– А где?.. – начал было электронщик, указав туда, куда глазели я и остальные, но не договорил. Смекнув, что стряслось, он малость запоздало, но тоже получил свою порцию впечатлений: – Пелядь и простипома! Да ведь он исчез! Прямо как этот э-э-э… этот!.. Просто взял и испарился!
– Причем вместе с пакалями! – добавил Гробик и удивление у его на лице сменилось злобной гримасой. – Доигрался, сучий потрох!
– Всем сохранять спокойствие! – потребовал я, поднимаясь с дивана. Захаб был славный малый, но меня и остальных больше волновала не его судьба, а то, что вместе с ним улетучилась наша добыча. – Давайте рассуждать по порядку. Все видели, что он сделал?
– Стукнул пакалем о пакаль, – ответил Бледный. Гробик кивнул: он тоже успел это заметить. Крупье промолчал, поскольку стоял тогда спиной к нам.
– А что Захаб при этом сказал? – вновь спросил я.
Майор наморщил лоб, пытаясь это вспомнить. Но по его неуверенному взгляду было заметно, что он тоже не особо прислушивался к тому, о чем бормочет играющий артефактами Захаб.
– Кажется, я слышал, как он упомянул чье-то имя, – проворчал Гробик. – Не то Джария, не то…
Почему-то нам и в голову не пришло, что бесследно сгинувший проводник может так же быстро и неожиданно вернуться. Видимо, мы стали жертвами нашей профессиональной мнительности, решив, что раз беглец скрылся не один, а с добычей, то ждать его возвращения уже не стоит. Тем не менее не успела еще продавленная задницей Захаба вмятина в диване разгладиться, как он опять был с нами. Вот только выглядел он после своего кратковременного отсутствия совсем иначе. Точно также выглядели наименее растерзанные жертвы в Мазайе. Правда, в отличие от них, Захаб был еще жив, но одного взгляда на него хватало, чтобы понять: жить ему осталось очень и очень недолго.
Все мы невольно шарахнулись в стороны, когда Захаб, весь залитый кровью, упал с дивана на пол и забился в агонии. Его грудная клетка и живот были рассечены наискось так глубоко, что мы могли видеть торчащие наружу осколки ребер, легкие, печень и кишки. Обе ноги бедолаги были сломаны в коленях и голени вывернулись набок почти под прямым углом. Лишь голова и руки у него остались на удивление целыми. Он хотел нам что-то сказать, но тщетно, поскольку изо рта у него также потоком лилась кровь. Пушистый ковер, на который упал Захаб, тут же насквозь пропитался кровью, и даже в самом лучшем дубайском госпитале вряд ли смогли бы остановить такое обширное кровотечение. Это было настолько очевидно, что никто из нас даже не попытался оказать Захабу медицинскую помощь. Зачем, если смысла в этой работе будет ровно столько же, сколько при надувании лопнувшего воздушного шарика.
– Вот дерьмо-то! – вырвалось у Бледного. Он перевел взгляд с Захаба на меня, а потом красноречиво похлопал себя по кобуре.
Я понял, на что он намекает, и утвердительно кивнул. Майор был прав: пуля осталась единственным лекарством, которое может облегчить Захабу страдания, вмиг прекратив его агонию.
«Беретта» Бледного сделала свое дело быстро и гораздо аккуратнее, чем тот убийца, который растерзал нашего проводника. Его конвульсии прекратились, и он отошел в мир иной, промучившись в общей сложности не более двух минут. А мы стояли и глядели, но не на Захаба, а на пакали, что выпали у него из рук, когда он упал с дивана. Оба артефакта как ни в чем не бывало лежали рядом с ним в луже крови. И они вовсе не походили на дьявольское оружие, способное превратить человека в кусок растерзанной плоти.
– Готтедох! Хольс дер Тойфель! Что такое он сделать?! За что вы его убить?! – раздался сверху изумленный крик. Напялив хозяйский халат, Зельма стояла на выходящем в холл внутреннем балконе второго этажа. И, выпучив глаза, наблюдала неприглядную сцену: четверо русских, один из которых держал в руке пистолет, стояли над изувеченным телом араба, с которым они работали в одной команде и вообще относились к нему вполне по-дружески. Само собой, что при виде этого фройляйн Дорф могло прийти на ум лишь одно. И она имела все основания подозревать нас в самом тяжком грехе.
– Это не мы! – признался Крупье. – Это он сам прыгнул и э-э-э…
И заткнулся, понимая, насколько абсурдно будет звучать дальнейшее объяснение случившемуся.
– Что стряслось? – осведомился вышедший на балкон следом за Зельмой Сквозняк. Он тоже был в халате, и сейчас эти двое походили на проснувшихся хозяев виллы, которых мы ненароком не заметили и в конце концов разбудили.
