Ринпоче подчеркнул, что выдох должен быть простым, естественным, и не нужно вмешиваться в его «механику», а лишь наблюдать, но не пристально, а словно издалека. Он сказал, что дыханию следует уделить не более 25 процентов внимания, остальные 75 процентов следует направить на осознание окружающей обстановки, чтобы предметы внешнего мира не казались чем-то «чужеродным», отвлекающим от медитации. Через несколько лет он даже придумал несколько ироничный образ, сравнив медитирующего с человеком, одетым в дорогой костюм и держащим ложку, до краев полную воды. Представьте, что вы сидите в роскошной одежде, сшитой по последнему писку моды, а в руках держите ложку воды, и она вас нисколько не отвлекает. Смысл состоит как раз в том, чтобы не пытаться достичь какого-то особого состояния или отгораживаться от звуков и движений, которыми так богата обыденная жизнь. Вместо этого надо успокоиться в условиях окружающей нас действительности, какой бы она ни была, ценить весь мир и простую истину настоящего момента.
В некоторых медитативных практиках используется некий объект – что-то, к чему вы снова и снова мысленно обращаетесь, что бы ни происходило у вас в голове. Идет ли на улице проливной дождь, бьет ли град, валит ли снег, светит ли солнце или все заволокло тучами – это не важно, вы возвращаетесь к предмету медитации. В данном случае таким объектом является выдох – еле уловимый, текучий, изменчивый. Вдох – это, скорее, пауза или разрыв. Единственное, что нужно делать, – ждать следующего выдоха.
Однажды я рассказала об этой технике подруге, которая в течение нескольких лет практиковала концентрацию и на вдохе, и на выдохе, и на многих других объектах. Выслушав меня, она воскликнула: «Это же невозможно! Это еще никому не удавалось! Там же есть целая часть, когда осознавать просто нечего!» Тогда я впервые поняла, что единственная возможность все отпустить и расслабиться состояла в том, чтобы погрузиться непосредственно в эту так называемую «инструкцию о медитации». Я знаю, что некоторые мастера дзен, рассуждая о медитации, говорят о готовности умирать снова и снова. В этом и заключался смысл: с каждым выдохом появляется шанс умереть по отношению ко всему, что случилось ранее, и затем без паники расслабиться.
Ринпоче просил нас как инструкторов, чтобы мы ни в коем случае не говорили о «концентрации» на выдохе, а использовали более мягкие понятия. И мы объясняли своим ученикам, что нужно «слегка коснуться своего выдоха и отпустить его», или «едва обратить внимание на выдох», или «стать вместе с выдохом одним целым, расслабиться и раствориться вовне». Основным принципом при этом оставалось достижение открытого и спокойного состояния, без лишних усилий, без обдумывания – просто непрерывное возвращение к своему сознанию, ясному, светлому и свежему.
Со временем Ринпоче несколько усовершенствовал подачу материала. Он попросил, чтобы мы применяли технику под названием «мышление». Вот мы сидим, практикуем выдох, а потом внезапно окунаемся в хаос разума – что-то планируем, о чем-то беспокоимся, фантазируем, то есть пребываем в совершенно ином мире, сотканном целиком из наших мыслей. И когда мы осознаём, что сбились с пути, то говорим себе: «Мышление», – после чего без особых усилий возвращаемся к дыханию.
Я видела, как один человек показал это в танце. Он вышел на сцену и сел, словно собирался медитировать, но через несколько мгновений внутри него закипели страсти. Он начал подергиваться, потом движения его стали энергичными, и вскоре уголек его тлеющих эмоций превратился в бушующее пламя сексуальных фантазий. Затем послышался удар гонга, чей-то голос произнес: «Мышление», и танцор вернулся в позу медитации. Через несколько секунд из этой неподвижности вырос новый танец; сначала движения были робкими, но постепенно обретали безумный характер. Затем он показал танец одиночества, потом – танец усталости и апатии, но каждый раз действие прерывалось ударом гонга и словами: «Мышление», и танцор снова садился и замирал. С каждым разом спокойствие его было продолжительнее, в нем ощущалась безмерная умиротворенность простого присутствия в «здесь и сейчас».
Момент, когда мы ловим себя и говорим: «Мышление!», очень интересен. В этой точке мы способны совершенно осознанно воспитывать в себе доброту и безоценочное суждение. В санскрите любящая доброта обозначается словом maitri. Это слово имеет еще одно толкование – «безусловное дружелюбие». И каждый раз, подавая себе сигнал, вы формируете в себе такое безусловное отношение ко всему, что возникает в вашем сознании. Поскольку этого переживания довольно трудно достигнуть в обычном состоянии, сей простой метод обретает особую ценность.
