– Еще один? – тут же спросил сухопарый военный с коротким ежиком седых волос, привстав.
– Так точно, – подтвердил лейтенант и вышел почти сразу после кивка подошедшего ко мне командира.
Полковник – наконец присмотрелся я к плохо видимым здесь звездам на полевых погонах.
– Петр Вячеславович, из ваших? – обернулся седой, обращаясь к внимательно глядевшему на меня мужчине средних лет. Этот был единственный в гражданской одежде здесь и с ходу напомнил мне директора СБ в организации, в которой я давным-давно работал.
– Нет, – покачал головой безопасник.
– Кто, откуда, – даже без вопросительной интонации повернулся ко мне полковник.
– Здравствуйте, – негромко и четко, выделив все буквы в слове, произнес я.
Полковник ничего не сказал, но вперился в меня настолько тяжелым взглядом, что я сразу давление всей атмосферы на себе почувствовал.
– С кем имею честь? – так же негромко, постаравшись не выдать волнения, спросил я.
У меня бывает периодически, накатывает – могу, образно, бежать по путям навстречу поезду с криком: «Я тебя забодаю!» Знаю, что лишнее, но ничего поделать с собой не могу.
– Бесстрашный? – коротко спросил полковник.
– Никак нет, тарищ полковник, – чуть качнул я головой. И краем глаза заметил, что сидящий за столом Руслан уже исходит гримасами, показывая мне, что… не знаю что, но, наверное, что я что-то неправильно сейчас делаю.
Но седой вдруг слегка улыбнулся. Даже не улыбнулся, а лишь тень улыбки по его лицу пробежала.
– Полковник Борисов, начальник штаба Объединенной Южной группировки.
– Нилов Вадим, начинающий сталкер.
– И где начинал?
Под тяжелым немигающим взглядом я медленно вздохнул.
– Новосибирское Энтомологическое Общество, стажер, – выговорил без запинки – все же не зря тренировался.
– Ты Хохла, что ли? – цыкнул Борисов и обернулся к столу. Набычившись, он повел тяжелым взглядом и столкнулся глазами с Русланом, который кивнул, подтверждая, видимо, что знает меня.
– А хуле тогда мозг делал? – бросил седой, жестом указав мне в сторону свободных стульев.
Пришлось еще немного посидеть в молчании – кого-то ждали. Полковник находился рядом с операторами, периодически раздавая указания и склонившись над мониторами.
Интересно, а зачем все эти люди здесь собрались? Впрочем, вслух я свой интерес не озвучивал, просто осматривался.
Наконец, когда в палатку влетели двое запыхавшихся парней в разнотипном камуфляже, полковник кивнул и подошел к столу. В это время те самые офицеры, которые корпели над картой, закрепили ее на держателе и поднесли ближе к собравшимся.
– Ситуация тяжелая, – без предисловий начал Борисов, – к новым границам Зоны стянуты несколько дивизий округа, периметр сейчас спешно укрепляется. Аномальная территория неожиданно увеличилась примерно в два с половиной раза, поглотив несколько населенных пунктов, а самое главное в данный момент – полностью поражен Академгородок. И хуже того, сейчас на территории Зоны находится сразу пять исследовательских групп. Для тех, кто не знает, – обвел взглядом присутствующих полковник, – аномальная активность в Зоне значительно возросла, и старые проторенные тропы уже не безопасны. Так что с помощью курсографа платформы с учеными выйти из Зоны не могут.
– Господин Разуваев, как вы могли допустить выпуск сразу пяти групп в поле? Вы же начальник службы безопасности Института! Ведь каждому дураку понятно, что обеспечить безопасные выходы ученых в таком количестве…
Воспользовавшийся паузой мужчина продолжал сыпать претензиями к безопаснику. Я же, не вслушиваясь, присмотрелся к говорившему – дородный, розовое упитанное лицо, ярко выраженный второй подбородок. И не военный точно – камуфляж новенький, с иголочки, без знаков различия. Наверняка чиновник какой, а форму надел, чтобы перед телекамерами покрасоваться.
– Заместитель, – вдруг прервал исходящего обвинениями товарища безопасник. – Не начальник службы безопасности филиала, а заместитель, временно исполняющий обязанности, – пояснил он на вопросительный взгляд, – причем рапорт об увольнении еще вчера положил на стол Евсентьеву. После отрицательной реакции на мой доклад московской комиссии о том цирке-шапито, который ваше руководство развело здесь совместно с деятелями из Института. У меня людей не хватает, а вы туристические группы за периметр ведете! Бордель… – едва не плюнув, закончил Разуваев.
