они сами себе. Реформация церкви при Генрихе VIII лишь усилила свободолюбивые настроения: если Генрих смог распустить монастыри, почему бы нам не избавиться вообще от всех атрибутов католического ритуала? Эти вещи — просто символы, говорят они, пустые безделушки, которые лишь отвлекают от единственной по-настоящему серьезной вещи: молитвы. Несколько пылких и смелых мыслителей заходят еще дальше. Почему у монарха есть право вмешиваться в религиозные дела? Почему церковь нельзя отделить от государства? Почему существует иерархия из епископов и архиепископов? Почему бы не оставить только обычных священников, которые будут проводить скромные службы для своих прихожан, как делали апостолы в Новом Завете?
Само существование Елизаветы — прямое последствие отпадения Генриха VIII от Рима. Именно ради ее матери, Анны Болейн, отец развелся с первой женой, затем разорвал связи с Римом и объявил себя верховным главой церкви в 1534 году. Елизавета — порождение этого религиозного разрыва. Таким образом, она не может не сочувствовать в первую очередь реформаторам, а не традиционалистам. Кроме того, стоит подумать и о политическом элементе. В более поздней речи, обращенной к парламенту, она говорит: «Один вопрос затрагивает меня так сильно, что я не могу его пропустить: религия, почва, из которой должны произрастать все другие вопросы…»[38] Для большинства людей религия — основа понимания того, как устроен мир, от Сотворения до здоровья каждого отдельного человека, и поскольку церковь вмешивается почти во все грани жизни, очень важно объединить ее авторитет с авторитетом короны. У самой Елизаветы есть и личные предпочтения: например, она считает, что священники должны по-прежнему приносить обет безбрачия, а дорогие церковные одежды и музыку нужно оставить; она не желает слушать кальвинистских реформаторов, требующих избавиться от церковной иерархии. Но это все мелочи по сравнению с ее главной целью: будучи королевой Англии, она должна стать и верховным главой церкви, как отец. Именно сочетание духовной и светской власти делает власть абсолютной, давая политическому правлению монарха божественное благословение.
Парламент собирается 25 января 1559 года. Дебаты сразу становятся жаркими. 4 февраля королева отзывает посла при папском дворе. Через пять дней парламенту предлагают на рассмотрение билль, в котором королева признается верховным главой церкви. Споры вспыхивают с новой силой. Первый Акт о супрематии не принимают. Как и второй. После этого предлагают третий. В это время духовенство, которое вообще не пригласили на заседание парламента, обсуждает религиозную реформу отдельно, на конвокации. Они подтверждают свою веру в пресуществление, верховенство власти папы и ключевые основы римского католицизма. 31 марта сэр Николас Бэкон обвиняет сторонников католицизма в презрении к короне и сажает двоих из них в Тауэр. Именно в этой разгоряченной атмосфере «выковывается» форма церкви Англии. Акт о супрематии наконец-то принимают 29 апреля с перевесом всего в три голоса; компромисс все же удается найти — королеву называют не верховным главой церкви (потому что она женщина), а верховной правительницей. Все религиозные законы, принятые предыдущим правительством, отменяются. Акт о единообразии, принятый в тот же день, восстанавливает Книгу общих молитв Эдуарда VI. Все должностные лица — духовенство, судьи, мировые судьи, мэры, чиновники и выпускники университетов — обязаны принести клятву о признании Елизаветы верховной правительницей церкви. Отказ от клятвы карается лишением должности. Любой, кто пишет, говорит или проповедует о том, что Елизавета должна подчиняться власти из-за рубежа (в том числе папской), будет лишен всего движимого и недвижимого имущества. Неоднократные нарушения этого закона считаются государственной изменой и караются смертью. С настоящего момента обязательным является посещение служб церкви Англии по воскресеньям и в праздничные дни; те, кто этого не делает, — так называемые рекузанты, — обязаны платить по шиллингу штрафа за каждое пропущенное воскресенье.
В целом королеве удается провести почти все свои запланированные реформы. Ей приходится разрешить священникам заключать браки, «дабы избежать прелюбодеяния», но это разрешение компенсируется тем, что священникам можно жениться только на скромных, честных и благоразумных женщинах, чьи кандидатуры одобрены епископом. Ей удается сохранить и одежды, и церковную музыку, и большую часть символов. А еще она отказывает кальвинистам, которые хотели избавиться от епископов. И, что главное, — она сохраняет абсолютную власть над церковью, заявляя, что несмотря на то, что ее титул Верховной правительницы отличается от того, что носил отец, она собирается пользоваться всеми правами, которыми обладал он. Никто не получает всего, что хотел, от соглашения 1559 года — всем приходится идти на компромиссы, — но Елизавете на компромиссы приходится идти меньше всех.
