Еще через несколько шагов Фродо, ощупывая стену справа, чуть не провалился в пустоту. Отверстие было большое, и оттуда исходило столь мерзкое зловоние и столь сильное ощущение притаившейся злобы, что голова у Фродо закружилась. Сэм в этот момент тоже пошатнулся и упал. Фродо нашел его и потянул за руку. – Вставай, – сказал он хриплым шепотом. – Идем скорее! И запах, и опасность – все оттуда.
Собрав остаток сил, он заставил Сэма подняться. Спотыкаясь, они побрели дальше. Одна ступенька, две, три, наконец, шесть. И вдруг им стало легче, словно чья-то враждебная сила отпустила их. Но тут же на пути возникло новое затруднение: туннель раздваивался. Как выбрать нужный коридор? Ни Фродо, ни Сэм не сомневались, что ошибка грозит гибелью.
– Куда же подевался Горлум? – недоумевал Сэм. Почему он не подождал нас?
– Смеагорл! – попытался окликнуть Фродо. – Смеагорл! – но голос у него был хриплый и зов утих, едва сорвавшись с губ. Ответа не было, ни отголоска, ни малейшей дрожи в воздухе.
– Кажется, он сбежал по-настоящему, этот лиходейщик, – пробормотал Сэм. – может, он для того и завел нас сюда, чтобы бросить. Ну, Горлум, попадись ты мне, плохо тебе будет!
Медленно, наощупь, они двинулись в левый коридор и очень скоро уперлись в стену. – Здесь нет дороги, – прохрипел Фродо. – Надо возвращаться, пойдем другим путем.
– И поскорее, – отозвался шепотом Сэм. Здесь есть что-то похуже Горлума. Я чувствую чей-то взгляд.
Не успели они пройти и двадцати ярдов, как их пригвоздил к полу неожиданный и пугающий в этой душной тишине звук: какое-то захлебывающееся бульканье и ядовитое шипение надвигалось на них.
– Это ловушка! – выдохнул Сэм, нащупывая рукоять меча. Тьма была вокруг него, мрак отчаянья и гнева в сердце, но именно в этот момент перед его внутренним взором вспыхнул луч света. Он был нестерпимо ярким, как свет солнца для того, кто долго пробыл под землей. А потом пришло ощущение золотого, зеленого, серебряного, белого. Из этого света соткалось видение прекрасной Владычицы Лориэна: она стояла в свежей высокой траве, протягивая вперед руку. Сэму даже показалось, что он слышит ее голос: «Тебя, Хранитель, я одариваю последним...»
Булькающее шипение приближалось. Оно сопровождалось непонятным скрипом, словно во мраке медленно двигалось что-то большое, суставчатое.
– Фродо, Фродо! – закричал Сэм, и голос у него опять стал живым и звонким. – Подарок! Подарок, чтобы светить во мраке, она так говорила! Скорее, звездную склянку!
– Звездную склянку? – растерянно повторил Фродо. – Ну конечно! Как я мог забыть? «Если померкнут другие источники света, тебе поможет Эльфийский светильник!» – лихорадочно прошептал он.
Медленнее, чем ему хотелось бы, его рука поднялась к груди и достала фиал Галадриэли. В первый момент он едва мерцал, как звезда сквозь густой туман, а потом свет усилился и засиял, как серебряное пламя. Мрак отпрянул, воздух вокруг превратился в светящийся хрусталь, и рука, держащая фиал, засветилась белым огнем.
Пораженный Фродо смотрел на этот чудесный светоч. Он и не подозревал, какая сила скрыта в нем. Со времени отплытия из Лориэна он ни разу не доставал подарок Галадриэли, боясь обнаружить себя. В тишине громко и ясно прозвучали эльфийские слова, они сказались словно сами собой. Фродо даже не понял, что именно он сказал, и тем более невдомек ему было, что в этот момент между ним и Лориэном возникла мощная связь, рожденная магией слова и света.
