И, главное, она сочувственно отзывалась об Эли. По ее словам, покойная жена была особой заносчивой и вздорной, она не смогла даже выкроить время, чтобы навестить престарелую бабушку Эли. Хизер слишком увлеклась, рассказывая о падении Эстер Лэндон с лестницы, но Дункан наводящими вопросами вернул ее словесный поток в нужное ему русло.
Если верить болтливой Хизер, Лэндон не испытывал недостатка в женском внимании – ни в летние месяцы, ни в свои приезды в Виски Бич, ни в молодости, когда ему было двадцать с небольшим лет. Ему нравились вечеринки, пить пиво в местных пивных и гонять по окрестностям в своем кабриолете.
По признанию той же Хизер, никто те предполагал, что он остепенится и женится еще до того, как ему стукнет тридцать. Об этом ходило немало досужих разговоров, которые быстро прекратились, как только выяснилось, что никакой беременности нет и в помине.
Увы, вскоре стало ясно, что в раю что-то не так. Эли уже больше не привозил супругу в Блафф-Хаус, а затем и сам перестал приезжать в эти края. Когда пошли слухи о разводе, никто не удивился, даже глазом не моргнул.
Кроме того, Хизер раньше всех догадалась, что у его холодной как рыба жены приключилась любовная интрижка. Чему тут удивляться? Лично она нисколько не винила Эли, что тот в припадке ярости набросился на изменницу. И даже если он ее убил, – нет, сама Хизер даже минуту так не думала, – это могло произойти лишь по чистой случайности.
Дункан не стал спрашивать продавщицу, почему несколько ударов кочергой по затылку следует считать несчастным случаем. Он и без того угрохал двести пятьдесят долларов на покупку ненужной ему ерунды, лишь бы только разговорить ее, а ведь она практически не сообщила ему ничего полезного.
И все же, довольно любопытно, подумал он, что кое-кто из местных жителей уверен в виновности Лэндона. Как известно, подозрения подчас открывают двери. И он постучится в них через несколько дней и в конечном итоге заработает долгожданный гонорар.
Но на сегодня хватит, он прекращает слежку. Или, по крайней мере, нужно сделать перерыв, чтобы посетить туалет. Дункан поерзал на сиденье, чувствуя, как от долгого сидения занемела задница. Неожиданно зазвонил мобильник.
– Дункан, – ответил он и выпрямился, узнав голос клиента. – В данный момент я нахожусь неподалеку от дома его родителей на Бикон Хилл. Сегодня утром он приехал в Бостон. Я подготовлю для вас отчет…
Клиент не дал договорить, обрушив на него залп вопросов. Дункан снова поерзал.
– Да, верно. Он пробыл в Бостоне весь день, встретился со своим адвокатом, подстригся, купил цветы. – Клиент оплатит счета, напомнил себе Дункан, внося время звонка в записную книжку. – Семья его сестры приехала примерно полчаса назад. Похоже, это какое- то семейное торжество. Судя по времени дня, торжественный ужин. Скорее всего, этим день и закончится… да, если вы этого хотите. Могу сделать это.
Любой каприз за ваши деньги, подумал Дункан и мысленно настроился на долгий и скучный вечер.
– Я свяжусь с вами, когда он выйдет.
Телефон щелкнул и отключился. Дункан покачал головой. Клиент все оплатит, снова подумал он и потянулся за очередной морковкой.
* * *
Хотя он отсутствовал всего несколько недель, ощущение было такое, будто его не было дома сто лет. В большом камине, перед которым грелась старая собака Сэди, потрескивали горящие поленья. Все собрались в гостиной, заставленной старинной мебелью и антиквариатом. Повсюду семейные фото в рамках. В изящной вазе на пианино красные лилии. Здесь и раньше, до того, как жизнь Эли превратилась в ад, члены его семьи сидели за большим столом, мирно беседовали, пили вино.
Даже бабушка не стала возражать, когда он на руках снес по лестнице вниз и усадил ее в любимое кресло-качалку, и принялась болтать о пустяках, как будто ничего не случилось.
Наверное, помогло присутствие ребенка. Хорошенькая, как куколка, стремительная, как молния, трехлетняя Селина заполнила комнату своей неуемной энергией. Малышка потребовала, чтобы дядя Эли поиграл с ней. Что делать? Пришлось сесть на пол и помочь племяннице выстроить из кубиков замок для куклы-принцессы.
Такое простое, такое обычное занятие, но оно почему-то напомнило ему о том, что и он когда-то мечтал о собственных детях. Кстати, родители сегодня тоже чуть повеселее, как тогда, когда несколько недель назад он уехал в Виски Бич. Но свалившиеся на него неурядицы сказались и на них. На лице отца залегли глубокие морщины. Кожа на лице матери сделалась болезненно прозрачной.
Но они так и не дрогнули, подумал он. Молодцы.