Рождение протестантской Англии, 1559–1569Если вы посетите Англию в 60-е годы XVI века, то вас, скорее всего, поразит то, с какой легкостью люди приняли Религиозное соглашение 1559 года. Все епископы, кроме одного, отказались приносить клятву супрематии и лишились своих должностей. Но коллективная замена всего высшего уровня оппозиции — это нежданная удача для Елизаветы, которая теперь может спокойно назначить на освободившиеся должности своих сторонников. Кроме того, пока их позиции вакантны, она получает доходы вместо них, а потом — еще и «первые плоды» новых назначенцев, так что выигрывает вдвойне. Более того, она выигрывает даже втройне, потому что заставляет многих новых епископов «обменять» значительную долю владений на новую должность; они отписывают короне множество поместий, которые королева потом отдает в дар своим придворным. Новый епископ Херефорда покупает себе епархию, согласившись отдать королеве 17 епископских поместий. Уничтожив таким образом власть высшего духовенства, Елизавета обнаруживает, что очень немногие священники более низкого ранга готовы сопротивляться. Они признают ее главенство, приносят клятвы и призывают своих прихожан приветствовать возвращение церкви Англии. Летом 1559 года в церквях снимают кресты с хоров и сжигают их. Еще сжигают все изображения Девы Марии и Иоанна Крестителя. В Лондоне, по рассказу Генри Мейкина, в августе 1559 года устраивают огромные костры из «крестов, Марий, Иоаннов и множества другой церковной утвари: риз, распятий, кадил, алтарной ткани, книг, опор для флагов и облицовочных панелей». Разрушительная ярость настолько овладела Лондоном, что люди начали даже разрушать кладбищенские памятники, после чего вынуждены были вмешаться власти. В то же время реформаторы закрашивают старые картины в церквях. Некоторым священникам и приходам удается сохранить некоторые элементы «старой религии» (так теперь называют католицизм), но полное подчинение новым стандартам — лишь вопрос времени. Определить, протестанты или традиционалисты составляют большинство в приходе, очень просто по скорости, с которой в церкви избавляются от средневековой росписи.
Лишь в январе 1564 года Джон Шекспир платит два шиллинга маляру, чтобы тот закрасил изображения Судного дня в церкви Стратфорда — ухмыляющихся дьяволов, адские огни, страдающих грешников и коленопреклоненных святых.
По всей Англии снова запрещают культы святых, посвященные им алтари и религиозные шествия. Публикуются тексты, защищающие и прославляющие новую религию. Мэтью Паркер, архиепископ Кентерберийский, в 1562 году выпускает «Книгу проповедей», описывая нравственные нормы для протестантской Англии и подчеркивая одновременно мерзость восстаний против власти и аморальность непомерно пышных одеяний. В том же году недавно назначенный епископ Солсбери, Джон Джуэл, издает оправдательную книгу о церкви Англии на латинском языке под названием «Apologia ecclesiae Anglicanae». Переведенная (как мы уже знаем) на английский язык Анной Бэкон в 1564 году, книга находит основу англиканства в учении Христа, апостолов и древних отцов христианской церкви. Третья важная книга выходит в 1563 году — «Мартиролог Фокса»[39]. В этой огромной книге о христианских мучениках особое внимание уделяется преследованиям и страданиям английских протестантов, а также говорится, что англичане — богоизбранный народ, которому суждено сбросить власть Антихриста (папы). Эта книга стала прекрасным подспорьем для Елизаветы в пропагандистской войне против католицизма. А так как пропаганда — это ключ к победе, Елизавета старается сделать так, чтобы во всех исторических книгах хвалили ее и протестантизм, а правление Марии выставляли в дурном свете.
Парламент 1563 года подтверждает реформы 1559 года и расширяет их. Именно тогда принимается решение выпустить Библию на валлийском языке (на перевод потребовался двадцать один год). Список тех, кто обязан приносить клятву супрематии, расширен: теперь он включает в себя школьных учителей, депутатов парламента, юристов и шерифов; штрафы для тех, кто отстаивает верховенство папы, резко увеличиваются. Но есть и люди, которые хотят дальнейших реформ: они предлагают билль, запрещающий пышные одежды духовенства и многие другие символы, в частности обручальные кольца, крестное знамение во время крещения и церковные органы. Они едва не добиваются успеха — билль отклонен с перевесом всего в один голос.
В 1563 году конвокация приняла 39 статей вероисповедания. Это изложение доктрины церкви Англии, обозначающее ее позицию по отношению к католицизму и другим протестантским доктринам. Например, в статье 22 говорится: