– Ясно. С семьей?
– Да.
– Звонит?
– Нет.
– Ой, икру к блинам забыла! – Она вскочила и достала из холодильника открытую банку с икрой. – Ешь, не бойся, – не браконьерская. У тебя гемоглобин хороший?
– Гемоглобин-то хороший. А вот все остальное…
– Что? Белок?
– Да нет… – Алена посмотрела на детей. Те были увлечены мультфильмом, но она все равно понизила голос. – По-моему, за мной кто-то следит… Помнишь, мы однажды с тобой разговаривали и кто-то как будто вздыхал в трубке?
Наташка засмеялась:
– Так это Егор подслушивал, припадок ревности у него был. Признался мне потом.
– Правда? Ну, тогда ладно… А еще мне иногда кажется, что за мной кто-то идет по улице…
– Слушай, но мне тоже казалось… всякое, когда я Петьку ждала, по-моему… Да, точно! Я тогда одна гуляла часами, и мне все шаги за спиной чудились.
Алена посмотрела на подругу с надеждой:
– Да? Так, может, и мне только кажется? Хотя, знаешь, недавно в дверь кто-то ночью стучал и молчал. Раза три так было. Ночью все так страшно… Один раз – не знаю, то ли уже просто приснилось со страху, то ли правда… А два раза до этого – точно было.
– А у вас площадка теперь не закрывается?
– Закрывается.
– Ну а кто ж тогда стучит? Соседи, что ли?
– Там нет никого. Я один раз набралась храбрости, взяла скалку и вышла.
– Ты бы еще с зубной щеткой вышла, – покачала головой Наташка. – Смелая… И кто там был?
– Никого.
– Ясно. Ладно. А что еще?
– Еще собака та, помнишь?
– Ужас. А у нас во дворе ризеншнауцер – энергичные такие собачки с мохнатыми мордами… Знаешь их?
– Да, вот уж у кого и борода, и нервы…
– Вот-вот… хозяйку свою покусал. А что у тебя еще? Кроме собаки? Ты ее больше не видела?
– Собаку нет. А вот сейчас меня после работы Эмиль поджидал.
– О! Лучший друг Дениса, что ли? Бездельник?
– Да. Говорит: «Ты плохое дело затеяла, имей в виду!» И вообще так странно себя вел… Я не поняла, что он хотел, но мне было как-то… Как будто он в меня руками пытался залезть. Ужасно неприятно. В нем вообще что-то есть такое… неправильное… То ли запах… Не знаю, наркотики или просто какой-то сладкий табак… И взгляд…
– Раздевающий? – подсказала Наташка.
– Не знаю. Другое что-то. Не просто тошно от его взгляда становится. Страшно.
– Да-а… Алька, слушай, давай перебирайся к нам, а? Василь Егорыч по ночам, тьфу-тьфу-тьфу, слава Богу, не просыпается. – Наташа быстро символически перекрестилась и той же рукой постучала по столу. – Один-два раза молочка пососет и дальше спит до утра. Егор наш, правда, иногда так храпит, что вся квартира ходуном ходит… Но я его сейчас в гостиную спровадила, оттуда не так слышно. А то ночью как-то просыпаюсь – Машка плачет от страха, ей что-то приснилось, – так папаша рулады выводил на весь дом. Петька давно уже у меня под боком сидит начеку, смотрит, чтобы отец его не погнал. Один Василий Егорыч сладко посапывает, губами чмокает старательно, снится, наверно, что молоко сосет… Ну что, Алюня, давай правда, а? Поживи у нас до родов. И мне веселее будет, а то я зверею просто одна с ними, иногда ору, как больной вепрь. Будешь жить в гостевой комнате, в той, что сначала зимним садом должна была быть… А то тут уже разговоры идут, – Наташка засмеялась, – не сделать ли там бильярд или домашний боулинг. А в результате получится еще одна кладовка. Детишки уже потихоньку стали туда сваливать игрушки, которые выбрасывать или отдавать жалко. Прямо сегодня оставайся, а завтра всем колхозом за вещами к тебе поедем.
– Да ну что ты!
