– И как же мы это… в Москву-то приедем? – желания общения победило тактичность без особого труда, поскольку последнего качества у Потапыча практически не было.
Владлен Борисович недовольно оторвался от газеты и сказал:
– Просто возьмем и приедем. В чем проблема-то, я не пойму?
– Дело в следующем: мы же не мытые, не бритые. Одежда вся мятая, испачканная.
– Это не важно.
– А что важно? – Потапыч уже понял, что разговор состоится и радостно потер ладонями по своим довоенного покроя брюкам. Теперь было необходимо не пропустить момент, когда можно было бы повернуть беседу к женской тематике – Потапычу очень хотелось поделиться своими недавними амурными переживаниями.
– Самое важное на данный момент – это сохранить нашу партию. Надо сделать для этого все возможное и даже больше. Если все честные коммунисты объединятся, то под руководством ЦК мы вернем страну на правильный путь. Но нам крайне необходима помощь населения, – сказал Красносеев и многозначительно посмотрел на старика.
Потапыч заерзал на кресле – быть «населением» и оказывать «помощь» ему не очень-то хотелось. Предварительно откашлявшись, он сказал:
– А я че? Я вот тебе, Владленушка, помогаю. Документы в Москву с тобой везу. Как думаешь, мне это потом зачтется?
– Непременно. Всех, кто поддержал, не забудем. С врагами же у нас будет особый разговор.
Автобус, безбожно скрипя тормозами, остановился. На обочине стояла древняя бабушка с поднятой рукой. Рядом с ней находился пятилетний внук.
Водитель после полной остановки транспортного средства открыл дверь и спросил:
– Тебе куда, старая?
Но оказалось, что это была засада – из-за кустов выскочила группа молодых накаченных ребят в спортивных костюмах.
Они в мгновение ока ворвались в салон. В руках они имели бейсбольные биты и монтировки.
– Всем сидеть на местах! – грозно крикнул рыжий коротко стриженный амбал, видимо, старший.
– Вывернуть карманы! Золото, деньги, ценные вещи приготовить и держать в руках!
– Гра-а-а-абють!! – истошно закричала средних лет баба, везущая на рынок куринные яйца.
– Господа бандиты, это же сельский маршрут… – начал было водитель, и тут же получив удар битой в челюсть, замолчал.
После случая с водителем, баба с яйцами перестала кричать, а остальные пассажиры проворно достали свои нехитрые ценности.
Бандиты, словно кондукторы, пошли по салону, собирать «плату за проезд».
Красносеев, близкий к потере сознания, лихорадочно соображал. Потапыч был увлечен происходящим – его надежды на интересное путешествие полностью оправдывались.
Первые деньги, кольца и часы уже полетели в полиэтиленовый пакет бандитов, когда Владлен Борисович взял в себя в руки и придумал, в общих чертах, план спасения себя и денег.
– Потапыч, ты готов собой пожертвовать для дела партии и Ленина?
Старик недовольно заерзал на кресле. Денег у него не было, переживать было не за что, и он мог спокойно наслаждался зрелищем.
– Ну, в общих чертах… если, конечно, потребуется… Дело в следующем: а потом зачтется?
– Я же сказал, что зачтется, – раздраженно сказал Красносеев и продолжил, – тебе надо отвлечь этих бандитов, пока я не выберусь через аварийный выход. Сейчас подойди и со всей силы ударь вон того рыжего.
Потапыч аж позеленел от услышанного. Богатое воображение не было отличительной особенностью Матюкова, но в данном случае, оно сработало на все сто.
– За что же ты мне такую лютую смерть уготовил, Владленушка?! Неужто я не помогал тебе? Неужто я с тобой и в огонь, и в воду… и в стог сена?
– Хорошо. Подойди и просто плюнь в лицо.
– Час от часу не легче! Не я ли тебя от врагов твоих оборонял? Не я ли тебя в дороге развлекал и помогал во всем?
– Короче, делай, что хочешь, но бандюг этих отвлечь надо.
У бывшего сторожа перспективы вырисовывались аховые.
Глава 21
Конец ХХ века подарил жителям России волшебные времена, полные тревожных переживаний. Промчались волнительные восьмидесятые, оставившие терпкий привкус ожидания чего-то нового, большого и обязательно хорошего. Надвинулись 90-е, принесшие похмелье от пьянящего предыдущего десятилетия. Уже гордо реяло над беспокойной страной белое знамя демократии. Безпринципные экономисты уже затеяли свои зловещие эксперименты над лишенными социального иммунитета гражданами. Борьба за власть приобрела кровавые, давно забытые, формы. Уже мчались по стране современные опричники – рэкетиры. Трещало и разваливалось строившееся семьдесят лет здание социализма, заваливая балками и перекрытиями неперестроившихся.
