Да и как было надеяться на будущее, если изначальные условия жизни были столь непростыми? Как можно было вырасти в этом мелководье, не сойдя с ума от всех этих наркоманов и недоумков?
«Может быть, ты все-таки сбежала? — мысленно спросила Маделин у Элис. — Может быть, ты оставила этот гнилой квартал, где водятся одни лишь подонки? Может быть, ты захотела скрыться от дебильной матери, которая даже не в состоянии сказать тебе, кто твой отец?»
Но Маделин не верила в этот сценарий. Элис, похоже, была девочкой умной и организованной. Бежать из города? Отлично. Но куда? С кем? И что там делать?
* * *Она зажгла новую сигарету от предыдущей.
Комната Элис возбудила в ней воспоминания о своей собственной истории. Как и у девяноста девяти процентов детей, воспитанных в ее квартале, детство Маделин проходило в атмосфере вечных депрессий матери и выходок отца, зацикленного на бутылке. Будучи подростком, она поклялась, что сбежит от этой катастрофы, чтобы попытать счастья где-нибудь в другом месте. Ее мечтой было поселиться в Париже. Она хорошо училась и сдала экзамены по праву, но потом реальность квартала захватила ее, и она стала полицейским, быстро поднявшись по служебной лестнице, но по-прежнему оставаясь словно приклеенной к унынию и серости района Читэм-Бридж.
Маделин не жаловалась на свою судьбу, напротив — она любила работу, потому что в ней был смысл: искоренять преступность, позволять семьям оплакивать своих близких, ловя убийц, спасать человеческие жизни. Конечно, это было не всегда легко. Здесь, как и в других местах, копы пребывали в глубоко тягостном настроении. Мало того, что они не чувствовали уважения, но их статус вызывал одни лишь оскорбления и угрозы. В общем, это была повсеместная реальность, но в таких кварталах, как Читэм-Бридж, все это чувствовалось еще сильнее. Ее коллеги здесь скрывали свою профессию и просили соседей и детей делать то же самое в школе. Люди любили копов в полицейских сериалах, но им было плевать на тех, кто работал в их квартале… В результате приходилось жить в постоянном стрессе, выдерживать враждебность населения и отсутствие какого-либо интереса со стороны начальства. Нужно было принять, что твою машину могут забросать камнями, и соглашаться на технику словно из другой эпохи: многие машины не имели даже радио, а некоторые компьютеры все еще не шли дальше Пентиума II…
Порой приходилось очень трудно, особенно когда внутри все переворачивалось от абсурдности всех этих ДТП со смертельным исходом, от страданий избитых женщин, от ужаса детей, подвергшихся насилию, от боли родных погибших.
Не выдерживая мрачных мыслей и жизни под напряжением, некоторые в итоге ломались. В прошлом году коп из ее отряда не выдержал и хлопнул в момент задержания без видимых на то причин одного преступного туза, а шесть месяцев назад молодой стажер покончил с собой из табельного оружия прямо в комиссариате.
В отличие от многих своих коллег, Маделин не страдала ни депрессиями, ни разочарованием. Она добровольно осталась в трудном районе, чтобы быстрее подняться по служебной лестнице. Ведь ни бывалые копы, ни молодые новобранцы не особо тянулись сюда, и это открывало возможности карьерного роста… С годами она приобрела особое положение и определенную степень независимости, что позволяло ей расследовать самые интересные дела, которые одновременно были самым темными и самыми кровавыми.
— Она же не сбежала сама, ведь правда? — спросил Джим, подходя к ней.
— Нет, если бы это был побег, мы бы ее уже обнаружили, и она не поставила бы крест на своих пятидесяти фунтах.
— А с учетом того, что эта Эрин может иметь на своем банковском счете, я думаю, можно исключить и вариант с требованием выкупа.
— Это точно, — подтвердила она. — Но мы все равно должны будем обследовать все группы торчков, что ее окружали: с подобного рода типами всегда можно напороться и на месть, и на рэкет.
— Мы найдем ее, — заявил Джим, словно пытаясь убедить самого себя.
Дело происходило не в США и не где-нибудь на полюсе: в нынешней Англии случаи исчезновения несовершеннолетних, которых так и не удалось найти, были редки.