– А что, лучше по ночам со страху помирать?
Алена с сомнением покачала головой:
– Не лучше, но… Это не выход. А Денису я как объясню?
– Так и объясни. Если спросит… Пусть вообще сначала выяснит, кто за тобой ходит и кто в дверь стучит. – Наташка взяла на руки Василь Егорыча, который начал канючить: – Не хочешь соку, да, мой хороший? Скажи: молочко давай, а не сок какой-то, кислятину! Сейчас, малыш…
Маша, увидев, что младший братик начал сосать грудь, попросила, хитро поглядывая на мать:
– Мам, и мне!
– Ага, давайте, налетайте всей гурьбой! Так, Петруччо, намазывай себе блин! Чем-нибудь! Ты слышишь меня?! И сразу в рот запихивай, чтобы я видела, что ты раз в день хотя бы поел! – Наташа повернулась к Алене. – Слушай, а ты не думала, что все это может быть случайно?
– Совпадения, да?
– Ну да… Там Эмиля встретила, здесь показалось, тут совпадение… Так бывает. Одно к одному. Просто ты сейчас чувствительна, и вообще вся эта ситуация… Так, кажется, Василь Егорыч начал засыпать. Погоди немножко, ладно, Алька? Я быстро уложу его в комнате… Друзья мои! – позвала она детей и, поскольку они даже не слышали ее, слегка потрясла за плечо хохочущего Петю: – Из-за стола не убегать! Ясно? Я сейчас вернусь…
Наташа действительно вернулась через несколько минут.
– Я вот что думаю, Алька… Давай я Турчанцу… – она потянулась за блином и чуть не уронила в сердцах всю тарелку, – сама позвоню! – Быстро, не глядя, запихнула в рот блин, энергично прожевала, показывая при этом рукой Пете, обернувшемуся на ее голос, чтобы он тоже жевал. – Пусть охранника к тебе приставит. И если никто за тобой не ходит, то хотя бы от собак и от бабок всяких чокнутых будет охранять. А что? На море он, видишь ли! Денег-то много дал?
– Зачем? Мне хватает… У меня две зарплаты. В школе и в церкви. У нас с Денисом не такие отношения… – Алена смутилась. – Я имею в виду…
Наташа выразительно покрутила пальцем у виска. Ложкой зачерпнув икру, она втолкнула по очереди Маше и Пете в рот, другой ложкой накормила Алену, остаток из банки доскребла сама.
– Надарили Егору сотрудники икры на юбилей, сговорились. Вот и молодцы, вместо коньяка. А то как ни праздник – тащат и тащат бутылки, потом не знаем, что с ними делать. То ли пить самим, то ли других спаивать… Так что, вообще денег не дал?
– Наташ… Ну зачем ты так говоришь – «не дал». Я сама могу денег дать, если ему не хватает…
– Ага, на курорте развеяться, да? – засмеялась Наташка. – Ясно. Равенство полов. Я-то со своей точки зрения, с точки зрения униженной группы населения, чью слабость воспевают поэты.
Алена тоже засмеялась.
– Ну просто… у нас другие отношения. У вас семья. А мы просто встречаемся.
– Давно последний раз встречались? – хмыкнула Наташка.
– Мы давно не виделись, – вздохнула Алена. – Все не получалось… А в последний раз он действительно хотел дать мне денег, я так удивилась, потому что…
– Потому что?
– Знаешь, вдруг как-то засуетился и деньги эти все пытался где-то оставить, и глаза прятал… И деньги… непонятно на что…
– То есть?
– Мне показалось… – Алена набрала воздуха и, оглянувшись на увлеченно смотрящих мультфильм детей, произнесла одними губами: – На аборт.
– Вот сволочь, а! Столько лет с тобой… жизни радовался… Так, понятно. Но вы же поговорили в самом начале…
– Поговорили… И он не то чтобы настаивал тогда. Просто расстраивался, говорил, что он в тупике… Что он порядочный человек…
– Ага, ну главное, что он это сказал… Вот дрянь, а!
– И что я… не очень готова быть матерью…
– А он таким образом, конечно, очень помогает тебе приготовиться!
