Стоя на верхней площадке лестницы, Дункан видел леди Маршу в противоположном углу балкона, возле апельсинового деревца. Поблизости находилась дверь. Время от времени туда заходили дамы. Вероятно, там была дамская комната.
Леди Марша увлеченно беседовала с двумя молодыми леди. Судя по их счастливым улыбкам, разговор был самым приятным. Еще одна женщина вышла из дамской комнаты и присоединилась к беседующим. Место было выбрано как нельзя более удачно — можно было задержаться здесь, на верхнем ярусе, откуда открывался отличный вид на то, что происходило внизу, и полюбоваться двумя огромными хрустальными люстрами на сотню свечей, рассыпавшими вокруг многоцветные искры.
Однако очень скоро трое молодых джентльменов отыскали к ним дорогу. Ага. Вот теперь все так, как бывает обычно на балах, — маленькая группа гостей, смешки дам, смех мужчин. Леди Марша оказалась в ловушке, как он и предвидел. На ее лице промелькнула тень тревоги, но она быстро сумела взять себя в руки. А потом увидела его, Дункана.
Он улыбнулся и подмигнул ей.
Ее щеки порозовели, и она намеренно отвела взгляд, вновь принимаясь беседовать с настойчивым молодым человеком, который, взяв ее под локоток, склонился к ее уху, чтобы сообщить что-то важное.
Покачав головой, она любезно улыбнулась и пожала плечами. Молодой человек сумел отступить с достоинством, обратившись к молодой леди, стоящей возле леди Марши. Но теперь в атаку пошли еще двое молодых джентльменов. Поверх плеча одного из них леди Марша поглядела прямо на Дункана.
Он кивнул. Пришло время, так сказать, иметь удовольствие составить ей компанию. Дункан молча направился вдоль балюстрады балкона, не сводя глаз с соблазнительной фигурки. Подойдя ближе, он не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться ее умным, живым лицом.
— Леди Марша, — сказал он, не дожидаясь перерыва в беседе, тем более что болтали все без умолку, — сейчас начинается танец, который вы мне обещали.
— Она еще не танцует, — возразил отвергнутый молодой человек.
Дункан не обратил на него внимания. Решительно взяв леди Маршу под руку, он повел ее прочь.
— Я… прошу прощения! — крикнула она поверх его плеча.
— Кем он себя возомнил? — бросил им вслед отвергнутый поклонник.
— Благодарю вас, — шепнула она. Ее маленькая тонкая рука вцепилась в его рукав.
— Готов служить. Вы уже заметили леди Эннис?
— Нет.
Ее губы были само воплощение красоты, розовые, чудесного изгиба.
Дункан похлопал ее по руке.
— Вы сможете ее найти. Помните, вам есть что ей предложить.
Она промолчала.
— Нам в самом деле следует потанцевать, — предложил он.
— Нет, лорд Чедвик, танцевать мы не будем.
— Но так вы сможете искать виконтессу, не оглядываясь по сторонам и не выдавая своих намерений.
— Боюсь, у вас слишком могучая фигура, чтобы я могла выглядывать у вас из-за плеча. — Ее щеки ярко порозовели.
— Зато вы сможете смотреть во все стороны, — возразил он. — Все решат, будто вам смертельно скучно со мной танцевать. Соблазнительно, не так ли?
— О да. С этой точки зрения — да.
Они начали спускаться в бальный зал. В глазах всех окружающих они впервые встретились в этот вечер на балконе.
Вдруг Марша застыла на месте.
— Вон она! Справа! Возле выхода в сад. В атласном платье цвета меди.
— Вижу.
Вдовушка была точно современная копия Венеры и, как отметил Дункан, отлично сознавала это — вон с какой надменной самоуверенностью она кокетничает с целой толпой окружавших ее джентльменов.
Случайно она подняла глаза и заметила Дункана. Выгнула дугой бровь, посылая ему отчетливый призыв — сюда! А потом, очевидно, увидела леди Маршу и зло сощурила глаза, прежде чем отвести взгляд.
— Не могу поверить. — Леди Марша высвободила свою руку, открыла веер и шагнула на ступеньку вниз.
— Чему? — спросил он. — Что она явно дает понять, насколько вы ей не нравитесь?
— Нет. Что она так призывно уставилась на вас, когда вы держали меня под руку. — Она с отчаянием оглянулась на него. — О небо! Вы заранее это знали, не так ли?
— Джентльмен никогда не признается в подобных вещах. — Ему открывался отличный вид на роскошную фигуру леди Марши, ее полную грудь в вырезе платья.
— Не надо, — потребовала леди Марша. — Не смотрите на меня так и не говорите больше ни слова. — И она продолжила спускаться по лестнице.
Дункан улыбнулся.