Двумя годами ранее Маделин и Джим руководили расследованием по факту исчезновения мальчика, похищенного во время игры в саду его родителей. Оповещение об этом было произведено незамедлительно, и удалось мобилизовать немалые силы в очень короткий промежуток времени. Похититель был задержан через несколько часов благодаря точным описаниям его машины, а затем он во всем признался. Еще до вечера мальчуган был обнаружен связанным, но живым и здоровым.
Вспомнив этот случай, наглядно демонстрировавший важность оперативности, Маделин просто взорвалась от гнева.
— Черт, что за дурища! — крикнула она, ударив кулаком по капоту «Фокуса». — Прождать восемь дней, не сообщая об исчезновении своей дочери! Я бы за это отправила ее в тюрягу, точно!
При любом исчезновении первые сорок восемь часов были определяющими. Если после этого не удавалось найти человека, появлялось стойкое опасение не найти его никогда.
— Успокойся! — попросил Джим, отходя в сторону. — Я получил номер мобильного телефона девчонки. Посмотрим, можно ли засечь ее звонки.
Маделин еще раз посмотрела на фотографию, и ее горло сжалось. Она увидела в Элис свою младшую сестру, даже дочь… Как Эрин, она вполне могла быть в семнадцать лет обрюхачена каким-нибудь местным придурком на заднем сиденье «Ровера 200» по дороге с субботней вечеринки в клубе.
— Где же ты? — прошептала Маделин.
С ней это случалось редко, но она вдруг почувствовала непоколебимую уверенность: Элис жива. Но даже в этом случае у Маделин не было никаких иллюзий. Малолетка находилась не в самом приятном месте. Скорее в темном и сыром подвале или в когтях у мафии, специализирующейся на торговле молодыми женщинами и сутенерстве.
В любом случае ясно было одно.
Ей должно быть страшно.
Ужасно страшно.
13 Дни полного краха
Последним, кто видел Элис Диксон живой, была… камера наблюдения. На видео, снятом на пересечении Пикл-кросс, можно было различить хрупкую фигуру девушки, выходящей из автобуса, с сумкой через плечо. Было ясно видно, что она повернула за угол, чтобы пойти по аллее, ведущей к ее колледжу. Маршрут менее чем в восемь сотен метров. А потом… ничего. Дни молчания, безразличия и тайны. Никто ничего не видел и ничего не слышал. Можно подумать, что Элис испарилась.
* * *Как и все крупные города Англии, Манчестер был набит тысячами камер. В течение десяти лет реализовывался план крупномасштабного видеонаблюдения, которое покрыло, словно ковром, буквально каждый уголок города. Гражданин, таким образом, мог быть снят до трех сотен раз в день, и это был действенный способ борьбы с преступностью. По крайней мере, так считали политики, потому что в действительности имела место совсем другая история: из-за отсутствия средств часть оборудования была неисправна. В то утро, когда исчезла Элис, все устройства, которые охватывали район колледжа, были сломаны или плохо налажены, картинки были размыты и непригодны к использованию…
* * *В последующие дни Маделин мобилизовала сто пятьдесят полицейских на обыски квартир, подвалов и садов в секторе трех километров от школы. Удалось собрать свидетельства сотен людей, прошерстить всех известных педофилов и выйти на след подозрительного белого фургона, который видели многие ученики.
* * *Будучи убеждена, что та несет ответственность за исчезновение Элис, Маделин задержала Эрин Диксон и допрашивала ее более двадцати часов. Для нее эта Эрин была вампиром, полностью сломленным крэком, способной на все ради новой дозы, в том числе и на то, чтобы продать свою дочь сутенерам. Но допросы мало что дали. По совету своего адвоката Эрин потребовала, чтобы ее пропустили через детектор лжи, и успешно прошла это испытание. Она вышла после допросов свободной и отплатила за все по полной программе, прямо перед камерами с дрожью в голосе сделав обращение к похитителям.
* * *Информационная служба департамента полиции легко взломала пароль на компьютере Элис: ХИТКЛИФФ,[22] имя героя «Грозового перевала», ее любимого романа. К сожалению, ни анализ жесткого диска, ни проверка электронной почты не навели ни на какие серьезные следы.
* * *Читая дневник Элис, Маделин обнаружила, что девочка искала случайные заработки, говоря неправду о своем возрасте. Таким образом она собирала деньги, чтобы заплатить за свои книги и культурные выходы. В последние месяцы она работала в соул-кафе в баре на Оксфорд-роуд, в университетском квартале.
Хозяина бара арестовали и обвинили в найме несовершеннолетних, но к похищению он не имел никакого отношения.
