Но прежде надо узнать, где расположен Центр. А для этого Страннику необходим полный контроль над контрразведкой. Значит, будем ловить шпионов…
ДСИ был привилегированным научным учреждением с момента своего основания, но по-настоящему расцвел три года назад, когда Странник принял пост здешнего главы. Ассигнования увеличились, и Фанк готов был бы съесть свою шляпу — если б он носил шляпу, — если после нынешнего совещания Странник не выбьет новые. И если б деньги шли только на научные исследования! Нет, огромные средства уходили на общее благоустройство Департамента и жилищное строительство — Странник, видите ли, считал, что все его сотрудники вместе с семьями должны обитать на подведомственной территории, дабы никакие бытовые мелочи не отвлекали их от научных трудов. И добился своего. А как иначе? При Страннике Департамент оброс новыми отделами — нейрофизиологическим, динамических колебаний, прикладных исследований микрочастиц, биохимическим, — и поди докажи, что каждый из них не является необходимым для целей и задач Департамента. Странник вылавливал подающих надежды ученых не только в столичных институтах, он притаскивал новооткрытые таланты из самых неожиданных учреждений, а также из своих многочисленных поездок по стране. И все они находили условия не только для творческой работы, но и для комфортного проживания, они могли не беспокоиться о собственном здоровье и образовании для своих детей, о достойной плате и говорить нечего. Все проблемы оставались там, снаружи, за железной кованой оградой. Департамент и так-то находился в стороне от города, а постепенно о существовании последнего вообще забывалось. Особенно молодежь, вскормленная Странником, и не помнила уже, что бывает по-другому. Город в городе, государство в государстве — вот что являл собой ДСИ. Около полутысячи человек, глубоко преданных своему директору, — и не надо было никакого излучения, чтобы добиться этой преданности. Иногда Фанк считал их личной гвардией шефа, иногда — в минуты дурного настроения, которое бывало у него гораздо чаще хорошего, — оранжерейными цветочками, от которых нет никакой практической пользы. Но кто он такой, чтобы спорить с шефом? А того, при всех его научных знаниях, кабинетным ученым не назовешь никак, что бы ни думали на этот счет прочие представители элиты.
Однако насущную проблему Странник обозначил точно. Полтысячи человек, а тех, с кем можно работать в необходимом направлении, — сочтешь по пальцам. Причем в их число не входил, собственно, заместитель шефа. Шофер вот входил, а заместитель директора — нет. Головастик был административным работником, усажен в кресло заместителя еще в незапамятные времена, с обязанностями своими справлялся неплохо, и Мадо, секретарь шефа, отслеживала, чтоб он из круга этих обязанностей не выходил. Разумеется, Странник знал, что Головастик в частном порядке информирует о происходящем Умника. Догадался бы, даже если б Мадо не прослушивала его разговоры. Но не предпринял ничего, чтоб Головастика ликвидировать. Всегда полезней знать, кто у нас здесь информатор, чтобы слить через него необходимую дезу, объяснил он. Вдобавок Умник пока не создает нам проблем и даже может быть полезен. Этим Странник отличался от других представителей элиты, известных Фанку, — он в первую очередь думал, как получить от человека максимум пользы. Одни считали это безжалостностью, Фанк — здоровой практичностью.
О первоначальных шагах по плану «Штабс-капитан» (Фанк не знал, с чего бы такое название, но интересоваться не стал) Странник велел поговорить с Мадо. Не в приемной, а в ее коттедже на территории Департамента. Рабочий день уже закончился, Мадо, надо думать, уже получила необходимые указания. А что сотрудники в свободное время ходят друг к другу в гости, так здесь так было заведено и не вызывало пересудов. «Прямо как до войны», — умилялись те, кто был постарше. Впрочем, о том, что здесь многое «как до войны», Фанку нередко приходилось слышать. Нет, здесь не сожалели о проклятом старом режиме. Но чистый воздух, деревья, зелень, занятия спортом, игры, милая, ни к чему не обязывающая болтовня в нерабочее время — где еще такое увидишь?
Но Мадо не склонна была умиляться, хотя и принадлежала к числу тех, кто помнил, как было «до войны». Эта бледная, внешне ничем не примечательная женщина лет сорока с небольшим очень мало напоминала секретарш, работавших у прочих больших начальников. В Департамент она попала задолго до Фанка и даже до нынешнего директора. Была лаборанткой в отделе прикладных физических исследований. Она была выродком, но в ДСИ работали и такие, если они попадали в реестр «полезных государству». Странник после вступления в должность ознакомился с личными делами всех тогдашних сотрудников и произвел некоторые кадровые перемещения. Так Мадо стала секретарем шефа.
