— Они все мертвы, не так ли? — спросила Касси.
Поскольку мать и отец Касси были среди тех, кто исчез из таверны, Молли ответила уклончиво: «Может, и нет, детка. Может, они…»
— Нет, — девочка не хотела питать ложные надежды, — лучше бы они умерли… чем жить с такой тварью внутри себя.
По всему выходило, что она говорила не о спорах, которые попадали в тело через надрезы. Скорее всего, Касси никогда не видела гриба, который рос в чулане, или белых чудищ, которые бегали по городу в полумраке этого лилового утра.
— Каких тварей?
— Тварей с лицами в руках.
Энджи упомянула про одно такое существо. Девочка говорила о тварях во множественном числе.
Все три собаки шевельнулись, взвизгнули, зарычали, словно помнили тех, кого упомянула девочка.
— Что это значит, Касси… лица в их руках?
Голос девочки опустился до шепота:
— Они могут взять твое лицо и держать его в руках, показать тебе его и другие лица, ударить кулаком, заставить кричать.
Такое объяснение ничего Молли не прояснило. Ответы еще на несколько вопросов дали общее представление о том, что произошло с родителями Касси и со всеми другими, находившимися в таверне, но образ существ с лицами в руках по-прежнему оставался загадкой.
Трое из них поднялись сквозь пол таверны, среди собравшихся в ней людей. Внешне они выглядели как гуманоиды (шести или семи футов роста, две ноги, две руки), но очень уж отличались от людей.
Безусловная принадлежность этих существ к инопланетянам заставила запаниковать даже миролюбцев. Некоторые попытались убежать, но инопланетяне остановили их, просто наставив на каждого палец, причем в руках никакого оружия не было. Таким же образом — наставив палец они заткнули рот тем, кто кричал. А кто успел схватиться за оружие, тут же уронил его, не произведя ни выстрела.
Молли увидела в этом телепатический контроль, еще один довод в пользу того, что ее мир не мог оказать захватчикам хоть какое-то сопротивление.
Трое инопланетян ходили среди людей, «отбирая их лица». Что это означало, Молли до конца так и не поняла.
Поначалу, согласно Касси, на том месте, где было лицо, появлялась гладкая поверхность, а само лицо оказывалось «живым в руке инопланетянина».
Потом, на мгновение, лицо чужака, похожее на лица трех инопланетян, что поднялись из пола, формировалось на месте гладкой поверхности
Потом оно таяло, и возвращалось исходное лицо, человеческое.
По мнению Касси, подобным образом инопланетяне вселялись в этих людей, но такой вариант определенно навеяли фильмы, и, возможно, он сильно отличался от правильного истолкования происходящего.
Девочка не дожидалась, пока все люди, находившиеся в таверне, пройдут через это превращение, потому что от страха убежала в женский туалет, в сопровождении собак. Уйти через входную дверь она не рискнула: ей пришлось бы пройти слишком близко от одного из инопланетян, и тот мог ее схватить.
В туалете, прижавшись к стенке, Касси ждала, что одно из этих существ найдет ее и заберет у нее лицо.
Молли не смогла выудить никакой полезной информации из сбивчивого рассказа девочки, но сделала вывод, что Касси спаслась не благодаря случаю и не потому, что про нее забыли. Инопланетяне сознательно дали ей уйти. Когда она побежала, они могли бы остановить ее, как остановили взрослых, пытавшихся спастись бегством.
Эбби и Джонни, оказавшиеся в ловушке в доме, который «изменялся… почти что ожил», также не подверглись атаке чудовища, которое набросилось на их отца в гараже, или роя неведомых насекомых, беснующихся в стенах.
Эрик, Элрик и Бетани не «улетели» сквозь потолок и крышу в дождь, как это случилось с их родителями и бабушкой. И на чердаке их спасли от чудовища, которое можно было увидеть только краем глаза, чудовища, которое пахло «тухлыми яйцами, сожженными спичками и какашками».
В церкви, хотя Бетани чуть не провалилась в подвал, все пятеро детей спаслись от неминуемой смерти, и, возможно, не только благодаря действиям Молли и Нейла.
Тот факт, что Касси намеренно выделили из числа всех, кто находился в таверне, позволял сделать любопытный вывод: план захвата планеты предусматривал не только безжалостное уничтожение почти всех человеческих существ старше определенного возраста, но и сохранение всех детей.
Поначалу такое казалось странным и необъяснимым, но, с другой стороны, в этом калейдоскопе сюрреалистичных событий, среди чудес зла и невозможного, случившегося в последние двенадцать часов, Молли нашла и выстроила некую логическую цепочку, и цепочка эта привела ее к выводу, от которого похолодело внутри.