Как и было обещано, он с железной решительностью разделался со всеми поклонниками и повел ее прямо в круг танцующих. Музыканты заиграли вальс. Он обнял ее за талию, взял руку, и они закружились вместе с другими парами.
Изящный изгиб ее талии, легкое прикосновение руки, лежащей на его плече, вызывали томительное желание взять другую ее руку, заставить обнять его шею… Кружа Маршу в танце, Дункан понял, что хотел бы держать ее в объятиях вечно.
Замечательно, что она прекрасно танцевала. Он чувствовал, как ее тело отвечает в такт музыке, пусть даже против ее воли.
— Я вижу леди Эннис, в этом платье цвета меди, — сказала она, когда они завершили круг. — Нам нет необходимости продолжать.
— Нет, есть, — возразил он. — Вы рождены для танцев.
Она покраснела.
— Мне редко выдается такая возможность.
— Прискорбно — и для вас, и для тех, кто хотел бы с вами танцевать.
— Предпочитаю не думать о том, что я упускаю, — сухо парировала она.
— А вот я, — сказал он нежно, — как раз сейчас думаю именно об этом. — И он привлек ее к себе на полдюйма ближе.
— Лорд Чедвик!
Он проигнорировал ее предостерегающий тон, продолжая крепко держать.
— У меня есть и вторая причина, чтобы мы продолжали танцевать.
— Что такое?
— Вы же не хотите, чтобы леди Эннис решила, будто вам не терпится побеседовать с ней прямо сейчас. Между прочим, пусть она пока раздувается от негодования, пока мы с вами танцуем. Вы, может быть, не поверите, но я считаюсь завидным женихом.
— Это правда?
— В самом деле, так и есть.
Он кружил леди Маршу по залу, наслаждаясь ее красотой, податливостью и ароматом розовой воды, который она источала. Грация и классическая красота внешне, а внутри — неуверенность пополам с задиристостью, как у бездомной кошки.
— Милорд, вам пора идти, — сказала она, когда смолкли звуки вальса.
— Сначала я доставлю вас прямо в объятия вдовы.
Она собиралась возмутиться, когда заметила, что попалась на глаза нескольким дамам, которые явно направлялись в ее сторону.
— О Боже! Подруги моей мамы.
И покорно позволила ему увести себя прочь сквозь толпу гостей, где они снова заметили леди Эннис, за столом, на котором красовались сладости, закуски и огромная хрустальная чаша с пуншем.
— Только посмотрите на нее, — прошептала леди Марша. — Она знает, что я иду.
Попечительница школы Оук-Холл пересела так, чтобы спрятаться за спинами своих молодых поклонников — они окружили ее, точно стена.
— Она сильный противник, — прошептал в ответ Дункан. — Но то, что она пытается спрятаться, говорит о том, что виконтесса вас боится.
— Сама удивляюсь. — Леди Марша вскинула подбородок на дюйм выше.
— О Господи! — громким шепотом сказала за их спиной некая молодая женщина. — Видели ее платье? Взяла у сестры! Оно было на леди Дженис на прошлой неделе, на балу у Вансов. Неужели она совсем не разбирается в моде?
— Дело темное, — воскликнула другая молодая леди. — Ей полагалось быть главной дебютанткой несколько сезонов назад. Поздновато начинать сейчас, не правда ли?
И они рассмеялись.
Марша взглянула на Дункана, и в ее глазах он увидел всю боль, которую ей, вероятно, каждый день приходилось скрывать, когда она играла роль директрисы Оук-Холла.
— Не слушайте их, — тихо сказал он.
Вырвав у него руку, она бросилась сквозь толпу, прочь от леди Эннис.
Нет. Он не даст ей проиграть, даже не начав битву.
Дункан бросился за леди Маршей и настиг ее у выхода из бального зала. Взяв ее руку, вернее, кулак, потому что она крепко сжала пальцы, он увлек ее в маленький коридор, затем в первую попавшуюся комнату, какую смог отыскать.
Это оказалась небольшая гостиная, заваленная увядшими цветами из бального зала, связанными вперемешку с соломой. Такие вязанки горой высились на столе и на диване. Ими были набиты ведра, стоящие возле неразожженного камина.
— Леди Марша, — прошептал он, завладев и другой ее рукой.
Она опустила голову.
— Оставьте меня в покое.
Но не смущение звучало в ее голосе, а нечто иное, более сильное чувство, и это меняло все. Дункана пробрало до мозга костей.
Кажется, Дункан знал, что это было, но не мог дать ему названия. Словно бездонная чернота, оно нападало без предупреждения и высасывало из человека радость жизни. Именно эту бездну он видел в ее глазах, когда Марша снова взглянула на него.