Иногда мы чувствуем себя виноватыми, иногда ведем себя высокомерно. Иной раз наши думы и воспоминания столь ужасны, что одна мысль о них делает нас несчастными. В голове непрерывно рождаются слова и образы, а неподвижные позы отворяют перед ними абсолютно все двери. Мы как бы открываем безграничное пространство, мысли в котором возникают, как облака на небе или волны в море. Если вдруг какая-то мысль (неважно – хорошая или плохая) цепляет нас и уносит с собой, нужно отметить это «мышлением» – причем сделать это открыто, с максимально положительным настроем, – после чего позволить ей раствориться. Облака и волны могут появляться снова и снова, в этом нет ничего странного или плохого. Мы просто принимаем их с безусловным дружелюбием, помечаем как «мышление» и отпускаем.
Иногда люди прибегают к медитации, чтобы освободиться от тяжелых переживаний и беспокойства. Можно попытаться использовать «сигналы», чтобы избавиться от тревог. Если нам удастся настроиться на нечто светлое и воодушевляющее, можно оставаться в этом состоянии мира и гармонии и дальше, ничего не опасаясь.
С самого начала важно постоянно напоминать себе, что медитировать – значит открываться и успокаиваться, что бы ни происходило внутри. Это ни в коем случае не подразумевает какого-либо подавления. Аллен Гинзберг[6] использует выражение «удивленный ум». Вы сидите, сидите, и вдруг – ага! – что-то вас удивляет. Пусть будет так. Не нужно ничего отрицать. Принимайте и отпускайте. И тогда – ничего себе! – наступает момент несказанного удивления. Не стоит за него хвататься, нужно лишь с пониманием принять его, окрестить «мышлением» и отпустить. Потом мы поймем, что эти неожиданные моменты будут длиться бесконечно. В XII веке в Тибете жил йог, его звали Миларепа. Он слагал дивные песни об искусстве медитации. В одной из них пелось о том, что ум имеет столько разных проекций, что не счесть им числа – их больше, чем пылинок в луче солнца, – и что даже сотне острых копий не под силу уничтожить их все. И как люди, занимающиеся медитацией, мы должны перестать сопротивляться и осознать, что честность и чувство юмора куда более полезны, чем мрачная религиозная борьба за что бы то ни было.
В любом случае не нужно пытаться избавиться от мыслей. Наоборот, следует разглядеть их природу. Стоит зацепиться за какую-нибудь из них, и она потянет за собой тысячи других. Они начинают кружиться вокруг нас, опутывают, но в действительности они не что иное, как сон. Это всего лишь, как мы теперь говорим, «мышление».
Ринпоче не останавливался на достигнутом и все эти годы совершенствовал позу, в которой следует медитировать. Он утверждал, что медитация не должна быть борьбой. Если у кого-то затекали ноги или начинала болеть спина, Ринпоче позволял ему двигаться. Было ясно, что если человеку удается найти правильную позу, он способен расслабиться и успокоиться еще больше. Серьезные перемены положения тела оттягивали момент усталости на пять-десять минут, после чего снова хотелось ерзать. Постепенно мы нашли шесть признаков правильной позиции: (1) посадка, (2) ноги, (3) торс, (4) руки, (5) глаза, (6) рот. Рекомендации были следующими.
1. Где бы вы ни сидели (на мате или в кресле), сидеть следует ровно, не наклоняясь влево-вправо, взад-вперед.
2. Ноги должны быть скрещены в удобном для вас положении. Если вы сидите в кресле, ноги следует поставить на пол ровно, оставив между коленями небольшое расстояние.
3. Торс (от головы до копчика) следует держать прямо, спина при этом крепкая, а грудь раскрытая. Если сидите в кресле, лучше не откидываться назад.
4. Руки раскрыты, ладони лежат на бедрах.
5. Глаза открыты: вы продолжаете бодрствовать, спокойно осознавая окружающий мир. Взгляд слегка опущен и упирается в точку, расположенную примерно в полутора метрах от вас.
6. Рот приоткрыт, челюсть расслаблена, воздух беспрепятственно проходит как через рот, так и через нос. Кончик языка упирается в нёбо.
Каждый раз, начиная медитацию, вы можете сверять правильность своего положения с этими пунктами. Если в ходе практики вас вдруг что-то начинает отвлекать, проверьте точность позы. После этого со свежими силами возвращайтесь к работе над выдохом. Если поток мыслей уносит вас за собой, ничего страшного. Просто скажите про себя: «Мышление!» и снова расслабьтесь, занимайтесь выдохом. Снова и снова пребывайте в настоящем, там, где вы находитесь на самом деле.
