Дровосека это шокировало: «Почему? Я касаюсь его ног, а он вместо того, чтобы благословить меня, улыбается и говорит: „Какой же ты идиот!“»
Однажды он набрался смелости и спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Старик ответил:
– Что я имею в виду? Всю свою жизнь ты рубишь здесь деревья, но если пойти дальше, глубже леса, можно найти медный рудник. Только идиот мог не заметить его! Всю свою жизнь ты провел в этом лесу… Ты можешь за один раз унести столько меди, что денег, вырученных за нее, тебе хватит на целую неделю. И тебе в твоем уже немолодом возрасте не нужно будет рубить дрова каждый день.
Дровосек не мог в это поверить, ведь он хорошо знал весь лес: «Должно быть, он шутит! А, может, и нет… Ничего не случится, если я пойду немного дальше и поищу этот медный рудник».
Он зашел поглубже в лес и нашел медный рудник. «Теперь я знаю, – сказал дровосек, – почему он постоянно говорил: „Какой же ты идиот, что в таком преклонном возрасте работаешь каждый день“».
И он стал ходить в лес только один раз в неделю. Но он продолжал следовать прежней традиции и каждый раз касался ног старика. А тот улыбался и говорил: «Какой же ты идиот!»
Дровосек не выдержал и сказал:
– Но это несправедливо! Ведь я нашел медный рудник.
– Ты не знаешь всего, – сказал старик. – Если ты пойдешь еще дальше, ты найдешь серебряные копи.
– О Боже! Но почему ты не сказал мне об этом раньше? – спросил дровосек.
Старик ответил:
– Ты сначала не поверил даже в медный рудник – как бы ты мог поверить в серебряные копи? Просто пройди еще дальше.
На этот раз у дровосека тоже были сомнения, но не очень большие, у него стало появляться доверие к старику. И он нашел серебряные копи.
Он вернулся и сказал:
– Теперь, когда я нашел серебро, мне достаточно будет приходить в лес один раз в месяц. Я буду очень скучать по тебе. Мне будет недоставать твоих благословений. Мне стало нравиться слышать от тебя: «Какой же ты идиот!».
Но старик сказал:
– Ты все еще идиот, ничего не изменилось.
– Несмотря на то, что я нашел серебро? – спросил дровосек.
– Да, несмотря на это, – ответил старик. – Ты просто идиот, и больше ничего – ведь если ты пойдешь еще дальше в лес, ты найдешь золото. Так что не надо ждать целый месяц, приходи завтра.
Теперь дровосек думал, что старик, должно быть, дурачит его. Если там есть золото, почему он сидит под этим деревом в лохмотьях, под дождем и солнцем, завися от людей, которые приносят ему еду… Иногда они приносят еду, иногда не приносят… «И если он знает, где находится золото… Я думаю, что на этот раз он, конечно же, дурачит меня! Но ничего страшного не случится. Он всегда оказывался прав. Кто знает? Этот старик какой-то таинственный».
Он пошел в лес и нашел большой золотой рудник. Он не мог поверить своим глазам, ведь он всю свою жизнь работал в этом лесу…
Он принес много золота и сказал:
– Думаю, что ты больше не будешь говорить, что я – идиот.
– Нет, я буду продолжать говорить это, – сказал старик. – Приходи завтра, потому что это не конец, это только начало.
– Что? – удивился дровосек. – Золото – только начало?
Старик сказал:
– Приходи завтра. Еще дальше в лесу ты найдешь алмазы – хотя это тоже не конец. Но я не стану говорить тебе слишком многого, а то ты не сможешь заснуть ночью. Так что иди домой. Завтра утром сначала найди алмазы, а потом приходи ко мне.
Дровосек действительно не мог заснуть всю ночь. Бедный дровосек… Он и представить себе не мог, что станет владельцем всех этих рудников – золото, серебро, медь, а теперь алмазы! И старик говорил, что это только начало. Дровосек все думал и думал… Что же может быть ценнее, чем алмазы?
Утром он пошел в лес очень рано – старик еще спал. Он коснулся его ног. Старик открыл глаза и сказал:
– Ты пришел? Я знал, что ты придешь, ты не мог заснуть. Сначала пойди и найди алмазы.
– Ты скажешь мне, что может быть ценнее алмазов? – спросил дровосек.
– Сначала найди алмазы – всему свое время, иначе ты сойдешь с ума, – сказал старик.
Дровосек нашел алмазы и, пританцовывая, пришел к старику. Он сказал:
– Теперь ты не можешь сказать, что я – идиот. Я нашел алмазы!
Но старик сказал:
– И все же ты идиот.