– Олег Геннадиевич! – прервал вскинувшегося розовощекого полковник. – Мы здесь не отношения выяснять собрались! А ваш рапорт, Петр Вячеславович, – посмотрел Борисов на Разуваева, – вряд ли будет подписан. И думаю, вам самому придется разгребать наследство вашего предшественника на месте руководителя безопасности филиала Института. Сейчас прошу сообщить о наличных в данный момент сотрудниках. Имею в виду институтских сталкеров, естественно.
– По списку двадцать человек, – все тем же вкрадчивым голосом начал говорить Разуваев, не обращая внимания на яростные взгляды розовощекого чиновника, – десять в поле, в сопровождении научных групп, статус неизвестен. Двое здесь, – кивок в сторону Руслана и Сергея, – трое в Искитиме, на временной базе Института, ждут указаний. Один в отпуске, вне пределов устойчивой связи, четверо погибли при попытке эвакуации имущества из Академгородка.
– По остальным? – повернулся полковник к одному из своих подчиненных.
– Группа Параманчука за периметром, – подняв планшет и бросив взгляд на экран, ответил офицер, сидящий рядом с картой. – Практически вся, – глянул он на меня и продолжил: – Сальцев со своими должен прибыть через два часа. Ооновские подразделения переведены в оперативное подчинение Северного штаба. Остальные наши сотрудники здесь, – кивнул говоривший в сторону расположившихся за столом парней.
Сотрудники, значит. А по виду сталкеры все. Вроде и разные люди – вон лысый громила, к примеру, рядом с ним тщедушный паренек, тонкий как девушка, два невозмутимых азиата, несколько серьезных по виду дядек за тридцатник, но, несмотря на внешние различия, все присутствующие чем-то неуловимо похожи. Даже Велик со своей серьгой в носу не выделяется. Аура, может, особая?
Вдруг один из операторов в углу дернулся, пальцы его запорхали по клавиатуре, а после он быстро вскочил и подбежал к полковнику, что-то негромко докладывая. Борисов, выслушав подчиненного, только кивнул, а когда тот вернулся на рабочее место, витиевато выругался.
– Так, господа, – выругавшись еще раз, повернулся к карте Зоны Борисов, взяв указку, – здесь и здесь должны быть временные лагеря научников. Примерно в этом и в этом районе, – обвела указка значительные области на карте, – группы должны работать в поле. Командованием поставлена задача во что бы то ни стало обеспечить их эвакуацию. К сожалению, в связи с утерей Академгородка у нас нет информации о более точном нахождении научных групп, – глянул полковник на Разуваева.
– Службе безопасности в последнее время оставили только право галочки на выходе ставить да фотографии на пропусках сверять, – развел руки в стороны тот, – и даже руководство группой на выходе осуществляют научники, а не мои сотрудники.
Борисов хмыкнул, покачав головой, но комментировать не стал.
– Здесь, – уткнулась его указка в место неподалеку от поселка Маяк, – должна находиться сейчас группа Параманчука. Великий! Иванов! Ставлю задачу.
Сидящий за столом Лёха чуть вытянулся, кивнув, а вторым, к моему удивлению, отреагировал широкоскулый азиат. Надо же – Иванов.
* * *Когда вышли из командной палатки, похожий на корейца Иванов со своим спутником, имеющим более соответствующую облику фамилию Ким, быстрым шагом двинулись в сторону шатров роты МТО получать снаряжение.
Мы за ними не пошли – в сторону стоянки Паутиныча мы должны были выдвигаться разными маршрутами. Азиаты восточнее, мы западнее поселка, обходя его по дуге, через аэродром. В подчинение Велику полковник определил меня и Руслана. Не думаю, что случайное совпадение, – Рус же показал ему кивком, что меня знает, а я, соответственно, Параманчука, то есть Паутиныча как бы стажер.
За все то время, пока полковник ставил задачу – а предстояло нам не только добраться до поселка Маяк, – у меня и мысли не было сказать, что я лишь приблудившийся турист. Хотя, независимо от результатов поисков у поселка, мы должны были продолжить розыск научных групп – бумажную карту с назначенным нам маршрутом перед выходом получил Велик. Нет, вернее, мысли-то мелькнули у меня, что еще не поздно отыграть назад, прикинувшись валенком и совершенно сторонним человеком, но это желание было подавлено в зародыше.
Если вчера я смалодушничал и оказался не готов подвергать свое существование опасности, зная о грядущем расширении, то сегодня мне предстояло доказать самому себе, что все же готов рискнуть жизнью ради спасения других. Меня сейчас переполняло даже чувство, близкое к радостному возбуждению. И благодарности судьбе за предоставленную возможность.
Если вчера я смалодушничал и оказался не готов подвергать свое существование опасности, зная о грядущем расширении, то сегодня мне предстояло доказать самому себе, что все же готов рискнуть жизнью ради спасения других. Меня сейчас переполняло даже чувство, близкое к радостному возбуждению. И благодарности судьбе за предоставленную возможность.
