Все случилось столь неожиданно и молниеносно, что бойцы «голубых касок» лишь краем глаза успели заметить летящие к ним фигуры. После этого что-то мягко, словно приливная волна, оторвало солдат от земли, закрутило и вновь швырнуло на асфальт. Летуны же, недолго думая, спикировали на них сверху и щадящими ударами по каскам лишили солдат сознания. Отключившись от действительности, солдаты уже не смогли увидеть дальнейшее, куда более впечатляющее по своей зрелищности, представление.
Группы Исполнителей подобно вспугнутой стае кузнечиков гигантскими скачками сиганули через головы землекопов, через поверженных «голубых касок», прямиком к парадному входу в здание. Напуганные землекопы втянули головы в плечи, когда над ними взвились в воздух две сотни довольно крупных субъектов, для которых гравитация была не таким уж и тяжким бременем. Мефодий следовал за своими соратниками в той же лихой манере, стараясь не упускать из поля зрения идущего впереди Мигеля. Краем глаза он уловил, что в штурме участвуют несколько представительниц прекрасной половины исполнительского сословия, ни с одной из которых Мефодий еще не был знаком.
Те из Исполнителей, кто достиг входа первым, собрали разбросанное «голубыми касками» оружие и, дабы не оставлять за своими спинами лишнюю угрозу, загнули стволы всем собранным трофеям.
Находившийся поблизости полицейский патруль на вертолете узрел под собой невероятную картину: скачущая поверх голов остальных людей довольно большая группа странных «спортсменов». Пилот вертолета счел своим долгом опуститься пониже и удостовериться, что видит именно то, что видит. Однако не успел он опуститься и на метр, как по правому борту от него словно из ниоткуда возник смотритель Иошида. Ударом кулака Иошида пробил вертолету топливный бак, после чего пилоту не оставалось ничего другого, как только искать ближайшую посадочную площадку, благо по Манхэттену таковых имелось достаточно как на земле, так и на крышах высотных зданий.
К сожалению, отправленному пилотом в радиоэфир сигналу тревоги Иошида помешать уже не мог.
Джейкоб сохранял конспирацию до последнего. Атака началась, и остановить ее было уже невозможно, однако демаскировка раньше времени являлась для Джейкоба нецелесообразной – работа без прикрытия в окружении Сатиров, пока товарищи еще далеко, не могла считаться разумно допустимым риском даже для совершенного из совершенных.
В наушнике трещал сбивчивый доклад охраны из фойе о том, что снаружи происходит нечто необъяснимое и, похоже, толпа только что прорвала линию оцепления. Джейкобу было нелегко. Неподалеку от него прохаживались два сотрудника секретной службы, но к мозгу ни одного из них Глава Совета с недавних пор не имел никакого доступа. Приходилось рассчитывать лишь на удерживаемую вокруг себя легкую «скользкую» оболочку, позволяющую не привлекать излишне любопытные взгляды. Сразу за охранниками, возле ведущей непосредственно в зал Ассамблеи двери, хищно насторожился один из Сатиров, которого на данный момент Джейкоб опасался куда больше, чем охранников-землекопов.
Откуда-то снизу прибежал еще один сотрудник секретной службы и тут же скрылся за дверями зала. Джейкоб обострил слух и снова стал внимать тому, что творилось за стеной. Хотя в принципе можно было этого и не делать: о чем там пошла речь, было вполне ясно…
– Что я вам говорил! – пробасил Нептун, поднимаясь из кресла. – Рефлезианцы повсюду! Вы сами можете сделать выводы об их количестве, если им хватает духу вступать в открытую схватку!
Нептун сохранял хладнокровие, но Джейкоб все же отметил в его речи оттенок беспокойства – очевидно, юпитерианцы не ожидали такого скорого и мощного контрудара.
– Господин генеральный секретарь, а вы уверены, что рефлезианцев нет среди ваших людей? – с опаской полюбопытствовал Гермес.
Генсек промямлил нечто неопределенное – похоже, теперь он не был уверен ни в ком, даже в себе.
– Внимание всем участникам переговоров! – прокричал на весь зал шеф секретной службы ООН. – Вам нужно немедленно пройти в укрытие! Здание подверглось атаке, и враг уже прорывается на первый этаж!
– Уводите ваших! – холодно бросила ему Артемида. – Миротворцы могут за себя постоять.
В наушнике у Джейкоба прозвучала боевая тревога, предписывающая всем сотрудникам занять свои посты и действовать в соответствии с сигналом «красный код». О том, где находится его позиция и какие инструкции следует выполнять по этому сигналу, Джейкоб понятия не имел, а «поинтересоваться» у кого-либо возможности отныне не представлялось – попытка проникновения в мозг любого землекопа немедленно определила бы Главу Совета как враждебного чужака.
