– Товарищ офицер, с Вами всё в порядке? – хватает меня за рукав проверяющий.
Так а чё не в порядке-то? "Наши мужики на болоте и не так давят", ну вы в курсе)) Но понимаю, что из ситуации можно извлечь выгоду.
– Да всё нормально, – говорю, – только голова немного кружится и подташнивает
Кошу под сотрясение мозга, значит.
– Вам надо срочно в амбулаторию!! Давайте я вас отведу!!
Падаю в заботливо расставленные руки целого капитана второго ранга и волочу за ним ноги, пока он меня несёт в амбулаторию в первый отсек. По дороге над нами удивляются турбинисты с элктриками:
– Надо же, Эдик нашёл место на Акуле, где можно головой удариться!
– Отставить смеятся! – кричит на них упасровец, – он человеку жизнь спасал!
– Какому человеку?
– Тащ капитан второго ранга, – шепчу ему слабеющим голосом в ухо, – не выдавайте кому я жизнь спасал, а то ведь ещё больше засмеют!
Дотащил он меня в амбулаторию. А там флагманский доктор орёт на нашего Андрея за то, что у него из стерилизатора жаренной картошкой пахнет. Ну да, мы в нём картошку жарим, потому что: было бы удивительно, если бы не пахло!
– Товарищи офицеры! – кричит мой проверяющий, уже практически на руках, внося меня в амбулаторию, – тут у офицера сильный удар и сотрясение мозга.
Я падаю в кресло и пускаю слюну уголком рта.
– Выйдете, пожалуйста, – требует наш доктор, – я буду оказывать первую помощь!
Проверяющие из штаба флота послушно выходят.
Андрей осматривает меня с ног до головы:
– Косишь?
– Ага, – радостно улыбаюсь ему, – похоже?
– На первую степень дебилизма похоже, а не на сотрясение мозга. Неуч.
– Ну поверили жы.
– Ладно – сиди.
Андрюха моет меня перекисью, выстригает кусок брови и накладывает швы.
– Что-то быстро у нас получилось, – сетует Андрюха, – ещё час до конца проверки.
Достаёт бинты и начинает мне бинтовать голову. Одну пачку накрутил, вторую, третью берёт.
– Андрюха, – говорю, – ты что творишь? У меня уже шея болит от тяжести этой бинтовой шапки!
– Сиди тихо, сука! Не одного тебя проверяют.
Намотав мне бинтовой шлем на голову и запачкав его сверху чем-то красным, мол течёт не по-детски, Андрей говорит:
– А давай уже и дальше охуевать?
– А давай, – говорю.
Андрюха засовывает мне под мышку маленький термосик с кофе, приобнимает и выводит из амбулатории. В отсеке с волнением топчуться проверяющие.
– Товарищи офицеры, я наверх его провожу, на свежий воздух? – как бы спрашивает доктор
– Да-да, конечно, только осторожно!! – смотрят на мои кровавые бинты проверяющие.
Мы с Андрюхой поднимаемся наверх, разваливаемся на пирсе, попиваем кофеёк и курим, наблюдая как из рубочного люка вылетают стоны пытаемых проверяющими подводников.
Собрались потом в центральный на разбор. Начальник штаба, как меня увидел, обрадовался:
– Вот это я вижу, хорошо проверку провели!!! Так их и надо, козлов этих, проверять – чтоб кровь хлестала отовсюду! Доктор, выживет он у вас?
– Этот-то? Да этот после аппендицита на Северном полюсе выжил, куда он денется.
– Дык это тот самый?
– Он, да
– Товарищ офицер, – спрашивает уже меня, – а почему Вы отказались с борта сойти и продолжили автономку?
– Русские, – говорю, – на войне своих не бросают, тащ контр-адмирал!
– Русские? Ты себя в зеркало-то видел? Русский.
Я открываю рот, но закрываю.
– Что, – уточняет начальник штаба флота, – хотел нахамить контр-адмиралу за его, такую же как у тебя, нерусскую внешность?
– Так точно, – говорю, – хотел!
– Уважаю вас, подводников, за наглость вашу. Ну что там у них – нормально всё, товарищи офицеры штаба? Поехали тогда – два часа же ещё пилить из дыры их до нашего родного флота!
Так вот и помог нам Вова проверку побыстрее пройти. Ну мне-то с доктором точно и ещё тем, которых упасровец, после нанесения телесных увечий мне, опрашивать не стал больше. А то мало ли.
Бодрящий напиток
Большой белый гусь (у нас таких называли бакланами, хотя это были классические чайки) сидел на кнехте и нетерпеливо перебирал лапками. У гуся явно были какие-то срочные дела и он, то и дело, собирался взлетать, расправляя могучие крылья с серыми пёрышками, но больно уж интересно было ему наблюдать за тем, как командир инструктировал нас перед выходом в море. Поэтому гусь нервно топтался, махал крыльями и периодически каркал, но ждал окончания представления.