– Да уж, стряслось так стряслось, – уклончиво ответил я и распорядился: – Спускайтесь сюда. Тут такое дело, что в двух словах не расскажешь…
Пока ошарашенные Сквозняк и Зельма принимали душ и переодевались – я им ничего не говорил, но они и сами смекнули, что время любовных утех кончилось, – мы убрали труп из гостиной в соседнюю комнату и накрыли его пледом. Ковер также свернули и унесли с глаз долой, чтобы оставшееся на нем огромное кровавое пятно не мозолило глаза. Пакали подобрали с пола осторожно – кто знает, насколько они стали теперь опасны, – и положили их на журнальный столик. Все обратили внимание на то, что к ним не прилипло ни капельки крови, хотя оба артефакта буквально в ней искупались. Но это маленькое чудо, в отличие от странного исчезновения и жуткой гибели Захаба, не вызвало ни у кого особого интереса.
– «То, что вы ищете, можно найти с помощью того, что вы уже нашли», – напомнил я товарищам последнюю подсказку Инструктора. – Итак, что же, по-вашему, удалось найти Захабу там, где он побывал, кроме своей погибели?
– Точно такие же раны и увечья мы видели на тех трупах в Мазайе, – напомнил Бледный. – Готов биться об заклад на что угодно – Захаба тоже убил бичехвост. Вот его-то Захаб с помощью пакалей и отыскал. А вместе с ним, надо полагать, и красный пакаль.
– То есть при помощи двух наших пакалей мы можем мгновенно переместиться к третьему артефакту? – поинтересовался Сквозняк, пропустивший со своей подругой все самое интересное. Хотя, судя по усталому, но довольному виду обоих, они вряд ли об этом сожалели.
– Не мы, – поправил его Крупье, – а только один из нас. Если бы Захаб отправил в то место всех, кто находился рядом с ним, вы двое нашли бы здесь не один, а целых пять трупов.
– Ну и что мы выиграли от всего этого? – пробурчал Гробик.
– Возможно, больше, чем нам кажется, – заметил я. – Захаб погиб не потому, что два пакаля перебросили его к третьему. Просто он оказался не готов к внезапной встрече с монстром, и тот его убил. Однако то, что Захаб сумел-таки вернуться к нам, обнадеживает. Я уверен, что, если бы он успел удрать до того, как пожиратель на него напал, он сидел бы сейчас здесь целый и невредимый.
– Возможно, вы правы, полковник, только мне вот что неясно, – вновь заговорил Крупье. – Пока мы тут сидели, Захаб раз десять ударил пакали друг о друга и никуда не пропал, верно? Тогда почему это сработало в одиннадцатый раз?
– Потому что в тот раз он стукнул их по-особенному, – ответил вместо меня Гробик. Он сидел тогда ближе всех к Захабу и видел, каким именно способом несчастный экспериментатор превратил пакали в телепорт. – Плоская сторона одного пакаля и плоская сторона другого. Вот так. – Капитан развернул ладони вверх и вытянул их перед собой, показывая, как это все происходило. – Потом он что-то сказал. А потом взял и…
Он резко хлопнул в ладоши. Демонстрация проходила без артефактов, которые по-прежнему лежали на столике, и Гробик, разумеется, никуда не исчез. Но мы все равно невольно вздрогнули.
– Да, так все и случилось, – подтвердил я. – Что сказал в тот момент Захаб, думаю, не важно. Важно то, что пакали соединились с определенным усилием, что вызвало между ними некую реакцию, сопровождающуюся таким эффектом.
– Захаб ударить пакали, улететь в пасть зверя, и тот его кусать, – кивнула Зельма. – Но как тогда он прилететь назад?
– Наверное, он просто разомкнул контакты, – предположил Бледный. И, перехватив вопросительный взгляд фройляйн Дорф, пояснил: – Разъединил пакали, после чего контакт пропал, реакция между ними прервалась, и Захаба отбросило обратно.
– Судя по всему, красный пакаль играет в этом процессе роль маяка, – рассудил Крупье. – Возможно, без него реакция между белым и золотым пакалем тоже произошла бы, но куда в таком случае угодил бы Захаб, неизвестно. Не исключено, что без маяка место назначения при такой телепортации выбирается произвольным образом. Однако, когда в этой системе появляется третья энергетическая точка, она задает субъекту четкие пространственные координаты, и процесс его перемещения становится управляемым.
– Но пока это всего лишь гипотеза, – добавил я, – в которой остается слишком много вопросов, неразрешимых теоретическим путем. И главные из них: насколько близко от красного пакаля очутился Захаб и была ли у него возможность унести этот «маяк» с собой, если бы его не заметил бичехвост.
