У Кальтера перед глазами промелькнуло воспоминание: крыша многоэтажного дома в Лагунах, откуда он следил за мародерами и где затем внезапно объявился боец из отряда Грязного Ирода. Тот самый прыгун-верхолаз, который оказался столь стремителен, что Безликий даже не смог его толком рассмотреть, а тем более прикончить…
Воспоминание мелькнуло и пропало, потому что его сменила ужасная догадка. В голове Кальтера будто вспыхнул прожектор, мгновенно проливший свет на то, что творится сейчас вокруг него. И практически сию же секунду догадка подтвердилась: краем глаза он заметил позади движение. Чья-то ловкая фигура перемахнула через монорельс, выпрыгнув, казалось, прямо из-под моста, и в мгновение ока очутилась у Кальтера за спиной. Но если тогда, в Лагунах, их стычка с верхолазом была случайной, то теперь – совсем наоборот. Сегодня верхолаз заметил Безликого первым. И подобрался к нему на расстояние удара, даже несмотря на то, что Безликий ни на миг не терял бдительность.
И это – не считая других головорезов Ирода, включая его самого, которые, как пить дать, тоже были где-то рядом…
Глава 14
Когда два опасных зверя, которых вы жаждете убить, затевают между собой грызню не на жизнь, а на смерть, можете считать, что вам несказанно повезло. Чем бы ни завершилась их схватка, вы так или иначе оказываетесь в выигрыше. Главное не упустить момент и, не дав выжившему зверю передышки, нанести ему исподтишка точный удар.
Рассредоточиться, наблюдать и ни в коем случае не мешать… Такова была наша тактика, какой мы собирались придерживаться до тех пор, пока наверху не утихнут взрывы и стрельба. Спору нет, теперь мы окончательно превратились в стервятников и падальщиков. Но у тех, кто всю жизнь ведет закулисные войны, свои понятия о доблести и благородстве. И если бы мы с Кальтером сегодня поменялись местами, он поступил бы по отношению к нам точно так же. Мы это знали, и он это знал. И когда вскорости ему придется умереть нашпигованному пулями или гранатными осколками, он не станет перед смертью затаивать на нас обиду. В нашем бизнесе проигравший всегда винит в своей неудаче только себя и свои просчеты.
«Два товара по цене одного!» – будь у меня возможность и желание тратить время на глупости, такой лозунг я повесил бы над разломом монорельсовой магистрали. Однако сейчас у нас имелись дела поважнее. Требовалось прежде всего организовать достойную встречу тому, кто спустится с эстакады. Что при наличии у нас автоматического ручного гранатомета и танкового пулемета было, в общем-то, несложно. Кто бы ни одержал победу, вернувшись сюда, он напорется на кинжальный огонь и станет трупом еще до того, как сойдет на берег. Хорошо, если это окажется бичехвост. Воевать с туповатой и во многом предсказуемой живой машиной смерти проще, чем с Кальтером, даром что он проиграл нам в предпоследнем раунде. Хотя, если верх в битве на мосту возьмет все-таки он – что при наличии у него взрывчатки было вполне осуществимо, – мы тоже не огорчимся. Но тогда нам потребуется дополнительная страховка. Как бы мы ни маскировались, ас вроде Безликого все равно может вычислить нашу засаду. И чтобы при этом он не рванул на попятную, нам следовало заблаговременно отрезать ему путь к отступлению.
Об этом предстояло позаботиться Сквозняку. Его таланты позволяли ему обойти Кальтера с тыла даже на, казалось бы, не предназначенной для таких маневров узкой надземке. Пакали я у него отобрал заблаговременно и от греха подальше спрятал их в маскировочные пеналы. Отнюдь не лишняя мера предосторожности. Если Кальтер и его подруга ходят со включенным металлоискателем, вряд ли они обрадуются, когда тот просигналит им, что в радиусе его действия вдруг появились две подозрительные отметки.
Ждать пришлось долго, хотя сама битва, к которой готовился Безликий, продлилась от силы минуты три-четыре. Это был блицкриг как раз в его стиле: два мощных взрыва и, если я правильно вычислил паузы, когда Кальтер перезаряжал пулемет – три израсходованные ленты по полсотни патронов каждая. Когда грохот на мосту утих, мы еще не знали имени победителя. Но по отсутствию рычания и тяжелого топота можно было догадаться, что однорукий инвалид добился-таки своего. Что ж, наши ему сердечные поздравления! А теперь пускай не спеша вытащит из пасти дохлого монстра (или глотки, или утробы – для нас это совершенно не важно) красный пакаль и несет его нам. Можно даже не на блюдечке с голубой каемочкой – мы не гордые, нас устроит любой вариант.