– Товарищи подводники! – клубы пара вылетали красивыми облачками из командирского рта и растворялись в морозе, – От души вас поздравляю!! Ваши молитвы услышаны вышестоящими штабами и мы, наконец-то, покидаем опостылевшие берега и выходим в море на сдачу задачи!
– Кар! – сказал гусь
– Да, я помню, – ответил ему командир, – к сожалению, выход в море не продолжительный, но на пару недель вы сможете удовлетворить свербящую вас изнутри жажду подвигов!!! Начиная с этого самого момента, приказываю всем напрячься до нереального состояния! Прекратить употреблять алкоголь! Причём всем, даже мичманам- турбинистам! Что не успели украсть с соседних бортов, для приведения матчасти в строй, – срочно украсть!!! Подделать всю документацию, чтоб комар носа не подточил!!! И не подведите меня!!!
– Кар! – сказал гусь
– Да я помню, – ответил ему командир, – старпом, где этот йобаный помошник?!
Интересно, а почему у командира пар изо рта вылетает, а у гуся – нет? Вот уж тайна Мироздания.
Помощник командира опаздывал из краткосрочного отпуска, что было на него совершенно не похоже, ибо море и военную службу он любил больше, чем потребности в своём личном человеческом счастье. От прикомандированного командир категорически отказывался и утверждал, что его пёс не может пропустить выход в море физически.
– Вчера звонил, тащ командир, – докладывает старпом, – не может взять билеты на Мурманск из-за нелётной погоды!
– Чтобля? Пусть пешком идёт, нашёлся мне тут сибарит самолётный! Что тут идти от Питера? Как раз за две недели доберётся. Передай ему от меня.
Помощник появился через несколько дней, во время учения по борьбе за живучесть.
– Тащ командир!!! – закричал он, врываясь в центральный пост, – здравия желаю!!!
Командир равнодушно посмотрел на помощника и повернулся ко мне:
– Эдуард, это что за хуй такой так радостно со мной здоровается?
– Сан Сеич, так это же наш помощник, Аркадий!
– Не пизди, Эдуард. Мой помощник, Аркадий, предан делу морской службы до костей своего головного мозга. Он не в состоянии опоздать из отпуска, даже в случае всемирного апокалипсиса. Ткни его палкой – наверняка это какой-то робот, которого нам инопланетяне подсунули заместо моего Аркадия!
– Ну тащ командир, – густо краснеет Аркадий, – больше так не повториться!!!
– Конечно, бля, не повториться – я ж тебя убью за малейшую твою оплошность теперь!
Командир оттаивает, встаёт и жмёт Аркадию руку
– В морду или в пузо? – изображает из себя командир Б. Уиллиса
– Ну тааащ, командир, – улыбается Аркадий
– А что это за елда у тебя в ладонях?
– Это, Сан Сеич термос! Ноу-хау! Один Питерский оборонный завод делает. У него колба железная, сам он – стальной, тут вот клапан, глядите, – нажали и отсюда жидкость течёт! На нём сидеть можно, ронять можно, – как раз для наших условий!
– Жидкость, говоришь, течёт? Дай погляжу, – командир берёт термос и с размаху кидает его в переборку. Оба хватают термос и проверяют его на повреждения
– Ты гляди-ка и правда целый, – удивляются оба.
– Мне в подарок привёз, небось? – уточняет командир
– Никак нет, – это я своей смене в море кофе делать буду!
– Ну и хуй тебе тогда, а не квартальная премия! Будешь знать, как командиру термоса жалеть.
Командир, конечно, шутит. Аркадий это знает и радостно улыбается. Да и деньги его не особо интересуют.
Аркадий был вахтенным командиром в нашу, третью смену. Наверное, он был самым молодым помощником командира в дивизии, но был очень грамотным офицером. Своеобразным по характеру, несколько замкнутым, но очень грамотным. Прямо очень, чтоб вы понимали.
Выход в море получился дебильный. Почти всё время болтались в надводном положении, как гандоны. Холодно, качает всё время, пол экипажа блюёт не переставая, но хоть воздух свежий и то ладно.
Дня три прошло. Заступили на вахту с комдивом три, сидим с секретчиком Сашей, который ведёт вахтенный журнал, в центральном. Так-то с нами ещё два боцмана сидят, но сейчас они на мостике – надводное же положение.
В центральный вваливается Аркадий, подготовленный для мостика: в валенках, ватных штанах, тулупе, рукавицах и шапке-ушанке, завязанной под подбородком. Один нос, в общем-то, доступен для идентификации его личности.