Она поочередно встретилась взглядом со всеми тремя собаками, дворнягой, еще дворнягой, ретривером. Все они выжидающе смотрели на нее, осторожно повиливая хвостами.
Она оглядела пол, стены, потолок.
Если ее мысли читали, если о возникшем у нее подозрении стало известно, кто-то мог войти в туалет через одну из отгораживающих его поверхностей, взять ее лицо, а потом и жизнь.
Здесь, в неподвижной точке вращающегося мира, она ждала смерти… и не дождалась.
— Пошли отсюда, лапуля, — она увлекла Касси к двери. — Нечего нам тут делать.
Глава 51
Туман над головой не поднимался, держался на той же высоте в пятнадцать футов, плотный, лиловый, и Молли уже не сомневалась, что царящий полумрак продержится весь день, до сумерек.
Где-то в умирающем городе плачу женщины отвечал плач мужчины, которому отвечал плач другой женщины, и все трое выражали тоску и горе совершенно одинаковыми воплями и стенаниями. Передвигающиеся белые грибы то ли обследовали новую для себя территорию, то ли оставляли споры там, где находили для этого идеальные условия.
Выйдя из таверны, передав Касси заботам Нейла и коротко обняв его, Молли отвела в сторону троих Грудапов и попросила пересказать историю, которую услышала от них по пути от церкви Святой Перпетуи к таверне «Волчий хвост». Увидев случившееся с Энджи в комнате для разгрузки товаров, выслушав рассказ Касси, она могла взглянуть на историю Эрика, Элрика и Бетани под другим углом.
Их отец и мать поднялись к потолку гостиной, словно для них внезапно перестали действовать законы гравитации. Потом эта парочка «просочилась» через потолок в спальню на втором этаже, с той же легкостью преодолела потолок спальни, потом крышу и покинула дом. Изумленные и заинтригованные, пусть и страшно испугавшиеся, дети последовали за родителями сначала на второй этаж, а потом по приставной лесенке на чердак.
Все это произошло, когда левиафан пролетал над городом, когда его огромный вес «давил» на плечи, а бесшумно работающие двигатели заставляли вибрировать все тело. Вот почему дети и решили, что их родителей по лучу подняли на корабль-матку.
Их бабушка, о которой дети отзывались с куда большей любовью, чем о родителях, с ужасом отреагировала на «вознесение» дочери и зятя. Ее не успокоили заверения внуков (основанные на фильмах и телешоу), что тех, кого по лучу поднимают на корабль-матку, потом обязательно возвращают на землю, даже после тщательных обследований и, иногда, болезненных экспериментов.
Менее чем через час их бабушка внезапно то же всплыла с пола к потолку гостиной, причем не завопила от ужаса, как можно было ожидать, лишь удивленно вскрикнула, когда ее ноги оторвались от ковра. Глядя сверху вниз на внуков, она удивила их, улыбнувшись, и помахала им рукой, прежде чем пройти сквозь потолок.
К тому времени, когда дети догнали ее на втором этаже, она смеялась. А на чердаке, прежде чем «пробить» крышу, сказала им: «Не волнуйтесь за бабушку, дорогие. Я уже полностью излечилась от артрита».
И теперь Эрик продолжал настаивать на том, что их бабушка «совершенно рехнулась». Бетани эта гипотеза страшно разозлила. Как и в прошлый раз. У Элрика спор на эту тему интереса не вызывал.
В силу подозрений, возникших у Молли после рассказа Касси, ее больше всего волновало произошедшее на чердаке после «улета» бабушки, когда трое Грудапов остались одни.
Их всех чуть не вытошнило от мерзкого запаха пришельца, как только они второй раз поднялись на чердак. Бетани прижала руки ко рту и носу, чтобы хоть частично отфильтровать вонь, но близнецы, названные в честь скандинавских героев, дышали через рот и терпели.
Они нашли источник вони лишь после того, как бабушка прошла сквозь крышу, именно тогда заметили фигуру, которую могли рассмотреть лишь краем глаза, да и то только форму, а не детали, и даже форма непрерывно менялась. Существо это стояло между ними и единственным выходом с чердака.
— Оно хотело забрать нас, — заявила Бетани.
В этом ни у кого из детей не было ни малейшего сомнения.
И они все соглашались в том, что оно бы их забрало, если бы не женщина, которая выглядела как Оби-Ван Кеноби.
