Наши внутренние демоны могут являться под самыми разными личинами. Мы ощущаем их как стыд, ревность, ярость. Все, что заставляет нас беспокоиться и бежать, – все это наши демоны.
Мы спасаемся самыми разными способами: притворяемся, лжем, хлопаем дверью, бьем посуду – только бы не видеть, что на самом деле происходит в нашем сердце. Или же прячем свои чувства, чтобы притупить боль. Иногда мы всю жизнь проводим, скрываясь от монстров.
Во всем мире происходит одно и то же: люди становятся настолько одержимы бегством, что совершенно перестают замечать красоту вокруг. Мы так привыкли ускоряться, что напрочь лишили себя радости.
Один раз мне снилось, что я готовилась принять в гости Кхандро Ринпоче[8]. Я носилась как угорелая, намывала полы, готовила. Вдруг к дому подъехала машина. Из нее вышла Кхандро со своим учеником. Я выбежала, чтобы поприветствовать их. Ринпоче улыбнулась и спросила меня: «Ты сегодня видела восход?» Я сказала, что была слишком занята, чтобы обратить на это внимание. А она рассмеялась и сказала: «Слишком занята, чтобы жить!»
Иногда кажется, что тьма и скорость для нас важнее всего. Мы можем тысячи лет подряд только тем и заниматься, что жаловаться, протестовать, разжигать вражду. Но между горечью и недовольством иногда возникают просветы, в которых возможно майтри. Мы слышим плач ребенка, чувствуем запах свежевыпеченного хлеба, ощущаем прохладу воздуха, видим, как по весне распускается самый первый крокус. Вопреки самим себе мы тянемся к красоте, оживающей на заднем дворе.
Есть только один способ перестать сопротивляться жизни: встретиться с ней лицом к лицу. Когда нас раздражает духота в комнате, мы можем ощутить жар и тяжесть. Если нас нервирует холод, мы можем почувствовать его леденящую остроту. Если нас беспокоит, что ветер хлопает окнами, можно принять этот ветер, услышать его вой. Мы должны перестать ждать у моря погоды. От холода и жары нет лекарства – они будут существовать всегда. Наша смерть вряд ли остановит течение рек. Такова природа вещей. Умение ценить, умение внимательно всматриваться, умение открывать сознание – в этом и заключается суть майтри.
Загрязненные реки, спертый воздух, народы, ведущие войну друг против друга, дороги, прогибающиеся под тысячами босоногих бездомных странников, – все это традиционные признаки наступления темного века. Практикуйте любовь и доброту по отношению к себе – с этим факелом в руках вы разгоните перед собой тьму тяжелых времен.
Быть озабоченным своим образом – все равно что быть слепым и глухим или стоять посреди бескрайнего поля, усеянного дикими цветами, с капюшоном на голове, завязав глаза.
В мире слишком много недовольства жизнью, слишком много сопротивления ей. С вашей стороны было бы мудро начать задумываться об этом и попробовать проявлять любовь и доброту.
Глава 6. Не навреди
Попробуйте просто остановиться, вместо того чтобы рефлекторно заполнять пространство – это подлинно трансформирующий опыт.
Не навреди. Основы этого принципа, звучащего как заповедь, очевидны: не убивать, не красть, не лгать, воздерживаться от агрессии во всем – в поступках, словах, помыслах. Умение не вредить себе и другим – это центральная тема в буддизме, связанная с целительной силой ненасилия.
Вменяемый, здоровый мир начинается с вменяемых, здоровых жителей – то есть с нас самих. Если мы опасаемся смотреть на свой истинный облик, то этим наносим себе колоссальный урон.
Осознанность, умение видеть вещи в истинном свете, уважительное принятие их такими, какие они есть – это основа ненасилия. Осознанность не исчезает с прекращением медитации. Она помогает нам справляться с жизнью во всех ее перипетиях. С ней мы начинаем видеть, слышать и ощущать по-настоящему. Постепенно мы принимаем сердцем все больше добра и искренности, и в какой-то момент нас может шокировать осознание того, как слепо мы причиняли боль другим. Эта способность столь глубоко укоренилась в человеческом поведении, что мы не слышим, когда нам говорят, что мы заставляем кого-то страдать. Люди так свыклись со своими действиями, что просто не замечают, как их поведение влияет на окружающих.
Больно осознавать, что мы раним кого-то, и понимание это приходит не сразу. Путешествие начинается с нашего решения встать на путь добра и честности, оставаться пробужденными. Сквозь призму осознанности становятся видны наши желания и агрессия, ревность и невежество. Но мы их не проявляем, а просто наблюдаем.