* * *15 декабря аквалангисты прочесали почти на два километра западный берег реки Ирк. Другие исследовали пруд Роквел, расположенный в четырехстах метрах от школы. Они подняли несколько старых автомобилей, один мопед, два холодильника и множество заградительных барьеров. Но тела там не было.
* * *Джим проверил все входящие и исходящие звонки с мобильника девушки. Все контакты были опрошены. Их показания не дали никакого результата.
* * *Прошло Рождество, а расследование не продвинулось ни на дюйм.
Маделин отказалась от каникул. Она начала принимать лекарства, чтобы поспать хотя бы несколько часов.
Она не была новичком и уже много лет работала в этом зловещем районе. В течение многих лет насилие и ужасы были частью ее повседневной жизни. Многие годы она тащила на себе преступления, вскрытия автомобилей и допросы разных типов не самого лучшего сорта. Она охотилась на убийц, арестовывала насильников и наркоторговцев, выявляла педофилов, разрушала сети незаконного оборота наркотиков. Если посчитать, она работала по десяткам убийств. Тремя годами ранее она даже оказалась на грани смерти во время перестрелки между двумя бандами: пуля из «магнума 357» задела ее, разорвав кожу на черепе и оставив шрам, который потом пришлось прикрывать прядью волос.
Вся жизнь Маделин представляла собой сплошное расследование.
А расследование предполагало одержимость, одиночество и постоянную опасность.
Оно превращало человека в призрак для его друзей, родственников и коллег.
Но в данном случае не было ли это той самой ценой, которую надо было заплатить: самой стать призраком, чтобы найти другого призрака?..
* * *В январе Джим и его команда изучили все телефонные звонки, проходившие рядом с вышкой мобильной связи, самой ближней к школе, за время до и после исчезновения Элис. Имена говоривших были просеяны через полицейские досье. Более двухсот оказались там в основном за мелкие правонарушения. Все были опрошены, их алиби были проверены, в домах произведен обыск. Среди них оказался один человек лет пятидесяти, Флетчер Уолш, осужденный двадцать лет назад насильник, а теперь владелец белого фургона…
* * *На первый взгляд алиби Флетчера Уолша было очевидно, но при обыске бригада полицейских с собаками обнаружила следы крови в задней части его автомобиля. Образцы были отправлены в судебно-медицинскую экспертизу в Бирмингем, и полиция начала следить за Уолшем двадцать четыре часа в сутки в ожидании результатов.
* * *13 февраля пресс-секретарь полиции Большого Манчестера объявил, что анализ следов крови, обнаруженных в фургоне Уолша Флетчера, не позволяет с уверенностью утверждать, что кровь принадлежит Элис Диксон.
* * *Тогда интерес СМИ к этому делу упал. Силы полиции, привлеченные к расследованию, перебросили на другие дела. Расследование застопорилось.
* * *Каждую ночь Маделин продолжала думать об Элис, ее буквально преследовал взгляд девочки. Каждое утро она вставала, надеясь найти новый факт или еще один след, на который не обратили внимания.
Коллеги и начальство всегда считали ее полицейским с устойчивой психикой, но на этот раз она теряла почву под ногами. Да, у Маделин имелась защитная броня, но это не означало, что она неспособна к подлинному состраданию. И ей было только лучше, когда боль жертв становилась ее собственной, — опасная тактика, но именно она позволяла ей достичь успеха.
Именно так и произошло с Элис. С первого же дня ее исчезновение опустошило Маделин. Эта девчонка слишком уж напоминала ее саму в подростковом возрасте. Тревожное отождествление, смутная связь, внутренняя привязанность. Это чувство, она знала, было вредно, но против него она даже не пыталась бороться.
Это стало ее личным делом. Более того — Маделин была уверена, что она единственный человек, кто на самом деле беспокоится о судьбе пропавшей девушки. У нее было чувство, что она заменила Элис мать и несет теперь всю ответственность за ее исчезновение.
В ту ночь она дала себе обещание: если она окажется не в состоянии найти Элис живой, она никогда не заведет ребенка…
* * *Маделин тонула в бессилии. Иногда ей было даже хуже, чем если бы было объявлено о смерти Элис, ибо она никак не могла перестать думать о том, что должна была чувствовать несчастная девушка. Мрачные и гнетущие картины роились в ее мозгу.
