Хоть Игорь Степанович и увешал Лапшину драгоценностями с головы до пят, хоть и одевал как картинку, хоть и не скупился на деньги, но… самолюбивую девицу давно перестала устраивать роль любовницы. Правда, не по причине беременности (к двадцати двум годам Инга успела сделать целых пять абортов и ничуть не тяготилась содеянным.[10]) Просто любовницу не пригласят на великосветский прием, не возьмут на торжественный банкет с участием высших должностных лиц государства, не попозируют с ней перед объективами фото- и телекамер… Это прерогативы законной супруги. Значит, таковой и надлежит стать! Ах, «друг сердца» уже женат?! Ха! Чушь собачья! Жена не стенка, отодвинем!.. Именно так рассуждала Лапшина, обращаясь за подмогой к «наследственному мастеру». Тот содрал с клиентки кругленькую сумму, произвел какие-то колдовские манипуляции и твердо заверил: «В течение ближайшей недели ваша проблема благополучно разрешится». С той поры фотомодель пребывала в состоянии телячьего восторга и ни на йоту не сомневалась в успехе. Проклова же она пугала «крупными неприятностями», исходя из принципа «кашу маслом не испортишь», а упрекнула в низкой потенции исключительно по причине врожденной стервозности.
«Куда он, на фиг, денется! — посмеивалась Инга. — Я молода, красива, не чета его сорокалетней кляче Людке! Тоже мне „соперница“! Не смешите! Тем более отворот-приворот мощнейшие! Считай, дело в шляпе!» Денно и нощно грезилась Лапшиной блистательная будущность супруги члена правительства. Она не подозревала, что подписала себе смертный приговор, а о загубленной душе[11] приземленная, меркантильная красотка вовсе не помышляла…
Часы мерно отсчитывали время: тик-так, тик-так, тик-так… Сладко пахло розами, огромный букет которых прислал накануне вечером Игорь Степанович. К букету прилагались золотые серьги с бриллиантами. «Ишь засуетился, старый дурень! Заискивает, умасливает! Попался ты, голубчик, капитально!» — втянув носом ароматный воздух, горделиво усмехнулась Инга, лениво переворачиваясь с боку на бок, и вдруг услышала тихий подозрительный шорох в прихожей. Потом мягкие приближающиеся шаги. Девушка мгновенно взмокла от страха.
— К-к-кто з-здесь?! — заикаясь пролепетала она, дрожащей рукой включила ночник и… в зыбком, голубоватом свете увидела среднего роста, крепко сложенного мужчину, молча направляющегося к ее постели. В левой руке незнакомец держал небольшой черный чемоданчик.
«Грабитель!!! Или сексуальный маньяк!!! — панически подумала фотомодель. — Но как он проник в подъезд, защищенный железной дверью с домофоном?! Как отпер хитрый импортный замок квартиры?!» Между тем незваный гость подошел вплотную к кровати и поставил чемоданчик на пол. Застывшее, гипсовое лицо не выражало абсолютно ничего. Пустые, неопределенного цвета глаза напоминали осколки мутного стекла.
«Точно! Маньяк!» — решила Лапшина и взмолилась осевшим голосом:
— Прошу вас! Не убивайте!!! Я готова удовлетворить любую вашу эротическую фантазию! Самую извращенную! Клянусь! Только оставьте в живых!!!
Не ответив ни слова, незнакомец проворно наклонился и большими пальцами одетых в резиновые перчатки рук перекрыл Инге сонные артерии. Девушка потеряла сознание. Мужчина раскрыл чемоданчик, достал оттуда шприц, наполненный розоватой жидкостью, сделал укол в вену фотомодели, вложил опустевший шприц в безвольную ладонь жертвы, сдавил ее пальцы, немного подержал и отпустил. Затем он распахнул окно, поднес к нему бесчувственное тело, опустил грудью на подоконник (головой вперед) и, перехватив за ноги, резко толкнул вниз, с девятого этажа. Завершив свою грязную «работу», убийца подобрал чемоданчик, сунул в первый попавшийся ящик бельевого шкафа два распечатанных целлофановых пакетика (один с белым порошком, другой — с измельченной, высушенной травой) и с чувством выполненного долга убрался восвояси, не забыв перед уходом аккуратно запереть входную дверь собственным ключом…
ИЗ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ПЕРЕДАЧИ.
Вчера ночью (число-месяц-год) выпала из окна и разбилась насмерть известная фотомодель Лапшина Инга Валентиновна, 1980-го года рождения. При вскрытии выяснилось, что на момент гибели девушка находилась в состоянии сильного наркотического опьянения. У нее дома найдено двести граммов героина, четыреста граммов марихуаны и использованный шприц с отпечатками пальцев покойной. Какие-либо следы борьбы в квартире, а также признаки взлома на дверном замке отсутствуют. По заявлению представителей следственных органов, единственная версия случившегося — самоубийство на почве наркомании и связанным с ней расстройством психики.