– Нат, если честно, я… Я просто не понимаю, что происходит…
– А я понимаю! Надо вправить ему мозги! Решение он принять не может, человек этот порядочный! Конечно, как удовольствие получать, так он одинокий, а как жениться, так тут же и жена у него нашлась. – Наташка покачала головой. – Говорила я тебе, Алька, да ладно теперь!.. Так пусть хотя бы меры какие-то примет, чтобы тебя защитить!.. Если, конечно… – Наташка быстро посмотрела на Алену и продолжать свою мысль не стала. – А еще ты что-нибудь заметила?
– Однажды дверь в квартиру была открыта, а я вроде закрывала ее, как обычно… В общем, странное что-то… Кира тоже думает, что это я просто такая рассеянная и что мне все это кажется… Вот я у тебя сейчас сижу, мне и не страшно и ничего не кажется…
– Так и сиди себе хоть каждый день!
– Да нет, я дома приданое шью… – Алена смущенно взглянула на подругу. – Я таких красивых пеленок нашила, и маленькие наволочки с оборочками. Мне очень нравится шить. Может, они и не пригодятся никогда, в таком количестве.
Наташа понимающе кивнула, засмеявшись:
– Пригодятся-пригодятся… Носы ими вытирать будете. Или кукол заворачивать… Погоди, я тебе там вещей детских набрала!
– Нат, давай в следующий раз! – Алена встала, подошла к другому концу большого стола попрощаться с детьми. – Пойду, пока не стемнело! Я сегодня мало гуляла. – Она погладила Машу по голове, Петю по спине, но дети, поглощенные вполне взрослыми переживаниями героев мультфильма, не обратили на нее никакого внимания.
– Слушай, какая тема… Про сов и жаворонков… Надо же… Я это не видела, – удивилась Алена. – Директору школы нашей надо посмотреть, а то он удивляется, что в десять утра никто в субботу работать не хочет, и дети на занятиях засыпают со скрипками. И петь утром очень сложно. Голос спит.
– Да не говори! Универсальный мультфильм. Вся философия жизни. Я часто сама включаю перед сном, когда сил уже ни на что нет. И как-то, знаешь, гармонизирует внутри. Ну что, не останешься?
– Нет, – покачала головой Алена. – Спасибо.
– Ну смотри, Алька, поступай как тебе лучше. Приходи в любое время, пошлю за тобой Егора. Страшно будет – звони и ночью, заберем тебя. Я тебя понимаю. Я, когда беременная, тоже гнездо всегда вью. Не могу нигде, кроме дома, ночевать. – Наташа чмокнула подругу в щеку. – Ты сильная, помни это. В конце концов, без Турчанца можно прожить. С ним, конечно, лучше…
Алена вышла на ярко освещенную площадку и замерла, услышав на лестнице за лифтом чьи-то шаги.
– Подожди…
– Что? – Наташка тоже остановилась.
– Кто-то там стоит, – прошептала Алена.
– Так… Погоди-ка… – Наташка метнулась в квартиру и тут же выскочила обратно, держа в руках маленький пистолет. – Это ерунда, конечно, но умеючи…
– Газовый?
– Лучше! Перцовый, со жгучим красным перцем! Главное, чтобы Петька не засек, он как раз мечтает о таком… – Наташка решительно двинулась на лестницу.
Алена перехватила подругу:
– Нат, не надо, ты что!
– Ладно, прямо… – отмахнулась та, но все же остановилась и, набрав полную грудь воздуха, прокричала: – Эй, кто там есть, а ну вылезай, паспорт показывай! Наряд уже едет! – Она повернулась к Алене: – Что мы, зря консьержу платим, видала, какой мордатый дядя внизу сидит? Чтобы подыхать от страха в собственном подъезде?
Они прислушались. С лестницы больше не доносилось ни единого звука.
– Ладно, – вздохнула Наташка, – сейчас я тебя научу, как нажимать в лифте кнопку, чтобы никто на другом этаже не остановил. – Она еще раз вернулась в квартиру за ключами, крикнула детям: – Эй, друзья, не поубивайте друг друга, я на минутку – Алену вниз провожу!