Но во многих маленьких городах огромной страны продолжали жить по старинке: с парткомами и плановой экономикой. Чмуринск еще оставался островком социализма. Бурный поток перемен до поры до времени обходил его невысокие берега.
В 15 часов 17 минут в пределы города вступил уставший от длительной ходьбы человек. Левое ухо его было слегка оттопырено. Это не было следствием неаккуратности акушерки, а было результатом дорожной неприятности – экстренного покидания транспортного средства через аварийный выход. Ленинская борода рыжим клином свисала с лица. В его правой руке находился темно-зеленый портфель. Человек шел быстрым шагом под песню «Вихри враждебные», которую он исполнял неумелым баритоном.
Увидев плакат «Вместе – в светлое будущее!» и большие ямы на дорогах, Красносеев с энтузиазмом расправил плечи и для подтверждения своего оптимистического предположения спросил у первого встречного:
– Власть какая в городе, уважаемый?
Первый встречный, обведя взглядом солидную фигуру второго секретаря, сделал большой глоток пива из бутылки и не спеша ответил:
– Какая и была – народная.
Владлен Борисович машинально потрогал партбилет, хранящийся за подкладкой, расставил ноги на ширину плеч, взял под мышку портфель, завел за спину левую руку и задал следующий вопрос:
– А где у вас, товарищ, горком партии?
Человек с бутылкой куда-то махнул рукой и, пробормотав что-то неопределенное, скрылся за деревьями аллеи.
Со вторым встречным Красносееву повезло больше. Им оказался персональный пенсионер с сорокалетним партийным стажем. Он проводил Владлена Борисовича до самого горкома, по дороге развлекая городскими историями.
Когда они подошли к серому двухэтажному зданию, в котором размещались главные коммунисты города, Красносеев уже знал много нового. И то, что в Чмуринске два года полностью все выдается по талонам. И то, что единственный контрреволюционер-демократ сидит в настоящее время в зарешеченном подвале горкома. И даже то, что город Чмуринск был основан на три года раньше самой Москвы. Бонусом Владлен Борисович получил от пенсионера секретнейшую информацию о том, что сын первого секретаря горкома занимается в Тамбове коммерческой деятельностью.
Простившись на ступеньках с заслуженным ветераном, Красносеев, преодолев коридор, постучался и вошел в кабинет первого секретаря. Девушка, видимо, выполняющая обязанности секретарши, красила ногти и на Владлена Борисовича внимания не обратила.
Своим неожиданным приходом Красносеев испугал главного городского коммуниста. Тот быстро спрятал в стол неразгаданный кроссворд, покраснел и, придав лицу соответствующее выражение, спросил:
– Вы по какому вопросу, товарищ?
Скупыми фразами Красносеев рассказал пока еще краткую историю своего путешествия и, не раскрывая тайну денег, попросил помощи.
– Да, дела… – протянул хозяин кабинета.
Пока тот собирался с мыслями, Красносеев огляделся. В стандартном кабинете стандартного горкома все было стандартно: красное знамя, бюст вождя, полки с произведениями классиков марксизма-ленинизма.
– Конечно, вы очень правильно сделали, что обратились в партийный орган, – начал издалека уже сформулировавший в мозгу корректный ответ чмуринец.
В дальнейшем в витиеватых выражениях, переполненных идеологической патетикой, он объяснил, что не видит, собственно говоря, способов помочь неожиданному гостю. Хотя и не отказывается.
– Если с пропиской там будут проблемы, не стесняйтесь, подходите – поможем решить, – странно закончил свою речь председатель горкома.
Красносеев и сам точно не знал, зачем он пришел к чмуринскому товарищу и что ему от того надо. Поэтому сейчас он сидел в неудобном кресле и тщательно подбирал прощальную фразу. Она должна была быть выдержанной в коммунистических традициях, подчеркивать единение всех членов КПСС и быть не обидной для хозяина кабинета.
Пауза слегка затянулась, но еще не стала тяжелой в тот момент, когда первому секретарю неожиданно пришла в голову интересная мысль.
– Товарищ Красносеев, как я вам уже сообщал и вы сами до этого имели возможность в этом убедиться, наш город окружен врагами – всякой там буржуйской сволочью. Выбраться вам отсюда будет весьма затруднительно.
Красносеев сделал движение рукой, которое должно было означать, что он осознает серьезность положения и скорбит по этому поводу.
– Так вот, – продолжил чмуринец, – у нас в городе есть один товарищ, верный ленинец и надежный партиец. Он сам, на свои средства, сделал воздушный шар. Я сейчас вызову его по телефону и объясню обстановочку. Как коммунист, он не сможет вам отказать.