* * *Сообщения о «самоубийстве» Лапшиной появились и в прочих средствах массовой информации: об Инге говорили по радио, писали в прессе. Модный журнал, претендующий на роль великосветской хроники, поместил на обложке ее широкоформатную цветную фотографию в мини-купальнике. На некоторое время несчастная девчонка оказалась в центре всеобщего внимания. (Почти как несколькими годами раньше английская принцесса Диана.) Еще бы! Такая сенсация!!! Молодая, богатая, знаменитая, вызывающая жгучую зависть у многих сверстниц красавица обожралась наркоты и сиганула на асфальт с девятого этажа. Ну, как тут не посокрушаться лицемерно и не позлорадствовать втихомолку?! Справедливости ради надо отметить, что «демократические» СМИ не забыли и о вещах более существенных: раскаленной до предела международной обстановке, экономических проблемах России, вылазках недобитых мятежников в Чечне, яростных думских баталиях и т. д. и т. п. В общем, трудились наши доблестные журналисты и телекомментаторы не покладая рук, не закрывая ртов. Однако они почему-то не обмолвились ни словечком о визите в Москву крупнейшего представителя мировой закулисы, масона высшего градуса посвящения, гражданина Соединенных Штатов (и Израиля одновременно) Ариэля Ледбитера, хотя именно его визит…
Но не будем забегать вперед!!!
Глава 2
В частной, снабженной новейшим оборудованием, безумно дорогой московской клинике умирал в страшных мучениях владелец этой самой клиники, профессор медицины, глава благотворительного фонда «Гуманизм», потомственный колдун Андрей Викторович Барченко. За годы ельцинского правления бывший армейский замполит добился умопомрачительных успехов: при помощи заокеанских коллег-масонов стал профессором (хотя не имел необходимого образования), получил несколько государственных и международных премий, прославился как авторитетный пропагандист «нетрадиционных методов лечения», выпустил (огромными тиражами) ряд соответствующих «научных» трудов, сколотил колоссальное состояние на торговле человеческими трансплантатами… И вот пришла пора расплачиваться по счетам! У пятидесятичетырехлетнего Андрея Викторовича нежданно-негаданно обнаружился запущенный рак крови, который колдун-профессор, невзирая на всю свою экстрасенсорную «прозорливость», изначально не мог даже заподозрить.[12] Диагноз поставили лишь когда у него начались ужасающие боли в костях и в области живота. Благодаря могущественным связям в верхах у Барченко была возможность лечь в Кремлевскую больницу, но он предпочел собственную клинику, поскольку только здесь мог безнаказанно проводить отвратительные черномагические обряды (персонал клиники подбирался колдуном лично), а также регулярно переливать себе кровь малолетних детей, специально похищаемых подручными «профессора» для данной цели. Будучи сатанистом очень высокого ранга, Андрей Викторович прекрасно знал, что ожидает его на Том Свете, а потому хватался за любую «соломинку» в отчаянной попытке продлить земное существование. Помимо колдовских манипуляций не брезговал господин Барченко и традиционной медициной: через катетер[13] ему постоянно вводили импортный лидоксин, ежедневно вкалывали суперсовременные противоопухолевые препараты и предельно допустимые дозы морфина. Но ничего не помогало. Лейкемия[14] стремительно развивалась, а дикая, рвущая на части боль не отступала ни на секунду. Помимо телесных страданий, колдун испытывал неописуемый страх перед грядущими адскими муками (по сравнению с которыми земные всего-навсего щекотка), однако ни в чем не каялся, а лишь пылал неукротимой завистливой злобой к тем людям, кому предстояло жить дальше (в особенности к тем, кто мог надеяться на спасение души, т. е. к православным).
— Су-у-уки!!! — извиваясь, корчась и гримасничая, хрипел Барченко. Не-на-ви-жу-у-у!!! Я, значит, в озеро огненное, а вы… Ну не-е-ет!!! Погубить!!! Все-е-ех!!! За собой утащи-и-и-ить!!! У-у-у, мать-перемать!!!
— Андрей Викторович, с проходной позвонили, к вам посетитель. Господин Ледбитер из США, — приоткрыв дверь, осторожно доложил главврач Левушкин. — Как прикажете распорядиться?
— Су-у-уки!!! — извиваясь, корчась и гримасничая, хрипел Барченко. Не-на-ви-жу-у-у!!! Я, значит, в озеро огненное, а вы… Ну не-е-ет!!! Погубить!!! Все-е-ех!!! За собой утащи-и-и-ить!!! У-у-у, мать-перемать!!!
— Андрей Викторович, с проходной позвонили, к вам посетитель. Господин Ледбитер из США, — приоткрыв дверь, осторожно доложил главврач Левушкин. — Как прикажете распорядиться?