Прочные, в два пальца толщиной, стекла вышибать гравиударом было опасно, поскольку существовала вероятность поранить кого-нибудь из охраны острыми, как лезвие гильотины, осколками – охранников по ту сторону успело набежать предостаточно. Пришлось смотрителям воздействовать на окна ультразвуком, отчего стекла поначалу покрылись паутиной трещин, а затем обрушились на пол, не разлетаясь по смертоносным для находящихся внутри охранников траекториям.
Группы, что ворвались в холл первыми, были встречены выстрелами из автоматов и помповых ружей – охрана уже знала, что нападавшие не являлись просто пьяными хулиганами. И хоть смотрители постарались сразу же накрыть огневые точки гравиударами, высокая плотность огня и большая скученность атакующих сыграла свою роль – Исполнители второй раз за день понесли потери.
– За мной! Не отставать! – злобно сверкнув глазами, велел Гавриил. Его Исполнители шли плечом к плечу с остальными участниками штурма. Кроме сотрудников секретной службы, никого больше в фойе не наблюдалось, а потому ни один слэйер пока не обнажался.
Две группы остались у разбитых окон прикрывать тыл. Остальные Исполнители перестроились в боевой порядок, а потом ускоренным маршем двинулись через фойе.
Мигель на ходу заехал ботинком по голове собиравшегося снова схватить дробовик охранника, заканчивая недоделанную кем-то из смотрителей работу. Ступавший ему след в след Мефодий тут же в целях предосторожности отпихнул дробовик подальше.
– Ну как ощущения? – окликнул его Мигель и, не получив вразумительного ответа, продолжил: – Вот это, скажу тебе, как раз то, что и требуется настоящему мастеру после двух месяцев копания в сточных канавах! А, тебе не понять!..
– Да, не понять, – только и вымолвил Мефодий, который как в июне угодил в этот бешеный жизненный темп, так до сих пор и не адаптировался к своим регулярным попаданиям из огня в полымя и обратно.
Оглушительный визг разлетелся по всему зданию, и с огороженных перилами верхних ярусов метнулись вниз стремительные фигуры в коричневых комбинезонах с дурацкими цветными вставками – это со своим боевым кличем вступали в бой пехотинцы миротворческих сил Сатиры…
О том, что его штурмовая команда ворвалась в здание, Джейкоб понял по раздавшемуся снизу стеклянному звону и ударившей вслед за ним ружейной канонаде. Пребывание в тени отныне перестало иметь для Джейкоба смысл, и он, сняв с себя «скользкий купол», также решил перейти к действиям.
Для перекрывших коридор охранников Джейкоб появился словно из воздуха. Правда, обменяться друг с другом по этому поводу комментариями у них не вышло – легкое движение незнакомца – и оба охранника уже кувыркаются по полу, собирая в кучу ковровую дорожку.
Джейкоб перепрыгнул через лежащих без чувств охранников и устремился ко входу в зал заседаний, возле которого озирался по сторонам Сатир – чуткие уши юпитерианца уже заслышали долетающие до него звуки борьбы.
Переломанное мощнейшим гравиударом тело Сатира с треском вынесло двери зала заседаний, пронеслось над рядами кресел и разбило проекционный экран на другом конце помещения. Следом за мертвым Сатиром в зал ворвался и сам Глава Совета.
Последние члены Ассамблеи покидали зал через запасные выходы, довольно грубо выталкиваемые агентами секретной службы. Миротворцы же столпились возле трибуны, и их агрессивный настрой говорил о том, что сегодня они готовы активно обороняться, а не отступать, как обычно.
– Джейкоб! – прогрохотал басом Нептун, едва только увидел вспыхнувшее тело Сатира и появившуюся в дверях плечистую фигуру Главы Совета. – Какая честь для нас!
– Ваш парламентер плохо понял наши требования? – поинтересовался Джейкоб и посмотрел на Афродиту, которая одарила его презрительным взглядом.
– Мы прекрасно поняли ваши требования, уважаемый Джейкоб! – заявил Нептун. – Мы выслушали их и приняли к сведению. Ну а теперь не мешайте нам вести переговоры с истинными хозяевами этой планеты!
– Я отменяю переговоры! – заявил Джейкоб. – И даю вам последний шанс уйти без кровопролития!..
Гравиудар Нептуна хоть и был предсказуем, однако Глава Совета все равно едва не пропустил его. Кинувшись в сторону в последний момент, Джейкоб тут же ударил встречным….