– Воздушный шар?!
– Да. Это единственный способ выбраться из города. Долетите до Коромыслова, а там – прямая дорога на Москву.
Переговоры с воздухоплавателем были проведены быстро и по-деловому.
– Раз надо, так надо, – ответил басом крупный мужчина, имеющий фамилию Пеленкин.
Через час Владлен Борисович, после недавнего случая панически боявшийся отрываться от земли, сидел в большой корзине и напряженно слушал дыхание наполняющегося газом огромного шара.
Когда приготовления были закончены, в корзину запрыгнул Пеленкин. Он отвязал веревку и шар, увлекая за собой двух рисковых людей, устремился к облакам.
Высота быстро увеличивалась. Мир внизу казался все меньше и меньше. Пеленкин суетился, выполняя только ему одному понятные действия.
Владлен Борисович, легко одетый, сразу же замерз и от этого почему-то успокоился. «Может быть, на этот раз пронесет?» – подумалось Красносееву.
Не пронесло. Раздался сильный хлопок, и, сразу же отчаянно засвистел газ, вырывающийся из шара.
– Что?! Что случилось?! – дико взревел Владлен Борисович.
– Птица, – спокойно ответил Пеленкин.
– И что теперь?
– «Что», «что». Падать будем.
– Как?!
– «Как», «как». Надеюсь, не быстро.
«Опять! Ну за что мне такое?!» – малодушно заскулил про себя Красносеев.
Но ему опять повезло. Корзина зацепилась за ветки деревьев в лесу, и оба воздухоплавателя не пострадали.
Глава 22
Лес, на который пришлось приземлиться Красносееву и Пеленкину, был густой и дремучий. Но вовсе не необитаемый. Внизу на небольшой полянке Владлен Борисович увидел группу людей. Они собрались вокруг человека, держащего в руках пехотную винтовку Мосина, с которой бойцы ходили в атаку еще в Первую мировую войну.
К людям подошел человек в офицерской фуражке. Круг почтительно расступился. Он удовлетворенно потрепал человека с ружьем по плечу и сказал:
– Молодец Чуточкин! Ловко ты дережаблю подбил. Теперь у нас, можно считать, свои противовоздушные силы есть. А захватим Чмуринский аэроклуб – авиация появится.
– Рад стараться, батька! – проворно и подобострастно ответил стрелок.
Батька поднял голову и, показав на застрявших в ветвях двух воздухоплавателей, приказал:
– Дело в следующем: вон тех двух снять и ко мне на допрос.
Команда оказалась простой только на словах. Лесные люди попробовали несколько способов. Они попытались лезть по гладким стволам. Когда это не получилось, начали раскачивать деревья. Но корзина застряла намертво.
В центр поляны вышел Чуточкин. Он прицелился и громко крикнул:
– А ну-ка слазьте, вражины! Стрелять буду!
– Да, как же мы слезем? – слезливым голосом спросил Красносеев.
– Веревка есть? Вот по ней и спускайтесь. Быстро! Иначе – стреляю!
Но стрелять Чуточкину не пришлось. Пилот и пассажир с трудом, но достигли земли, спустившись по канату. Портфель при этом Красносеев держал в зубах.
Лесные бандиты вблизи почему-то показались Владлену Борисовичу весьма знакомыми. Они все, за исключением Чуточкина, имели накаченные торсы и были одеты в спортивные костюмы.
«Это те, которые на автобус напали! Троцкисты проклятые! А Потапыча они же, наверное, и убили!» – вдруг осенило второго секретаря, пока его вели в землянку к главарю.
Спустившись в сырое довольно просторное помещение, Владлен Борисович невольно зажал рукой нос. Сильно воняло гнилой картошкой и потом. В углу лежали гири и блины от штанги. Видимо, в свободное от грабежей время бандиты усилено наращивали мышечную массу. На стенах землянки были прикреплены плакаты с кадрами из фильмов с участием Брюса Ли.
За грубо сколоченным столом сидел батька. Рядом лежала его офицерская фуражка. Когда глаза Красносеева привыкли к полумраку, и он разглядел главаря, то он громко вскрикнул – это был Потапыч!
Тот тоже был удивлен появлению Владлена Борисовича, но эмоции сдержал и громко скомандовал:
– Вон все из штаба! Этого рыжебородого я сам допрошу.
Когда сторож и второй секретарь остались одни, они бросились друг к другу в объятья.
– Я уж думал, что ты погиб, – сказал Красносеев.