— Запускай! Немедленно!!! — обрадованно взвыл колдун.
Главврач опрометью бросился к телефону.
— А ты, шалава, брысь отселя! — рыкнул хозяин клиники на дежурившую в палате медсестру. — Беседа предстоит конфиденциальная!!!
Девушку словно ветром сдуло.
Профессору сатанинских наук было о чем потолковать с высокопоставленным зарубежным масоном. На протяжении многих лет их связывали тесные, деловые отношения. Оба они (в числе прочих подобных мерзавцев) немало потрудились для полного разрушения основ российской государственности (в первую очередь Православия), но… невзирая на определенные успехи в девяностых годах двадцатого столетия, так и не добились поставленной цели. Сейчас, на пороге смерти, Барченко надеялся подтолкнуть коллегу к более активным действиям, подбросить несколько собственных «гениальных» идей. Неделю назад он позвонил в Нью-Йорк, настоял на личной встрече и с тех пор с нетерпением дожидался прибытия Ариэля. Хотя персонал клиники состоял исключительно из дьяволопоклонников, колдун предпочитал разговаривать без свидетелей. Уж больно глобальные намечались темы! Потому-то и прогнал медсестру…
— Здравствуй, старый друг. Рад тебя видеть! — прокартавил бесшумно вошедший Ледбитер. По-русски Ариэль изъяснялся практически без акцента (недаром большую часть жизни проработал в ЦРУ), а внешность имел поистине мефистофельскую: высокая, сухопарая фигура; длинный, хищный, загнутый вниз нос; зигзагообразные черные брови; темные, пронзительные, обжигающие глаза. Он был одет в элегантный, индивидуального пошива костюм (правда, с обсыпанным перхотью воротником) и источал ароматы французской парфюмерии. В руке заокеанский гость держал изящную трость с серебряным набалдашником…
— Здравствуй, — приподнявшись на подушках, просипел Барченко. Присаживайся.
Масонский «генерал» с достоинством опустился на стул возле кровати.
— Я умираю! — без обиняков объявил бывший замполит. — Придется вам добивать эту проклятую страну без меня, но напоследок я желаю оказать посильную помощь нашему общему делу!.. Не перебивай, пожалуйста! досадливо остановил он вознамерившегося что-то сказать Ледбитера. — Сперва, на правах умирающего, выскажусь я — потом ты!
— Ладно, — немного подумав, согласился Ариэль.
— За последний месяц меня осенило пять блестящих идей! — злобно ухмыльнулся колдун. — Итак, начнем по порядку. И ты, и я хорошо знаем, насколько полезна нам и губительна для России мумия Ленина, как много от нее зависит!!![15] Не так ли, брат?!
Масонский «генерал» утвердительно кивнул.
— Между тем в обществе все больше крепнет мнение о необходимости закопать останки «вождя мирового пролетариата», — гнусно перекосившись, продолжал Барченко. — Этого допустить нельзя, и я придумал великолепный тактический ход!!! Пускай проект постановления о захоронении начнет рассматриваться в Государственной Думе, но, — тут колдун хитро подмигнул подельнику, — внести его должны депутаты, напрочь себя дискредитировавшие. Те, кого подавляющая часть населения на дух не переносит и у кого на лбу написано: «Продался с потрохами!» Я имею в виду Похмелкина, Юшенкова, Ковалева и иже с ними. А дальше все покатится как по рельсам: коммунисты поднимут истошный хай в защиту мумии своего кумира. Призовут людей к акциям гражданского неповиновения, а наиболее отмороженные (типа Ампилова) и к оружию! Поскольку инициатива захоронения исходила от тех, кто является в глазах народа закоренелыми предателями, — многие поддержат действия компартии. Ох и заварушка начнется!!! — Андрей Викторович сладострастно почмокал губами. — Может, похлеще, чем в девяносто третьем. А труп, в итоге, останется на прежнем месте, — переведя дыхание, подытожил он.
— Грамотно! — одобрил Ариэль. — Ловкая комбинация. Одним ударом двух зайцев убиваем!!!
— Гм! Еще бы!!! — напыжился Барченко. — На умственную отсталость не жалуюсь! Но погоди! Другие четыре идеи покруче будут! Например, я с точностью вычислил, как спровоцировать глубочайший раскол в Православной Церкви. Вот послушай…
Ледбитер встрепенулся, навострил уши, однако высказаться дальше колдун не сумел. Тело Андрея Викторовича покрылось сетью красных точек. Руки-ноги вяло задергались. Изо рта, из носа, из задницы, даже из катетера обильно хлынула кровь. Ледбитер брезгливо отпрянул. Спустя двадцать секунд профессор сатанинских наук неподвижно вытянулся в дымящейся кровяной луже. Лицо приобрело восковой оттенок. Глаза остекленели.