В лифте Наташка взглянула на притихшую подругу. Обе засмеялись, понимая, что одинаково трусят. На первом этаже Наташка протянула Алене пистолетик в аккуратной кожаной кобуре.
– Бери-бери, я сразу же закажу новый, домой приносят. Отличная вещь, от собак бездомных, от приятных неожиданностей в лифте…
Алена с сомнением посмотрела на пистолет:
– А разрешение не требуется?
– Нет, в том-то и дело. И выпускает его, кстати, оборонный завод.
– А ты пользовалась им уже?
– Да как-то было… – смущенно кивнула Наташка. – Егор Матвеич… гм… выпил на свой день рождения лишнего и стал ревновать меня к мальчику, с которым я на первом курсе целовалась, я сдуру ему рассказала… Полез драться, я и… Повезло, что я долго целилась, – он успел отвернуться, в глаза мало попало…
Пока Наташка говорила, открылся второй лифт и из него вышел молодой человек, взглянул на них и, накинув капюшон от ветровки, быстро прошел мимо.
– Юноша! – закричала ему Наташка. – Если вам на улицу, то это направо! А там – черный вход, он закрыт!
Тот, не оглядываясь, развернулся и так же стремительно вышел на улицу.
– Ну-ка, подожди-ка… – Наташка подошла к стойке консьержа.
Молодой накачанный парень вежливо поздоровался:
– Здрасьте, Наталья Олеговна.
– Здрасьте-здрасьте, Сережа! А кто это сейчас вышел, не знаете? В какую квартиру ходил?
– Парень-то? – Охранник глянул в тетрадь, потом на Наташку. – Так к вам он ходил. Компьютер чинить. Вы сами звонили мне, чтобы я пропустил…
Наташка с Аленой переглянулись.
– Ясно… Хорошо, Сережа. Спасибо. Поняла, ерунда какая с этой охраной? Слушай, ну а кому это надо – следить за тобой?
Алена покачала головой:
– Не знаю. Странно. Может, ошибка?
– Вот от таких ошибок и носи пистолет этот в кармане. В себя только смотри не пальни.
– Нат… Ну что я, совсем?…
– Алька, слушай, а вдруг это всё жена его, а? Узнала и следит за тобой? Не может быть?
– Не думаю.
– Почему не думаешь?
– По всему она сильная женщина. Не будет такими глупостями заниматься.
– Не скажи… – покачала головой Наташка. – В любви сильные-слабые – это, знаешь, категория относительная… И императрицы за своих фаворитов травили соперниц, ты ж знаешь… А тут… Может, просто хочет узнать – кто ты, что ты…
– Зачем? Смысл какой?
– Не знаю, Аленка. Смысла в ревности нет. С одной стороны. С другой – соперника надо знать в лицо, это аксиома. Или просто ей не спится спокойно и не жуется. Особенно если она в курсе, что ты беременная. А если уж Эмиль пронюхал…
– Эмилю Денис сказал, я думаю. Они близки, как братья.
– Как «баратья»! – засмеялась Наташка. – Знаю я эту восточную мужскую дружбу, когда один барат за другого все решает. Тот, который посильнее… Ой, что ж ты, Алька, выбрала такого… И жена у него сильнее, и друг – всем, видать, заправляет!
– Я не по такому принципу выбирала…
– А по какому? По принципу крепости ягодиц?
– Наташка…
– Да ладно, я понимаю. Мужчина должен быть симпатичным. Но не хлюпиком же… Как только ты его любишь… Любишь, кстати?
Алена лишь вздохнула.
– Вот. А за что? За мордашку. Если слово «ягодицы» тебя коробит. За что еще такого любить?
– Не знаю, Нат… Страшно в эту сторону думать.
– А думать надо! – уверенно ответила Наташка. – Вот посмотри на меня. Как решу с Егором разводиться, как устроит очередной бэнц – сразу беременею. Вот у меня как мыслительный процесс работает! Тесно связан с выработкой женских гормонов счастья!
Алена засмеялась.