И они все соглашались в том, что оно бы их забрало, если бы не женщина, которая выглядела как Оби-Ван Кеноби.
Они говорили не о том, что женщина внешне напоминала сэра Алека Гиннесса (наоборот, она была красива), не о том, что она была такой же древней, как Оби-Ван (старой, в этом они соглашались, но, наверное, лишь на несколько лет старше Молли), не о том, что одета она была, по галактической моде, в какую-то хламиду с капюшоном (ее одежду они не помнили). Речь шла о ее частичной прозрачности, свойственной и Оби-Вану, когда он, после смерти, иногда приходил к Люку Скайуокеру, чтобы дать совет.
Дети не могли прийти к общему мнению на предмет того, как женщина заставила чудовище отступить: заклинанием, магическим кольцом, волшебным жестом, одним лишь своим присутствием, но они соглашались в том, что она отогнала чудовище в самый конец чердака, подальше от люка, единственного выхода оттуда. И они торопливо спустились вниз, ни разу не оглянувшись ни на вонючее чудовище, постоянно меняющее форму, ни на призрак, который их спас.
— Она была похожа на тебя, — сказала Бетани Молли.
— Нет, не была, — не согласился Эрик.
— А я вот думаю, что была, — поддержал сестру Элрик.
— Похожа на тебя, — настаивала Бетани.
Эрик всмотрелся в лицо Молли.
— Да, может, и похожа.
Молли понятия не имела, как ей истолковать эту часть рассказа детей, какие сделать из нее выводы.
Куда более важным было другое: заставив детей повторить рассказ, она нашла в нем подтверждение того ужасного подозрения, которое пришло ей в голову в таверне.
Она огляделась. На западе один из светящихся кораблей, то ли диск, то ли сфера, скользил сквозь туман с севера на юг, а на земле этот свет вызывал к жизни орду теней, которые вроде бы спешили следом, словно мыши — за дудочником в пестром костюме. Правда, мелодия игралась в звуковом диапазоне, недоступном человеческому уху.
Эти инопланетяне, эти новые хозяева трансформированной Земли, безразличны к страданиям, способны на жестокости, которые превосходили все злодеяния, совершенные людьми (а уж с людьми по жестокости в отношении как другой живности, так и себе подобных не мог сравниться никто), и при этом они разрешали, возможно, даже способствовали выживанию большинства, если не всех детей.
Эти истребители цивилизаций не знали жалости. И если большинство, или все дети сознательно уберегались от смерти, конечно же, спасение это было лишь временным. Должно быть, инопланетяне придумали для детей что-то особенное.
Глава 52
— И что они придумали? — спросил Нейл.
— Не знаю, даже представить себе не могу, — ответила Молли.
Они стояли посреди улицы чуть в отдалении от шести детей и четырех собак, говорили тихо, глядя не друг на друга, а на окружающие дома и деревья.
В ближайшем будущем, а может, до конца жизни (возможно, речь шла об одном и том же), им предстояло быть начеку постоянно, какими бы другими делами они ни занимались. И спать они теперь могли только по очереди.
Возможно, инопланетяне хотели сохранить жизнь детям только на какое-то время, и, возможно, Молли и Нейл, как охранников детей, на это самое время вычеркнули из списка на уничтожение, но у них не было, да и не могло быть полной уверенности, что Молли сделала правильные выводы из последних событий. Если они еще и могли на что-то надеяться, так только на себя.
Ей в голову пришла мрачная аналогия.
— Мы — жнецы.
— Мы кто? — переспросил Нейл.
— Дети — созревший урожай. Мы отправлены в поля, чтобы собрать его.
И видела, что ее слова упали на подготовленную почву. Потому что понял он ее сразу.
— Мы — те, кто мы есть, и делаем то, что хотим делать, — если он ей и возражал, то без должной уверенности.
— Вот почему мы и оказались полезными для этих подонков, — предположила Молли. — Но, какая бы судьба ни ждала детей, которых мы собираем, им мы детей ни за что не отдадим.
Учитывая дисбаланс сил и возможностей их и пришельцев, слова эти прозвучали как бравада, оставив горький привкус во рту, но Молли действительно скорее бы умерла, чем отдала детей.
— Не доверяй собакам, — предупредила она мужа.
Нейл посмотрел на четырех собак, которые кружили вокруг детей, выискивая возможные угрозы.
— Они готовы умереть за детей.
— Они верные и храбрые, — согласилась Молли, — как и положено собакам. Но это не обычные животные.
— Мы это знаем по их поведению, — согласился Нейл.