– Хочу накормить эту заигравшуюся девочку, – сказала сестра Эли и, положив руку на плечо мужа, встала. – Дядя Эли, надеюсь, ты поможешь мне усадить эту проказницу за стол?
– Разумеется.
Не выпуская кукол, Селина подняла руки и, одарив его неотразимой улыбкой, позволила взять себя на руки и отнести на кухню.
Огромной плитой управляла широкоплечая Элис.
– Проголодались, верно?
Селина тут же высвободилась из рук дядюшки и с распростертыми объятиями бросилась к кухарке.
– Вот она, моя принцесса, я поймала ее, – проворковала Элис, усаживая Селину себе на колени. – Малышка может поесть вместе со мной, за компанию, – сказала она, обращаясь к Триши. – И Кармел тоже. Я сказала ей, что маленькая принцесса теперь в нашем полном распоряжении. Для остальных ужин будет на столе минут через сорок.
– Спасибо, но если она станет вам мешать…
– Мешать? – Элис театрально закатила глаза, что должно было одновременно означать ужас и удивление. – Да вы только посмотрите на это ангельское личико!
Улыбающаяся Селина обняла повариху за шею и шепнула:
– Печенья дашь?
– После ужина, – шепнула в ответ Элис. – С нами все будет в порядке, успокойтесь, – заверила она Тришу.
– Веди себя хорошо, – велела дочери Триша и взяла брата за руку. Шесть футов роста, сильное тренированное тело и стальная воля оказались весьма кстати. Она легко, как пушинку, выдернула Эли из кухни и увлекла за собой в гостиную, откуда они перешли в библиотеку. – Хочу минутку поговорить с тобой.
– Я тебя понял. Можешь даже не спрашивать. Отвечаю, со мной все в порядке. Все в полном порядке, так что…
– Постой-ка.
В отличие от своей мягкой и сдержанной матери, которая всегда отличалась дипломатичностью, Триша явно пошла в деда, Эли-старшего, – властного, прямолинейного, строгого.
Именно поэтому она в данное время и возглавляла корпорацию «Лэндон виски».
– Мы стараемся говорить о чем угодно, но только не о том, что произошло и что происходит, как ты со всем этим справляешься. Все это прекрасно, но теперь мы с тобой наедине, говорим с глазу на глаз. Никакой электронной почты, которую легко отредактировать. Скажи мне честно, Эли, что с тобой происходит?
– Работаю над книгой. Совершаю прогулки по берегу моря. Регулярно питаюсь, потому что для меня теперь готовит бабушкина домоправительница.
– Эйбра? Она прелесть, ты согласен?
– Нет. Но она занятная.
Удивленная его ответом, Триша присела на подлокотник обтянутого кожей кресла.
– Помимо всего прочего, мне приятно это слышать, Эли. Судя по всему, ты понемногу приходишь в нормальное состояние. Но если это так, если с тобой все в порядке, то зачем тебе понадобилось приезжать в Бостон?
– Разве я не могу съездить сюда и повидаться с семьей? Я что, не имею такого права?
Сестра вскинула вверх палец. Этот жест сильно напомнил Лэндону повадки их деда.
– Не увиливай от вопроса. Ты не собирался возвращаться до Пасхи и все же прикатил. Давай выкладывай, в чем дело.
– Да нет здесь ничего особенного! Какие могут быть секреты. Захотел увидеться с Нилом, поговорить с глазу на глаз. – Эли бросил взгляд на дверь. – Послушай, не хочу расстраивать родителей. Насколько я понимаю, сейчас им немного легче. Пьемонты затевают возню, требуют нового разбирательства, пересмотра дела.
– Чушь это все, полная чушь. Самый что ни на есть беспримесный образец психологического давления. Эли… послушай, тебе действительно нужно поговорить с Нилом. – Произнеся последнее слово, Триша вздохнула. – Впрочем, ты уже говорил. И что же он думает?
– Считает это пустой суетой, во всяком случае, в данный момент. Я посоветовал ему нанять нового детектива, причем на этот раз подыскать женщину.
– Узнаю тебя прежнего, – констатировала Триша.
– Господи, Триша, вот только этого не надо!
– Это не то, что ты думаешь… Тут другое дело. Гормоны. Признаюсь тебе, я беременна. Я сегодня утром расплакалась, напевая вместе с Сэлли детскую песенку «Колеса, автобуса».
– Ух ты! – Эли почувствовал, что расплывается в радостной улыбке. – Это же здорово!
– Нет, это чудесно! Мы с Максом в восторге. Мы пока еще никому не говорили, но мне кажется, мама догадывается. У меня пока всего семь недель. – Она заправила пряди волос за уши. – Я полагаюсь на Макса. Мы всем расскажем за ужином. Хороший повод отпраздновать такую добрую весть.