– Аркадий! – останавливает его комдив три, – а знаешь ли ты, что обманывать старших очень нехорошо?
– В смысле, Антоныч? – Аркадий опешил. По-моему, он не врал вообще никогда.
В центральный вваливается Аркадий, подготовленный для мостика: в валенках, ватных штанах, тулупе, рукавицах и шапке-ушанке, завязанной под подбородком. Один нос, в общем-то, доступен для идентификации его личности.
– Аркадий! – останавливает его комдив три, – а знаешь ли ты, что обманывать старших очень нехорошо?
– В смысле, Антоныч? – Аркадий опешил. По-моему, он не врал вообще никогда.
– В хуисле, Аркадий, кто командиру термос зажал, под предлогом, что третью смену кофиём в море зальёт? Вот мы сидим тут, втроём, сухие, как кленовые листы. Мёрзнем, хотим спать и уже готовы заложить тебя командиру!!! Готовы же, Саня?
Саня кивает.
– Эдуард?
Эдуард кивает.
– ААА! Термос, а я забыл про него совсем с суетой этой!!!
Аркадий звонит на камбуз и приказывает интенданту найти у него в каюте термос, залить в него кофе и поставить мне на боевой пост. Сам уходит на мостик.
Ну дня два сидим, дудоним этот кофе. На третий день комдив три опять не выдерживает:
– Аркадий. Невкусный у тебя кофе, жалеешь ты братьем своим морским самого главного компонента бодрящего напитка!
– В смысле? – искренне удивляется Аркадий который ни разу не был замечен в жадности вообще, – порошка чтоли мало сыпят?
– Нет
– Сахара?
– Нет
– Аааа! Я понял, Антоныч!
Аркадий звонит на камбуз и приказывают интенданту добавлять отныне в кофе спирт. Интендант приносит обновлённый напиток. Пробуём.
– Леня, – удивляется Антоныч, – ты, как будто, воруешь этот спирт, нормально лей, а то даже запаха не чувствуется.
Антонычу на корабле не перечил никто и никогда. Антоныч был у нас в страшном авторитете и это без шуток. Поэтому с того дня, количество спирта в кофе начало экспоненциально увеличиваться.
– Аркадий! – очередной раз ловит Аркадия Антоныч, – скажи ты ему, чтоб меньше спирта лил, ну совсем уже пить же невозможно без закуски!
– Понял, Антоныч, – скажу.
Аркадий убегает наверх, а сверху спускается командир. Из красного носа висят сосульки, в бровях снег и весь мокрый. Раздевается и падает в кресло.
– Надо бы поспать, – говорит командир, – Эдуард, плесни-ка мне кофейку, мне Аркадий сказал, что у тебя стоит. И термосок тоже.
Вот сука же, а не Аркадий! Смотрю на Антоныча. Антоныч милимитрует обороты турбин и делает вид, что не понимает о чём тут вообще идёт речь. Ну что делать-то? Насифониваю командиру кружку этого горячего ликёра и подаю. Сидим тихо, как мышки. Командир выдувает, смачно прихлёбывая, кружку и начинает засыпать.
– Эдуард, – бормочет командир уже сквозь сон, – вот я одного понять не могу, – а нахуя вы туда кофе-то сыпите вообще?
Держу паузу. Командир начинает посапывать.Ну, значит, пронесло, на этот раз – продолжаем бороздить просторы в штатном режиме.
Внутренности
Для того, чтоб создать у вас какие-то визуальные ассоциации к своим рассказам и по просьбе ряда товарищей, покажу вам нашу подводную лодку внутри. Текста будет мало, картинок много, так что, если не интересно, в пост даже не заходите, к внешним проявлением ЖЖ-крутизны, в виде соцкапа, я равнодушен, поэтому просмотров мне можно не набивать)))
Все фотографии натасканы мной из интернета, большинство с сайта army.lv
Мой боевой пост:
Видеокамера, для проверки надводной обстановки из подводного положения:
Выгородка реакторного отсека:
Блок гидроманипулторов, для управления при пропаже электропитания:
Жилой отсек с курилкой, внизу камбуз:
Клапана подачи огнегасителя в свой и соседний отсеки. Здесь виден один из нюансов, которых на подводной лодке сотни: клапан подачи на свой отсек перевёрнут вверх ногами, чтоба не перепутать в полной темноте. Левее своего клапана – нос, правее – корма. Поэтому я спокойно отношусь к слову "лох", у нас ЛОХ – это лодочная объёмная система пожаротушения на основе хладона. Акивное вещество в ней – тетрафтордибромэтан, который связывает кислород и не даёт развиваться пожару. Поэтому, если при подаче ЛОХа в отсек, не успел включиться в изолирующее средство дыхания – умер от удушья.