Но здесь, в этом душном мраке, были и другие силы, могучие и древние. И то, что надвигалось из темноты, не испугал эльфийский призыв. Отзвуки голоса Фродо еще раздавались под сводами, а он уже ощутил сгущающуюся вокруг себя злобу и почувствовал гибельный взгляд. Из тьмы позади медленно проступили два огромных фасетчатых глаза. Сияние звездного фиала преломлялось и отражалось в тысячах их граней, но они и сами наливались каким-то мертвенным светом. В них не было ни тени мысли, одно только тупое упрямство и кровожадное вожделение. Они видели добычу и были уверены, что она никуда не денется.
От ужаса волосы у Фродо и Сэма встали дыбом, и они попятились. Глаза приближались. Рука Фродо, державшая фиал, дрогнула и опустилась. Не сговариваясь, они кинулись бежать. Фродо обернулся и, холодея, увидел, что глаза скачками приближаются. Запах смерти окружил его словно облаком. – Стой, стой! – в отчаянии закричал он. – Бежать бесполезно. Глаза приближались. – Галадриэль! – вскричал он, собирая все свое мужество, и снова поднял фиал вверх. Глаза остановились, в них мелькнуло сомнение. А в сердце Фродо забилось пламя. Не задумываясь больше, он перехватил склянку в левую руку, а правой выхватил меч. Клинок, выкованный эльфами, засверкал серебряным блеском, а по его краям вспыхнули голубые искры. Тогда, держа звездную склянку над головой, изготовив к бою сверкающий меч, Фродо, маленький хоббит из Хоббитании, твердо пошел навстречу страшным глазам. Они замигали. Чем ближе надвигался на них свет, тем явственнее проступал страх. Наконец, они не выдержали, потускнели и медленно отступили. Никогда еще столь губительный свет не ослеплял их. В этих подземельях от века не было ни солнечного, ни звездного света, но это звезда сама спускалась теперь в недра. Она все приближалась, и глазам стало больно. Они погасли, потом повернули вспять, и что-то большое и темное уползло во тьму, за пределы света.
– Фродо, Фродо! – в восторге выкрикивал Сэм, следуя за другом с мечом наготове. – Звезды! Блеск! Эльфы сложили бы песню об этом, если бы видели! О, мне бы только дожить и рассказать им об этом! Стойте, стойте, Фродо, хватит! Не надо туда ходить! Дорога свободна, идем отсюда!
Они повернули обратно. Сначала шли, потом бежали, ибо туннель становился все круче, и с каждым шагом они поднимались все выше над зловонной берлогой, и силы возвращались к ним. Но позади затаилась злоба, слепая, непобежденная, грозящая смертью. Однако навстречу уже веяло холодным свежим воздухом: они приближались к выходу из туннеля. Задыхаясь, стремясь вырваться из каменного гнета, они бросились вперед, и вдруг зашатались, отброшенные невидимой силой. Преграда оказалась мягкой, податливой, но совершенно непроходимой, хотя ветерок дул сквозь нее свободно. Они снова кинулись вперед и снова безрезультатно.
Подняв над головой светящийся сосуд, Фродо посмотрел и увидел, что выход из туннеля затянут паутиной, сотканной гигантским пауком: она была огромная и густая, и каждая нить толщиной в палец.
Сэм злорадно рассмеялся. – Паутина! – воскликнул он, только и всего! Паутина, хоть и толстая. Долой ее!
Он яростно ударил в самый центр мечом, но нить, по которой он попал, не лопнула. Упруго, как тетива лука, она отбросила меч, едва не выбив его их рук Сэма. Трижды он бил наотмашь, пока одна нить не лопнула, концом хлестнув Сэма по руке. Он вскрикнул от боли и отскочил.
– Эдак мы и за неделю не пробьемся, – озадаченно проговорил он. – Что же делать-то? Эй, а глаз этих не видно?
– Нет, не видно, – успокоил его Фродо. – Но, ты знаешь, я их все-таки чувствую. Если погаснет светильник, они живо вернутся.
– Вот попались так попались! – в сердцах воскликнул Сэм. – Ну, чисто мухи в паутину! Фарамир как в воду глядел. Пусть его проклятье поразит, этого Горлума, да поскорее!
– Проклятья не помогут, – задумчиво возразил Фродо. – Пропусти-ка меня, посмотрим, что можно сделать Разителем. Он выкован эльфами, и в нем чары против зла. Ты посторожи на случай, если глаза появятся. Вот, возьми светильник. Держи повыше и смотри внимательно.