– Мы прекрасно поняли ваши требования, уважаемый Джейкоб! – заявил Нептун. – Мы выслушали их и приняли к сведению. Ну а теперь не мешайте нам вести переговоры с истинными хозяевами этой планеты!
– Я отменяю переговоры! – заявил Джейкоб. – И даю вам последний шанс уйти без кровопролития!..
Гравиудар Нептуна хоть и был предсказуем, однако Глава Совета все равно едва не пропустил его. Кинувшись в сторону в последний момент, Джейкоб тут же ударил встречным….
Физика гравиудара сходна с физикой ударной волны обыкновенного взрыва, разве что распространяется не во все стороны, а в строго определенном смотрителем либо небожителем направлении. Само собой, что и разрушительная сила у гравиудара соответствующая…
Столкновение разнонаправленных сил, к тому же столь неудержимых, не могло обойтись без последствий. Не сумев преодолеть друг друга, оба гравиудара последовали по пути наименьшего сопротивления – в данном случае к потолку.
Эта битва в фойе здания ООН запомнилась Мефодию надолго. И хоть после памятной стычки с подручными Титана в Рогове он смотрел на подобные вещи более хладнокровно, все равно – одно дело уносить ноги от небожителей и обороняться, а другое – сознательно вступать с ними в бой, зная, что они уносить от тебя ноги вовсе не намерены.
Добрая пара сотен слэйеров была материализована практически одновременно, и от этого, как показалось Мефодию, в фойе стало заметно светлее. Сразу же, едва Сатиры перешли в нападение, смотрители взлетели под потолок и оттуда стали осуществлять воздушное прикрытие Исполнителей внизу. Все это чем-то походило на Антарктическую битву в миниатюре, воспоминания о которой были заложены Мефодию в память.
Это только на античных фресках Сатиры изображались толстыми и кривоногими; реальные же их прототипы неуклюжестью отнюдь не страдали. И хоть по сравнению с Исполнителями было их всего ничего – каких-то два с половиной десятка, – бились они яростно и вполне достойно.
Несколько малоопытных Исполнителей лишились голов в первые же мгновения схватки. Ладони Сатиров обладали такими длинными пальцами, что обхватывали человеческую голову целиком и сворачивали ее, как колпачок на бутылке шампуня. А ловкость Сатиров, несмотря на их кривоногость, была и вовсе невообразимая. Даже лишившись трех конечностей, Сатиры выделывали на оставшейся такие смертельные пируэты, на какие не отважились бы и шестирукие Бриареи.
Совладать с Сатирами можно было только грамотно скоординированной атакой. На помощь смотрителей особо рассчитывать не приходилось – из-за царящей в фойе свалки их гравиудары оказывались небезопасны для своих, а потому если и применялись, то лишь тогда, когда кто-нибудь из врагов подпрыгивал под самый потолок.
Помня наказ Мигеля, Мефодий оставался у него за спиной и, держа слэйеры на изготовку, всюду следовал за наставником, который с Роберто и Александром организовал слаженную боевую команду. И несмотря на то, что Сатиры шли просто нарасхват, им все же удалось отхватить себе одного в персональное пользование.
Сатир уклонился от мелькнувших возле его лица слэйеров и, совершив головокружительное сальто, подлетел на несколько метров вверх. За ним немедленно последовал Роберто, стараясь дотянуться до Сатира в прыжке. Внизу их уже караулила остальная Мефодиева команда. Юпитерианец имел шанс напороться на их слэйеры при приземлении, но извернулся в полете словно кошка и упал сразу на четыре конечности совершенно не там, где его поджидали. Два Исполнителя из другой группы бросились к нему и были отброшены назад – Сатир лягнул их обеими ногами одновременно, а после этого вскочил и снова взвился в воздух.
Но над ним уже коршуном завис Гавриил. Боясь попасть гравиударом по своим, смотритель просто врезал каблуками Сатиру по спине. Юпитерианца развернуло в полете и швырнуло обратно наземь – прямо к ногам Мигеля. Мастеру упускать такую возможность было несолидно, поэтому не успел еще Сатир удариться об пол, как изогнутые арабские клинки Мигеля заходили по нему, словно овощерезка. Сатир лишился левой ноги и половины правой руки за долю секунды, но все-таки умудрился при помощи оставшихся конечностей перебросить свое тело через Мигеля и упасть чуть ли не на голову Мефодию. Времени на хороший замах не оставалось, поэтому он совершил короткий выпад и пришпилил разбрызгивающего вокруг себя буро-зеленую кровь Сатира к полу…
…И тут же получил удар длинной лапой по лицу, однако на ногах устоял и для верности всадил в него второй слэйер.
