Настал час самого шокирующего заявления, и Харрисон тихо объявил:
– Сегодня я уезжаю в Нэшвилл. Конечно, заскочу на стройку, оставлю Винсу финальные инструкции, но пора и честь знать. Вернусь недельки через три, когда дом будет готов.
– Нет! – закричала Уизи. – А как же свадьба? Ты что, не придешь на свадьбу?
Харрисон любовно потрепал ее по плечу.
– Кинешь мне фотографии на адрес электронной почты.
Уизи снова принялась рыдать, а Тру заметно побледнела, опустив глаза в пол, безуспешно пыталась взять себя в руки.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, Харрисон. – Уизи смахнула слезы ладошкой. – Оставайся. Переезжай сюда… Поселишься с Гейджем в новом доме, и все будут счастливы.
Ну почему мир устроен не так вот просто? Харрисон покачал головой.
– Я бы и рад, Уизи, но у меня совсем другая жизнь. Не забывай, что можешь навещать меня в любое время дня и ночи. Будем на связи. Даю слово. – Он поднялся с места. – Мне пора идти. Обнимемся напоследок?
Уизи вскочила как ошпаренная и попыталась улизнуть через заднюю дверь, но Харрисон поймал ее.
– Иди сюда.
– Не верю, что ты опять уезжаешь. Не верю! – уткнувшись ему в рубашку, захлебываясь от рыданий, воскликнула Уизи.
Если срочно не прекратить эту драму, то, не ровен час, Харрисон и сам заплачет. Он обнял ее и постарался успокоить:
– Я буду скучать. Обещай, что всякий раз, когда сядешь за руль своей новенькой машины, которую получишь в подарок на окончание первого семестра, будешь меня вспоминать. Договорились, сестренка?
– Машины? Какой еще машины? – удивилась Тру.
Проглотив слезы, Уизи робко посмотрела на сестру.
– Харрисон обещал купить мне машину в награду за прилежное поведение и хорошие отметки.
И бедняжка Уизи снова залилась слезами, хотя теперь уже скорее по инерции.
– Почему бы тебе не выйти на воздух? – ласково предложила Тру. – Заодно цыплят покормишь…
– Ладно. – Уизи направилась к двери, но внезапно обернулась и сказала: – По крайней мере, у нас остался Гейдж. – В ее голосе тлели угольки надежды.
Она и вправду знала, как разбить мужское сердце, но брат Харрисона стоял как пень, не обнаруживая никаких эмоций, – возможно, обдумывал ответ. А если даже эта сцена не растопила лед его равнодушия, Гейдж, видимо, и впрямь безнадежен.
Тру открыла было рот, чтобы, как водится, снять напряжение, но тут Гейдж все-таки заговорил.
– Уизи, а можно я тоже буду твоим старшим братом? Я никуда не денусь, так что можешь приходить в мой новый дом когда заблагорассудится. И приводить друзей, если захочешь.
Аллилуйя! Обидно, что радость от столь поэтичных моментов Харрисону больше не суждено разделить с Тру.
Уизи стряхнула слезу со щеки и ответила дрожащим голосом:
– Конечно.
И ушла, прихватив с собой частичку сердца Харрисона.
Слава богу, прощание с Тру прошло на удивление спокойно. Присутствие Гейджа способствовало этому. Харрисон поблагодарил ее за гостеприимство так, как благодарил бы администратора гостиницы за приятное пребывание. Она, с прелестной грациозностью истинной южанки, ответила, что рада быть полезной.
На крыльце он сначала обнял Гейджа, после чего тот молнией нырнул внутрь дома. Ну и слава богу. Теперь не придется изображать душевные объятия с Тру. И все же жаль, потому что только она та единственная, кого ему хотелось держать в своих руках больше, чем гитару.
Тру проводила его до машины.
Повернув ключ в замке зажигания, он взглянул на нее из окна. Что, черт возьми, нужно сказать?