Впрочем, не все в ближайшем окружении шефа являлись выродками, как Фанк и Мадо. Некоторые нормалы, как установил Фанк, даже были осведомлены не только об излучении, но об истинном назначении башен. Не иначе, сам шеф и осведомил — ради того, чтоб использовать в своих целях, «перепрограммировать».
В любом случае на данном этапе Мадо и воплощала собой ту техподдержку, которая необходима была операции. И ее коттедж не стоило представлять типичным обиталищем старой девы — с вышитыми подушками, фестончатыми занавесками на окнах и полками книг, между страниц которых хранятся засушенные цветы. То есть полки книг там, конечно, были — но стояли на них не любовные романы, а выходившие ограниченными тиражами монографии по некоторым сугубо прикладным областям естественных наук. И еще коттедж был напичкан разной хитрой техникой, которую не во всякой лаборатории увидишь.
Сама Мадо, когда пришел Фанк, сидела в наушниках, и он сомневался, что слушает она музыку, хоть популярную, хоть классическую. Он сразу прошел на кухню, чтоб заварить себе чаю, — хозяйка гостеприимством не отличалась, зато в отличие от многих женщин не ревновала гостей к своей плите. Подумав немого, Фанк, заварив чай, нарезал еще и бутербродов и вернулся с добычей в гостиную. Мадо сняла наушники и с усталым видом терла виски. Да уж, наши бедные головы болят не только во время сеансов…
— Ловлю радиосигналы на всех возможных частотах, — ответила она на невысказанный вопрос. — Вообще-то этим должна заниматься наша доблестная контрразведка, но у них, видишь ли, техника не такая чувствительная.
— Шеф считает, что агенты связывается с Островами по радио.
— Возможно. Нас уверяли, что сигнал на таком расстоянии не ловится. Но кто знает, какие там у них сейчас технологии? Островную Империю война задела по касательной. В любом случае связь должна быть…
— …и мы должны проверить все возможные каналы, ясно.
Мадо вздохнула.
— Мне еще повезло. Зарра вон жалуется — шеф велел ему «ящик» смотреть. «Волшебное путешествие».
Фанк удивленно приподнял брови. У сотрудников ДСИ телевидение было не в чести, а такая чушь, как это ежевечернее шоу, в особенности.
— И тем не менее. Не только текущие передачи, но и записи старых. Шеф уже нажал на какие-то кнопочки, архивные записи завтра привезут.
Фанк уже привык к тому, что идеи шефа, на первый взгляд кажущиеся совершенно бредовыми, приводят к вполне полезным результатам. Он даже догадывался, зачем это нужно. «Волшебное путешествие» делалось по материалам мозгового сканирования людей, страдающих разнообразными психическими отклонениями. Кто-то из предшественников Странника на посту директора ДСИ доказал, что это значительно дешевле, чем снимать кино, как делалось при старом режиме. Между тем население нуждается в развлечениях, и оставлять добрых граждан без подобных передач нельзя. Как ни странно, шоу оказалось в числе самых популярных программ, если не окончательно вытеснив с телевидения сериалы, то значительно потеснив их в сетке вещания. Однако не все фантазии психопатов представляли собой зрелищный интерес. Одни были унылы и скучны, другие, наоборот, настолько жестоки, что цензура бы их ни за что не пропустила. Поэтому руководство Специальной студии, занятой производством «Волшебного путешествия», всегда было готово вцепиться в очередного пациента, чей мозг порождал оригинальные видения, — откуда бы этот пациент ни поступил. Вероятность, что среди них окажется агент Островной Империи, была очень мала, но все же исключать ее не приходилось. И Зарра как спец по сканированию мозга сможет отличить образы, не свойственные нашим согражданам. Однако ради этого пересматривать весь этот бред… Даже с учетом того, что передачи часто повторяются… Заре остается только посочувствовать.
Мадо продолжала:
— Кроме того, шеф считает, что контакты не обязательно должны осуществляться через радиосвязь. Я не знаю, ты в курсе или нет: до войны была в Столице информационная сеть…
Мадо продолжала:
— Кроме того, шеф считает, что контакты не обязательно должны осуществляться через радиосвязь. Я не знаю, ты в курсе или нет: до войны была в Столице информационная сеть…
— Ну да, соединяла текст-процессоры и вычислительные машины. Но она же была кабельная, не могли же с Островов сюда провода протянуть!
