— Я так испугалась. — Бетани.
— Мы все испугались. — Близнецы.
— Только не бабушка. Она не испугалась. — Бетани.
— Она сошла с ума, — заявил Эрик.
Бетани обиделась за бабушку.
— Не сошла.
— Полностью, абсолютно рехнулась, — настаивал Эрик. — Смеялась. Я слышал, что она смеялась.
Из двора соседнего дома или из переулка донесся плач женщины, может, матери, скорбящей по своим детям, или безутешной вдовы, но Молли не поставила бы на эти варианты и цента.
В обычное время она, скорее всего, пошла бы посмотреть, кто плачет и почему, предложила бы помощь, постаралась утешить. Теперь все свое сострадание решила тратить только на детей. Эти крики душевной боли и горя были приманкой, и ее жалость вознаградили бы, проткнув ей живот или отрубив голову.
Она прибавила шагу, думая о Касси в таверне, предоставленной заботам пьяниц и колеблющихся. Трое Грудапов старались не отстать от нее.
— В любом случае, рехнулась бабушка или нет, случилось это позже, — продолжил Элрик. Сначала мы прибежали наверх и увидели, как все они поднимаются через пол из гостиной.
— А потом они поднялись сквозь потолок спальни, — добавил Эрик.
— Они пытались схватиться за нас, — вспомнила Бетани, — словно мы могли их удержать, но мы были такие испуганные, да и не могли они нас схватить.
— Не могли ухватиться ни за нас, ни за что-то еще, — голос Эрика звучал сердито.
— А когда это случилось снова, — сказал Эрик, — я попытался удержать бабушку, схватив ее за ногу.
— А я держала Эрика, — воскликнула Бетани. — Боялась, что он улетит вместе с бабушкой.
Сбитая с толку этим рассказом, который в любую другую ночь выглядел бы отчетом о кошмаре и галлюцинациях, а потому мог быть списан на слишком богатое воображение, Молли спросила:
— Что значит — сквозь потолок?
— Сквозь, — ответил Эрик. — Словно потолок был не твердым, а воображаемым. Скажем, из сна.
— Так происходит, когда фокусник укладывает свою ассистентку в ящик и распиливает пополам, — привел Элрик другое сравнение. — Полотно пилы отрезает ей ноги, но она остается целой и невредимой, и полотно не гнется.
— Мы думали, что тоже уплывем наверх, раз они уплыли, — вспомнила Бетани, — но с нами такого не случилось.
— Мы забрались по лесенке на чердак, и они там кричали. — Эрик.
— Только не бабушка, — указала ему Бетани.
— Нет. Она готовилась сойти с ума.
— Это неправда.
— Правда.
— Так или иначе, родители кричали, — уверенно заявил Элрик, — и пытались схватиться за что угодно, даже за стропила.
— И еще выкрикивали слова, гораздо худшие, чем «мерзавец», — добавила Бетани. — Но мы давно уже уговорились никогда не произносить эти слова.
— Нам нужно было что-то сделать, — вздохнул Эрик, — но мы ничего не могли, а у них не получалось за что-нибудь ухватиться, вот папа, мама и бабушка и прошли сквозь крышу…
Они обогнули угол и очутились на улице, половину деревьев которой покрывал серый мох, словно попали в болота Луизианы и перенеслись в один из рассказов Эдгара По, которые он писал, накурившись опиума. Стволы покрывал светящийся лишайник и какие-то взламывающие кору наросты, увиденные Молли впервые.
— Мы не могли вылезти на крышу, — сообщил Эрик Молли, — поэтому не видели, что произошло потом.
— Но мы слышали их крики, которые доносились сверху, — очень серьезно добавила Бетани.
— Вопли, — уточнил Эрик, — которые неслись из дождя над домом.
— Мы испугались.
— Действительно испугались.
— Но очень быстро их голоса заглушил дождь. Эрик.
— Их подняли по лучу, — объяснила Бетани
— На корабль-матку, — хором добавили близнецы, насмотревшиеся технофантазий.
— Корабль-матку. Так мы думаем, — согласилась Бетани. — Поэтому они вернутся. Людей, которых поднимают лучом, рано или поздно спускают таким же лучом, но иногда в других местах.
Даже шагая по центру улицы, им предстояло пройти под сплетающимися кронами пораженных инопланетными растениями деревьев. Молли чуть не повернула назад, но они находились уже совсем близко от таверны.