– Это можно легко проверить, – отозвался Сквозняк. – Секундное дело, если, прилетев на место, не задерживаться там, а оглядеться и сразу же разъединить пакали.
– Найн унд абермальс найн! – решительно запротестовала фройляйн Дорф. – Как, ты думать, монстр носить пакаль с собой? Только в зубы! Ты хотеть сам, добрый и вольный, прыгать в зубы монстр?
– Разумное замечание, – в кои-то веки согласился с Зельмой Бледный. – Конечно, зверю приходится выплевывать артефакт, когда он жрет или вылизывает себе задницу. Но если он будет держать его в пасти как раз тогда, когда ты решишь стукнуть пакалями? Хищнику-то что – он только обрадуется угощению, которое само прыгает в зубы, – но понравится ли это тебе? Даже если ты успеешь разъединить пакали, боюсь, назад ты прилетишь такой же пережеванный, как Захаб.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – пожал плечами Сквозняк, которого доводы товарищей ничуть не смутили.
– Я купить тебе целый шампанский ящик, – пообещала Зельма. – Цвай ящик! Драй! Целый ванна шампанский купить, чтобы ты не рисковать! Цум тойфель красный пакаль! Будем месяц плавать шампанский, я и ты!
– Давай-давай, соглашайся, пока она не передумала, – подмигнул Сквозняку Бледный. – Я, так уж и быть, слетаю к бичехвосту вместо тебя. Ну а ты в награду за мою доброту купишь мне лачугу на тех островах, где вы с Зельмой недавно загорали.
– При всем уважении, майор, но вы уже не так ловко прыгаете и бегаете, как десять лет назад, – заметил Сквозняк. – И если вдруг по какой-то причине возвратный эффект пакалей не сработает, вам придется убегать от чудовища на своих двоих. Вы уверены, что сможете оторваться от него в такую бурю, если вдруг окажетесь на открытой местности?
– Хм, а ты умеешь убеждать, – не стал спорить Бледный. – Ладно, как знаешь – мое дело предложить… В любом случае, последнее слово у нас по традиции остается за боссом.
– Если ты не заметил, наши славные традиции с недавних пор претерпели кое-какие изменения, – ответил я. – Мы уже не служим Ведомству, и я не вправе приказывать вам идти на верную гибель во имя родины. Теперь в нашей группе каждый сам волен решать, подчиняться мне или нет. Я могу лишь сказать, что это дело чересчур опасное и что мы ничем не сможем помочь тому добровольцу, который рискнет им заняться. И если никто на это не согласится, я вас прекрасно пойму и не стану осуждать. В конце концов, есть и другие, менее рисковые способы выследить пожирателя и красный пакаль.
– Но этот – самый быстрый и верный! – возразил Сквозняк. – Да и рискую я не больше, чем обычно. Вы ведь не отговариваете меня от лазанья без страховки по стенам зданий и вышкам связи, хотя прекрасно знаете, что стоит мне допустить малейшую оплошность – и я в полном пролете. Так почему сейчас все вдруг обо мне забеспокоились?
– Что ж, твое право. – Я развел руками и указал на столик с пакалями. – Инструменты к твоим услугам. Бери, пробуй, раз так уверен.
Старлей взял артефакты, положил их на ладони плоскими сторонами вверх, взвесил их, посмотрел сначала на один, потом – на другой… Прямо, как Захаб, только он при этом сидел на диване, а Сквозняк принял удобную стойку, словно готовясь вступить в драку. Не лишняя предосторожность, учитывая, к кому он намеревался нагрянуть в гости.
– Он всегда вот так поступать, – нахмурившись, посетовала Зельма. – Как это сказать… Цум троц!
– Назло, – услужливо подсказал ей Бледный.
– Яволь, назло… Очень нерассудно и безразумно!
– Разумно он поступает или нет, будет зависеть от результата, – заметил Крупье, замерев в ожидании и не сводя глаз с нового экспериментатора. – Давай, Гагарин, не тяни! Раз уж сел в ракету, дерзай, что ли?
– Ну, кому – война, а кому – мать родна! – храбрясь, улыбнулся всем Сквозняк. – Короче, не поминайте лихом… Банзай!
И, резко выдохнув, шибанул пакалем о пакаль – в точности, как это делал его несчастный предшественник…
… Разве что в прошлый раз мы не слышали стука, а теперь он был такой громкий, что все опять поневоле вздрогнули. Вздрогнул и Сквозняк, который никуда не исчез, а по-прежнему находился с нами, стоя посреди гостиной и взирая на соединенные им пакали.
– Вот блин! Осечка! – проговорил он, нарушая царившее в комнате, напряженное затишье.