Многим эта медитация кажется поначалу чем-то крайне волнительным. Это как новый проект – вы начинаете его в надежде, что весь негатив уйдет и вы станете открытым, непредвзятым, дружелюбным. Однако со временем ощущение новизны пропадает. Каждый день вы отводите этому занятию определенное время, снова и снова возвращаясь к одному и тому же, преодолевая раздражение и страх. Эти настойчивость и повторение становятся наградой, если подходить к ним с легкостью, с юмором и добротой.
Теперь, когда вы знаете метод, можно приступать к самостоятельной практике. Сейчас только от вас зависит, что будет дальше. В конечном итоге все упирается в наше желание остыть и ослабить хватку.
Глава 5. Никогда не бывает слишком поздно
Уникальность майтри как подхода состоит в том, что мы не пытаемся решить никакой проблемы. Мы не силимся прогнать боль или стать еще лучше. Наоборот: мы отказываемся от какого-либо контроля, и все наши идеи терпят крах вместе с нашими идеалами.
Я получаю много писем от «худшего из людей на всей Земле». Иногда этот «недостойный» человек стареет и начинает понимать, что зря прожил свою жизнь. Иногда им оказывается девочка лет шестнадцати с явно выраженными суицидальными наклонностями. В таком положении может оказаться любой человек, независимо от возраста и других факторов. Всех их объединяет одно: недостаток или полное отсутствие любви и сердечности к самим себе.
Недавно я общалась со своим давним другом. Я всегда считала его добрым, застенчивым человеком, который большую часть времени проводит, помогая людям. Но в тот раз он был совершенно подавлен, а в глазах не было ничего, кроме безнадежности. Я шутя спросила его: «А ты не думал, что где-то на этой планете есть кто-то, кто еще хуже тебя?» Но мой друг не оценил юмора и совершенно искренне ответил: «Нет. Тебе интересно, что я чувствую? Так вот, я чувствую, что я самый ужасный человек на Земле, хуже меня никого нет».
Этот эпизод напомнил мне о мультике Гэри Ларсона[7]. Две женщины стоят перед запертой дверью и в ужасе выглядывают в окно. На пороге виден ужасный монстр. Одна говорит другой: «Успокойся, Эдна, тише. Да, это гигантское, омерзительное насекомое, но, может быть, ему просто нужна помощь?»
Люди сами устраивают себе нелегкую жизнь, но ведь никогда не поздно начать проявлять любовь и доброту. Это как если бы мы были смертельно больны, но могли при этом жить неопределенно долго. Не зная, сколько еще осталось, мы задумались бы о важности примирения с самим собой и другими, пока есть время.
Считается, что невозможно достичь просветления. Да что там просветление, отвечу я вам, – невозможно даже начать радоваться жизни, пока не познаешь самого себя и не осознаешь природу своих привычек и действий. Майтри – это развитие любящего, полного доброты отношения к себе, безусловное дружелюбие.
Иногда этот процесс путают с самосовершенствованием и личностным ростом. Мы порой становимся так одержимы хорошим отношением к себе, что совершенно не замечаем, как это начинает сказываться на окружающих. Некоторые ошибочно полагают, что майтри – это способ обрести вечное счастье. Само слово соблазняет, как хорошая реклама, обещающая рай на Земле. Нет, мы не похлопываем себя по плечу со словами: «Ты – лучший» или: «Брось, дорогой, все будет хорошо». Напротив, это процесс, в ходе которого весь наш самообман обнажается. С нас словно срывают маску, нам не за чем скрываться.
Уникальность майтри как подхода состоит в том, что мы не пытаемся решить никакой проблемы. Мы не силимся прогнать боль или стать еще лучше. Наоборот: мы отказываемся от какого-либо контроля и участия, и все наши идеи терпят крах вместе с нашими идеалами.
Для начала нужно осознать одну вещь: что бы ни возникало в вашей жизни – это не есть начало и не есть конец. Это всего лишь самый обычный человеческий опыт, который все без исключения люди переживают каждый день от начала времен. Мысли, эмоции, настроения и воспоминания приходят и уходят, а «сейчас», этот самый момент времени, существует всегда.
Никогда не поздно начать наблюдать за своим умом. Мы всегда можем притормозить и отвести место для возникновения чего-то нового.