— Шеф говорит, что подобная связь может быть и беспроводной. К этому все шло уже тогда, и в Островной Империи могли достичь нужного уровня. Однако у нас тоже есть наработки в этом направлении. — Под «нами» Мадо явно имела в виду не страну, а ДСИ. — Короче, я этим займусь. А тебе остается самое традиционное…
— …и самое муторное. Ничего, я привык. Будем добывать информацию по старинке, путем слежки, опроса свидетелей и анализа данных.
— Сейчас приедет Петушок, привезет списки и документы… ага, похоже, вот и он. — Машины на территории Департамента, если они не принадлежали сотрудникам, парковались на специальных стоянках, но на мопедах можно было подъезжать к личным коттеджам, и Мадо услышала характерный треск двигателя.
Спустя несколько минут в гостиной появился еще один гость — молодой, невысокий и старавшийся по этой причине задирать голову с высокого зачесанными рыжими волосами. Тапа-Петушок был одним из сотрудников контрразведки, прикормленных Странником. С самого начала сотрудничества между главой ДСИ и Ловкачом он и его напарник, закономерно прозванный Курой, отвечали за контакт между двумя ведомствами. Однако постепенно, вроде точно выполняя приказы Ловкача, они оба превратились в агентов Странника.
Он кивнул Фанку и выложил из планшета папку с распечатками.
— Здесь списки, которые запрашивали. Странник ведь еще на прошлом проекте про это думал, верно? Те, кто имеет отношение к военным поставкам и государственным заказам. Их семьи, круг общения. Сообщения прибрежных патрулей, а также противомутантных бригад, хоть и не знаю, зачем это надо — мы ж не мутантов ищем.
— Кто знает, может, там и мутанты есть. Хотя скорее всего там фиксируются данные о нелегальном переходе границы.
— Тоже верно. Не знаю уж, по какому принципу ты будешь инфу отсеивать, но пока что народу под подозрение подпадает немало. И если хоть десять процентов из них действительно вражеские агенты…
— …то скажут, что контрразведка все эти годы занималась Мировой Свет знает чем. Пусть это, Петушок, тебя не волнует, публика шпионские процессы видит регулярно, а правительству Странник данные представит в нужном свете. Ты мне лучше вот что скажи — в этих твоих досье указано, кто из фигурантов выродок, а кто обычный?
— Обижаешь, конечно, указано. А с чего ты спрашиваешь?
— Есть одно соображение. Возможно, оно поможет отсеять нужные кандидатуры… хотя несколько противоречит утверждениям шефа. Я завтра с ним это обговорю. В любом случае за объектами понадобится плотная слежка.
— Да понимаю, что побегать придется. И еще вдобавок нет у нас гарантий, что при этой плотной слежке не столкнемся мы с ребятами Волдыря. Броня и секира — псих известный, но не полный идиот.
— Психи — в Специальной студии, — проворчал Фанк. — А в ДОЗе — индивидуумы, склонные к маниакальным расстройствам.
— Все-таки жаль, что Ловкачу не удалось его убрать. И еще Странник зачем-то велел секретаря Ногтя предупредить — зачем? Все равно ведь Волдырь его повязал.
— Потому что иначе повязал бы Волдырь ушлепка слишком рано. А нам это было ни к чему.
— Страннику виднее, конечно… ладно, мы с Курой пока ведем тех, кто по военной линии, насчет остальных — сообщишь.
Соображение, которое пришло в голову Фанку, заключалось вот в чем. Все находящиеся на свободе выродки должны были состоять на строгом учете в государственных органах. В особенности если они имели легальную работу и проживали в Столице или крупных городах. Чтобы получить подобные привилегии, как упомянуто, они должны были проходить по категории «полезный стране выродок» вроде самого Фанка и Мадо. К таковым относились высококлассные специалисты в некоторых, порою достаточно узких сферах деятельности (врачи, учителя и прочие гуманитарии сюда не попадали) либо работающие на те же органы.