Извлечение трофея из пасти твари должно было занять у Кальтера какое-то время. Если же пакаля там не окажется, ему придется взять металлоискатель и отправиться по следу бичехвоста туда, где тот пропадал в последнее время. Безликий не боялся охраны «Атлантиса». В такую непогоду он мог обделывать у нее под носом любые дела, вплоть до минирования самого отеля, если бы в этом возникла необходимость. Но Кальтер, чтоб ему было пусто, опять повел себя непредсказуемо! Непонятно, зачем и почему, но он решил вернуться к танку, едва отгремела канонада. И в итоге не мы застали его врасплох, а он нас.
Этого бы не случилось, не оставь Сквозняк после себя на мосту какую-то улику. Какую именно, уже не важно. Чтобы не попасться на глаза Кальтеру, наш дозорный был вынужден покинуть наблюдательную позицию второпях. А в спешке всегда можно что-то да упустить. Короче говоря, несмотря на все старания, Сквозняк прокололся, и хитрый лис Кальтер почуял неладное. Добежав до точки, где только что находился наш человек, он внезапно остановился, присел и навострил уши.
Висеть над водой, держась за кронштейны, было трудно, но не для Сквозняка. А вот остаться там незамеченным он мог лишь в одном случае: если Безликий пробежит мимо и не станет выглядывать за монорельс. Однако теперь, когда враг выказал подозрительность, он осмотрится и быстро обнаружит прицепившегося снаружи к мосту верхолаза. Находиться в таком подвешенном положении ему стало слишком опасно. И потому, пока Кальтер окончательно не сообразил, что почем, Сквозняк решил атаковать первым.
У него был и второй выигрышный фактор – он нападал на врага со спины. Увы, но старлею не удалось воспользоваться ни одним из преимуществ. За миг до того, как он нацелил в затылок Кальтеру пистолет, тот резко обернулся и отбил его вооруженную руку протезом.
По запястью Сквозняку как будто врезали обрезком железной трубы. Кисть онемела, и пальцы едва не выронили «беретту». Он знал о протезе Безликого с наших слов, но вспомнил об этом только сейчас, когда враг использовал свою искусственную конечность в качестве оружия. И все-таки старлей тоже успел отбить вражеский пистолет, который, в свою очередь, чуть было не выстрелил ему в голову.
Сквозняк видел, что, несмотря на зловещую репутацию противника, тот значительно старше его, а значит, уступает ему в быстроте и проворстве. Однако, если Кальтер вцепится в него стальной рукой, он вряд ли высвободится из этой «хватки терминатора». Чтобы разорвать опасную дистанцию с врагом, Сквозняк не стал пытаться его обезоружить, а вместо этого подпрыгнул и саданул ему коленом под дых.
Не будь на Кальтере армейский комбез с легкими вставными бронепластинами, старлей гарантированно сломал бы тему ребра. Впрочем, колено он себе тоже не сломал – спасибо защитному наколеннику. Благодаря ему Сквозняк вложил в удар всю силу и сбил Кальтера с ног. Подошвы его ботинок оторвались от моста и он грохнулся навзничь, крепко приложившись спиной о металлическое покрытие.
После такой успешной атаки Сквозняку оставалось лишь всадить в грудь поверженного «пенсионера» несколько пуль, да не тут-то было! Хоть «пенсионер» и пропустил удар, ошеломить его не удалось. Еще в падении он открыл огонь и успел сделать три выстрела, прежде чем ударился спиной о мост. Если бы верхолаз не заметил, как пистолет падающего врага резко повернулся к нему дулом, и не отпрыгнул к монорельсу, возможно, на этом их поединок с Кальтером и закончился бы. Но все три пули Безликого просвистели мимо Сквозняка, в то время как сам он только сейчас смог повторно вскинуть оружие и выстрелить в ответ.
Упав, Кальтер тут же перекатился вбок, к противоположному краю прохода. Две пули старлея попали в мостовой настил и, отскочив от него, улетели дальше, со звоном рикошетя о монорельсы. Третья угодила Безликому в правый наколенник и, задев его вскользь, умчалась вдогонку другим пулям. Но кое-какой прок от нее все же был. От попадания по колену полусогнутая нога лежащего на спине Кальтера резко распрямилась, а сам он при этом наверняка испытал сильную боль. И повезло, если не получил травму – сила такого удара, даже касательного, была покрепче, чем у бейсбольной биты.