К тому же вчера была четко определенная опасность – угроза прекращения жизни в случае, если начну делиться знаниями, а сегодня все просто – войти в изменившуюся Зону, выйти в место предполагаемого нахождения группы Паутиныча, а после прошерстить квадрат поиска, где может находиться группа ученых. Как два пальца об асфальт.
Выйдя из штабного шатра, не сговариваясь, остановились и молча переглядывались исподлобья. Мы с Великом старались сохранить невозмутимость, а вот Руслан, глядя на нас поочередно, совершенно не скрывал эмоций.
– Рассказывайте, – нахмурившись, произнес он.
Не глядя ни на Велика, ни на Руса, я опустил взгляд.
– Будете в молчанку играть, а? – поинтересовался сталкер. – Туристы, епть… блогеры, мля.
В этот раз мы с Великом переглянулись все же.
– Там я промолчал, – кивнул Руслан на штабную палатку, – но имейте в виду, пока не объяснитесь, с вами не пойду.
– Рус, не горячись, – даже приподнял руку Лёха, – я, когда срочную служил, пересекался несколько раз с Борисовым, знает меня. Тесен мир, так что все просто, видишь?
Угу, конечно. Вот прямо так и поверил.
– Просто, да, – кивнул я, – только скажи, откуда у тебя в потайной кобуре пистолет бесшумный?
В принципе, невозмутимость Велик сохранил, только уголком губ чуть дернул.
– Хорошо, – после небольшой паузы произнес он, – ладно. Давайте так тогда: каждый рассказывает о себе. Я о том, почему знаю Борисова.
– А ты о том, откуда Параманчука, – посмотрел на меня Руслан.
– И о том, почему аномалии чувствуешь или видишь, – добавил вдруг Велик.
– Что? – машинально переспросил я, но сразу вспомнил его недоумение, когда мы по моей указке обходили ловушки на базе патрульного отряда. – Хорошо, – кивнул я, заметив удивленный взгляд Руслана.
– А Рус нам расскажет, почему по чужому паспорту в Институт устроился, – вдруг произнес Велик. Сталкер даже дернулся было, но почти сразу взял себя в руки.
– Рус? – произнес я вопросительно.
– Хорошо, – согласился тот, – договорились. Ты первый, – глянул Руслан на Лёху.
– Все просто, – пожал плечами Велик, – у каждого якобы сталкера, который там сидел, – кивок в сторону шатра, – дома в шкафу китель висит с погонами. Сложно догадаться, что ли?
– Какого ведомства?
– Епть, разных! – даже удивился Велик. – Просто здесь и сейчас Борисов командует – паника у всех, нечасто Зона скачет, особенно так.
– А у тебя китель висит? С погонами?
– Не, – покачал головой Лёха, – я не штатный агент.
– Агент?
На этот вопрос он не ответил, просто расплылся в широкой улыбке.
Рус вдруг тронул меня за плечо, и я обернулся. В небе постепенно нарастал равномерный рокот, и буквально через полминуты все еще цепляющуюся за землю предрассветную тьму сверху разорвали лучи мощных прожекторов.
Прошелестев винтами, прямо над нами прошло три вертолета. Два из них – массивные боевые «крокодилы» – взмыли вверх, расходясь в стороны, а третий, гражданский, в серебристо-серой окраске, своими стремительными обводами похожий на акулу, резко пошел на снижение. Рухнув, будто кирпич, у жилого сектора, он почти у самой земли затормозил падение, приземляясь. Да, за штурвалом явно пилотас – проводил я глазами машину.
– А Серёга Параманчук? Паутиныч? Он тоже? – обернувшись к Велику, постучал я рукой по плечу, подразумевая погоны.
– Слушай, на службе он точно, – кивнул Лёха, то и дело бросая взгляды на кружащиеся над лагерем вертолеты, – но подробности у него сам спросишь!
Воздух сейчас наполнял гул от винтов, Велику даже пришлось голос повысить.
– Давайте в палатку нашу, Пашу и девчонок предупредим, – предложил он, – а после за снарягой. Потом и поговорим!
Когда мы быстрым шагом подошли к караулке жилого сектора, со стороны палаток уже быстрым шагом двигались несколько широких черных фигур, сопровождающих Аллу, Пашу и Вику.
– О, парни! – заметив нас, подбежала Алла, перекрикивая шум набирающего мощность двигателя вертолета неподалеку. – Как раз все вместе, искать не надо! Полетели!
– Куда? – удивленно вырвалось у меня.
– На базу отдыха какую-нибудь! Там карантин просидим, а эти яйцеголовые сами к нам приедут, осмотрят, – махнула рукой Алла в сторону санитарных палаток, – я же говорила, мне только папе позвонить!