Следующий шаг – воздержание. Осознанность – это почва, земля. Воздержание – это путь. Само слово звучит несколько репрессивно, указывает на подавление. По-настоящему живые, интересные люди вряд ли станут практиковать этот способ (разве только временно, но никогда не сделают это частью своей жизни). Воздержание является методом становления человека дхармы. Это умение принимать минуту усталости и скуки, когда она возникает, не пытаясь рассеять ее увеселениями. Это практика принятия пустоты без попытки незамедлительного ее заполнения.
Мне довелось получить интересный урок медитации: он сочетал в себе осознанность и воздержание. Нас просили просто обратить внимание на то, как мы двигались, когда чувствовали неудобство. Я заметила, что при первых признаках дискомфорта я начинала теребить мочку уха, потирать нос, чесать затылок (а он при этом вовсе не чесался), поправлять воротник. В общем, как только терялось ощущение почвы под ногами, я начинала нервно ерзать. Смысл занятия был в том, чтобы не вмешиваться в процесс, не пытаться повлиять на свое поведение, не критиковать себя – только созерцать.
Само наблюдение того, как мы пытаемся избежать чего-то, уже приближает нас к состоянию невесомости. Воздержание – то есть отказ от привычки реагировать импульсивно – имеет отношение к отказу от увеселительной ментальности, от жажды развлечений. Можно увидеть, что существует нечто между возникновением острого желания, агрессии, одиночества (или чего угодно еще) и непосредственными действиями, рожденными этими состояниями. Внутри нас есть кое-что, чего мы не хотим переживать, и никогда не переживаем, потому что слишком быстро переходим к действию.
Глубоко под покровом нашей повседневности существует фундаментальная беспричинность. Она непрерывна. Иногда мы ощущаем ее в виде тревоги и раздражения или переживаем в виде страха. Она мотивирует людей на проявление страсти, агрессии, невежества, ревности и гордости, но они никогда не погружаются в ее глубины и не пытаются разглядеть ее сущность.
Воздержание и есть способ познания природы страха и беспокойства. Это единственный путь, ведущий к невесомости – туда, где нет никакой почвы под ногами, не за что ухватиться. Если мы начинаем развлекать себя разговорами, делами или раздумьями – то есть не оставляем места для паузы, – то лишаем себя возможности расслабиться.
Человечество постоянно ускоряет темп жизни. Люди навсегда останутся «классическими нервными типами», как любил выражаться мой дед. Воздержание – это еще и способ принять себя, примириться с собой на самом фундаментальном уровне. Так мы сможем, наконец, иметь дело с тем, что лежит глубоко на дне, и на бурной, бурлящей пузырями поверхности проявляет себя как лихорадочное стремление манипулировать ситуацией. Внутри этого находится нечто крайне мягкое, хрупкое, нежное – нечто, переживаемое нами как страх и тревога.
Жила однажды молодая девушка-воин. Наставник сказал, что ей следует сразиться со своим страхом. Девушке этого не хотелось. Бой казался ей неравным: страх был слишком агрессивен, приводил ее в ужас. Тем не менее Учитель настоял и дал ей некоторые указания относительно поединка. Наступил день сражения. Девушка чувствовала себя маленькой и беззащитной, страх же выглядел грозным и громадным. Оба были вооружены. Воительница собралась с силами, выступила в сторону страха и, трижды поклонившись ему, спросила: «Могу я просить твоего разрешения вступить с тобой в бой?» И страх ответил: «Благодарю за проявленное в твоем вопросе уважение». Тогда девушка задала следующий вопрос: «Как я могу одолеть тебя?» Страх сказал: «Я быстро говорю и приближаюсь близко к твоему лицу – это мои орудия. После этого ты теряешь самообладание и делаешь все, что я велю. Если же ты не делаешь того, что я говорю, ты лишаешь меня власти. Можешь слушаться меня, можешь уважать. Я даже могу убедить тебя. Но твоя непокорность отнимает мои силы». Так юная воительница научилась бороться со своим страхом. В действительности так оно и работает. Нужно со здравым уважением относиться к своим нервам, понимать, что эмоции способны захватить нас и совершенно вымотать. Это раскрывает перед нами некоторые карты – мы осознаем, что сами умножаем свою боль и смятение, нанося себе вред. Однако изначально нам присущи доброта, мудрость и разум – мы в состоянии прекратить ранить себя и других людей. Осознанность помогает видеть определенные вещи в самом их зачатке. Понимание удерживает нас от включения в возникающую цепную реакцию, превращающую каплю в море. Мы оставляем каплю каплей. Малое остается малым. Этот навык приходит, когда мы начинаем замедляться, делаем короткие паузы и не совершаем одних и тех же импульсивных действий снова и снова. Попробуйте просто остановиться, вместо того чтобы рефлекторно заполнять пространство, – это подлинно трансформирующий опыт. Само ожидание сближает нас и с основами беспокойства, и с грандиозными просторами.