При полном отсутствии ветра Молли слышала какие-то шорохи наверху. Вглядываясь в переплетенье ветвей, которые в пятнадцати футах над головой исчезали в тумане, многого она увидеть не могла: мох покрывал и ветви с листьями, и ветви без листьев.
Дети, испуганные еще больше, чем Молли, решили, что болтовня добавит им храбрости и они и не заметят, как вырвутся из-под зелено-серой крыши.
— Когда мы поднялись на чердак следом за бабушкой, — сообщил Элрик Молли, — это чудовище было там, хотя сначала мы его не увидели.
— Но мы сразу почувствовали его запах, — уточнил Эрик.
— Да, оно пахло, как тухлые яйца и сгоревшие спички, — добавила Бетани.
— Оно пахло, как говно, — прямо заявил Элрик.
— Какашки, — поправила брата Бетани, употребление вульгарных слов она определенно не одобряла. — Тухлыми яйцами, сожженными спичками и какашками.
Сквозь зазоры среди веток над головой, на лиловом фоне тумана, Молли уловила быстрое движение. Но рассмотрела слишком мало, чтобы судить о форме или размерах твари, которая следовала за ними, перепрыгивая с ветки на ветку.
— Мы не увидели чудовища, пока бабушка не ушла сквозь крышу, — Элрик отвлек Молли от происходящего над головой.
— И потом мы не смогли отчетливо разглядеть его, — вспомнила Бетани.
— Электричество еще не отключили, — заметил Эрик, — так что на чердаке горел свет.
— Но когда ты прямо смотрел на это чудище, то детали разглядеть не мог, только форму, — поделился своими впечатлениями Элрик.
— А форма непрерывно менялась, — уточнила Бетани.
— Яснее всего его можно было разглядеть уголком взгляда, — заметил Эрик. — Оно находилось между нами и лестницей вниз и направлялось к нам.
— Вот тогда мы очень испугались, — призналась Бетани.
— До усрачки, — кивнул Элрик и тут же извинился перед сестрой, хотя извинениям этим, пожалуй, не хватало искренности. — Извини, Грендель.
— Козел.
— Коза.
— Пердун ходячий.
Чем дальше они углублялись под сень деревьев, тем активнее становилось движение у них над головами, хотя Молли по-прежнему никого не видела. Подозревала, что их сопровождает уже ни один инопланетный зверь, а целая стая.
Посмотрев на Нейла, Эбби, Джонни и Вергилия, она поняла, что им тоже известно о прячущихся в тумане сопровождающих.
Нейл держал помповое ружье обеими руками направив ствол вверх, готовый, заметив что-то подозрительное, в любую секунду открыть огонь, ее любимый мужчина, который все свои прожитые тридцать два года посвятил мирным занятиям (ученый, пастырь, краснодеревщик), в эту ночь доказал, что может быть и надежным защитником.
— Чудовище на чердаке могло бы схватить нас, если бы она не заставила его отступить, продолжил рассказ Элрик.
— Наверняка схватило бы нас, — поправила его Бетани.
Она материализовалась из воздуха. Такая как тот парень в старом фильме, «Звездные войны», — добавил Эрик, — только она не была парнем и у нее не было светового меча… или какого-то другого меча.
Прямо над головой Молли, пусть она и не почувствовала дуновения ветерка, листья заговорили с листьями, мох затрясся по ходу этого разговора, и появилась кисть руки одного из преследователей — только кисть, ухватилась за ветку, чтобы сохранить равновесие.
— Оби-Ван Кеноби, — сказал Элрик.
— Тот самый парень, — согласилась Бетани. — Старик.
Появившаяся кисть, размером не больше, чем у Молли, возможно, с шестью пальцами, похоже, очень сильная, ярко-красная, в чешуе, определенно принадлежала рептилии.
— Она не старая, — указал Эрик.
— Довольно-таки старая, — не согласилась Бетани.
— Не такая старая, как парень из «Звездных войн».
— Да, не такая старая.
С четырьмя фалангами на каждом пальце, с черными когтями, формой напоминающими шипы розы, темно-красная кисть отцепилась от ветки и исчезла в листве. Должно быть, неведомое существо умчалось вперед, обгоняя их.
Эрик продолжал рассказ о случившемся на чердаке:
— Я не знаю, как ей удалось не подпустить его к нам.
— Она отогнала его чарами, — объяснила Бетани.
Молли задалась вопросом, а каким образом существу размером с нее удается перебираться с дерева на дерево практически бесшумно, лишь чуть-чуть тревожа листья и мох. Задалась вопросом, сколько таких существ прыгает сейчас по веткам, надежно укрытых туманом от глаз идущих по улице людей.