Впрочем, Сквозняк тоже был вынужден уклоняться, поскольку в него вот-вот должны были полететь новые пули. У него, в отличие от противника, имелось больше пространства для маневра. Вместо того, чтобы просто откатиться в сторону, старлей пошел дальше. Пока скрипящий от боли зубами Кальтер не взял его на мушку, он быстро сунул пистолет в кобуру, нырком перелетел через монорельс и…
Впрочем, Сквозняк тоже был вынужден уклоняться, поскольку в него вот-вот должны были полететь новые пули. У него, в отличие от противника, имелось больше пространства для маневра. Вместо того, чтобы просто откатиться в сторону, старлей пошел дальше. Пока скрипящий от боли зубами Кальтер не взял его на мушку, он быстро сунул пистолет в кобуру, нырком перелетел через монорельс и…
… Нет, конечно, не упал в воду, а снова ухватился за наружные кронштейны и повис на них. Что было для него единственным выходом из патовой ситуации. Покушение на Безликого не увенчалось успехом, обернувшись глупой, самоубийственной перестрелкой. Продолжай они суматошно палить друг в друга, оба так или иначе схлопочут бы по пуле, а то и не одной. Поэтому верхолаз решил взять пятисекундный тайм-аут, а потом провести новую, более осторожную атаку. Или хотя бы продержаться до подхода подкрепления. Пистолет Кальтера не имел глушителя, и мы, услыхав стрельбу, сразу все поняли и уже шли товарищу на подмогу.
Сейчас Сквозняка и Безликого разделял металлический барьер, и начни первый стрелять поверх него, второму будет некуда деваться. Если, конечно, он не рискнет повторить тот же трюк, что и противник, и не спрячется за другим монорельсом. Но это вряд ли, а тем более после того, как Безликий получил удар по коленной чашечке. Ему бы сейчас успеть подняться с пола, не говоря уже о том, чтобы демонстрировать акробатические выкрутасы.
В «беретте» верхолаза оставалось еще двенадцать патронов – достаточно, чтобы прикончить Кальтера прежде, чем магазин опустеет. Подтянувшись, Сквозняк высунув руку поверх барьера и трижды выстрелил наугад туда, где должен был лежать враг. В ответ – тишина. Спустив курок еще раз, старлей мельком выглянул из-за монорельса, чтобы оценить обстановку. Даже если пули были выпущены впустую, потому что враг успел откатиться, далеко ему не улизнуть. Вдобавок он движется пригнувшись и не может сейчас видеть Сквозняка. А вот ему вполне вероятно повезет заметить макушку или спину перемещающегося противника и достать его пятым выстрелом…
Так, по крайней мере, полагал старлей. Но едва его голова показалась над барьером, как у него на запястье сомкнулись стальные в прямом смысле слова пальцы. Еще миг, и пистолет был вырван у него из руки, а саму ее дернули вперед. Резко и сильно. И не успел Сквозняк опомниться, как в следующее мгновенье он уже лежал грудью на монорельсе.
Проклятье! Только теперь Сквозняк понял, насколько обманчивы характеристики «инвалид» и «пенсионер», когда речь шла о Кальтере. Возможно, он и впрямь был не таким проворным, как в молодости, но по-прежнему мог удивить своих врагов. Вот и Сквозняк был сейчас удивлен, да еще как! За те секунды, что он не видел Кальтера, тот умудрился вскочить на ноги, предугадал, откуда по нему будут стрелять, ушел из опасного сектора и контратаковал противника, едва тот открыл огонь из-за укрытия.
Рванувшись назад, Сквозняк попытался вырваться из мертвой хватки «инвалида». Но это было столь же бесполезно, как выдергивать кисть из туго застегнутых наручников. Угодивший врасплох старлей выхватил левой рукой из поясных ножен кинжал, собираясь вонзить его Кальтеру в бок. Враг был совсем близко – также близко, как при первом нападении Сквозняка на Кальтера. Достать клинком до уязвимого места в его комбезе – раз плюнуть. Один точный удар, а если повезет, то несколько, и легендарный Безликий уйдет в историю…
Верхолаз вновь рванулся вперед, стараясь подтянуть противника поближе и одновременно замахиваясь кинжалом… Но именно в этот миг в левый глаз Сквозняка уперся глушитель отобранного у него пистолета, и один-единственный выстрел завершил этот короткий яростный поединок. И победу в нем праздновал, увы, не тот, кто его начал…
Не прошло и двух минут, как на эстакаде раздалась стрельба, а мы уже были там, готовые прийти Сквозняку на подмогу. Вот только никакая помощь ему больше не требовалась. В том числе медицинская. Мертвый Сквозняк лежал на животе поперек монорельса, а в затылке у него зияла огромная дыра – выходное пулевое отверстие, на какие каждый из нас вдоволь насмотрелся за годы службы в Ведомстве. Кровь струями вытекала из раны на мост, и ливень не успевал смывать ее в пролив, хотя и старался вовсю.