— Эти собаки нечто большее, чем собаки. Поначалу все это казалось магическим, Вергилий, роза и все такое. Но вот этому «нечто большему» мы и не можем доверять.
Он встретился с нею взглядом.
— Ты в порядке?
Она кивнула.
— В таверне было ужасно.
— Все мертвы?
— Или хуже.
— Если дойдет до этого…
Она попыталась ему помочь:
— Ты о смерти?
— Если дойдет до этого, ты хочешь, чтобы я отпустил тебе грехи?
— Ты можешь?
— Я, конечно, не служу, но слова помню и верю в них, — он улыбнулся. — Может, где-то и ошибусь.
— Хорошо, — кивнула она. — Да, я бы хотела, чтобы ты это сделал. Если до этого дойдет.
— Ты к этому приготовилась?
— Да. Первый раз, когда над нами завис этот светящийся корабль, так похожий на классическую летающую тарелку, а мы с тобой, Джонни и Эбби стояли посреди улицы. Я ожидала луча смерти, как в «Войне миров».
— В кино Джин Барри и Энн Робинсон[26] выжили, — напомнил Нейл.
— Земные микробы перебили всех могучих марсиан, — кивнула Молли.
Но на этот раз она не рассчитывала на голливудскую концовку.
Вспомнив, как Нейл, истинный киноман, стоял перед телевизором, в последний раз наблюдая фрагменты старых фильмов перед уходом из дома, она знала, что следующий вопрос ему понравится.
— А что случилось с Джином Барри? Он снялся и в других фильмах?
— Во многих, включая один великий «Дорога грома» с Робертом Митчумом[27].
Оставив детей на попечение трех собак, Вергилий подошел к Молли. Нетерпеливо гавкнул.
Наклонившись над овчаркой, почесав за ушами, не показывая вида, что доверяет она ему уже далеко не полностью, Молли сказала:
— Да, да, мой мальчик. Я знаю. Пора, приниматься за работу.
Услышав эти слова, Вергилий повернулся и побежал по Главной улице на юг.
Они двинулись за ним: Молли, шестеро детей в сопровождении собак и замыкающий колонну Нейл.
Лиловый день зажали в узком зазоре между вымоченной донельзя землей и низким потолком тумана. Скажите: «Похороны», скажите: «Кладбище».
С деревьев свисали гроздья серого мха, стволы покрывал черный лишайник, припаркованные автомобили, казалось, только и ждали, когда же появится катафалк, чтобы присоединиться к траурной процессии.
Магазины и дома напоминали мавзолеи, только без начертанных на них имен и эпитафий, словно после похорон про мертвых навечно забыли.
В недвижном воздухе стояла кладбищенская тишина. Белые грибы более не изображали плачущих женщин и мужчину.
Пернатые символы смерти не проносились по зловещему небу, ни вороны, ни совы. Птицы не пели и не копошились на ветвях, не ковырялись в земле в поисках толстых дождевых червей, не сидели на заборах или проводах.
Несмотря на отсутствие крылатых вестников смерти, Молли чувствовала, что большинство жителей Черного Озера умерли. Совсем недавно она думала, что их можно будет найти в домах, превращенных в крепости, с огнестрельным оружием, ножами, бейсбольными битами, готовыми защищать свои семьи, но теперь она знала, что ошибалась.
Тех, кого не убили, забрали и заточили в камеры для проведения экспериментов или просто для жестоких издевательств. В этих домах более никто не жил, разве что осмелевшие мыши бегали по комнатам, а в подвалах росли инопланетные растения, набирая силы на разлагающихся трупах.
Молли обернулась на детей, и ее передернуло, когда она увидела, с какой надеждой они смотрят на нее, не сомневаясь, что с нею они в полной безопасности. Некоторые улыбнулись ей, и ее тронула их уверенность в том, что она сможет уберечь своих подопечных от любой угрозы. Она тут же отвернулась, чтобы дети не успели заметить заблестевшие на глазах слезы.
Даже готовая отдать за детей жизнь, Молли не считала, что заслуживает такого доверия. В этой всемирной катастрофе, когда целые армии уничтожались, прежде чем хоть один солдат успевал выстрелить, она особенно остро чувствовала, что они с Нейлом не в силах решить стоящую перед ними задачу.
Писательница-неудачница с пистолетом, священник-неудачник с помповым ружьем. В своей жизни они достигли успеха (достигли, тут двух мнений быть не могло) только в одном — в любви. В выдерживающей все испытания и только растущей любви друг к другу они находили спасение и умиротворение.