— Чарами она его не отгоняла, — нетерпеливо бросил Эрик.
— Магическими словами, — настаивала Бетани. — «Сила будет с вами».
Молли заставляла себя не сбавлять шагу. И интуиция подсказывала ей, что любое промедление будет истолковано как слабость, а любой признак слабости спровоцирует нападение.
— Это глупо, — не соглашался с ней Эрик. Она не говорила: «Сила будет с вами» — или что-то в этом роде.
— А что она говорила?
До следующего перекрестка оставалось пятьдесят футов. Впереди лежала Главная улица, с тремя широкими полосами движения вместо двух узких, как здесь. На Главной улице кроны деревьев не смыкались между собой, как на этой.
— Я не помню, что она сказала, — признал Эрик.
— Я тоже, — поддакнул его брат.
— Но ведь она что-то сказала, — уверенно заявила Бетани.
Тремя шагами ближе к перекрестку из листвы вновь появилась красная кисть, ухватилась за ветку.
Молли подумала о том, чтобы выстрелить. Но даже если бы она попала в существо и убила его, то могло быть ошибочным решением. Инстинкт самосохранения вкупе с интуицией — только на них она и могла положиться — однозначно говорили о том, что такой выстрел мог спровоцировать атаку других тварей, которые путешествовали по древесным хайвеям у них над головами.
Одновременно с этой рукой из листвы показался отросток длиной в четыре фута, тоже красный, толщиной в дюйм, похожий на хлыст. Наверное, хвост. Появился, лениво качнулся из стороны в сторону и исчез.
Бетани и ее братья тоже увидели и кисть, и хвост. Должны были увидеть, потому что так и задумывалось. Для того, чтобы вызвать панику.
Дети остановились, прижались друг к другу.
— Не стойте на месте, — шепнула им Молли, — но и не бегите. Идите дальше. Как раньше.
Страх добавил детям осторожности, но не замедление шага, а переход на бег, как и в случае с тигром, мог спровоцировать преследование. От таких быстрых тварей убежать они, конечно же, не смогли бы.
До перекрестка оставалось уже тридцать футов.
Все эти ужасы, похоже, кем-то организовывались, синхронизировались, потому что в этот самый момент раздался плач женщины, которому ответил далекий, но безошибочно угадываемый плач мужчины, а впереди и правее от Молли загремела об асфальт железная крышка канализационного люка, которую пыталось вытолкнуть из гнезда какое-то не знающее покоя существо возможно, безголовое тело Кена Холлека.
Глава 44
Человеческий плач нечеловеческой твари, красные рептилии размером с кугуара на деревьях, безголовый мертвый мужчина или что-то похуже, пытающееся вышибить крышку канализационного люка, — анархия царствовала в этом мире, кровавый прилив угрожал лишить разума всех, кто еще сумел сохранить его.
Молли продолжала продвигаться к перекрестку, хотя сомневалась, что им удастся вырваться из тоннеля, образованного кронами деревьев, растущих по обе стороны мостовой. К ее изумлению они таки добрались до перекрестка, и вскоре над их головами клубился лишь лиловый туман.
Но прежде чем она успела почувствовать хоть малейшую надежду на благополучное завершение этого этапа пути, в тумане появился еще один из бесшумных летающих кораблей, поспешил к ним с запада и завис над ними. И вновь исходящий от него свет помешал разглядеть форму корабля, а мощные и бесшумные двигатели позволяли ему застыть точно над маленькой группой людей.
Как и прежде, Молли буквально почувствовала, что ее изучают аж на клеточном уровне и ментально, и физически. Без внимания не остались ни одно нервное окончание, ни одна мышца. Все эмоции, все самые потаенные уголки сознания подверглись тщательному осмотру, ни одной мысли не удавалось утаить. Достижения науки и техники, непостижимые для человеческого разума, позволили инопланетянам узнать о ней все, что только можно было узнать.
При предыдущем осмотре Молли испытала стыд и ужас, ей казалось, что она стоит голой перед незнакомцами. То же самое ощутила она и сейчас, причем ничуть не в меньшей степени.
Детей, похоже, ослепил яркий свет, конечно же, они испугались, но Молли не верила, что их обследуют так же глубоко и всесторонне, как ее.
Взглянув на Нейла, выражение лица и малейшие движения которого так много ей говорили, Молли увидела не просто страх, а неописуемый ужас. Он отчаянно боролся с охватывающей его паникой, но при этом его безумно злил этот наглый, проникающий в самые сокровенные уголки тела, и сознания досмотр, которому не представлялось возможным подобрать подходящее название. Даже такой термин, как «психологическое изнасилование», не в полной мере отражал бы происходящее.