Зельма облегченно выдохнула, поле чего и с остальных сошло оцепенение. Возгласов радости, правда, не послышалось, но и огорчения никто не выказывал. Кроме самого Сквозняка, в чьей крови уже бушевал и сгорал почем зря адреналин. А адреналин без действия был для него все равно, что пиво без водки для среднестатистического русского алкаша.
Бормоча сквозь зубы ругательства, старлей разъединил пакали, еще раз осмотрел их и кивнул, видимо, сообразив, в чем может быть загвоздка. А затем развернул на сто восемьдесят градусов тот пакаль, что лежал на правой ладони.
– А если так? – спросил он то ли у нас, то ли у самого себя, то ли у артефактов. И, не успели мы глазом моргнуть, как он опять стукнул их друг о друга…
Мы снова вздрогнули… Но всего лишь по привычке, потому что на сей раз все обошлось без шума. Вопрос Сквозняка так и повис в воздухе, но, даже если бы кто-то и дал на него ответ, Сквозняк его уже не услышал бы, поскольку бесследно сгинул из гостиной.
– Пелядь и простипома! – лаконично и емко прокомментировал Крупье удавшийся со второй попытки эксперимент. Все застыли в молчании, отчего казалось, будто комната наполнена не людьми, а манекенами. Или же людьми, которым сообщили, что рядом с ними будет активирована бомба, чей взрыватель реагирует на малейший звук или шум.
Походило на то, что с исчезновением Сквозняка даже время в гостиной остановило свой ход. Все, не мигая, смотрели на то место, где он только что стоял, и боялись помыслить о том, что его постигнет участь бедолаги Захаба. Честно говоря, нам не помешало бы включить секундомер, чтобы наш опыт смог претендовать на статус научного. Однако мы этого не сделали. Старлей пропал слишком неожиданно, и все слегка растерялись, после чего о времени уже никто и не вспомнил.
Мы так и не пришли к единому мнению, как долго отсутствовал Сквозняк: полторы минуты, минуту или даже менее того. Я полагал, что его не было с нами минуту с небольшим, но так же, как все, тоже мог ошибаться. Хотя о чем тут было спорить, если даже сам Сквозняк не ответил на сей счет ничего вразумительного. Зато он ответил на многие другие, гораздо более животрепещущие вопросы. Но самое главное – вернулся живым, здоровым и готовым прямо сейчас продолжать эксперимент, поскольку, по его словам, достигнутый им успех требовалось закрепить и немедля.
Впрочем, тут уже я выразил категорическое несогласие и был вынужден остудить его исследовательский пыл. Остальные тоже меня поддержали. Рвение любителя экстремальных игр Сквозняка было нам понятно, однако хорошего – понемногу. Когда тебя никто никуда не гонит, лучше закрепиться на завоеванной позиции и все как следует обдумать, чем нестись вперед очертя голову, рискуя допустить фатальную ошибку и в итоге оказаться ни с чем.
Велев старлею положить пакали на стол и присесть, я попросил Гробика заварить ему чаю. А самого его – поподробнее рассказать нам о том, что он видел и чувствовал в своем коротком, но захватывающем путешествии.
Ощущения при этом были не из приятных. Сквозняка как будто ударило током, но его мышцы не сковала судорога и сознание сохранилось абсолютно ясным. Сразу стало понятно, что он по-прежнему в Дубае. Песчаная буря и уходящая ввысь стеклянная стена какого-то небоскреба были первыми что наш подопытный увидел после того, как понял, что у него все получилось. Второе, что он понял и чему сразу обрадовался: он все же не угодил в пасть монстра или иное смертельно опасное место. Старлей чувствовал под ногами твердую землю и мог свободно передвигаться. Правда, недолго – до тех пор, пока его не обнаружит находящееся неподалеку огромное длиннохвостое существо, которому наверняка захочется с ним познакомиться. Или поиграть, если вспомнить незавидную судьбу Захаба.
Разглядеть тварь во всех подробностях не удавалось – в песчаной мгле Сквозняк видел лишь ее смутные очертания, – но она была действительно огромной. Пониже и поприземистее убитого ею слона, но примерно одинакового с ним веса. Удерживая пакали прижатыми друг к другу, Сквозняк замер на месте. Возможно, его предшественника сгубило как раз то, что он растерялся, задергался и был мгновенно замечен скорым на расправу монстром. Такую элементарную ошибку Сквозняк не допустил. Или, по крайней мере, постарался не допустить.
Он очутился в дюжине шагов от зверя, который был занят тем, что терзал автомобиль – кажется, это был микроавтобус. Чудовище с противным скрежетом рвало когтями металл, рыкая и пытаясь выгрызть что-то из дыры, проделанной им в крыше автомобильного салона. Что именно, старлей не видел, но бы уверен: бичехвост поедает пассажиров микроавтобуса. Для чего ему наверняка пришлось выплюнуть красный пакаль где-то поблизости.