– Я не отстану от тебя, пока ты не объяснишь мне, в чем дело, – сказал дровосек.
Старик ответил:
– Ты видишь, что я знаю об этих рудниках – о серебре, золоте, алмазах, – но они меня не волнуют. Есть нечто более ценное, чем алмазы, но не в лесу, а в тебе самом, только немного глубже – не снаружи, а внутри. И поскольку я нашел это, мне нет дела до всех этих алмазов. Теперь выбор за тобой: ты можешь остановиться на алмазах, но запомни – ты останешься идиотом. Я являюсь живым доказательством – я знаю об этих рудниках, но меня они не волнуют. Это может заставить тебя понять, что есть нечто большее, чего нельзя найти вовне, как бы далеко ты ни отправился; это можно найти только внутри себя.
Дровосек выбросил алмазы. Он сказал:
– Я буду сидеть рядом с тобой. И пока ты не откажешься от мысли, что я идиот, я не уйду отсюда!
Он был простым, невинным дровосеком. Это образованным людям трудно двигаться внутрь себя.
А для дровосека это было нетрудно. Вскоре он погрузился в глубокую тишину – радость, блаженство, благословение.
Старик дотронулся до него и сказал:
– Это и есть то самое место. Теперь тебе не нужно ходить в лес. И ты больше не идиот, ты стал мудрым человеком. Можешь открыть глаза. Ты увидишь тот же мир, но уже в ином свете. Те же краски, но теперь они стали невообразимо яркими. Те же люди, но теперь они не просто скелеты, обтянутые кожей, а светящиеся духовные существа… Тот же космос, но впервые он стал океаном осознанности.
Дровосек открыл глаза. Он сказал:
– Ты странный человек! Почему ты ждал так долго? Я приходил сюда почти всю мою жизнь и всегда видел тебя сидящим под этим деревом. Ты мог бы сказать об этом в любой день.
Старик ответил:
– Я ждал подходящего момента… ждал, когда ты созреешь, когда ты сможешь не только услышать об этом, но и понять это. Путешествие длится недолго, но ты не должен останавливаться при каждом достижении. Ведь каждое достижение наполняет тебя таким удовлетворением, что трудно даже вообразить, что может быть нечто большее.
Ты спрашиваешь меня, что может быть более прекрасным, чем пребывание в присутствии мастера. Но почему бы не раствориться в этом присутствии? Быть в присутствии мастера – это все еще разделение. Зачем быть в присутствии? Почему бы не стать самим присутствием? И только тогда ты узнаешь, что быть в присутствии – это лишь начало путешествия, которое завершается тем, что ты становишься самим присутствием.
Я знаю тебя и знаю твое сердце. Я не рассказал бы историю о дровосеке, если бы не помнил о том, что у тебя такое невинное сердце. Только не останавливайся.
Это возможно… Реализуй это. Стань светом для самой себя, и тогда все, что ты будешь переживать, будет неописуемым.
В те темные моменты, когда ты целый год была вдали от меня, ты постоянно слышала: «Наблюдай!» При твоем невинном уме мне очень просто разговаривать с тобой на любом расстоянии, вести беседу от сердца к сердцу. Те слова были моими, и ты узнала их. Они были произнесены, потому что есть то, о чем тебе не нужно беспокоиться, нужно просто наблюдать, и все это исчезнет – гнев, алчность, ревность. Все компоненты тьмы имеют одно общее свойство: они начинают рассеиваться, если ты наблюдаешь за ними. Наблюдения достаточно, тебе не нужно ничего с этим делать.
В жизни одного из великих мистиков, Баала Шема, был один случай. Он имел обыкновение посреди ночи ходить к реке, чтобы просто побыть в полной тишине, в одиночестве, насладиться покоем и красотой ночи. Прямо на берегу реки стоял особняк одного богача, и охранявший его сторож не знал, что и думать об этом человеке, Баале Шеме. Каждую ночь, как только часы на башне били полночь, Баал Шем появлялся из темноты.
Однажды бедный сторож не смог удержаться и спросил:
– Почему ты каждую ночь приходишь к реке и сидишь в темноте? С какой целью?
Прежде чем ответить ему, Баал Шем спросил:
– Что у тебя за работа?
Тот ответил:
– Я – сторож.
– Это и моя работа. Я тоже сторож, – сказал Баал Шем.
– Странно, – удивился сторож. – Если ты сторож, то что ты делаешь здесь? Тебе следует наблюдать за тем домом, в котором ты работаешь сторожем.
Баал Шем сказал:
– Я должен кое-что тебе объяснить: ты сторожишь дом другого человека, я же сторожу мой собственный дом. Я – это и есть мой дом. Куда бы я ни пошел, мой дом всегда со мной – и я постоянно за ним наблюдаю.