И ее сердце наполнила злость, кровь прилила к лицу. Если уж у них отбирали их мир и всем им предстояло рано или поздно умереть, тогда, по ее разумению, они имели право хоть на минимальное сострадание и на быструю и легкую смерть. Вместо этого она ощущала себя живой игрушкой на поводке злобного хозяина, игрушкой, над которой издевались, которую пытали и мучили.
Она не могла объяснить себе, как пришельцы, цивилизация которых обогнала человеческую на тысячу лет, построившие звездолеты, летающие быстрее света и покорившие межзвездное пространство, могли быть такими жестокими, такими безжалостными. По ее разумению, цивилизация, имеющая в своем распоряжении звездолеты размером с гору и машины, способные изменять целые планеты, должна особенно остро чувствовать, страдания и несправедливость.
А существа, способные на варварство, свидетельства которого она видела прошлой ночью, могли быть лишь социопатами, начисто лишенными совести, а потому неспособными испытывать ее угрызений.
Злом в чистом виде.
Конечно же, цивилизация, построенная индивидуумами, движимыми только эгоизмом, неспособными к сочувствию, не знающими жалости по отношению к другим, не могла достигнуть больших высот. Зло всегда пожирает себя, и такие существа должны были превратиться в пыль задолго до того, как устремились бы к звездам.
Если только…
Если только они не имели дело с роем, в котором сознание у индивидуумов отсутствовало, как и сама идея жалости, где каждый индивидуум не имел никаких индивидуальных отличий от себе подобных. Зато вместе они реализовывали жестокие устремления, свойственные рою, направляли интеллектуальные усилия на создание технологий, сеющих разрушение и смерть, старались уничтожить все, что не было частью роя и не служило его пользе. Понятное дело, рой всегда и везде уничтожал то, что встречалось у него на пути.
Колонизировав Землю на десять или сто лет, они со временем переберутся на какую-то другую планету, оставив после себя безжизненный шар, такой же, как Марс, где ветер будет завывать над песком, скалами и льдом.
Эти невидимые истребители миров радовались хаосу, который создавали, всему этому ужасу и крови. Ими двигала потребность уничтожать все, отличное от них, наслаждение они получали лишь от страданий других. И найти доказательства истинности этого утверждения в Черном Озере не составляло труда.
Обо всем этом думала Молли, ведя детей по Главной улице под зависшим над ними кораблем пришельцев. Световое пятно, отбрасываемое прячущимся в тумане кораблем, двигалось по мостовой вместе с ними.
На этот раз охранников у двери в таверну они не увидели.
Неоновые логотипы пивных компаний в окнах-витринах давно погасли. Окна изнутри закрыли жалюзи. Так что увидеть что-либо снаружи они не могли.
Пакт, который заключили между собой Молли с Нейлом (всюду ходить вместе, умереть бок о бок, если их найдет смерть, никогда не оставлять друг друга умирать в одиночестве), предстояло изменить.
Если бы они оба вошли в таверну, чтобы убедить тех, кто там находится, что смерть, в том или ином образе, затаилась в подвале, пятерым детям пришлось бы остаться на улице одним. И они стали бы легкой добычей.
С другой стороны, если бы они взяли детей с собой, то могли вновь свести их с тем самым ужасом, от которого спасали в церкви, а то и с чем-нибудь похуже, учитывая, что их враг действительно подсовывал им все более жуткие страшилки.
То есть наступил момент, после которого им с Нейлом не оставалось ничего другого, как при необходимости разделяться. Если же они не могли найти в себе смелости действовать в одиночку, то им обоим следовало прямиком идти в банк, вместе с пятью детьми, за благополучие которых они взяли ответственность на себя, и забыть о других детях, которые, возможно, нуждались в их помощи.
Таких, как Касси. Оставшаяся в таверне.
Нейл хотел пойти в таверну, но они согласились с тем, что помповое ружье должно остаться у того из них, кто будет охранять детей.
Молли указала на окутанный туманом, светящийся воздушный корабль у них над головами.
— Из помповика такой не сшибешь, но дробью легче остановить жуков или других тварей, чем пулями из моего пистолета.
Нейл попытался дать ей помповик, но Молли его не взяла. Раньше она из помповика никогда не стреляла и опасалась, что отдача самым негативным образом будет сказываться на точности стрельбы — во всяком случае, до момента, когда она научится ее компенсировать.