– Это было какое-то наваждение.
– Верно, – сухо кивнула она.
– Провожать нет необходимости.
– Конечно.
– Удачной свадьбы.
– Спасибо. А тебе новых песен.
Он было собрался добавить: «Надеюсь, галстуки-бабочки произведут фурор», – но вдруг понял, что страшно устал от всех этих пикировок, и недолго думая нажал на газ, помахав ей из окна и упрямо игнорируя зеркало заднего вида. Зачем хранить в памяти образ любимой, постепенно исчезающий вдалеке?
На стройке Харрисон напоследок дал Винсу несколько указаний, а тот, в свою очередь, заверил его в том, что все идет по плану.
– Выбрось это из головы, пока я не позвоню с докладом о завершении работ, – выкрикнул Винс, стараясь перекрыть стук молотков и грохот бревен. – Возвращайся домой и займись своими делами.
– Спасибо. – Вид залива, на который мог любоваться брат, пробудил в Харрисоне легкую зависть, и он подумал: «Везунчик».
– Тебе известно, что в шкафу спальни ваших родителей лежит незачехленная гитара? – спросил Винс по дороге к машине. – Может, заберешь, а то трейлер на ладан дышит.
Харрисон почувствовал, как сдавило грудь.
– Это гитара отца. Непременно заберу перед отъездом.
Он никогда не притрагивался к этой гитаре, и успел окончательно о ней позабыть, но именно она пробудила в нем интерес к музыке.
– И последнее, – усмехнулся Винс. – Уизи Мейбенк твердо намерена взять у меня интервью. Ее интересует, почему я так одеваюсь. Хочет раскопать всю подноготную. Якобы ей нужен интересный материал для обществоведения.
Харрисон наклонился и шепнул Винсу на ухо:
– Тебя никто не заставляет с ней откровенничать.
– Да я буду только счастлив помочь. Девушка продвинутая… Наверняка ей хочется поддержки и участия, прежде чем она отправится в колледж в своем, мягко говоря, странном прикиде, да к тому же еще и с дьявольским характером. Ты можешь быть другим…
Ого… Воцарилось неловкое молчание. Обменявшись взглядами, они дружно покатились с хохоту.
– Чисто сыграно, приятель! – воскликнул Харрисон.
– Заткнись, пещерный человек!
Они по-братски обнялись, и Винс направился на стройку, насвистывая мотив «Дикси».[33]
Отыскав отцовскую гитару, Харрисон аккуратно погрузил ее в багажник. Переполнявшие его эмоции готовы были вырваться наружу, но он стоически держал себя в узде.
Долгая дорога, размышлял Харрисон, пусть даже из недр ада, как эта, требует соответствующего музыкального сопровождения. Или на заправке звучит «Перекусим детка…», или ты слушаешь на айподе «Eags». И пока подставляешь лицо ветру и напеваешь, может, тебе удастся забыть о пустующем рядом сиденье, которое все еще хранит аромат ванильного мороженого.
И в конце концов, ты сможешь двигаться дальше.
Глава 31
– Я назову его «Чертовы янки»! – воскликнула Кармела, для пущей убедительности ударив кулаком по столу. – Что скажешь?
Тру перестала жевать, мучаясь виной за то, что в ее мыслях то и дело всплывал обнаженный Харрисон, раздевавший ее своим сексуальным взглядом.
Они с Кармелой сидели за ленчем в «Морской звезде». Уже прошло три дня, как Харрисон уехал, и ей пора было думать о грядущей свадьбе, а не о минувших любовных похождениях.
«Миссис Дабз Уэринг. Миссис Дабз Уэринг. Миссис Дабз Уэринг», – мысленно твердила Тру как попугай, лишь бы только не думать о Харрисоне. Чтение, и то не помогало. Все ее попытки окунуться в мир литературных героев с треском провалились. И уж конечно, приходилось обходить стороной студию, где воспоминания оживали с новой силой.