Передав Сэму сосуд, Фродо подступил к паутине, ударил с плеча и тотчас отскочил назад. Сверкающий клинок рассек серые нити, как хорошая коса подсекает траву. Паутина, извиваясь, лопнула, повиснув рваными лохмотьями. Фродо продолжал наносить удар за ударом, пока не расчистил достаточный проход. Путь был открыт.
– Идем! – задыхаясь, вскричал Фродо. – Вперед! – чудесное спасение из самой пасти смерти лишило его обычной осмотрительности. С громким криком он выбежал из туннеля.
После непроглядной черноты подземной ночи Страна Мрака показалась ему светлой. День кончался. Красные отсветы угасали в угрюмом сумраке. Но для Фродо этот сумрак стал утром надежды. Осталось совсем немного. Перевал Кирит Унгол был вот он, прямо перед ним, справа и слева чернели в небе каменные рога. Осталось пробежать еще немного, и они окажутся по ту сторону хребта.
– К перевалу, Сэм, – крикнул он, забыв, что голос, не заглушаемый больше душным воздухом подземелья, звучит высоко и звонко. – К перевалу! Бежим!
Сэм со всех ног кинулся вслед за ним, но головы при этом не потерял и часто оглядывался на черное устье туннеля. Однако ни он, ни Фродо не знали всего коварства Шелоб. Из ее логова было много выходов.
Несчетное множество веков она обитала там, – чудовище в образе паука, пришедшее сюда неведомо когда и неведомо откуда. Мир еще не знал о Сауроне, Черной крепости еще не существовало, а она уже ублажала себя, высасывая кровь людей и эльфов, стремясь только к этому, свивая вокруг себя паутину мрака: все живое было для нее только пищей, а тьма – ее жизнью. Никто не мог сравниться с ней в тупом равнодушии ко всему, что не было благом для нее. Шелоб была истинным порождением Довременного Мрака.
Сэм со всех ног кинулся вслед за ним, но головы при этом не потерял и часто оглядывался на черное устье туннеля. Однако ни он, ни Фродо не знали всего коварства Шелоб. Из ее логова было много выходов.
Несчетное множество веков она обитала там, – чудовище в образе паука, пришедшее сюда неведомо когда и неведомо откуда. Мир еще не знал о Сауроне, Черной крепости еще не существовало, а она уже ублажала себя, высасывая кровь людей и эльфов, стремясь только к этому, свивая вокруг себя паутину мрака: все живое было для нее только пищей, а тьма – ее жизнью. Никто не мог сравниться с ней в тупом равнодушии ко всему, что не было благом для нее. Шелоб была истинным порождением Довременного Мрака.
Много лет назад ей повстречался Горлум, тоже любивший тьму, повстречался и поклонился, признав ее владычество. Ее злая воля легко завладела им, отрезав от света, от надежды и раскаянья. Горлум обещал доставлять ей пищу. Ничего она не знала и знать не хотела ни о башнях, ни о кольцах, ни о каких других творениях рук и мысли. Она жаждала только смерти всего живого, а для себя – пожирать чужую жизнь и расти, расти безмерно, чтобы горы не могли вместить ее.
Но желание это было не так-то просто исполнить, и сейчас она давно уже была голодна и сидела, притаившись в своем логове. Сила Саурона росла, все живое бежало из пределов его страны. Город в долине давно опустел, ни эльфы, ни люди больше не попадались, только орки. Скверная добыча, к тому же слишком осторожная. Но как бы осторожно они не крались, она умела добывать их. Но все время хотелось чего-нибудь повкуснее. И Горлум привел вкусную пищу.
– Посмотрим, посмотрим, – часто бормотал он себе под нос, пока вел хоббитов к долине Моргула, – посмотрим... Может быть, да, да, может быть... Она выбросит кости и пустые одежды, а мы найдем их, мы найдем Сокровище, награду для бедного Смеагорла, который привел такую вкусную еду. И мы спасем Сокровище, как обещали, да! А когда оно будет у нас, Она узнает об этом, О, да, мы посчитаемся с ней! Мы со всеми посчитаемся, да, да!