– Нет, это чудесно! Мы с Максом в восторге. Мы пока еще никому не говорили, но мне кажется, мама догадывается. У меня пока всего семь недель. – Она заправила пряди волос за уши. – Я полагаюсь на Макса. Мы всем расскажем за ужином. Хороший повод отпраздновать такую добрую весть.
– И перевести всеобщее внимание с моей скромной персоны на другую тему.
– И это верно. Так что не говори, что я о тебе не забочусь. – Триша встала и обняла брата. – Я отвлеку от тебя внимание окружающих, если ты пообещаешь больше не писать мне таких туманных электронных писем. Если у тебя плохи дела, говори мне об этом прямо, открытым текстом. Ну а если захочешь в скверный для тебя день увидеться со мной, я всегда могу договориться и приехать к тебе вместе с Сэлли. На пару дней точно смогу к тебе вырваться. Так что тебе не придется быть одному.
А ведь она так и сделает, подумал Эли. Триша все перетасует, переиначит, переделает – она в этом мастак – и обязательно выполнит все, что обещала.
– Я прекрасно справляюсь со всем сам, так что не надо обижаться. Я уже давно этому научился.
– Все равно, предложение остается в силе. Мы не будем ждать приглашения, если этим летом ты сбудешь там. Просто возьмем и приедем. К тому времени я буду плавать как кит, и все будут танцевать вокруг меня.
– Удачное сравнение.
– Хотела бы я послушать тебя, что ты скажешь, когда будешь таскать на себе лишние двадцать фунтов веса и постоянно думать о растяжках. Возвращайся в гостиную. А я пока посмотрю, как там Селина. Готова поспорить, эта проказница уломала мягкосердечную Элис и та угостила ее печеньем перед едой.
* * *
В девять часов вечера Эйбра закончила занятие йогой, устроенное у нее дома. Пока ее подопечные скатывали коврики, она потянулась за бутылкой воды.
– Извини, что я немного опоздала, – произнесла Хизер. – Только сейчас справилась с делами.
– Нет проблем.
– Жаль, что я пропустила упражнение разминки. Оно всегда помогает мне. – Хизер сделала вздох, сопроводив этот процесс соответствующим жестом обеих рук. Эйбра невольно улыбнулась.
Хизер в своем репертуаре, подумала она. Такую ничто не выбьет из колеи. Эта особа наверняка трещит без умолку даже во сне, как то было на протяжении всего часового сеанса массажа.
– Я выбежала из дома как сумасшедшая, – продолжала докладывать Хизер. – Кстати, я не заметила рядом с Блафф-Хаусом машины Эли. Ее точно там не было. Только не говори мне, что он уехал обратно в Бостон.
– Не буду.
Не желая уходить сразу, Хизер медленно застегнула «молнию» на куртке.
– Я просто спросила. Это такой большой дом. Все принадлежит Эстер, если ты понимаешь, о чем я. Могу себе представить, что думает на этот счет Эли.
– Вообще-то я ничего такого не заметила.
– Я же знаю, ты видишься с ним, когда приходишь убирать в его доме. Просто теперь, когда у него столько свободного времени, он явно не знает, чем себя занять. Это вредно для здоровья.
– Хизер, он пишет роман.
– Да, я знаю, что он так говорит. Или так люди говорят с его слов, но ведь он был адвокатом. Что может адвокат знать о том, как пишутся романы?
– Не могу тебе сказать. Об этом лучше спросить Джона Гришэма [5].
Хизер открыла было рот, чтобы добавить что-то еще, но передумала.
– Пожалуй, ты права. Но все-таки…
– Хизер, похоже, что сейчас пойдет дождь, – сказала, подойдя к ним, Грета Пэрриш. – Не подкинешь меня до дома? Чувствую себя неважно, как будто простыла и вот-вот заболею.
– Какие могут быть вопросы! Только пойду заберу свой коврик.
– Еще бы, – произнесла Грета, когда Хизер вышла.
– Спасибо, ты меня выручила. – С этими словами она с благодарностью пожала Грете руку и поспешила прочь, собирать коврики.
Наконец дом опустел, и Эйбра удовлетворенно вздохнула. Ей нравилось проводить занятия йогой дома, нравилась интимная атмосфера, непринужденные разговоры до и после занятий. Но были другие времена…
Наведя порядок на застекленной террасе, она поднялась наверх, надела свою любимую пижаму – белые овечки, резвящиеся на розовом фоне, – и снова спустилась по лестнице.
Осталось только налить себе белого вина, разжечь огонь в камине и устроиться перед ним с книжкой в руках. По крыше тем временем забарабанил дождь и заставил ее улыбнуться.
Дождливый вечер, огонь в камине, бокала вина…
Дождь. Черт побери, неужели она забыла закрыть окна в Блафф-Хаусе?