– Мне кажется… – начала Тру, оглядев сперва потолок, затем Роджера, усердно драившего столешницу, и, наконец, встретившись взглядом с Кармелой, которая сидела, как на иголках в ожидании ее ответа. – Мне кажется, это гениально.
– И мне! – Кармела расплылась в улыбке.
Тру чувствовала свою вину, но что она могла сделать?
– Гейдж – настоящий бриллиант, – вздохнула Кармела. – Народ устал от местной атрибутики. Все сыты по горло чарлстонскими салфетками и прочими побрякушками, так? И хотят чего-нибудь не отсюда. А я в этом разбираюсь лучше остальных. Я ведь сама чертова янки! Буду торговать хлебными наборами из Бостона и рецептами устричного супа в стиле Новой Англии. А еще привезу соевые свечи из Кейп-Кода и ворох туристических путеводителей по Нью-Йорку.
«Миссис Дабз Уэринг». Тру продолжала самогипноз, призванный отвлечь от воспоминаний о Харрисоне, как, повернувшись в профиль, он наблюдал за полной луной.
– Все у тебя получится. – Она взяла подругу за руку. – Уже пора, Мел, не находишь?
Выражение лица Кармелы внезапно изменилось и она грустно шепнула:
– Нет.
– По-моему, самое время, – мягко заметила Тру. – Этим ты не осквернишь его память, а, наоборот, воздашь должное. И эта задумка как нельзя лучше вяжется с открытием твоего магазина. Твой отец гордился бы, что дочь почтила его память таким необычным образом. Он был подлинным героем. Как и все его товарищи из пожарной бригады Куинса. Если ты попробуешь – хотя бы попробуешь! – освободиться от страха, то обязательно найдешь достойный способ напомнить гостям магазина о подвиге этих людей.
Пару секунд Кармела изучала их сплетенные пальцы.
– Знаю, – ответила она, подняв глаза. – Но сегодня так трудно говорить о событиях одиннадцатого сентября. К тому же я не жду сочувствия.
– Знаю, – ответила она, подняв глаза. – Но сегодня так трудно говорить о событиях одиннадцатого сентября. К тому же я не жду сочувствия.
Тру усмехнулась.
– Да никто и не решится жалеть такую сильную и волевую девушку, а вот сказать слова благодарности твоему отцу за ту жертву, что он принес, наверняка захотят.
– Было бы замечательно, – улыбнулась Кармела.
– Конечно. – Тру отпустила ее руку. «Миссис Дабз Уэринг». – Ты рассказывала Гейджу об отце?
– Нет. К слову не пришлось.
– Что ж, надеюсь, скоро придется. Как у вас вообще дела?
– Прекрасно, правда. Странно, что мы с ним так неожиданно сошлись. Я понимаю его, а он понимает меня.
Отложив вилку, Тру наклонилась к подруге.
– Я очень за вас рада.
Теперь уже Кармела взяла ее руку.
– А я рада за тебя. Ты сама-то за себя рада?
Тру до сих пор молчала о том, что произошло между ней и Харрисоном: не хотелось сыпать соль на рану, – поэтому осторожно сказала:
– У меня все прекрасно.
«Миссис Дабз Уэринг. Миссис Дабз Уэринг. Миссис Дабз Уэринг…»
– Ох, милая.
От звука проникновенного голоса Кармелы у Тру навернулись слезы, но поднять глаза она боялась.
– Это верное решение. – Ничего другого не могло случиться. И не случится. И я должна жить дальше. – Она глотнула минералки, чтобы промочить пересохшее горло.
– Тебе виднее, – проговорила Кармела. – Переубеждать не стану. Но помни: что бы ни случилось, я с тобой. Слишком рано говорить, как сложится у нас с Гейджем, но тебе я доверюсь: это не похоже ни на что из того, что было прежде, честнее и глубже. Я словно повзрослела…
Оглянувшись, она заметила, что Роджер прислушивается к их разговору.