– Алла, мы не можем, – после того как переглянулся с Русом и Лехой, произнес я громко.
– Почему? – также крикнул Паша, который вместе с Викой уже рядом стоял.
– Не можем, – сказал уже Велик и виновато развел руками. – Простите, у нас тут дела… важные, – чуть криво улыбнулся он, глядя на удивленных Пашу и девчонок.
Алла между тем посмотрела на меня, а я взглядом подтвердил, прикрыв веки: да, он прав.
– А как закончите?
– Не вопрос! – почти в один голос ответили мы. Алла повернулась к своим сопровождающим в строгих костюмах и требовательно протянула руку, что-то сказав. Один из дядек тут же достал несколько визиток и протянул девушке.
– Позвоните! – крикнула Алла, отдавая пластиковые прямоугольники. – Скажете, чтобы меня позвали!
Стоящий неподалеку вертолет разгонял винтами воздух, прибивая к земле траву, и мы так и продолжали кричать.
Попрощались, причем Велик, как я понял, резко осадил собравшегося с нами остаться Пашу. Когда я, в свою очередь пожав здоровяку руку, глянул на Вику, она демонстративно отвела взгляд в сторону.
– Пойдем на пару слов! – подошла ко мне Алла, потянув за собой.
Когда отошли на десяток шагов, девушка приблизилась и встала почти вплотную, положив руки мне на плечи.
– Гашников точно умер? – неожиданно огорошила вопросом Алла. Произнесла она это негромко, встав на цыпочки и почти касаясь моего уха губами.
Отведя назад голову, я встретился с ее взглядом и кивнул.
– Он мучился? – снова негромко спросила Алла, потянувшись ко мне.
Отпрянув, я вопросительно смотрел на нее, не в силах поверить в свою догадку. Девушка между тем убрала руки с моих плеч и обхватила свое правое запястье, массируя его.
– Тянет, представляешь! – громче сказала мне она, наблюдая за реакцией. И добавила, когда увидела мои расширившиеся глаза: – Ты реально помнишь? Это действительно был не сон?
– Прости, – негромко сказал я.
– Что? – громко произнесла Алла, снова положив руки мне на плечи.
– Прости, пожалуйста, – с трудом сглотнул я ком в горле.
– За то, что вы мне руку отстрелили? – поймала Алла мой взгляд.
– Не только, – с трудом справился я с голосом, – за то, что оставил тебя одну…
– Дурак ты, – тронула губы девушки легкая улыбка, и она снова потянулась ко мне: – Спасибо, что до Шара этого дошел! Так он мучился?
– Да! Мучился, – добавил я, невольно приобняв девушку, вспоминая Гашникова, погребенного заживо.
– Это хорошо! – кивнула Алла. – Спасибо. А с Викой я поговорю – она из-за тебя всю ночь сегодня истерила!
– Не надо, – покачал я головой, глянув на вертолет, в котором уже скрылись Паша и Вика.
Истерила, угу, вспомнил я каменное выражение лица и поджатые губы девушки.
– Да ладно, – уже широко улыбнулась Алла, – все нормально будет, не парься!
Поднявшись на цыпочки, она вдруг обхватила меня и крепко поцеловала в губы. Причем совсем по-взрослому – удивился я невольно, чувствуя ее требовательный язык.
– Увидимся, – резко отпрянув, так что я по инерции даже потянулся вслед за ней, с непередаваемым выражением улыбнулась Алла и, развернувшись, побежала к вертолету. – Спасибо! – донесся до меня ее крик, подкрепленный воздушным поцелуем.
Все еще чувствуя вкус ее губ, я стоял и невидящим взглядом смотрел вслед взмывшему в небо вертолету.
«Для нее это будет как страшный забытый сон, без воспоминаний» – бесстрастно и сухо раздались в голове слова знакомого голоса, а перед глазами возникло лицо того, с кем я разговаривал на поляне у Золотого Шара.
– Как забытый сон, говоришь? – еле слышно, одними губами произнес я и добавил: – М-да, ошибочка вышла.
Почти сразу же сердце забилось от внезапной догадки. В картинке воспоминаний я сейчас будто со стороны посмотрел на себя, сидящего на бревне рядом со сталкером с полыми черными глазами. И наш диалог:
– Но Зона же меняет людей?
– Да.
– А люди могут менять Зону?
– Нет.
Я перевел дыхание, пытаясь унять сердцебиение.
– Вот ты какой, значит… северный олень… – протянул я, все так же вглядываясь в картинки воспоминаний.
Он ошибся? Или соврал? А может, правда нет?
Вот и проверим.
Но, прежде всего, надо постараться найти людей, которые понимают и чувствуют Зону.