Такие мысли бродили в том дальнем закоулке его черной души, которую он тщательно от нее скрывал. С этими мыслями он и пришел на поклон к Шелоб, пока его спутники спали.
Саурон всегда знал, кто скрывается в недрах горы. Ему нравилась эта кровожадная и бдительная стража, охраняющая древний путь в его страну лучше любого войска. Орков у него было полно. Если время от времени Шелоб отлавливала одного-другого, то – в добрый час, он обойдется. Иногда он сам бросал своей «кошке», как он ее называл, лакомый кусочек, отправляя к ней ненужных пленников. Он приказывал загонять их к ней в логово, а потом с интересом слушал, как она с ними забавлялась. Это было удовольствие для обоих, оба привыкли чувствовать себя совершенно безнаказанно.
До сих пор ни одна добыча не уходила от Шелоб, поэтому теперь она была в ярости, и от голода готова была сожрать сама себя.
Сэму и невдомек было, какие жуткие силы точили на него зубы. Зато он чувствовал, как растет вокруг него опасность. Не понимая, откуда она исходит, он едва передвигал ноги. Ужас был вокруг него, впереди, на перевале – враги, а Фродо, словно лишившись рассудка, стремглав бежал прямо туда. Сэм взглянул на него и ахнул. Обнаженный меч в руке Фродо пылал голубым огнем. И еще он увидел ровный багровый свет в окне башни, вздымавшейся над перевалом.
– Орки! – пробормотал он. – Да как же мы тут прорвемся? А может, там кто и похуже орков... – Обычная осторожность заставила его прикрыть рукой эльфийский сосуд. На мгновение рука его засияла, просвечивая живой кровью, но он поскорее сунул фиал в карман и прикрыл серым плащом. Фродо был уже шагах в двадцати впереди, еще немного – и он потеряется в серых тенях среди камней.
Стоило Сэму спрятать звездную склянку, как появилась Шелоб. У Сэма волосы встали дыбом, когда чуть впереди, слева, из черного провала под скалой, начало выползать такое, что не привидится в бреду. Больше всего оно походило на гигантского паука. Голова на тонкой шее была украшена парой рогов, за ней покачивалось на тонких лапах огромное, вздутое туловище – чудовищный черный мешок с мертвенно-синими пятнами и слабо светящимся брюхом. Коленчатые паучьи лапы с высоко торчащими над спиной узловатыми суставами были покрыты жесткой щетиной, а каждая лапа заканчивалась острым кривым когтем.
Как только ее мерзкое мягкое тело протиснулось из дыры в скале, она помчалась необыкновенно быстро. Сэма она либо не видела, либо остерегалась, чутьем распознав, где прячется ненавистный свет, и все внимание сосредоточила на Фродо, который бежал, не оглядываясь и не чуя опасности. Как ни быстро он бежал, ясно было, что Шелоб в несколько прыжков нагонит его.
Сэм собрал все силы, чтобы крикнуть, но в этот момент длинная мягкая рука зажала ему рот, другая рука вцепилась в горло, и что-то обвилось вокруг ног.
– Поймали! – прошипел Горлум Сэму в самое ухо. – Наконец-то мы поймали его, да, ззлого хоббита! Мы – этого, а она – того. Смеагорл обещал не вредить хозяину, он не будет. Зато он поймал тебя, ззлой, мерзкий негодяй! – и он плюнул Сэму на шею.
Ярость на помеху в такой отчаянный момент, ненависть к предателю вспыхнула в душе Сэма ярче десяти чудесных светильников. Горлум едва ли ожидал такой силы и ловкости от неторопливого обычно хоббита. Сэм вывернулся из-под руки, зажимавшей ему рот, но хватка на горле не ослабла. В правой руке у него был меч, на левой висел на ременной петле посох Фарамира. Сэм хотел ткнуть врага мечом, но Горлум перехватил его кисть, сжал как тисками и медленно выворачивал, пока, вскрикнув от боли, Сэм не выронил оружие. И все это время рука Горлума сжималась у него на горле.
Тогда Сэм пустился на последнюю хитрость. Он из всех сил оттолкнулся ногами и опрокинулся навзничь.