Кажется, Дункан знал, что это было, но не мог дать ему названия. Словно бездонная чернота, оно нападало без предупреждения и высасывало из человека радость жизни. Именно эту бездну он видел в ее глазах, когда Марша снова взглянула на него.
Сила духа покинула ее.
Дункан вспомнил о Финне, который заставил ее довериться ему, а потом столь легкомысленно бросил. Его снова затопила ярость.
— Никогда не думал, что вы сдадитесь, — сказал он, надеясь вдохнуть в нее собственную силу через прикосновение их рук.
— Я больше не та девочка с наивными глазами, которая плыла с вами на пакетботе, — прошептала она. — Я же говорила вам вчера. Не ждите — она больше не вернется.
На несколько секунд их взгляды встретились, и Дункан с радостью отметил, что ее глаза вдруг блеснули — пусть даже от злости на него.
— Нет, я буду ждать. — Он привлек ее к себе. — Потому что это ваша истинная суть. — Он слышал стук ее сердца. Слышал ее глубокий, судорожный вздох. — Та девушка и есть вы, настоящая, — сказал он, на сей раз нежно.
Но поверила ли она ему?
И он поцеловал ее, можно сказать, от отчаяния, чтобы не дать угаснуть тому слабому огоньку, которому следовало бы сиять вечно. Крепко держа ее в объятиях, он раздвинул губами ее губы — это был дразнящий, нежный и неспешный поцелуй. И она открылась ему навстречу, как цветок навстречу дождю. Нежная, как лепесток цветка.
Он хотел ее всю.
— Вам не в чем винить себя, — прошептал он, оторвавшись от ее губ. — Вы само совершенство. Именно такая, как сейчас.
Из ее горла вылетел слабый стон. Его руки скользнули по ее телу вниз, обхватили ягодицы. Он привлек ее к себе. Ближе. Еще ближе. И все же недостаточно близко.
Она отпрянула.
— Лорд Чедвик, нам нельзя. — В ее голосе ему почудился некий надрыв, которого он никогда раньше не замечал.
Он убрал прядь волос с ее щеки.
— Почему нет?
Она смотрела в сторону, и он, осторожно коснувшись пальцем ее подбородка, заставил ее повернуться к нему.
— Вас нужно целовать, — сообщил он. — Каждый день. Это должен делать мужчина, который вас обожает.
Она не ответила. В ее глазах он увидел смущение пополам со страданием. Всего лишь проблеск. Миг — и нет его. Может, ему почудилось?
Дункан поцеловал ее снова, обнимая ее затылок обеими руками. Дразня, заставил разомкнуть губы. Она страстно прильнула к нему и поцеловала, как будто перед концом света. Об этом мог бы мечтать любой мужчина.
Часы на каминной полке начали с тихим звоном отбивать время, и она вырвалась из его объятий. Нервно рассмеялась, глядя на него сквозь густые ресницы.
— Очень умно. Вы прогнали тревогу из моей души.
Он не отрицал, что именно таково было его первоначальное намерение. Но потом он забылся, отдавшись поцелую. Разве не так? Упивался ее ответным огнем, который рождал новые желания.
Марша схватила охапку цветов и вдохнула их аромат.
— Мне нужно вернуться в бальный зал, — сказала она спокойно, кладя букет обратно на стол.
Он с удовольствием отметил, как потемнели ее губы — стали цвета красной розы — и это его заслуга!
— Вы в конце концов намерены побеседовать с виконтессой?
Она кивнула.
— Сейчас я с вами попрощаюсь. Если не возражаете, — она замялась, — я была бы очень благодарна вам, если бы вы немедленно ушли с бала. — Она прикусила губу.
— Уйти?
— В вашем присутствии я не смогу сосредоточиться. Начну жалеть, что целовалась с вами. Не смогу ясно мыслить. — Она вздохнула. — И в этом будете виноваты вы.
— Я?
— Да. Тут ваша вина. — А потом, притянув его к себе за шею, впилась в него поцелуем, дразнящим и откровенным.
Сахарная сладость — вот какой она была.
Когда она оторвалась от его губ, он был во власти таких сладострастных мечтаний, что понимал — ночью ему не сомкнуть глаз. Он будет думать о ней.
— Видите? — сказала она.
— Боже правый, ну и хладнокровие, — сказал он раздраженно. Что за манера выражаться столь недвусмысленно!
— Став начальницей школы, я узнала, что должна выражать свои мысли откровенно и без колебаний. А еще необходимо поддерживать теплые отношения с моими подчиненными. Иначе зачем им уважать меня или слушать?
— Ваш поцелуй вышел очень даже пылким, — сухо заметил он.
Но она, кажется, нисколько не смутилась. Просто ждала, внимательно глядя на него, как будто он нерадивый ученик, а она — мудрая, терпеливая наставница.