Но самое болезненное здесь то, что стоит зацепиться за осуждение, и мы тут же начинаем судить всех подряд. Когда нас задевает грубость, мы отвечаем агрессией. И чем чаще мы так поступаем, тем глубже укореняются в нас эти качества. Печально осознавать, как быстро мы становимся экспертами в деле причинения боли себе и окружающим. Но ведь возможно и обратное: начните проявлять доброту, учиться отпускать все. Мы в состоянии научиться принимать все происходящее с любопытством и удивлением, не придавая этому особого значения. Зачем сопротивляться своему смятению, когда можно просто принять его и успокоиться? Поступая таким образом, мы вскоре начинаем осознавать, что ясность – наше неотъемлемое качество. Даже в случае самого ужасного сценария с самым ужасным человеком на Земле, во время самого тяжелого диалога с самим собой, всегда остается свободное пространство для маневра.
Мы постоянно носимся с собственным образом, держа его в уме. Можно назвать это ограниченностью или описать это словом сем. В тибетском языке есть несколько слов для обозначения ума, но два из них особенно полезно знать: семи рикпа. Сем – это так называемый «дискурсивный ум», поток внутренней болтовни, постоянно укрепляющий наш образ. Рикпа же буквально означает «разум» или «свечение». Как только мы останавливаем внутренний диалог, возникает подлинный, мудрый ум, рикпа.
В Непале собаки лают всю ночь напролет. Примерно каждые двадцать минут они все, словно сговорившись, замолкают, и можно ощутить, как возникает невообразимо глубокий покой, тишина. А потом они снова принимаются за свое. Сем, ограниченный ум, испытывает примерно то же. Когда мы только начинаем медитировать, кажется, что внутри нас собаки всего мира поднимают непрерывный лай. Но со временем возникают и паузы. «Дискурсивный ум» подобен своре диких псов, требующих укрощения. Вместо того чтобы забивать их палками и закидывать камнями, мы приручаем их лаской, обращаясь с ними аккуратно и заботливо. Постепенно они успокаиваются.
Разумеется, этот шум никогда не исчезнет окончательно. Мы же не пытаемся избавиться от самих собак. Но стоит один раз коснуться всего этого безграничностью рикпы, и он начинает проникать во все вокруг. Он вбирает наше недовольство, впитывает наш страх, распространяется на наши идеи и мнения о вещах и о том, кем мы являемся. Может даже казаться, что жизнь – это только сон, иллюзия.
Когда мне было десять, моя лучшая подруга начала страдать от кошмаров. Ей снилось, что она бегает по огромному заброшенному темному дому от уродливых монстров. Она запирает дверь, но в следующий миг понимает, что безобразные существа проворно открывают ее. После этого подруга просыпалась с криком о помощи, вся в холодном поту.
Однажды мы сидели на кухне и обсуждали ее сны. Я спросила, как выглядят эти демоны, и она сказала, что не знает – она не видела их, потому что все время убегала. После моего вопроса подруга впервые заинтересовалась самими монстрами. Ей было интересно, похожи ли они на ведьм, есть ли у них ножи. И в следующий раз, когда ей приснился кошмар, она остановилась и повернулась посмотреть на преследователей. Это многого ей стоило, у нее сердце в пятки ушло, но она это сделала. Монстры тоже застыли, начали прыгать перед ней, но не приближались. Всего их было пять, и они напоминали животных. Один был большим серым медведем, но вместо когтей у него были длинные красные ногти. У другого было четыре глаза. У третьего была рана на щеке. Чем внимательнее подруга всматривалась в них, тем больше они напоминали ей двумерные картинки из комиксов. В какой-то момент чудовища начали таять. Она проснулась, и кошмары на этом закончились.
Существует учение о трех видах пробуждения: пробуждение от обычного сна, пробуждение во время смерти от сна жизни, и пробуждение через просветление и избавление от сна заблуждений.
Согласно этой теории, во время смерти мы просыпаемся после долгого сна. Когда я впервые услышала об этом, то сразу вспомнила о кошмарах моей подруги. Меня осенило: если все, что со мной происходит, и правда лишь иллюзия, я же могу посмотреть на то, что пугает меня, вместо того, чтобы бежать сломя голову! Конечно, на деле все оказалось не так уж и просто, но в процессе я многое узнала о майтри.
Наши внутренние демоны могут являться под самыми разными личинами. Мы ощущаем их как стыд, ревность, ярость. Все, что заставляет нас беспокоиться и бежать, – все это наши демоны.
Мы спасаемся самыми разными способами: притворяемся, лжем, хлопаем дверью, бьем посуду – только бы не видеть, что на самом деле происходит в нашем сердце. Или же прячем свои чувства, чтобы притупить боль. Иногда мы всю жизнь проводим, скрываясь от монстров.