В результате мы удерживаем себя от причинения вреда. Мы лучше себя узнаём, начинаем уважать себя. Теперь двери нашего дома открыты для всего нового. Вскоре мы начинаем пожинать плоды ненасилия: тело, речь и сознание будут потихоньку расцветать. Здоровое тело подобно горе. В горах многое происходит: дожди, ветра, снежные лавины. Солнце так близко над вершиной, что нещадно обжигает ее. Потом все небо затягивается облаками, животные и люди испражняются тут и там. Самые разные вещи происходят здесь, но гора остается неподвижной. В момент, когда мы полностью узнаём себя, наше тело обретает тотальный покой, становится подобно горе. Мы перестаем нервничать, никого не бьем, не носимся сломя голову по комнате, не напиваемся до беспамятства.
Быть в полной гармонии с собой значит быть спокойным внутренне. Разумеется, при этом можно и дальше бегать, прыгать и танцевать – это даже полезно. Однако, что бы вы ни делали, вы все делаете в меру – работаете, едите, курите. Короче говоря, перестаете причинять духовный вред.
Духовно здоровая речь подобна лютне без струн. Даже без струн музыкальный инструмент заявляет о себе. Это образ речи, нашедшей покой. Это не значит, что мы держим себя в узде, следим за каждым своим словом в страхе сказать лишнее. Это значит, что наша речь становится прямой и сдержанной. Мы не будем плеваться словами только потому, что нервничаем, а все остальные молчат. Мы не трещим, как сороки. Нам уютно и спокойно в этом мире уже потому, что нам хорошо с самими собой. Мы не считаем нужным спасаться бегством по извилистой дорожке языка, мощеной камнями слов, только по привычке. Когда нам действительно нужно что-то сообщить, мы говорим, а не растрачиваем дар речи для выражения своих неврозов.
Здоровый ум подобен горному озеру, вода в котором гладкая, как стекло, – никакой ряби. Когда поверхность водоема спокойна, сквозь нее можно разглядеть дно. Но когда она взбаламучена, ничего не видно. Тихое озеро с чистой, незамутненной водой – это и есть наш безмятежный, спокойный ум. Он переполнен таким безграничным дружелюбием по отношению к тому хламу, что лежит на дне, что нет никакой необходимости мутить «воду», пытаясь скрыть наш ум от чужих глаз.
Оставайтесь бодрствующими – это обязательное условие ненасилия. Отчасти оно состоит в умении замедляться, обращая внимание на свои слова и поступки. Чем больше мы наблюдаем за цепочками своих эмоциональных реакций, чем глубже понимаем принципы их действия, тем проще воздерживаться. В какой-то момент бодрствование, наряду с умением останавливаться и наблюдать, становится образом жизни.
Невежество – корень всего того зла, что мы совершаем, но медитация способна изменить картину. Когда вы наконец увидите, что вам не хватает осознанности и воздержанности, знайте, что это не конец, но начало пробуждения, первые проблески ясности. Со временем наша тяга к глухоте, слепоте и тупости угасает. Освобождение приходит самым естественным образом, когда мы оказываемся полностью в «здесь и сейчас», и не мучаемся собственным несовершенством.
Глава 7. Безнадежность и смерть
Готовность отказаться от надежды, что боль и риск однажды исчезнут из нашей повседневности, – это первый смелый шаг на пути к обретению покоя в нашей непостоянной жизни.
Не ждите, что обращение к дхарме[9] привнесет в вашу жизнь ощущение безопасности. У вас не появится почвы под ногами. На самом деле, когда сознание обращается к дхарме, вы бесстрашно принимаете переменчивость жизни и постепенно приобретаете навык безнадежности.
В тибетском языке есть очень интересное слово: ye tang che. Ye означает «полностью, всецело», а остальная часть значит «усталый». Все вместе можно перевести как «сыт по горло». Это понятие описывает опыт полнейшей безысходности, когда последняя надежда умерла. Это очень важный момент – начало начала. До тех пор, пока мы не перестанем уповать на то, что где-то есть лучшая жизнь, что можно стать лучше самому, мы никогда не сможем обрести покой там, где мы есть, никогда не примем себя такими, какими являемся.
Можно сказать, что слово осознанность указывает на бытие одним целым со своим опытом: касаемся ли мы дверной ручки, звонит ли телефон, возникает ли какое-то чувство – мы всегда нераздельны с происходящим. Быть осознанным – значит быть именно там, где находишься. Однако этого состояния не так просто достигнуть. Оно означает отказ, столь важный для духовного пути.