Мигель, Роберто и Александр распластали пойманного Мефодием Сатира на куски за считаные секунды. Разрубленное тело небожителя вспыхнуло с яркостью электрической дуги и оставило после себя лишь жженые пятна сгоревшей как смола крови.
Едва пожравшее останки Сатира пламя угасло, Роберто указал слэйером на следующего вражеского «пехотинца» – тот сопротивлялся намного яростнее и уже успел сократить группу смотрителя Рашида почти наполовину. Сам Рашид метался поверху и никак не мог поймать противника «на мушку», поскольку Сатир все время перемещался между его людьми и мешал не только прицелиться, но и скоординировать действия Исполнителей.
Помощь команды Гавриила оказалась весьма своевременной и позволила поредевшим Исполнителям Рашида оттеснить Сатира в угол. Потеряв пространство для маневра, Сатир кинулся на стену и, цепляясь длинными пальцами за стыки плит, довольно резво покарабкался к потолку. Однако эта отчаянная выходка Сатира уже не спасла. Поймавший его на полдороге Рашид намертво «прибил» гравиударом небожителя к стене, а подскочивший Гавриил гравиударом в голову довершил дело. Обезглавленный Сатир отлип от стены и полетел вниз в окружении осколков мрамора.
Количество Сатиров медленно, но сходило на нет. Схватка в фойе обещала завершиться исполнительской победой, и некоторые смотрители уже полетели в глубь здания, расчищая коридоры от засевших там небольших групп охраны. Жалкие остатки Сатиров предприняли попытку отступления в сторону зала заседаний. На плитах фойе кое-где еще сопротивлялись лишенные конечностей их собратья, но пощады калекам никто дарить не собирался, разве что в виде скорейшего избавления от мучений…
Пол под ногами Мефодия дрогнул так, что мраморные плиты подпрыгнули и снова легли на место. Можно было подумать, что в здание угодила бомба, однако кто мог отважиться бомбить ООН – неизвестно.
Все находившиеся снаружи – зеваки, журналисты, полицейские – решили, что взрыв действительно имел место. Ибо чем, если не взрывом, можно было объяснить расколовшийся потолок зала заседаний и взлетевшие вверх куски бетонных перекрытий и исковерканных металлоконструкций? Недоставало только столбов огня и дыма, но на это поначалу никто внимания не обратил. Шум от разрушения получился оглушительным. Клубы бетонной пыли окутали прилегающую к зданию территорию, будто дымовая завеса. Подобное Нью-Йорку было уже не в новинку, и слово «теракт» пронеслось по кинувшейся прочь толпе быстрее, чем эхо от взрыва пересекло Ист-Ривер и достигло западных кварталов Куинса.
Два столкнувшихся гравиудара – Нептуна и Джейкоба – сорвали потолок и крышу с зала Генеральной Ассамблеи, словно пробку с бутылки шампанского. Многотонные перекрытия лопнули, плиты подбросило в воздух с необычайной легкостью, а ударная волна вырвалась на свободу и устремилась ввысь. И все же какая-то часть ударной волны успела отразиться от потолка до того, как тот разбросало по округе и по крышам близлежащих зданий.
Джейкоб находился в центре зала заседаний и только было бросился к выходу, как отраженные отголоски гравиудара врезались ему в спину и поволокли по полу, прокладывая его телом просеку в рядах кресел. Глава Совета попытался с ходу подняться в воздух и как можно скорее ретироваться из-под рушащегося потолка. Джейкоб смог оторваться от пола всего на метр, когда центральная балка перекрытия всей своей стотонной массой рухнула с высоты поперек его туловища. Железобетонная громадина практически перерубила Джейкоба пополам, не позволив ему ни увернуться, ни отбросить ее встречным гравиударом. Сверху на Джейкоба посыпались мелкие обломки потолка, но их ударов он уже не чувствовал…
Сердце смотрителя перекачивало остатки крови, и, несмотря на то, что убывала она буквально на глазах, Джейкоб продолжал жить и воспринимать окружающее четко и ясно. Системы жизнеобеспечения включили фильтры подавления боли на полную мощность, а головной мозг автоматически посылал сигналы смотрителям о том, что Глава Совета попал в беду и получил критические повреждения. Однако анализ этих повреждений показывал, что даже если Джейкоба и успеют извлечь из-под руин, спасти его теперь может разве что Хозяин. Счетчик остатка жизни, до сего момента прятавшийся где-то в глубинах памяти Джейкоба, теперь появился перед его глазами и неумолимо отсчитывал последние минуты Лучшего из Лучших, не давая никакой возможности задержать или, наоборот, ускорить неминуемую кончину.