– Держи Зельму! – рявкнул я Гробику, и он, вручив гранатомет Крупье, живо ухватил ее за талию. Однако этих мер оказалось недостаточно. При виде простреленной головы друга и любовника, в Зельму будто дьявол вселился. Она начала кричать и рваться так, что Гробику пришлось отобрать у нее автомат, а затем повалить на мост и обездвижить, упершись ей коленом в спину. Это сбило с фройляйн Дорф прыть, но не уняло ее крики. Впрочем, затыкать ей рот я не намеревался. Пускай выплескивает переполняющую ее ярость, потому что сделать это с помощью пуль ей сейчас не удастся – убийца Сквозняка скрылся еще до нашего появления.
– Вот же мразь! – процедил Бледный, выискивая стволом автомата в пелене дождя цель. Тщетно – место битвы Кальтера с бичехвостом было отсюда не видно. Всем нам не терпелось броситься в погоню, но мы помнили об имеющемся у Безликого, грозном оружии. И знали, что в эту минуту он или его подруга уже развернули пулемет на сто восемьдесят градусов и были готовы нажать на гашетку при малейшем подозрении, что мы приближаемся к их позиции.
Крупье и Гробик стиснули зубы и угрюмо помалкивали. За них и за Бледного я был совершенно спокоен. Они не хуже меня умеют контролировать свой гнев и не позволят ему выплеснуться наружу до поры до времени. Да, Кальтер прикончил одного из наших. Да, произошла трагедия и мы понесли тяжелую утрату. Однако скорбеть об этом сейчас совершенно бессмысленно и неуместно. Оттого, что мы начнем сокрушаться о кончине Сквозняка – и вслух, и про себя, – он не воскреснет и не вернется в строй. А вот если мы соберем волю в кулак и настигнем по горячим следам Кальтера вместе с красным пакалем, это станет самым лучшим способом отдать дань погибшему другу.
– Осторожно! Поаккуратнее там! – напомнил я Крупье и Бледному, когда они приблизились к мертвецу. А впрочем, кого я предупреждаю? Людей, которые сами не раз оставляли за собой заминированные трупы?
Кальтер не успел подложить под мертвеца сюрприз с сорванной чекой, хотя в «разгрузке», которую он снял с жертвы, гранаты имелись. Все, что он предпринял, дабы нас задержать – вытянул тело на монорельс, чтобы оно не свалилось в воду. Разумеется, мы не могли пройти мимо, не сняв Сквозняка с «парапета» и не уложив его на мост дожидаться нашего возвращения. Это позволило Безликому отыграть у нас несколько минут – небольшая фора, но в его положении следовало радоваться и такой.
Примерно столько же потребовалось Зельме, чтобы прекратить орать и утихомириться. Внутри нее продолжала клокотать нерастраченная ярость, но все же фройляйн Дорф была не взбалмошной школьницей и могла взять себя в руки, когда потребуется.
– Я порядок! Порядок, я сказать! – заявила она, когда мы уложили труп ее приятеля на настил в более приличествующую мертвецу позу, закрыли ему оставшийся глаз и забрали у него из карманов все документы и личные вещи. – Я порядок, герр оберст! Отпустить меня, битте шен! Я успокоиться и молчать!
Удерживающий ее Гробик вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул: дескать, ладно, так уж и быть, давай ей поверим. Капитан кивнул в ответ и, прекратив попирать Зельму коленом, даровал ей свободу. Но автомат возвращать не спешил. Впрочем, фройляйн Дорф об этом и не просила. Первым делом она поспешила к покойнику и, усевшись возле него на колени, понурила голову в угрюмом молчании.
Я с удовлетворением отметил, что она, похоже, не солгала и будет держать свои чувства в кулаке, пока вся эта свистопляска не закончится. Говоря по справедливости, мне следовало бы дать Зельме время на то, чтобы спокойно погоревать, но сейчас я не мог ей такого позволить. Тронув ее за плечо, я указал туда, куда сбежал Кальтер, и сказал:
– Прости, что отвлекаю, но мы хотим пойти найти этого сукиного сына и пустить ему кровь.
Ты как, с нами?
– Я идти пускать кровь! – с мрачной решимостью бросила она. Потом, наклонившись, поцеловала мертвеца в холодеющие губы, что-то шепнула ему на ухо и поднялась с колен. Гробик вернул ей автомат, а сам забрал у Крупье «милку». После чего все бросили прощальные взгляды на тело Сквозняка и приготовились идти по следу его убийцы, стараясь не думать о том, что с каждой нашей новой утратой Кальтер становился для нас все опаснее и опаснее.
Однако не прошли мы и десяти шагов, как впереди по курсу заговорил пулемет. Блеснула вырвавшаяся из его дула, яркая вспышку пламени, а вслед за ней шум дождя разорвали раскатистый грохот и звонкие удары бьющих по металлу пуль. Мы были готовы к этому, но обстрел все равно стал для нас неожиданностью, поскольку разразился раньше, чем ожидалось. Тогда, когда Кальтер еще нас не обнаружил и мог стрелять только наугад.