– Дело в следующем, Владленушка… Ты же тогда окно выставлять начал, я подхожу к этим гопникам перекаченным и достаю маузер. Говорю им: «Вы, ребята, не того… не балуйте». А тут, видя такое дело, еще один пассажир с винтарем подходит. Оказался он директором музея с фамилией Чуточкин. Вез он в краевой музей экспонат – винтовку Мосина образца 1896 года. Бандиты, увидев нас – вооруженных, поутихли – из оружия у них только нунчаки, да цепи. Потом говорят: «Эй вы, дядьки, давай к нам в банду». Мы: «Зачем это?» «Деньги хорошие заработаете». «Какие такие хорошие?» Ну, они и сказали. Мы, как услышали, тут же согласились.
– Я это все пропустил.
– Так ты же в окно уже сиганул и по обочине понесся. Я видел.
– А-а-а…
– Так вот. Поскольку у меня маузер был, меня атаманом выбрали. А Чуточкина – начальником штаба. Теперь у нас дисциплина. Да и пацанам оно сподручнее, как я погляжу. Только вот что: то, что оружие мое не заряжено, они не знают.
– Как же так?
– Дело в следующем: если проведают, думаю, не бывать мне батькой. И фуражку офицерскую отымут.
– Так ты, Потапыч, и в налетах участвовал?
– Упаси Бог! Только общее руководство, как у вас в кабинетах говорят.
– Молодец! Моя школа!
Товарищи улыбнулись и похлопали друг друга по плечам.
– Ну, а дальше-то что? – посерьезнев, спросил Владлен Борисович.
– Деньжат накоплю – куплю себе домишко в деревне, кур заведу, на рыбалку ходить буду…
– А Ленин в Мавзолее как же?
Красносеев ударил старика в самое его больное место. Тот погрустнел, обхватил руками свои морщинистые инжирные щеки и тихо ответил:
– Может быть потом, когда-нибудь…
– «Потом» не получится. Демократы эти гребанные вынесут его из Мавзолея и где-нибудь закопают. И не увидишь ты его уже никогда!
– Как же так?! – вскрикнул Матюков, – я же всю жизнь мечтал!
– Так поехали.
– А тут как же? Кто за ребятами присмотрит?
– Сами как-нибудь разберутся, не маленькие. Или Чуточкин возглавит.
– Не знаю даже…
– Чего тут думать?! Ленина не увидишь – как дальше жить будешь?
– И то верно! Дело в следующем: а выбираться как будем? Ты же вроде как пленный.
– Поведешь меня в лес, якобы, на расстрел. А там сбежим.
– Ловко! И деньги банды захватим?
– Ни в коем случае! Погонятся.
– А хоть фуражечку взять можно?
– На кой она тебе? Пошли.
Из землянки первым вышел Владлен Борисович. Он держал руки за головой и имел подчеркнуто траурный вид. За ним шел Потапыч. В одной руке он держал маузер, в другой – красносеевский портфель. Лицо его имело зверское выражение. Старик громко ответил на молчаливые вопросы своих подчиненных:
– Враг нам лютый попался. Нельзя его в живых оставлять. Сейчас в лес его отведу и там в расход пущу.
У стоящего невдалеке Пеленкина помутился взор, ослабли ноги, и он, потеряв сознание, рухнул на землю. Бандиты с уважением посмотрели на своего атамана и молча расступились перед ним.
Отойдя на безопасное расстояние, Красносеев и Матюков радостно обнялись. Затем они выбрали направление и зашагали в город Коромыслов, из которого, как им обещали, была прямая дорога на Москву.
Глава 23
Город Коромыслов был по размерам и населению крупнее Чмуринска и жил интенсивной перестроечной жизнью.
Наиболее активные представители вольномыслящих граждан год назад написали на памятнике Марксу матерные слова. Посчитав, что демократические преобразования на этом завершены, они приступили к ограблению остального населения посредством перепродажи турецкого ширпотреба. Народ не возмущался, поскольку полюбил носить некачественный заморский товар.
Выйдя из леса и углубившись в городские кварталы, Красносеев и Потапыч стали свидетелями необычной демонстрации. Она была приурочена ко дню основания города и отражала поддержку демократическому курсу, выбранному руководством города.
Мимо озадаченных путешественников проходили стройные колонны розовощеких торговцев. Они несли транспаранты с вольными лозунгами. Из динамиков лилась бравурная музыка, прерываемая выкриками:
– Да здравствует частная собственность – основа демократии!
Демонстранты дружно отвечали:
– Ура!
– Да здравствует свобода слова и прибавочная стоимость!
– Ур-а-а-а!
Красносеев зло сплюнул и свернул за угол. Матюков поспешил за ним.