В надежде зацепиться хоть за что-нибудь, она даже ходила советоваться с медиумом. Пощупав платье, которое принадлежало Элис, этот шарлатан заверил ее, что девушка мертва, и дал адрес стройки, где находилось тело. Маделин вызвала команду и прочесала там все до самого дна. Полный провал.
* * *Узнав об этом фиаско, шеф посоветовал Маделин взять несколько дней отпуска. «Надо смотреть правде в глаза: Элис Диксон пропала без вести три месяца назад. Это трагично, но на данный момент, и вы это очень хорошо знаете, шансы найти ее практически равны нулю. А ведь есть и другие расследования и другие дела, которые нуждаются в вашем участии…»
* * *Но Маделин чувствовала себя не в состоянии работать по «другим расследованиям и другим делам». Она была готова на все, лишь бы сохранялась хотя бы хрупкая надежда найти Элис.
* * *А потом она решила лично нанести визит дьяволу.
14 Близкий враг
Маделин припарковала свой автомобиль без опознавательных знаков перед «Черным лебедем», ирландским пабом, принадлежавшим семейству Дойл на протяжении нескольких поколений.
Читэм-Бридж представлял собой небольшой анклав из менее чем десяти тысяч жителей в трех километрах к северо-востоку от центра города Манчестера. Раньше большинство здесь составляли ирландцы, и это был старый промышленный район, где жили мигранты из Индии, Пакистана, с Антильских островов, потом — африканцы, а в последнее время — выходцы из Восточной Европы. Подобная этническая смесь породила тут удивительную смесь культур, но также и составила основу неослабевающих и кровавых войн между различными бандами. Действия полиции тут были затруднены, а уровень преступности внушал ужас.
Едва войдя в паб, Маделин услышала иронический голос:
— Привет, Мэдди! А знаешь, у тебя всегда была самая красивая попка во всей полиции Манчестера!
Она повернулась и увидела в задней части заведения Дэнни Дойла, сидящего за барной стойкой перед пинтой темного пива, которую он поднял, приветствуя ее. Он был окружен своими телохранителями, которые щедро отметили смехом его шутку.
— Добрый день, Дэниел, — сказала она, продвигаясь вперед. — Это было давно.
Дэнни «Даб»[23] Дойл был лидером одного из самых могущественных кланов преступного мира Манчестера, крестным отцом семейной криминальной династии, которая последние пятьдесят лет заправляла всем в гнилом царстве Читэм-Бридж. К тридцати семи годам он совершил несколько ходок в тюрьму, и его послужной список был чрезвычайно длинен: пытки, незаконный оборот наркотиков, грабежи, отмывание денег, проституция, нападение на сотрудников полиции…
Дэнни был человеком свирепым, способным распять на бильярдном столе главаря конкурирующей банды. Вместе со своим братом и всей своей группировкой Даб убил два десятка человек, чаще всего во время пыток, которые он всегда проводил с крайней жестокостью.
— Хочешь пива? — предложил он.
— Я предпочитаю стаканчик бордо, — ответила Маделин. — От твоего отвратительного «Гиннесса» меня тянет проблеваться.
Ропот удивления пробежал по ряду телохранителей Дойла. Никто не имел права говорить с ним в таком тоне и меньше всех — женщина. Маделин с презрением посмотрела на свиту главаря. Это была смесь горилл и карликов, которые насмотрелись фильмов типа «Лицо со шрамом» и «Крестный отец». Они старались подражать позам и репликам оттуда, но с их быкоподобными рожами и страшным акцентом они совсем не походили на людей дона Корлеоне.
Не повышая голоса, Дэнни Дойл спросил у бармена, есть ли у него бордо.
— Бордо? Нет. Впрочем… Возможно, в коробках, что Лайам спер у того русского…
— Иди проверь, — приказал Дойл.
Маделин посмотрела ему прямо в глаза.
— Здесь темно. Перейдем на террасу, там так хорошо.
— Иду за тобой.
Дойл был человеком сложным и много повидавшим. Он делил руководство кланом со своим братом-близнецом Джонни, выбравшимся из чрева матери через пять минут после него, но никогда не соглашавшимся со своим статусом младшего. Джонни часто впадал в припадки непредсказуемого насилия, страдал параноидальной шизофренией, и его несколько раз брали, но все это чаще заканчивалось психиатрической клиникой, чем тюрьмой. Из них двоих именно Джонни был кровожадной скотиной, и Маделин всегда думала, что Дэнни дал увлечь себя во весь этот водоворот насилия во многом для того, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над братом.