– Оставь нас, пожалуйста, Роджер, – вежливо попросила Тру.
– Ладно. – Он смерил их недовольным взглядом. – Но не рассчитывайте, что я буду подливать вам в чайник кипяток.
Когда он удалился шаркающей походкой, девушки прыснули.
– Думаю, я влюбилась, – прошептала Кармела. – И теперь четко сознаю, что нет на свете ничего важнее любви: ни тараканы в голове или болячки Гейджа, ни мои комплексы и глупый акцент – ничего не может разрушить любовь. Любовь способна выдержать любые испытания. – Кармела поднялась с дивана и ткнула в стол указательным пальцем. – Запомни это, Тру Мейбенк.
– Хорошо, – натянуто улыбнулась подруга. – Ты куда-то собралась?
– Да нет, просто немного увлеклась! – Расхохотавшись, Кармела села обратно.
– Я высоко ценю твое участие, – сказала Тру.
И это было правдой.
Предсвадебная лихорадка. Предсвадебный загул. Она познала и то и другое. Тру могла бы написать весьма познавательную статью в журнал для будущих невест – анонимно, разумеется, – и все же лелеяла надежду, что встреча с Дабзом вернет все на свои места. Ее любовь к нему – а любовь ведь была – вновь воссияет, стоит только увидеть его, и все ее сомнения исчезнут как по мановению волшебной палочки.
Любовь преодолеет все преграды.
Пламенная речь Кармелы запала ей в душу, Тру вспоминала ее сутки напролет, и всякий раз, когда больное воображение рисовало образ Харрисона, она заменяла его на Дабза. Любуясь новеньким, пока еще не объезженным седаном «БМВ», Тру радовалась вниманию жениха, который подарил автомобиль как символ преданности и заботы. Окидывая взором помидорную плантацию, она проникалась щедростью Дабза, обещавшего поддерживать ее хозяйство на плаву и после свадьбы.
Она не станет думать о том, что именно здесь совсем недавно они с Харрисоном занимались любовью.
Однако тактика оказалась не слишком эффективной, и звонок Дабза застал ее врасплох.
– Мы с мамой летим дневным рейсом из Ла Гуардия. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы оба будем в Чарлстоне, – послышалось в трубке.
– Какое удачное совпадение.
– Так вышло вовсе не случайно. Она просила меня повременить денек с отъездом, чтобы можно было лететь одним самолетом, – объяснил Дабз.
– Ты поддержка и опора для своей матери.
«Хотя, – подумала Тру, – заботливый жених прилетел бы к своей невесте еще вчера». Не стоит игнорировать тот факт, что Пенн путешественница со стажем и в чьей-либо помощи особо не нуждается.
– По приезде я сразу завезу ее домой, – поделился Дабз своими планами. – Надо будет удостовериться, что она справляется со сменой часовых поясов. А потом, стремглав к тебе.
– Жду не дождусь! Только…
– Что?
– Не забывай о нашем уговоре.
– Черт бы его побрал! Ты что, серьезно будешь мучить меня воздержанием? Я тут трудился на разрыв аорты, лишившись сна и аппетита, – возмутился Дабз, – а меня даже приласкать не хотят.
– Извини, но я не могу не спросить: тебе не приходило в голову, что мои потребности могут немного отличаться от твоих? Или тебе наплевать?
– Конечно, нет. Какая муха тебя укусила? Переживаешь из-за свадьбы? Тебе, наверно, стоит попить успокоительное… Многие жены моих партнеров говорят…
– Спасибо, обойдусь без лекарств! – отрезала Тру. – Мне просто хочется…
– Чего?
– Не будем ссориться. – Она вздохнула, почувствовав на сердце невероятную тяжесть. Сейчас бы горячую ванну с пеной и плитку шоколада! И чтобы рядом была мама. Да, Хелен Мейбенк была эгоистичной особой, одержимой внешностью и этикетом, но все-таки она ее мать.