Да нет же, закрыла. О таких вещах не забывают…
Или все-таки забыла? Все до единого? И в спортивном зале Эстер тоже?
Эйбра зажмурилась и мысленно попыталась представить, как она закрывает в доме окна. Однако вспомнить, все ли окна она закрыла, так не удалось. Ее мучили на этот счет большие сомнения.
– Черт, черт, черт!
Она не успокоится, пока лично не убедится, что все окна закрыты. На это уйдет всего несколько минут. В любом случае она сможет чуть раньше приготовить рагу из индейки. Она захватит с собой коробку с едой для Эли.
Эйбра вытащила из холодильника еду, стянула носки и сунула ноги в старые сапожки-угги. Затем прямо на пижаму натянула куртку, схватила шапку и, нахлобучив ее на голову, бросилась к стоявшей возле дома машине.
– Пять минут, максимум десять, и я снова буду дома и вернусь к моему бокалу вина.
С этими словами она покатила в сторону Блафф-Хауса, нисколько не удивившись раскатам грома. В конце марта небесная канцелярия способна на любое погодное безумие. Ночью гроза. Снег, холод, а наутро тепло и солнечно. Всякое бывает!
Она покатила вперед сквозь пелену дождя. Подъехав к дому, бегом бросилась к двери, держа в одной руке ключ, в другой – коробку с индейкой.
Закрыв бедром входную дверь, так как руки были заняты, Эйбра потянулась и нащупала выключатель.
– Вот это здорово! Вот это сюрприз! – пробормотала она, когда в холле так и не вспыхнул свет. Она слишком хорошо знала, чтобы бывает в грозу с электричеством как в Блафф-Хаусе, так и во всей деревне. Щелкнув фонариком-карандашом, прицепленным к связке ключей, она последовала за тонким, как нитка, лучиком света на кухню.
Она проверит окна, затем позвонит в электрическую компанию и сообщит о перебое в энергоснабжении. Почему-то не сработал запасной генератор. Причем в очередной раз. А ведь она говорила Эстер, советовала ей заменить этого допотопного монстра на новый. Что та будет делать, если генератор надолго выйдет из строя? Ведь, по ее словам, такое уже случалось, и не раз.
На кухне она вытащила из буфета фонарик побольше. Наверное, следует спуститься в подвал и проверить генератор. Она, конечно, точно не знает, что именно нужно проверить, но все же.
Эйбра шагнула к двери, но затем остановилась. Там темно, холодно и, скорее всего, сыро. Вдруг там еще и пауки? Впрочем, их там может и не быть.
Нет, она просто оставит записку для Эли. Если он ночью вернется, а в доме не будет света и тепла, то сможет переночевать у нее, на диване. Но сначала она все-таки проверит окна.
Эйбра поспешила наверх. Естественно, окно, про которое она думала, было закрыто. Теперь она вспомнила, что закрыла его на шпингалет. Эйбра спустилась по лестнице вниз и свернула в сторону кухни. Она не боялась темноты, но ей хотелось поскорее оставить этот огромный, темный и пустой дом и вернуться к себе.
Снова прогремел гром, который на этот раз заставил ее вздрогнуть. Она заставила себя улыбнуться собственному испугу. А в следующий миг кто-то схватил ее сзади, и она выпустила из рук фонарик. На мгновение ею овладела паника. Эйбра тщетно попыталась высвободиться, отодрать руку, которой нападавший сдавил ей горло.
Она представила себе, как он сейчас приставит ей к горлу нож, как острое лезвие скользнет по ребрам… Из ее горла вырвался животный вопль ужаса. Он рвался наружу из самого нутра, сквозь пережатую безжалостной рукой трахею.
У нее перехватило дыхание. Когда же Эйбра попыталась сделать вдох, то почувствовала, что комната как будто качнулась. В следующее мгновение желание остаться в живых взяло верх.
Ткнуть локтем в солнечное сплетение. Наступить на ногу и одновременно нанести удар затылком в лицо невидимому налетчику. Хватка мгновенно ослабла. Развернувшись, она основанием ладони ударила туда, где, по идее, находилось лицо. И чтобы закрепить успех, врезала коленом в пах.
После чего бросилась наутек. Инстинкт подтолкнул ее к двери. Она налетела на нее с такой силой, что стало больно рукам. Выскочив из дома, Эйбра бросилась к машине и, подбежав, вытащила дрожащими руками из кармана ключи.
– Поехали! Поехали! Быстрее!
Буквально запрыгнув в автомобиль, она воткнула в гнездо ключ зажигания. Проскрежетав шинами, машина резко взяла с места.
Эйбра не помнила, как пролетела мимо собственного дома, и надавила на тормоза только перед домом Морин.
Свет. Люди. Безопасность.
Эйбра метнулась к двери, распахнула ее и остановилась, лишь когда увидела друзей, сидящих перед телевизором.