Ошибочно полагать, что однажды можно все обустроить. Тщетны и мелочны любые попытки обрести несокрушимую безопасность. Чтобы преодолеть свои самые закостенелые, ставшие инстинктами привычки, придется подвергнуть сомнению свои устоявшиеся взгляды. Раз и навсегда перестаньте верить в свою уникальность и обособленность, прекратите искать удовольствия, избегая при этом боли, хватит думать, что кто-то другой виноват в ваших несчастьях, – все это тупиковый путь. Не думайте, что подобный образ мышления однажды принесет вам удовлетворение. Страдание исчезает, когда мы перестаем надеяться и верить, что где-то есть место, в котором можно укрыться.
Безнадежность – это отсутствие сил продолжать движение по намеченному пути. Возможно, мы бы хотели его продолжить, обрести уверенность, твердую почву под ногами, но ничего не получается. Мы перепробовали тысячи способов спрятаться, но земля продолжает содрогаться. Однако эти старания обрести чувство вечной защищенности многому учат: пока мы не попытаемся сделать этого, мы так и не поймем, что это неосуществимо. Обращение сознания к дхарме приближает момент важных открытий. С каждым шагом мы осознаём безнадежность этого предприятия – невозможно обрести почву под ногами и укорениться.
Различие между теизмом и атеизмом состоит не в том, что одни верят в Бога, а другие нет. Теизм заключается в глубоком убеждении, что где-то есть рука, за которую можно держаться. Если мы поступаем правильно, кто-то оценит это и позаботится о нас. Где-то есть нянька, и она придет на помощь, когда мы будем в этом нуждаться. Мы все склонны отречься от части своего могущества и передать власть кому-то извне. Атеизм предполагает смиренное принятие двойственности и неопределенности настоящего момента. Не нужно думать, что где-то есть спасение. Мы иногда считаем, что дхарма существует «самостоятельно» – в нее можно верить, на нее следует равняться. Однако это не религия и не догма. Это полное признание непостоянства и перемен. Учения рушатся, как только мы пытаемся их уловить. Нужно просто ощущать, переживать их, ни на что не надеясь. Основа послания – бесстрашие. Дхарма никогда не была слепой верой. Она вообще не дает нам ничего, за что можно было бы держаться.
Атеизм – это окончательное и бесповоротное осознание того, что нет никакой няньки, на которую можно было бы положиться. Это суть всей жизни. Это – истина, и, как и любая другая истина, она тяжела.
Но жизнь еще труднее для тех, кто ищет, за что бы ухватиться. С этой точки зрения, теизм – зависимость, пристрастие. Мы все подсели на наркотик надежды – мы верим, что сомнения и страдания однажды исчезнут. Это крайне болезненно сказывается на социуме: общество, состоящее из людей, все время ищущих почву под ногами, не имеет расположенности к состраданию.
Первая Благородная Истина Будды гласит: если мы страдаем, это вовсе не значит, что что-то не так. Какое облегчение – наконец кто-то сообщил нам истину. Страдание является частью жизни, и неправильно думать, что мы испытываем его, оттого что где-то оступились или сделали неправильный выбор. Однако на деле, каждый раз ощущая боль, мы начинаем думать: что-то не так. Пока мы сидим на игле надежды, мы чувствуем, что в состоянии как-то повлиять на свой опыт, изменить его в ту или иную сторону, продолжая при этом терзаться все больше и больше.
В тибетском языке «надежда» выражается словом rewa. Страх по-тибетски – dokpa. Часто можно встретить слово re-dok, объединяющее в себе оба понятия. Надежда и страх идут рука об руку и никогда не проявляются отдельно. Корень боли – в re-dok. В этом мире мы вынуждены все время переключать каналы, регулировать температуру, менять музыку: что-то нас беспокоит, тревожит, начинает причинять боль, и мы продолжаем искать альтернативы.
Атеистический ум утверждает отказ от всякой надежды, и это начало начала. Вы можете даже повесить на холодильник бумажку с надписью: «Откажись от надежд!», вместо традиционной: «С каждым днем я становлюсь все лучше и лучше».
Надежда и страх рождаются из ощущения нищеты. Мы не в состоянии успокоиться и принять себя, вместо этого продолжая мертвой хваткой держаться за свои чаяния, и это лишает нас самого ценного – настоящего момента.
Вместо того чтобы отдавать этому негативу все свои силы, нужно просто принять факт, что сейчас мы чувствуем себя, как кусок дерьма, и не пытаться делать вид, что все в порядке. Это и есть сочувствие. Это и есть храбрость. Мы можем почуять этот кусок дерьма, разглядеть его текстуру, цвет, форму?