— Очень хорошо. Я ухожу, — сказал он. — Целиком и полностью по собственной воле, а не из-за ваших требований и уж точно не из-за вашего поцелуя. — Дункан вздохнул, потом сказал: — Хорошо. Возможно, все-таки из-за поцелуя, но только самую малость. Полагаю, домой вас отвезет ваш брат? Я видел его в карточном салоне.
— Да.
— Вы дадите мне знать, как продвигается дело?
— Нет, — сказала она твердо. — Боюсь, что нет. На этом мы расторгнем наш временный союз, лорд Чедвик. Если вы и задолжали мне, то сегодня этот долг сполна уплачен.
Она оглянулась на него, стоя у приоткрытой двери. В ее взгляде он прочитал торжественную клятву, и сердце его упало.
— Погодите, — сказал он, выдернув цветок на длинном стебле из связки на столе. Непослушными пальцами сорвал цветочный бутон, подошел к ней и воткнул цветок в ее прическу, за правым ухом.
— Вот так. Теперь этим злым дамам нечего будет сказать, не так ли? У вас будет «поцелуев цвет».
Он отступил назад, любуясь ею и цветком.
— Я сохраню его, — торопливо пообещала она, — но лишь из вежливости. — Она кивнула с самым невозмутимым видом, а затем решительно закрыла за собой дверь.
«Поцелуев цвет». Ему понравилось, как это звучит. Не написать ли ему песню с таким названием для пианино? Потом он вспомнил, как леди Марша Шервуд чуть не свела его с ума, и вышел, направившись по коридору в противоположную сторону, пока не отыскал дальний выход прямо на улицу. Свежий воздух позволил ему немного прийти в себя. К тому времени как он добрался до дома, в его голове уже сложился первый куплет и припев новой песни.
Глава 10
Марша сосредоточила мысли на том, что может предложить кое-что этой негодяйке Лизандре. Цветок в волосах, хоть и полученный от мужчины, слишком назойливо вторгающегося в ее жизнь, придал ей новые силы. Она не замечала надменных взглядов дам, которые рассматривали ее с ног до головы. Улыбалась тем, кого могла считать искренними друзьями родителей. Даже расцеловалась с двумя школьными подругами из Оук-Холла.
Что до мужчин, она не смотрела ни на кого.
Мысли ее были заняты одним-единственным мужчиной, и это был Дункан Латтимор, лорд Чедвик. К собственному ужасу, она поняла, что не может выбросить из головы их краткую интерлюдию в комнате с увядающими цветами. Не было в этих поцелуях ничего возвышенного, ничего такого, что погрузило бы ее в романтические мечты, как это было с Финном.
Напротив, поцелуи лорда Чедвика вернули ее на землю, привели в чувство, напомнив, что у нее всего одна жизнь и одно тело.
Как будто мало ей мучений на сегодня! Из толпы молодых людей вышел Финн. Лицо у него было несколько перекошенным, и улыбка, которая висела, как приклеенная, искажала его еще сильнее.
Боже милостивый, что за ужасный вид! У нее упало сердце, когда она увидела его распухшую челюсть и разбитую в кровь губу.
— Что с вами произошло?
— Ссора между братьями. — Финн еле заметно покачнулся, но ей хватило, чтобы догадаться — он здорово навеселе.
— Вы и лорд Чедвик?…
— Да. — Он склонился к ее лицу. Какая красивая линия рта, несмотря на боевую рану! — Из-за вас. Примерно час назад.
— Вы шутите, — сказала она, потрясенная до глубины души.
Финн по-прежнему нависал над ней.
— Нет, — дохнул он ей в самое ухо.
Лорд Чедвик не обмолвился даже намеком. Ну и нервы у этого человека! Целовался с ней сразу после того, как избил собственного брата!
Она не знала, что сказать, но ее сердце таяло. Ради нее Финн вытерпел побои. Он достоин восхищения, даже в таком растрепанном виде.
— Могло быть намного, намного хуже, — добавил он, и его голос странно дрогнул, вдруг становясь нежным. — Я мог бы размазать его по стенке. Но я предпочел отпустить его с миром. Вы же знаете — это холодный, бесчувственный тип, даже теперь, когда он много лет носит титул графа, и все получает на серебряном блюде.
Эти слова показались Марше ужасными: разве можно так говорить о брате, при всех, на балу! Но может ли она винить Финна?
— Вы должны поехать домой и приложить сюда сырое мясо, — сказала она мягко и в то же время назидательно, приложив палец к его распухшей губе. Точно так же, как, бывало, делала внушение маленьким драчуньям в школе.
— Ладно, — ответил он громким шепотом. — Да только в Олбани бифштекса не найдется. А Дункан не разрешает приезжать в его дом. Вот почему я пью уже четвертый стакан лучшего бренди, что есть у Ливингстона. Чертовски болит!