Мне нравится эта история.
Будь постоянным наблюдателем, следи за всеми темными моментами. И они исчезнут. На самом деле ты сама можешь определить, что это за моменты: если то, за чем ты наблюдаешь, исчезает, значит, это было что-то ненужное, а если это при наблюдении становится более ясным, близким, значит, это то, что нужно впитать в себя. Нет никакого другого определения для хорошего и плохого.
Мне нравится эта история.
Будь постоянным наблюдателем, следи за всеми темными моментами. И они исчезнут. На самом деле ты сама можешь определить, что это за моменты: если то, за чем ты наблюдаешь, исчезает, значит, это было что-то ненужное, а если это при наблюдении становится более ясным, близким, значит, это то, что нужно впитать в себя. Нет никакого другого определения для хорошего и плохого.
Решает наблюдение – это единственный критерий. Что является грехом, а что – добродетелью? То, что исчезает, – это грех, а то, что приближается, становится более ясным, стремится стать частью вас, – это добродетель.
Наблюдение – это, несомненно, золотой ключ к духовной жизни.
Второй вопрос:
Ошо,
На днях ты так прекрасно говорил о печали, которая приходит вслед за первым переживанием нашей внутренней тишины.
Обязательно ли бывает так, что, впервые переживая эту тишину, я также должен всем своим существом чувствовать, что я абсолютно одинок в своем путешествии?
Одиночество – это тоже одно из основных переживаний, когда вы погружаетесь в тишину.
В тишине больше никого нет, только вы.
В глубокой тишине исчезают ваши мысли, исчезают эмоции, исчезают чувства – остается только чистое существо, одиноко горящее пламя.
Можно испугаться, ведь мы так привыкли жить среди людей – в толпе, на рынке, во всевозможных отношениях.
Вы можете не осознавать, что во всех этих отношениях – с друзьями, с мужем или женой, с детьми, с родителями – вы, по сути, пытаетесь убежать от одиночества. Это ваша стратегия, рассчитанная на то, чтобы все время находиться с кем-то рядом.
Это хорошо известный факт, подтвержденный психологами, что если человека изолировать, оставить наедине с собой, то через семь дней он начинает разговаривать… что-то нашептывать. В течение семи дней он говорит про себя, сдерживает себя с помощью ума, но затем это становится невыносимым – слова начинают вырываться из ума через рот, и он начинает шептать.
Через две недели вы можете отчетливо слышать, что он говорит. Через двадцать один день ему уже ни до кого нет дела, он становится безумным; теперь он разговаривает со стенами, столбами. «Привет, приятель, как дела?» – говорит он столбу, обнимая его! И так происходит не с какими-то отдельными людьми, так происходит с любым человеком. Человек пытается установить какие-то отношения. Если он не может установить их в реальности, он создает галлюцинацию.
Вы можете увидеть это сами: просто встаньте на улице и понаблюдайте за людьми, идущими из офисов домой, и вы будете удивлены. Несмотря на то что их окружает толпа, каждый из них идет в одиночестве и разговаривает сам с собой. Они жестикулируют, что-то кому-то говорят… хотя они не связаны с окружающей их толпой. Они одиноки в толпе, поэтому они пытаются создавать свои собственные иллюзии. Может быть, они разговаривают со своими женами или со своими боссами – есть много чего, что они не могут высказать им в лицо, но сейчас они могут сделать это. Человек не может высказать что-то в лицо жене, но в этой толпе, где каждый погружен в себя, каждый занят своими проблемами, он может высказать жене все. Никто же не слушает, и по крайней мере можно быть уверенным в одном – жены здесь нет! Но жена ему не нужна, ему нужен кто-то, с кем можно поговорить.
И после тридцати дней изоляции происходит резкое изменение: общение перестает быть односторонним, теперь не только человек разговаривает со столбом, но и столб тоже начинает разговаривать с человеком! Человек говорит и за себя, и за столб. Сначала он говорит столбу: «Привет, как дела?» Затем отвечает сам себе: «Спасибо, все в порядке». Он говорит от имени столба – другим голосом. Теперь он создал свой собственный мир, он больше не одинок. Ни один сумасшедший не бывает одиноким.
Либо вы безумны, либо нет. Если вам незнакомо одиночество, то в вас есть какое-то безумие.
Только чистое одиночество делает ясным ваш разум. Вам не нужен кто-то другой, больше нет зависимости от другого, вы самодостаточны. Язык теряет всякий смысл, потому что язык – это средство для общения с другими. А когда вы не зависите от другого, язык теряет всякий смысл, слова теряют всякий смысл.