«Сдох, сукин сын, — взглянув на коллегу, мысленно констатировал маститый масон. — Не вовремя копыта отбросил. Жаль — не озвучил оставшиеся планы! А впрочем… без него управимся. У самих мозги варят! Но насчет Ленина он верно рассчитал. Пожалуй, именно так и поступим. Воздействуем на Юшенкова-Похмелкина-Ковалева через их непосредственного кормильца: новоявленного диссидента Борьку Березовского. А неопальных олигархов я лично проинструктирую!»
Равнодушно отвернувшись от мертвого соратника, Ариэль покинул палату.
— Ваш пациент скончался, — павлиньим голосом сказал он главврачу Левушкину, с униженным видом отиравшемуся в дальнем конце коридора. — Вы плохо исполняете профессиональные обязанности и, полагаю, не соответствуете занимаемой должности. Я обязательно поговорю на сей счет с будущим владельцем клиники!
Оставив перепуганного главврача беззвучно хлопать ртом, господин Ледбитер не спеша спустился вниз по лестнице, вышел на улицу и уселся на заднее сиденье поджидавшего его «Мерседеса»…
* * *Господин Борисов стоял по стойке «смирно» в собственном кабинете, а Ариэль Ледбитер, вольготно раскинувшись в кресле, возложив ноги на стол и попыхивая сигарой — вещал. Общий смысл пространной речи масонского «генерала» сводился к следующему: Виктор Семенович разваливает государство без должного усердия, не окупает затраченных на него средств и уж тем более не стоит оказываемой ему мощной политической поддержки. Борисов усиленно оправдывался, ссылался на данные Проклову указания и клялся — чиновник не подкачает!
— Проклов? — щурился масон. — Как же, как же, помню! В девяностом году принимал этого субъекта в Ложу. Признаться честно, не произвел он на меня особого впечатления.
— Игорь человек надежный! — пылко заверял олигарх. — Не извольте беспокоиться!!!
— Ну-ну, — покачивал головой израильско-американский гражданин. Хотелось бы верить…
Наконец, вдоволь потиранив Борисова, Ариэль поставил перед ним дополнительную задачу: ввиду усиливающегося сближения России с Белоруссией срочно замарать имя президента Лукашенко. Причем замарать по-крупному, дабы вовек не отмылся!
— Здесь нельзя обойтись одной лишь вздорной газетной брехней, поучал Ледбитер. — Конечно, она нужна, но требуются веские аргументы, конкретные поводы. Справишься или подсказать?!
— Справлюсь! — начищенной кастрюлей засиял олигарх. — Запросто! У меня уже есть и оригинальный проект, и надежные исполнители! Белорусский «батька» окажется в дерьме по уши! Я вам гарантирую!
— Молодец! — милостиво улыбнулся масонский «генерал». — Старайся!.. Ну а ко мне имеются какие-либо просьбы?
— О да-а!!! — аж взопрел от возбуждения Виктор Семенович. — Яшка, сволота, жить спокойно не дает! Ежедневно козни строит, финансовые потоки перекрыть пытается, приватизировать госсобственность мешает, все под себя загрести норовит, ско-ти-на!!!
(Борисов жаловался зарубежному куратору на Якова Натановича Левицкого — олигарха не менее известного и влиятельного, чем он сам.) Благосклонно выслушав подопечного, Ариэль обещал помочь искоренить злодея, но попозже, со временем, когда сложится благоприятная обстановка…
После ухода господина Ледбитера Борисов воспрял духом и откупорил на радостях бутылку шампанского. Он не знал, что тремя часами раньше иностранный эмиссар провел похожую беседу с Левицким, дал ему целый ряд заданий (в частности обязал Якова Натановича усилить давление на некоего зависящего от олигарха сотрудника президентской администрации) и тоже пообещал Левицкому поддержку в борьбе с заклятым врагом… С Виктором Семеновичем Борисовым!!![16]
Глава 3
В начале восьмого вечера из подъезда красивого фешенебельного дома в центре столицы выбежала хорошенькая светловолосая девушка лет пятнадцати-шестнадцати, уселась за руль дорогой иномарки, выматерившись сквозь зубы, завела мотор и резко (едва не раздавив зазевавшуюся дворняжку) рванула с места. Скверное настроение представительницы «золотой молодежи» объяснялось ссорой с лучшей подругой Юлей Неверовой — дочерью главы крупной торгово-промышленной корпорации. Сегодня она собиралась заночевать у Юли (о чем предупредила по телефону родителей) и приятно провести время: послушать «клевый музон», обсудить последние изменения в мире высокой моды, обстоятельно перемыть косточки знакомым, но… на втором часу общения подруги внезапно разругались (из-за сущего пустяка, кстати).