Не ожидавший от Сэма этой простой уловки, Горлум упал, а Сэм обрушился на него сверху всей тяжестью. Горлум громко зашипел и выпустил Сэмово горло, но еще продолжал сжимать его правую руку. Сэм напряг руку, стремглав вскочил, повернувшись, и, взмахнув левой рукой, хватил Горлума посохом. Он попал удачно. Горлум взвизгнул и выпустил его. Сэм шагнул вперед, и, не меняя руки, нанес еще один сокрушительный удар. Быстро, как змея, Горлум уклонился, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся ему по спине. Посох треснул и сломался. Однако Горлуму было вполне достаточно. Раньше он всегда хватал добычу сзади, и сразу за горло двумя руками, но теперь, от переполнявшей его злобы, сделал ошибку: начал разговаривать и хвастаться, не придушив жертву как следует. Его замыслы перестали удаваться с тех пор, когда во мраке неожиданно появился этот ослепительный свет. А теперь он очутился лицом к лицу с разъяренным врагом, не уступающем ему в силе и ловкости, хотя этого врага он всегда считал тупым и медлительным.
Сэм схватил с земли свой меч и замахнулся. Горлум пронзительно вскрикнул и как был, на четвереньках, скакнул в сторону, а потом с поразительной быстротой помчался к туннелю.
Сэм гнался за ним, размахивая мечом. Он забыл обо всем, кроме клокотавшей в душе ярости, кроме жажды мщения. Но Горлум уже юркнул в дыру. И тогда, при виде черного зловонного провала, Сэма как громом поразила мысль о Фродо и чудовище. Мгновенно он повернулся и бросился назад, в ужасе зовя друга. Но он опоздал и здесь. В этом замысел Горлума удался.
14. СЭМ НА РАСПУТЬЕ
Фродо лежал на земле, и чудовище нависало над ним. Оно так сосредоточилось на своей жертве, что не заметило Сэма, покуда он не очутился слишком близко. Когда он, запыхавшись, подбежал к страшному месту, Фродо был уже весь опутан паутиной, и чудовище приподнимало его передними лапами, намереваясь тащить в нору. Разитель лежал рядом. Сэм не стал долго раздумывать: отвага, гнев или дружба движет им. Вскрикнув, он прыгнул вперед и, схватив Разитель левой рукой, кинулся в атаку. Никакая волчица не дралась бы яростней за своих детенышей, чем Сэм за труп своего друга. Крик его оторвал Шелоб от кровожадных мыслей, и на Сэма устремился тупой, свирепый взгляд. Несчетные годы ей не встречался такой противник. Не успела она удивиться, как сверкающий меч, ударив по лапе, отсек коготь. Сэм кинулся прямо в арку ее согнутых лап, одновременно вонзив меч в глаз чудовища. Голова дернулась, а глаз потускнел и залился противной слизью.
Теперь маленький враг был прямо под нею, его не достать было ни челюстями, ни когтями. Огромное брюхо нависало над Сэмом, он видел его мертвенное свечение и чувствовал удушливую вонь. Но у него еще хватило отваги нанести новый удар: прежде, чем Шелоб догадалась, что может раздавить его, он с отчаянной силой полоснул ее эльфийским клинком по брюху.
Однако Шелоб происходила не из породы драконов, и на ее теле не было других уязвимых мест, кроме глаз. Долгие века только закалили ее шкуру, нараставшую изнутри слой за слоем. Клинок сделал на ней длинный надрез, но чтобы прорубить ее насквозь, нужен был либо еще лучший клинок, либо рука какого-нибудь из могучих героев древности. Шелоб дрогнула, почувствовав острую сталь, и огромный мешок ее брюха закачался у Сэма над головой, а рана тут же стала сочиться ядовитой пеной. Растопырив лапы, она стала опускаться, чтобы раздавить врага, но опоздала. Сэм, обеими руками держа рукоять Разителя, опер его о землю, и Шелоб всей мощью своей злобной воли, всей своей силой, более могучей, чем рука любого воителя, сама напоролась на острый клинок. И чем сильнее старалась она прижать врага к земле, тем глубже вонзался меч в ее мерзкую плоть.