Если человек, чье имя стоит в списке, подпадает под вышеназванную категорию, пока отодвинем его в сторону. Возьмемся за тех, что обозначены как нормальные добрые граждане. И тупо, путем вышеуказанной слежки проверяем, являются ли они таковыми. Это легко. Во время сеансов незарегистрированный выродок всегда будет прятаться от человеческих глаз. По правде сказать, и зарегистрированному-то лучше в этот момент добрым гражданам не показываться — разбираться не станут, могут забить насмерть. Конечно, что выродок, что нормал во время лучевого удара неадекватен и слежки производить не может. Ну так техника-то у нас на что? Поставишь мини-камеру или «клопа», потом снимешь показания.
Фанка, кстати, нисколько не мучали угрызения совести за то, что он, возможно, будет отлавливать и подведет под суд других выродков. В жизни и без того мучений достаточно, еще и на совесть рассеиваться — никаких сил не хватит. Солидарность выродков? Это только обычные граждане, сиречь болваны, считают, будто все выродки заодно. Какая может быть солидарность, когда одни правят государством, а другие парятся на каторге. Сам Фанк успел всяческого в жизни хлебнуть — и радиации хватанул, пока был в бегах, и сидел, пока на него не вышел Странник. Ему повезло. Он не только выжил, но и устроился лучше, чем многие в этой проклятой стране. И Фанк знал, кому этим обязан. И чтоб сохранить такое положение, нужно выкладываться по полной, по-иному здесь не катит.
На другое утро он явился к начальству, благо Странник с утра должен был находиться у себя в рабочем кабинете. Мадо, соответственно, была в приемной и вела беседу с какой-то женщиной. С виду посетительница походила на обглоданный рыбий скелет — если бы на рыбьих черепах росли жидкие белесые волосы.
— …ну отчего же, мне нравится моя работа, — отвечала Мадо на какое-то утверждение.
— Все так говорят, — недовольно произнесла костистая особа. И, оглядевшись, добавила: — Впрочем, вас можно понять. Говорят, у вас даже уборщицы получают больше, чем в других учреждениях специалисты с высшим образованием.
— Это Нолу, — сообщила секретарша Фанку. — Ассистент профессора Мегу из Специальной студии.
— Препаратор! — сердито поправила та и вышла, хлопнув дверью.
— Она привезла записи передач, — Мадо указала на стопку кассет с веселеньким логотипом Специальной студии, высившуюся на столе, — ну и поболтали о своем, о женском. Только, кажется, у нее не слишком приятный характер…
«Еще бы, с такой-то внешностью», — хотел было сказать Фанк, но не сказал. Не потому что боялся косвенно оскорбить Мадо. При их работе было не до деликатности. Просто его осенило очередное соображение. Если женщину с дурной внешностью и не менее дурным нравом держат на работе, да еще в достаточно престижном заведении, значит, она полезна в чем-то ином. Пожалуй, стоит эту Нолу иметь в виду.
Но пока что работа с ментограммами из Специальной студии была не его задачей. Потому он прошел к шефу и изложил ему идею насчет выродков-агентов.
Против ожидания Странник идею эту в штыки не принял, хоть она и противоречила определенным образом его теории насчет того, что шпионами могут быть нормалы.
— И это скорее всего завербованные здесь местные уроженцы, а не заброшенные из Империи агенты.
— Еще бы знать, как они сюда этих агентов забрасывают, — в задумчивости сказал Фанк. — Не с белых же субмарин высаживают, как в шпионских фильмах. На побережье же патрули усиленные.
— Зачем же высаживаться непременно в нашей части побережья? На границе такие дыры, что целый полк пройдет. Там, конечно, все заражено, но при желании можно защититься. Так что в принципе в обход… а хотя бы и с побережья. Конечно, там патрули, и все ждут атаки, все помнят, что за морем — враг. Белые субмарины… черные корабли… патрули же лобовой атаки ждут, а не одинокого аквалангиста. И атака вполне может быть отвлекающим маневром. Так что сводки от береговой обороны тоже понадобятся. Массаракш, к тому же нельзя исключать, что какие-то резиденты были заморожены еще со времен войны. В ожидании связи.
— Да кто же будет столько лет связника ждать?
— Согласно истории, такие случаи бывали… короче, нужен доступ к архивам имперской контрразведки или что там у них было… ну, этим я сам займусь. Но сколько бы их тут за последние годы ни было заброшено или введено в действие, главная проблема — связь. То, каким образом они передают информацию в Империю.
— Мадо мне уже сказала.
— Так что проверяем все версии. Только так мы найдем их сеть. А сеть там есть, и она оплетает наши секретные объекты.