– Это обычное предсвадебное волнение, – гнул свою линию Дабз. – Ничего удивительного. И знаешь, коль уж мы чтим традиции, я был бы рад увидеть тебя вечером у мамы.
– Дабз, я приготовила вкусный ужин. У меня накопилось столько мыслей о предстоящей свадьбе…
– Оставь эту девчачью ерунду для мамы. Она с удовольствием с тобой поболтает. Ее домоправительница готовит ранний ужин, так что увидимся в шесть часов.
– Но я запекла твою любимую курицу с гарниром из дикого риса. Надеялась, мы сможем посмотреть кино.
– Давай завтра. Хотя постой-ка… завтра у меня мальчишник.
– Сегодня – наш последний шанс побыть вдвоем…
– Поставь кастрюлю в морозильник, Тру. Съедим, когда поженимся. – Дабз рассмеялся удачной шутке. – Вуаля – проблема решена. И перестань волноваться.
Господи, легко сказать… Тру только это и делает, с тех пор как Харрисон вернулся в ее жизнь.
Перед тем как отправиться к Пенн, Тру подогрела запеканку для Гейджа, Кармелы и Уизи. Днем она все переосмыслила. То, что было между ней и Харрисоном, не в счет. Минутное влечение, не более того. Она простила себе романтические мечты. Что взять с артистичной натуры? Теперь этот роман всего лишь странное воспоминание. А Дабз реален. Он здесь, с ней, в Бискейне. В нем – ее будущее и надежда на семейное благополучие.
Выходя из дома, чтобы купить Пенн бутылку дорогого вина, Тру столкнулась с курьером из отдела доставки.
– Это что еще такое?
На пороге громоздилась прямоугольная коробка внушительных размеров.
– Без понятия, – ответил курьер. – Посылку, вроде, отправила чарлстонская фирма – производитель офисной техники.
– Вы точно не ошиблись адресом? Я не заказывала технику.
Он тщательно перечитал бланк доставки.
– Все верно, мэм. – Мужчина помог ей внести груз в прихожую и спешно откланялся.
Пребывая в искреннем недоумении, Тру несколько минут кружила над коробкой, но наконец распаковала ее. Внутри оказалось настольное многофункциональное печатающее устройство. В комплект входил купон на бесплатную сборку, сервис и личную консультацию по эксплуатации, а также инструкция на ди-ви-ди и сертификат на пожизненный запас чернильных картриджей.
По щекам покатились слезы.
Разумеется, это Харрисон.
Однако в этом благородном жесте Тру почуяла второе дно: может, все-таки она решится расправить крылья и взмыть в небеса, как и положено талантливой художнице; а не продолжит прятаться на чердаке.
«На этот раз ты меня раскусил». Ее творческое естество всеми силами тянулось к этому великолепному устройству: возвращать такую красоту было бы непростительно, – но как же тогда забыть о Харрисоне, если аппарат останется при ней?
В этом, верно, и состоял его дьявольский план.
Некоторое время спустя она известила Пенн о своем прибытии вежливым стуком в дверь. Переступая порог, Тру вспомнила, как делала это много лет назад, торопясь на ленч в честь завершения выпускного вечера. Она опаздывала, потому что накануне случилась та единственная ночь на Палм-Бич: лучшая ночь в ее жизни, обернувшаяся катастрофой утром.
Встретившая ее домоправительница проводила Тру в гостиную.
– Не успела как следует привести себя в порядок, милочка? – сказала Пенн, потягивая джин-тоник. – Впрочем, какая разница? Ты прямо светишься от любви. Дабз все равно нашел бы тебя привлекательной, оденься ты хоть в бумажный мешок.
Тру выбрала скромный наряд – шелковую юбку Хони и летний джемпер без рукавов.
– Не уверена, что это комплимент, – ответила она непринужденно. – Но зато вы, как всегда, ослепительны.