Переборочный люк между отсеками с таблицей перестукивания:
Шлюзовой люк сверху:
Ещё один переборочный люк. Переборочные люки равнопрочные с прочным корпусом. По правилам ведения борьбы за живучесть, при аварийной ситуации в отсеке, отсек герметизируется для, того, чтоб в случае неудачи, пожертвовать малым количеством людей, для спасения остальных и корабля в целом. Подводные лодки проектируются так, что при полном затоплении одного отсека и прилегающих к нему цистерн главного балласта, лодка сохраняла плавучесть и остойчивость.
Переход в семнадцатый отсек, или КШР из основных корпусов (выглядят они одинаково). Одно из самых узких и неудобных мест (не считая некоторых трюмов)
Трюм (один из):
Верхняя проходная палуба:
Проходная палуба. Слева – жилые каюты. Маленькие таблички сверху – номера шпангоутов.
Ещё одна проходная палуба. Жилые каюты – справа.
Примерная длина одного из отсеков:
Ядерный реактор:
Он же, ближе:
Спуск с проходной палубы на вторую:
Токарный станок:
Крышка торпедного аппарата:
Механизм подачи торпед:
Кусок другого жилого отсека, на передней переборки красная коробочка ШДА (шланговая дыхательная система) из-за разгермитизации которой отравилась часть экипажа при аварии на АПЛ "Комсомолец":
Шлюзовой люк изнутри:
Проходная палуба с основными электрическими распредщитами:
Вообще все нюансы объяснить очень непросто. Например, на продувание носовых цистерн главного балласта есть три команды:
– Пузырь в нос
– Поддуть нос
– Продуть носовые
Эти команды означают одно и то же, почти, – подачу воздуха высокого давления в носовую группу ЦГБ, но…есть один нюанс)) Ещё один нюанс заключается в том, что при строгой иерархии: каждый человек подчиняется только одному человеку и выполняет только его команды, есть одно исключение. При всплытии подводной лодки этого проекта без хода одним человеком командуют двое: командир скоростью всплытия, а механик – дифферентом и креном. Сложность манёвра заключается в том, что из-за размеров этой лодки на ней нет системы стабилизации глубины без хода – автоматика не в состоянии отдифферентовать такую ПЛ. Всё делается "на глаз" и опыт. Подводная лодка (водоизмещением 50 000 тонн) "зависает" на определённой глубине без хода и начинает всплывать с минимальной скоростью (в конце эта скорость 10 см в минуту) и небольшим дифферентом на корму. Три человека по разным средствам контроллируют скорость всплытия и каждые 20 секунд докладывают её командиру. Командир, интерполируя эту информацию в голове и учитывая разные плотности воды на разной глубине и подводные течения, командует на приём и откачку воды из уравнительной цистерны. Человек, который это делает, я например, должен моментально успевать выполнять его команды и, при этом в голове, держать информацию о том, сколько же воды он откачал/принял в уравнительную и сколько там воды в итоге. В это же время, механик следит за дифферентом и даёт команды этому же человеку на перегон воды между дифферентными и креновыми цистернами (то же самое: сколько перегнал и сколько где воды нужно держать постоянно в голове). Когда съёмочная группа из Останкино увидела, как это происходит, они сначала непрерывно снимали мои руки, а потом пытали нас с Антонычем – ну как? Как, бля, такое возможно? И таких нюансов, как я уже говорил, – сотни.
Про онанизм на подводных лодках. Краткая инструкция с картинками.
Я не собирался писать этот пост. Не потому, что я какой-то ханжа или мне слабо рассказать про сексуальное самоудовлетворение мужчин, а просто не собирался. Сколько ни тверди людям, что подводная лодка – не место для любви (не считая высшего её проявления – любви к Родине) они всё никак не хотят в это уверовать.
Во избежании травмирования психики и добавления чёрных красок в радужную картину мира, я крайне не рекомендую читать этот пост детям, беременным женщинам, юным девушкам, а также беременным детям и беременным юным девушкам. Остальные – на свой страх и риск, – я вас предупредил.
Вчера один йуный отец из леса пристал ко мне, как банный лист к жопе слепой к забору с просьбой рассказать, как же мы на подводных лодках дрочили. Я ему говорю, что не дрочили мы – не те обстоятельства и степень комфорта, но банный лист йуный отец никак не отставал от жопы меня и всё твердил, что я пытаюсь его наебать обмануть. Поэтому давайте я не буду говорить за всех подводников в мире, но распишу вам осреднённую картину жизни и быта на подводной лодке в море, а там вы уж сами подумаете, кто из нас более прав, а кто – более лев.