– Надо было мне у тебя правда остаться, поговорили бы…
– Да нет, видишь, самое главное на бегу говорится… Пистолет спрячь, но поближе, чтобы в случае чего… Ага?
– Ага, – вздохнула Алена. – Спасибо, Наташка. Ты моя самая лучшая подруга.
– Вот смотри: Кира – самая лучшая мама. Ну… почти.
– Самая, – подтвердила Алена.
– Я – точно самая лучшая, и любящая, и еще верная подруга.
– Правда.
– У тебя самый лучший и красивый голос, какой я только слышала в жизни.
– Наташка, прекрати!
– Да нечего мне прекращать! Сейчас вот родишь, подрастете, а потом еще разберемся, хоронить тебе себя или не хоронить. Музыкалка – это хорошо, отлично, но надо еще петь.
– Я пою…
– В церкви? Ну пой себе на здоровье, чтобы навык не терять. Но это не то. Ладно, сейчас не об этом. И еще у тебя будет самый лучший ребенок. И… Может, начать смотреть по сторонам, чтобы вдобавок самого лучшего мужчину найти?
– Нет, – покачала головой Алена.
– Твой Денис – точно не самый лучший.
– Ну и ладно. Пусть что-то у меня будет не самое лучшее.
– Ох, – вздохнула Наташка. – Так мужчина-то как раз и должен быть самым-пресамым! От них же весь вред! Если мужчина не тот, всё не так в жизни начинается… Ой, слушай, это не мои там орут, нет? – Наташка прислушалась. – На все пятнадцать этажей… Или показалось? Может, кто кого уронил…
– Беги, Наташка, я тебе вечером позвоню.
– Ты обещала! – Наташка погрозила Алене пальцем и шагнула в открывшийся лифт. – Все, целую, будь осторожна!
* * *– Слушай, а ты ферзя моего съел, что ли? – Жанна посмотрела на Дениса, полулежащего на боку в шезлонге лицом к ней.
Денис, задумчиво кивнув, промычал невнятно:
– М-м-да-а…
– Подожди, а как? Я что-то пропустила…
– А вот так! – Он вынул маленькую фигурку изо рта и показал ей.
Жанна восхищенно засмеялась.
– А-ах… – Покряхтывая, она расположила свое большое тело поудобнее на шезлонге. – Кажется, Турчанец, я начинаю кое-что кое про кого понимать… – Она ласково засмеялась, разглядывая почти безволосую грудь Дениса, его гладкие плечи, ровные ноги с крупными коленками. – Паршивец какой…
– Полностью разделяю ваш восторг. – Денис обернулся к бассейну. – Не искупаться ли еще раз?
– Любишь себя, Турчанец?
– Местами.
Они оба услышали тихий звук мобильного телефона.
– Это, случайно, не тебя хотят? – Жанна внимательно изучала сразу напрягшегося Дениса.
Денис оглянулся в поисках телефона – тот оказался в кармане шорт, сложенных на краю шезлонга. Он достал трубку, быстро взглянув на Жанну, откровенно наблюдавшую за ним. Подперев мощной ладонью подбородок, она миролюбиво улыбалась, пошевеливая пальцами ног. Денис вдруг на секунду засмотрелся, как переливаются ее ногти – от движения они становились то перламутровыми, то темно-фиолетовыми, оттенка спелой, перезревшей сливы.
– Да! – ответил Денис, отведя наконец взгляд от Жанниных широких ступней.
– Денис…
Он облегченно вздохнул, услышав Аленин голос, но тут же поднялось привычное раздражение. Ну вот, зря он волновался, зря столько кислого вина выпил, зря не спал душными ночами под ледяным вонючим кондиционером! Все у нее в порядке! Святая невинность нежным голосом говорит: «Денис», сейчас она еще скажет ему о любви. И о том, как она его ждет.
Хуже нет этой ее беспомощности… Взять бы ее сейчас за грудки, встряхнуть как следует, чтобы не лепетала…
– Слушаю тебя. Подожди, плохо слышно.
Денис взглянул на Жанну – та, улыбаясь, смотрела на шахматную доску. Денис отошел в сторону, досадливо цокнув языком.