В вашей тишине – когда нет слов, нет языка, нет других людей – вы настраиваетесь на одну волну с существованием. Эта ясность, эта тишина, это одиночество с лихвой вознаградят вас.
Тишина позволит вам расти и полностью раскрывать ваш потенциал. Впервые вы будете индивидуальностью, впервые вы почувствуете вкус свободы, и впервые необъятность существования будет вашей со всем его блаженством.
Поэтому, что бы ни происходило в тишине – будь это печаль или чувство одиночества, – помните, что в тишине никогда не может произойти ничего неправильного. Все, что происходит в тишине, увеличивает ее красоту, углубляет ее очарование, приносит все больше и больше цветов, все больше и больше аромата.
Радуйтесь! Тишина – это ваш друг, ваш верный друг. С помощью ее вы окажетесь на высочайшей вершине экстаза.
Третий вопрос:
Ошо,
У меня на самом деле нет вопроса – все очень хорошо. Только одно немного смущает меня. Ты часто говоришь о «немногих избранных». Пожалуйста, скажи, кто выбирает?
Это очень трудный вопрос.
Вначале это делал Бог! Но есть много гипотез о том, что случилось с Богом: одни говорят, что он умер естественной смертью, другие говорят, что он совершил самоубийство, еще кто-то говорит, что с ним произошел несчастный случай. Некоторые говорят, что он был убит человеком – потому что, не убив его, человек не мог бы быть действительно свободным.
Я не буду углубляться в то, что случилось с Богом. Ясно одно: его нет.
Вначале он выбрал евреев, чтобы те были немногими избранными – «народом Божьим». Но с тех пор у него больше не было такой возможности. Хотя во всех синагогах мира евреи постоянно молятся: «Пора бы тебе выбрать кого-то другого, мы уже достаточно настрадались!»
И это верно. Если бы Бог не выбрал их, они бы жили точно так же, как все остальные. Но поскольку он выбрал их, он сделал всех остальных их врагами – великая зависть и соперничество.
Я помню, как первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру однажды спросили:
– Кого вы выберете своим преемником?
Он ответил:
– Я никого не буду выбирать, потому что, кого бы я ни выбрал, этому человеку придется столкнуться с огромными трудностями. Все остальные, желающие стать премьер-министром, объединятся против одного человека, и у выбранного мною человека не будет никаких шансов стать моим преемником. Поэтому я буду держать рот на замке.
Ты спрашиваешь, кто выбирает здесь?
Здесь происходит совсем иной процесс. Здесь в тот момент, когда вы становитесь саньясином, вы выбираете самих себя.
Каждый саньясин принадлежит к немногим избранным, и здесь никто никого не выбирает – это делаете вы сами, в этом и есть свобода. Если вы чувствуете, что вам трудно, вы можете оставить все это. Никто не мешает вам стать саньясином, никто не мешает вам отказаться от саньясы. Ваша свобода неприкосновенна.
Так что запомните: здесь никто не выбирает. Становясь саньясином, каждый совершает выбор. Поэтому нет нужды меня убивать; я усвоил урок Бога – я никогда никого не буду выбирать, потому что это опасно! И выбрать кого-то – значит обречь его на неприятности.
Четыре тысячи лет евреи так много страдали лишь по той единственной причине, что они были немногими избранными. На всей земле никто так не страдал, как они. От этого у них развилось чувство превосходства над окружающими, чувство, что они самые святые, – естественно, никто не любит людей, которые считают, что они самые святые.
Поэтому во всех странах, в любом месте их принижали и давали им понять, что они не самые святые и не самые лучшие.
Только в Германии один Адольф Гитлер уничтожил шесть миллионов евреев. Ответственность лежит на Боге, поскольку причина, по которой Адольф Гитлер конфликтовал с евреями, заключалась в том, что он объявлял нордических немцев высшей расой. Евреев нужно было полностью стереть с лица земли, потому что, пока существуют евреи, нельзя утверждать, что нордическая раса – это высшая раса. Евреи – древняя раса, с четырехтысячелетней историей, и они уже всеми возможными способами доказали, что они более умные. Нет ни одного нищего еврея, они все богатые, они знают, как разбогатеть. Все они культурные и хорошо образованные люди. Сорок процентов Нобелевских премий приходится на долю евреев, а шестьдесят процентов достается всем другим народам мира – это просто невообразимо.
В присутствии евреев Адольфу Гитлеру приходилось очень трудно, потому что все они обладали сильным интеллектом, все были богатыми – все доказывало, что они умнее других.
Чтобы сделать нордических немцев высшей расой, евреев нужно было полностью стереть с лица земли.